Сегодня |
||
УНИВЕРСАЛЬНЫЙ УЧЕБНИК |
Предыдущий | Оглавление | Следующий
(XXX,
52) [Платон] признал нужным и создал государство скорее такое, какого следовало
желать, а не такое, на какое можно было бы рассчитывать,– самое малое, какое он
только мог создать, не такое, какое могло бы существовать, а такое, в каком
было бы возможно усмотреть разумные основы гражданственности. Но я, если только
мне удастся, постараюсь, ру-
Цицерон. Диалоги. О государстве.
О законах. – М., Наука. 1966. – С. 48
ководствуясь теми основаниями, какие усмотрел Платон, не по
общим очертаниям и не по изображению гражданской общины, а на примере огромного
государства как бы жезлом коснуться причин всякого общественного блага и
всякого общественного зла.
Ибо по прошествии двухсот сорока лет правления царей[1]
(а вместе с междуцарствиями[2]
несколько больше) и после изгнания Тарквиния римский народ почувствовал к имени
царя сталь же сильную ненависть, сколь сильна была овладевшая им тоска после
кончины, вернее, после исчезновения Ромула. И вот, как римский народ тогда не
мог обходиться без царя, так он, после изгнания Тарквиния, не мог слышать имени
царя. Но когда он получил возможность... [Лакуна]
(XXXI,
53) Итак, эти превосходные установления Ромула, прочно просуществовав около
двухсот двадцати лет, ...(Ноний, 526, 7).
Поэтому они, не перенося владычества царя, учредили империй
сроком на один год и должности двух императоров, которых назвали консулами – от
слова consulere, заботиться; их не назвали ни царями – от слова
«царствовать», ни владыками – от слова «владычествовать» (Августин, «О
государстве божьем», V,
12).
...тот закон был отменен в целом. При таком состоянии умов наши
предки затем изгнали ни в чем не виноватого Конлатина, ввиду подозрения,
павшего на него в связи с его родством[3],
а также и остальных Тарквиниев из-за их ненавистного имени. При таком же состоянии
умов Публий Валерий велел первый опустить ликторские связки, когда начал
говорить на народной сходке, и перенес свой дом к подошве холма Велии после
того, как он, приступив к постройке дома на более высокой части Велии, где
некогда жил царь Тулл, понял, что в народе возникают подозрения. Он же (этим он
особенно оправдал свое прозвание «Публикола»[4])
внес на рассмотрение народа закон, который был первым принят центуриатскими
комициями,– о том, чтобы ни один магистрат не имел права, вопреки провокации,
ни казнить римского гражданина, ни наказать eго розгами (54).
Ηο, как свидетельствуют понтификальные, а также и наши авгуральные
книги, провокация применялась уже во времена царей[5].
О дозволении совершать провокацию по любому судебному приговору и по наложению
пени указывают и многие законы Двенадцати таблиц. А предание о том, что децемвиры[6],
составившие эти законы, были избраны без возможности провокации по их решениям,
показывает достаточно ясно, что на прочих магистратов право провокации
распространялось. И консульский закон Луция Валерия Потита и Марка Горация
Барбата[7],
разумно решивших, ради сохранения согласия, стоять за народ, установил, что ни
один магистрат не может быть избран без того, чтобы по его решению не была возможна
провокация, да и Порциевы законы, три закона, предложенные троими Порциями[8],
как вы знаете, не прибавили ничего нового, кроме санкции[9].
Цицерон. Диалоги. О государстве.
О законах. – М., Наука. 1966. – С. 49
(55) И вот Публикола, проведя этот закон о провокации,
тотчас же велел убрать секиры из ликторских связок[10],
а на другой день добился доизбрания Спурия Лукреция как своего коллеги и велел
своим ликторам перейти к Лукрецию, так как тот был старше годами. Публикола
установил первый, чтобы ликторы, которые шествовали перед консулами, каждый
месяц переходили от одного из них к другому, дабы, при свободе для народа,
знаков империя было не больше, чем их было
при царской власти. Это был, по моему мнению, муж незаурядный, раз он,
предоставив народу умеренную свободу, довольно легко сохранил за первенствующими
людьми их значение.
И я теперь не без причины твержу вам о столь древних и столь
известных событиях, а на примере знаменитых личностей и славных времен описываю
вам людей и дела, чтобы в соответствии с ними направить свою дальнейшую беседу.
(XXXII,
56) Итак, в те времена сенат управлял государством так, что, хотя народ и был
свободен, волей народа вершилось мало дел, а большая часть – решениями сената и
по установившимся обычаям, и (консулы при этом обладали властью, по времени
лишь годичной, но по ее характеру и правам царской[11].
То, что имело наибольшее значение для упрочения могущества знати, соблюдалось
строго: постановления народных комиций входили в силу только после одобрения их
решением «отцов»[12]. Кроме
того, именно в эти времена, приблизительно через десять лет после избрания
первых консулов[13], был
назначен также и диктатор – Тит Ларций, что показалось беспримерным родом империя,
весьма близким к царской власти и похожим на нее. Но как бы то ни было, всеми
государственными делами – с согласия
народа – с наивысшим авторитетом ведали первенствующие люди, и в те времена
храбрейшие мужи, облеченные высшим империей,– диктаторы и консулы совершали
великие подвиги на войне.
(XXXIII,
57) Но то, свершения чего требовала сама природа вещей,– чтобы народ,
избавленный от царей, заявил притязания на несколько большие права,– произошло
через короткий промежуток времени, приблизительно на шестнадцатом году после их
изгнания, в консульство Постума Коминия и Спурия Кассия[14].
Разумного основания для этого, пожалуй, не было, но в государственных делах
сама их природа часто берет верх над разумом. Вы должны твердо помнить то, что
я сказал вам вначале[15]:
если в государстве нет равномерного распределения прав, обязанностей и полномочий
– с тем, чтобы достаточно власти было у магистратов, достаточно влияния у
совета первенствующих людей и достаточно свободы у народа, то этот государственный
строй не может сохраниться неизменным (58) Ибо в те времена, когда среди
граждан начались волнения из-за долгов, плебс занял сначала Священную гору, а
затем Авентинский холм[16].
Ведь даже порядок, установленный Ликургом, не удержал греков в узде; ибо и в
Цицерон. Диалоги. О государстве.
О законах. – М., Наука. 1966. – С. 50
Спарте, в царствование Феопомпа[17],
было назначено пятеро человек, которых греки называют эфорами, на Крите –
десять космов, как их называют; как задачей плебейских трибунов было сдерживать
консульский империй, так задачей тех должностных лиц было сдерживать царский произвол.
(XXXIV,
59) У наших предков, при большом бремени долгов, быть может, и был тот или иной
способ помочь должникам; такой способ незадолго до того не ускользнул от
внимания афинянина Солона, а некоторое время спустя – и от нашего сената, когда
из-за волнений, вызванных произволом одного человека, все кабальные
обязательства граждан[18]
были отменены, а впоследствии эта форма обязательств была упразднена. И всегда,
когда плебс, вследствие бедствий, постигавших государство, бывал разорен поборами,
искали какого-то облегчения и помощи ради всеобщего блага. Но так как тогда
такой меры не применили, то это дало народу основание умалить власть и значение
сената, путем мятежа избрав двух плебейских трибунов. Значение сената оставалось,
однако, все еще большим и важным, так как умнейшие и храбрейшие мужи охраняли государство
оружием и своими мудрыми решениями, и их авторитет был в полном расцвете,
потому что они, намного превосходя других людей своим почетным положением, уступали
им в своем стремлении к наслаждениям и были выше их по своему имущественному положению.
При этом доблесть каждого из них в делах государственных была людям тем более no-сердцу, что в частной
жизни они заботливо поддерживали сограждан делом, советом, деньгами.
(XXXV,
60) При таком положении в государстве Спурий Кассий, необычайно влиятельный в
народе человек, задумал захватить царскую власть; его обвинил в этом квестор и,
как вы знаете, после того, как отец Спурия Кассия заявил, что он установил
виновность сына, квестор, с согласия народа, обрек Спурия на смерть[19].
Далее, консулы Спурий Тарпей и Авл Атерний приблизительно на пятьдесят четвертом
году после первого консульства провели в центуриатских комициях угодный народу
закон о денежной пене и иске с внесением залога[20].
Двадцать лет спустя, ввиду того, что цензоры Луций Папирий и Публий Пинарий, назначением
пени, отняли у частных лиц много крупного скота и передали его в собственность
государства, законом консулов Гая Юлия и Публия Папирия была установлена дешевая
оценка скота при наложении пени[21].
(XXXVI,
61) Но несколькими годами ранее, когда сенат обладал высшим авторитетом, а
народ соглашался и повиновался ему, было принято решение о том, чтобы консулы и
плебейские трибуны отказались от своих магистратур, и чтобы были избраны
децемвиры, облеченные величайшей властью и избавленные от возможности провокации,
и чтобы они обладали высшим империей и составили законы. После того, как они
составили десять таблиц законов[22],
проявив при этом необычайную справедливость и проницательность, они провели
выборы других децемвиров на следующий
Цицерон. Диалоги. О государстве.
О законах. – М., Наука. 1966. – С. 51
год, но ни честность, ни справедливость последних не удостоились
такой же высокой хвалы. Однако и в этой коллегии выдающуюся хвалу заслужил Гай
Юлий; он потребовал представления поручителей от знатного Луция Сестия, в
спальной которого в присутствии Гая Юлия, по его словам, был вырыт труп человека
(хотя сам Луций Сестий обладал высшей властью, так как он, будучи одним из децемвиров,
был избавлен от возможности провокации); Гай Юлий, по его словам, не собирался
пренебречь превосходным законом, разрешавшим только в центуриатских комициях выносить
постановление о жизни и смерти римского гражданина[23].
[1] Т.е. с 751 по 509 г.
[2] См. выше, прим. 41.
[3] Луций Тарквиний Конлатин (Коллатин) был родственником изгнанного царя Тарквикия Гордого. См. Ливии, II, 2.
[4] Публий Валерий заменял Конлатина, отказавшегося от консульства. Согласно традиции, он произвел демократические реформы. Ликторские связки (прим. 142 к кн. I) были опущены перед народом в знак признания его верховной власти. См. кн. I, 62; Ливии, II, 7.
[5] О провокации и Валериевом законе см. прим. 143 к кн. I. О децемвирах см. ниже, §61.
[6] По традиции, в 451 г. См. Ливии, III, 35 слл.
[7] Консулы 449 г. См. Ливии, III, 39.
[8] Известны три Порциевых закона, изданные в 19>8, 195 я 185 гг. Их обычно объединяли в один закон – lex Porcia de tergo civium. См. Цицерон, речи: «В защиту Гая Рабирия», 12; «Против Верреса», (II) V, 163; Ливии, X, 9.
[9] Кара за нарушение закона, упоминаемая в конце его текста.
[10] Секиры, вложенные в ликторские связки, символизировали право жизни и смерти, которым магистраты, облеченные империей, располагали за пределами померия (impenum mihtme). См. прим. 17 и 142 к кн. I.
[11] Ср. Цицерон, «О законах», III, 8; Ливии, II, 1, 7; IV, 3, 9; Полибий, VI, 11, 12.
[12] Так называемая auctontas patrum; см. выше, § 25; Ливии, I, 17, 9, 22, 1; IV, 8, 10; VI, 42, 10.
[13] См. Ливии, II, 18, 4. Согласно традиции, это произошло в 498 г. Тит Ларций, консул 501 и 498 гг., был первым диктатором.
[14] В 493 г. Упоминание о требовании «природы вещей» отражает представления стоицизма. Ср. выше, § 45.
[15] См. I, 69.
[16] Об «уходах плебса» см. прим. 144 к кн. I. После первого ухода плебса был учрежден трибунат; плебейские трибуны получили право оказывать плебеям помощь, налагая запрет на решение магистратов (ms αιιχύιι); см. ниже, § 59
[17] Феопомп царствовал в 704 г. Списки эфоров восходят к более раннему времени.
[18] Солон в 592–591 гг. издал закон об уменьшении долгового бремени, запрещавший обращать в рабство за долги, закон этот имел обратное действие. В Риме волнения были вызваны действиями ростовщика Луция Папирия; консулы Гай Петелий Либон и Луций Папирий Курсор в 323 г. провели закон (Петелиев – Папириев закон), запрещавший заключать должника в тюрьму, но не касавшийся его имущественной ответственности. См. Ливии, VIII, 28; Валерий Максим, VI, 7, 9. См. прим. 74 к кн. I.
[19] Первое в традиции упоминание о судебной власти квестора. См. выше, § 49.
[20] Консульские фасты относят этих консулов к 454 г. См. Ливии, III, 65; Дионисий Галикарнасский, X, 50.– Штраф (multa) в древнейшую эпоху платили скотом, впоследствии деньгами; штраф за неповиновение властям или за нарушение закона налагался либо магистратом, либо трибутскими комициями. Иск с внесением денежного залога (legis actio sacramento) был древнейшей формой гражданского процесса: каждая из сторон давала клятву (sacramentum) и вносила денежный залог; проигравшая сторона теряла этот залог, и он поступал в казну; залог этот также получил название sacra-mentum.
[21]
Согласно традиции, в 430 г. См. Ливии, IV, 30.
[22] Codex decemvirahs. Duodecim tabulae. Согласно традиции, в 451 г. комиссия в составе десяти патрициев выработала эти законы (см. ниже, § 63). Текст законов был вырезан на бронзовых досках, которые были выставлены на форуме; они погибли во время нашествия галлов. До нас дошли фрагменты, относящиеся к судебной процедуре и к гражданскому и уголовному праву. См. Ливии, III, 35 сл.
[23] Гай Юлий Юл был децемвиром второго года См Ливии, III, 33. Поручители должны были обеспечить явку обвиняемого в суд; обвиняемый оставался на свободе. Провокация (см. выше, § 51 слл.) совершалась к «народу» (ad populum), каковым в древнейшие времена считались только патриции. Совокупность прав римского гражданина обозначалась словом caput.