|
Сегодня |
||
УНИВЕРСАЛЬНЫЙ УЧЕБНИК |
||
Предыдущий | Оглавление | Следующий
А.Я. Сухарев
Конституционная законность и прокуратура
Преступность как кризис законности. Пути и средства противодействия
Обеспечение законности в переходный период российского общества – труднейшая научная и прикладная задача. На ее реализации сказываются объективные трудности реформ в огромном евро-азиатском государстве. Непредсказуемые, преимущественно негативные, последствия несут в себе серьезные стратегические просчеты государства в управлении социально-правовыми процессами. К сожалению, наука, в том числе юридическая, слишком долго находилась в плену перестроечной эйфории и по большому счету опоздала со своими предостережениями.
Издержки романтизма на стартовом этапе преобразований, сложность осмысления неординарных явлений общественной практики стимулировали рождение амбициозных, «авангардистских» концепций, объективно оправдавших нигилистическое отношение к законности, как пережиточной категории прежнего режима.
Их влияния не избежал даже такой основополагающий политико-правовой документ, как Концепция реформы.
На старте «перестройки» и в последующие годы серьезный ущерб законности был нанесен пропагандой и внедрением в жизнедеятельность общества нового принципа правового поведения: «разрешено все, что не запрещено законом». Его разрушительная сила особенно стала ощутимой в период радикальных экономических реформ, перехода к рыночным отношениям при отсутствии должного законодательного обеспечения. При динамизме социально-экономических и общественных преобразований и неадекватности их правового регулирования провозглашенный принцип привел на практике к осложнению криминальной ситуации, утрате социально-регулирующей функции морали, как одного из средств совершенствования общественных отношений.
Требуется более глубокое научное осмысление и обоснование содержательного отличия господствовавшей в прошлом «социалистической законности» от принципа законности правового государства Переход к понятию «законность» – это не формальная смена терминов, а кардинальная переориентация приоритетов в предмете правозащиты.
109
Если фундаментальной основой «социалистической законности» были интересы государства, стоявшего над личностью и обществом, то в условиях конституционного провозглашения примата прав и свобод личности, интересов гражданского общества должны меняться не только приоритеты как принципы, но и цели, задачи законности, механизма их реализации. В частности, смена правозащитных приоритетов не должна вести, как это порой демонстрируется в теоретических работах и практической политике, к противопоставлении личности, общества и государства. Важно видеть в праве и законности равнодействующую общего интереса, обеспечивающую в конечном счете реальную гарантию прав и свобод человека и гражданина. Правовое государство, как главный гарант законности, должно быть и самым чувствительным индикатором отношения населения к проводимым в стране социально-правовым мероприятиям, предупреждать появление в массовом правосознании феномена «нелегитимности» самих законов, как не отвечающих их социальным ожиданиям.
Известная болезнь «левизны» в науке не могла не отразиться на государственно-правовой практике законотворчества и правоприменения.
Россия как бы изначально вынесла за скобки важную составляющую демократических преобразований – правопорядок и его стержневую основу – законность. Недооценка этого органического компонента демократии усугубила системный кризис общества, что наиболее рельефно проявилось в небывалом росте преступности и распространении правового нигилизма во всех слоях населения и эшелонах власти.
Произошло ослабление, разбалансировка системы управления процессами преобразований. В частности, вследствие несогласованности между ветвями власти, всплеска проявлений национализма и сепаратизма, государство в значительной мере утратило единство собственной воли в обеспечении требований конституционной законности и правопорядка. Иллюстрацией служат принятие многочисленных актов субъектов Федерации, противоречащих федеральным законам, нарушений конституционного принципа... «двойного ведения», покушения на централистские основы системы прокурорского надзора. Дело дошло до того, что отдельные политические деятели стали открыто высказываться за допустимость стимулирования рыночных отношений любыми, в том числе противоправными, способами, включая взяточничество. Коррумпированность части государственного аппарата, снижение авторитета власти в глазах населения зачастую сводят на нет официальные призывы и требования о законопослушании.
Под влиянием негативных реалий жизни и недовольства значительной части населения в последние годы вносятся коррективы в практику
110
государственно-правового строительства, определение роли государства в восстановлении дисциплины и порядка. Об этом свидетельствуют новые Уголовный и Гражданский кодексы, а также Уголовно-процессуальный кодекс, правительственные программы борьбы с преступностью, официальные послания Президента к парламенту России и другие акции, направленные на укрепление режима законности. Нормализуется нормотворческая и практическая деятельность в сфере правопорядка в субъектах Федерации, на муниципальном уровне.
Справедливости ради заметим более заинтересованную востребованность властью научных исследований.
Тем не менее ситуация продолжает оставаться напряженной, о чем свидетельствуют характер и динамика нарушений законности в социально значимых сферах общественных отношений, связанных прежде всего с функционированием государственного механизма по обеспечению прав и свобод человека.
В целом состояние конституционной законности не вызывает удовлетворенности. Некоторые позитивные перемены в направлении общественной стабильности означают, что обеспечение конституционной законности возможно не на пути размывания фундаментальных положений Конституции Федерации, а через их последовательную реализацию и дальнейшее развитие.
Это касается, в первую очередь, законотворчества, осуществляемого как на федеральном уровне, так и в субъектах Российской Федерации.
В 1996-1997 гг. приняты предусмотренные Конституцией РФ федеральные конституционные законы (о судебной системе, об уполномоченном по правам человека, о референдуме Российской Федерации, об арбитражных судах и т.д.), отсутствие которых сдерживало функционирование государственных структур. Важно отметить также, что в нормативно-правовом регулировании сегодня все больший приоритет получают именно законы, а не подзаконные акты.
Вместе с тем анализ нормативных актов, изучение научных и публицистических материалов, правоприменительной практики показывают, что федеральное законотворчество сохраняет груз отрицательных аспектов (недостаточно высокое юридическое качество законодательных проектов, отсутствие должной обеспеченности исполнения законов материальными и финансовыми ресурсами, не разработаны четкие критерии предмета федерального законодательного регулирования и т.д.). Достаточно
111
сложной остается проблема размежевания законодательства на федеральном и региональном уровнях.
Все это отрицательно сказывается в конечном счете на состоянии конституционной законности, приводит к замедлению необходимых нормотворческих работ, излишне усложняет законодательный процесс.
В 1996 г. – первой половине 1997 г. практически завершился процесс оформления статуса субъектов Федерации посредством разработки и принятия уставов краев и областей, городов федерального значения, а также автономных округов. Оформление статусов субъектов Российской Федерации практически завершено и Конституция Российской Федерации в этой части получает должную реализацию.
Вместе с тем необходимо иметь в виду, что как в уставах, так и особенно в конституциях республик в составе Российской Федерации содержатся положения, по поводу которых нет достаточной определенности в плане обеспечения конституционной законности. Это касается, например, определений статуса республик в качестве суверенных, республиканского гражданства и т.д. Существенным пробелом является также то, что во многих республиканских конституциях отсутствуют положения о корреляции республиканского законодательства с федеральным.
Исходя из интересов конституционной законности, представляется необходимым инициировать, например, со стороны Генеральной прокуратуры, обзорный анализ спорных положений республиканских конституций на предмет соответствия Конституции Российской Федерации с последующим представлением его Президенту Российской Федерации. Это было бы логичным продолжением работы, начатой обсуждением в июле 1997 г. на коллегии Генеральной прокуратуры РФ вопроса «О практике прокурорского реагирования на несоответствие федеральному законодательству конституций, уставов, законов, других нормативных актов субъектов Российской Федерации».
Не простым вопросом с точки зрения требований конституционной законности является правомерность статуса автономных округов, поскольку их отношения с соответствующими краями и областями порождают или способны вызывать немалое число конфликтных ситуаций.
Последние годы активно продолжался процесс заключения внутрифедеративных договоров между Российской Федерацией и отдельными ее субъектами.
Данный процесс, хотя и опирается на нормы Конституции Российской Федерации, оказался в известной мере неожиданным. Если первый договор такого рода (с Татарстаном от 15 февраля 1994 г.) выполнял откровенно политические задачи, то современные внутрифедеративные до-
112
говоры имеют преимущественно организационный и материально-финансовый характер.
Названные договоры служат подспорьем в развитии конституционной базы федерализма на тех началах, которые закреплены в нынешней Конституции. Они выступают дополнительным источником конституционного и ряда других отраслей права. Однако настораживает однобокость договорного процесса. Субъекты Федерации, как правило, стремятся в названных «двухсторонних» договорах получить «односторонние» выгоды и, как минимум, перераспределить предметы ведения и полномочия в основном за счет расширения предметов совместного ведения.
Практика заключения двухсторонних договоров имеет и откровенно спорные, дезинтеграционные моменты. Это касается как содержания и процедур заключения договоров, так и их юридической силы. К сожалению, внутрифедеративные договоры никогда еще не были предметом судебной оценки, и это затрудняет обеспечение необходимого единства в подходе к ним со стороны юридических органов.
В свете изложенного представляется целесообразным, чтобы анализ внутрифедеративных договоров с точки зрения конституционной законности стал предметом глубоких научных исследований, а также их судебной оценки соответственно со стороны органов конституционного правосудия и Генеральной прокуратуры Российской Федерации. Это способствовало бы выработке единства позиций, стимулированию контрольно-надзорной деятельности, концентрировало бы внимание органов государственной власти всех уровней к данной острой проблеме.
Значительные осложнения для конституционной законности возникли в области формирования системы местного самоуправления, причем задействованными здесь оказались сразу несколько факторов. Во-первых, это сама нетрадиционность институтов местного самоуправления для современного российского общества. Во-вторых, нежелание региональной элиты быть в политической конкуренции с органами местного самоуправления. В-третьих, неизбежное воздействие в нормативно-правовом, материальном и организационном плане на формирование местного самоуправления со стороны органов государственной власти.
С целью преодоления вышеозначенных и иных препятствий 26 ноября 1996 г. был принят Федеральный закон «Об обеспечении конституционных прав граждан Российской Федерации избирать и быть избранным в органы местного самоуправления». Широкий резонанс получило Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 24 января 1997 г., которым оценивалась конституционность ряда законо-
113
дательных положений Удмуртской Республики Наконец, надо специально выделить Указ Президента Российской Федерации от 10 марта 1997 г. № 193 «О мерах по реализации постановлений Конституционного Суда Российской Федерации от 24 января 1997 г № 1-П по делу о проверке конституционности Закона Удмуртской Республики от 17 апреля 1996 г. "О системе органов государственной власти Удмуртской Республики"». Вопросы организации прокурорского надзора за исполнением законодательства о местном самоуправлении были также предметом рассмотрения на заседании коллеги и Генеральной прокуратуры Российской Федерации. Ею были разработаны и направлены на места методические рекомендации об организации прокурорской проверки исполнения законодательства о местном самоуправлении.
Все это свидетельствует о том, что в стране постепенно начинает накапливаться государственно-правовой опыт обеспечения конституционной законности в сфере местного самоуправления.
Вместе с тем сохраняются негативы принципиального значения, связанные с международными обязательствами. Во-первых, Европейская хартия местного самоуправления предусматривает, что последнее осуществляется под собственную ответственность местных сообществ. Этот принцип воспроизводится и в российском законодательстве. Он предполагает, что граждане обладают правом на местное самоуправление. Между тем в России подобная система сегодня попросту навязана гражданам, которые по существу не высказывают своего волеизъявления по поводу создания муниципальных образований.
Во-вторых, несмотря на принятие Федерального закона от 17 марта 1997 г. «О внесении дополнений в Федеральный закон «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации», многие вопросы этих новых образований остаются неразрешенными, в частности, для городов федерального значения и центров республик, краев, областей, округов, где просматриваются ограничения власти местного самоуправления.
Таким образом, укрепление конституционной законности остается ключевой задачей Российского государства, одним из приоритетных направлений деятельности Прокуратуры Российской Федерации. Важной предпосылкой активизации этой деятельности явились обновление российского законодательства о прокуратуре, а также Концепция развития прокуратуры на переходный период, разработанная учеными НИИ проблем укрепления законности и правопорядка. В связи с проходившими избирательными кампаниями, принятием Уставов субъектов Российской
114
Федерации и муниципальных образований и т.д. значительно расширилась практика прокурорского надзора в конституционно-правовой сфере
Вместе с тем для прокуратуры как в нормативно-правовом плане, так и с точки зрения организации работы здесь возникают определенные проблемы.
Так, едва ли оправданным в организационно-управленческом плане являются положения Указа Президента Российской Федерации от 2 мая 1996 г. «О мерах по развитию органов юстиции» и Постановления Правительства РФ от 3 июня 1995 г. № 550 «О дополнительных функциях Министерства юстиции», возложивших на Министерство юстиции часть надзорных функций в отношении законодательства субъектов Российской Федерации.
Такой параллелизм чреват ведомственным разнобоем в интерпретации регионального законодательства, что может негативно сказаться на требованиях единства конституционной законности.
Немалые сложности возникают для прокурорских работников и в плане их методической подготовки к осуществлению надзора в области конституционной законности. Дело в том, что в советский период основным объектом общего надзора были локальные акты предприятий и учреждений правоприменительного характера. Что же касается содержательной стороны нормативно-правового регулирования, то оно, во-первых, отличалось более качественной предварительной подготовленностью, а, во-вторых, было унифицированным. В современных же условиях прокурорские работники сталкиваются зачастую с нетиповыми и ранее неизвестными задачами, которые они не всегда способны решать достаточно убедительно.
Организационно-бытовой проблемой остается и «бесфункциональность» прокуратуры по Конституции Российской Федерации 1993 г. Это не соответствует не только реальной роли прокуратуры в укреплении российской государственности, но и не помогает адекватному восприятию этого государственного института в общественном сознании.
Конституционная законность переходного общества не может выглядеть достаточно сбалансированной без того, чтобы не вносить необходимые коррективы в саму ее основу и первоисточник- Конституцию, тем более если жизнь настоятельно выдвигает такую потребность.
Однако конституционные новеллы должны вписываться в общий контекст укрепления фундамента демократического, правового государства и его цементирующего состава – конституционной законности. В интеграционном блоке законности, именно ее конституционный сегмент явля-
115
ется задающим генератором стабильности, правопорядка, эпицентром правового поля российского общества.
В блоке наиболее неблагополучных секторов законности, к которому непосредственное отношение имеют органы прокуратуры, особо выделяется ее часть, которая обусловлена сложившейся криминальной ситуацией и мерами противодействия.
При некоторых «просветах» в динамике отдельных видов уголовных правонарушений в целом преступность реформенных лет остается качественно новым феноменом как по масштабам преступных проявлений и своей структуре, так и по степени ее разрушительного влияния на жизнедеятельность общества, права и свободы граждан.
Период реформ начался с резкого роста преступности, темпы которого в отдельные годы были беспрецедентными. Теперь только за один год регистрируется почти столько же преступлений, сколько в прошлом за целое пятилетие. Население в 1992-1996 гг. почти в два раза чаще страдало от преступлений, чем 10 лет назад. В массиве регистрируемой преступности значительную часть составляют тяжкие и особо тяжкие преступления. В уголовной статистике ежегодно учитывается около 30 тысяч умышленных убийств и до 40 тысяч разбойных нападений. В преступность втягивается все большее число людей из категорий населения, подверженность которых криминальным влияниям ранее была минимальной.
Усиливается организованность, профессионализм, вооруженность, техническая оснащенность преступности, она приобретает более дерзкие, изощренные формы. Едва ли не повседневной реальностью стали убийства по найму, захват заложников, террористические акты, бандитские нападения, взрывы, поджоги и другие наиболее опасные криминальные проявления. Только за один 1996 г. пресечена деятельность 8,8 тысяч организованных преступных формирований, к уголовной ответственности привлечено около 21 тысячи их лидеров и наиболее активных участников.
Транснациональные связи организованных преступных сообществ подрывают престиж российского государства на международной арене, особенно в сфере внешнеэкономической сферы подпольного и полулегального бизнеса (игорный, проституцию, порто- и наркобизнес, кустарное изготовление спиртных напитков, незаконную торговлю, контрабанд-
116
ный экспорт и импорт), но и усиливает свое влияние на официальные структуры, контролирует значительную часть российской экономики.
С развитием предпринимательства и сосредоточением в частном секторе экономики огромных материальных ресурсов и денежных средств притягательным объектом преступных посягательств стали коммерческие структуры. Преступные группировки, действующие в экономике, легализовали значительную часть теневых капиталов, освоили новые виды противоправной деятельности, вовлекают в преступный бизнес все большее число предпринимателей. В результате возникла разветвленная сеть криминализированных коммерческих структур, ориентированных на получение противоправным путем сверхприбылей. По экспертным оценкам, уровень теневой экономики достиг критической черты и составляет от 40 до 50 % валового внутреннего продукта. Характер национального бедствия приобретает распространение коррупции, в том числе ее проникновение во все эшелоны власти. Как показывают социологические опросы, лишь четверть российских граждан не сталкивались в своей повседневной жизни с фактами взяточничества и коррупции (Институт социологии парламентаризма – ИСП, 1997 г.).
Серьезной угрозой общественной безопасности стал резкий рост нелегального оборота оружия. Только в 1996 г. у населения изъято 104,6 тыс. единиц незаконно хранящегося огнестрельного оружия.
Обострилась наркоситуация в стране. По данным экспертов, объем незаконного наркооборота в России ежегодно почти удваивается. Территория государства все чаще используется для международного транзита наркотиков.
Серьезную угрозу для будущего России представляют неблагоприятные тенденции преступности несовершеннолетних и молодежи. Так, сравнение по пятилетиям показывает, что среднее число подростков, совершивших преступления в 1991-1995 гг., почти в полтора раза превысило аналогичный показатель за 1986-1990 гг.
Традиционно недооценивается проблема экологической преступности. Между тем многочисленные нарушения природоохранного законодательства, в том числе уголовно наказуемые, деформируют естественную среду обитания, создают реальную опасность для жизни и здоровья миллионов людей, оказывают губительное влияние на генофонд нации, приводят к колоссальным потерям природных богатств.
Исследование причинного комплекса показывает, что сильнодействующие криминогенные факторы, определяющие сложившуюся ситуацию, коренятся как в исторических условиях, в явлениях и процессах,
117
связанных со спецификой переходного периода, так и в просчетах и ошибках стратегии преобразований.
Неоправданные надежды возлагались на возможности саморегуляции рынка. Положение усугублялось некритическим заимствованием в ряде случаев зарубежных моделей реформирования экономических отношений и структур без учета специфики российской действительности. Форсированные темпы разгосударствления и приватизации, чрезмерное принижение роли государства в регулировании экономических процессов создали благоприятную почву для неконтролируемого криминализованного бизнеса и антиобщественного сотрудничества чиновников и частного сектора. Притязания и интересы криминальной среды устремились прежде всего в сферу экономики, где возникли и продолжают сохраняться огромные возможности для противоправного обогащения, безнаказанного паразитирования на трудностях и издержках экономических реформ. Скоротечная либерализация экономической деятельности, передача государственной и общественной собственности в частные руки нередко по необоснованно заниженной стоимости, при отсутствии надежного механизма контроля и защиты от преступных посягательств создали благоприятные условия для внедрения в экономику откровенно криминальных элементов, бесконтрольного распоряжения национальными богатствами со стороны коррумпированного чиновничества. Так, по данным РАН, 55 % приватизированного имущества и 80 % голосующих акций перешли в руки отечественного и зарубежного криминализированного капитала. Это способствовало образованию и укреплению в сфере экономики криминализированных структур и организованных преступных сообществ, которые постепенно распространили свое влияние на ключевые отрасли хозяйственной деятельности, прежде всего финансово-кредитную систему и фондовый рынок, инвестиционную и внешнеэкономическую деятельность, в сферу оборота валютных ценностей, добывающие и другие особо прибыльные отрасли хозяйства. В результате поток доходов и жизненных благ был переадресован в сторону криминальных элементов. Как показывают социологические опросы, 41 % граждан убеждены, что в нынешней России люди становятся богатыми исключительно за счет «воровства, разграбления страны». Одновременно на «злоупотребления служебным положением, взятки, коррупцию» как источник обогащения указали 40 % опрошенных, на «жульничество, обман» – 39 % (ИСП, 1997 г.).
Пробным камнем новой законности стала приватизация, особенно ее ваучерный этап.
Уже в 1992 г. на старте реформирования финансового рынка частных инвесторов его действия были ознаменованы громкими скандалами:
118
в Санкт-Петербурге внезапно «исчезли» две фирмы, собравшие для якобы выгодного размещения более 400 тысяч «ваучеров». Сейчас мало кто помнит, что скандалы удалось погасить весьма просто: выдали потерпевшим из резерва Госкомимущества новые «ваучеры» и о проблеме забыли. Однако ни Госкомимущество, ни Минфин, ни Центробанк не сделали профилактических выводов. Как результат- аферы на чеково-финансовом рынке повторились в Москве, а затем и по всей России в более широких масштабах и приобрели лавинообразный характер. Только по делам, расследовавшимся в Москве, потерпевшими были признаны 730 тысяч граждан, а сумма материального ущерба от потерянных «ваучеров» и наличных денег, вложенных в сомнительные финансовые проекты, превысила 2 трлн. рублей. Такова лишь часть цены за поощряемое беззаконие.
Почему это произошло? Прежде всего, сама идеология, а затем нормативная база рынка и приватизации оказались ущербными. Акты законодательной и исполнительной власти, федерального уровня и субъектов Федерации, да и разные акты одних и тех же субъектов нормотворчества были противоречивыми и непоследовательными. Нередко они принимались с нарушением установленных законодательных процедур, по мотивам целесообразности, вне компетенции и разграничения полномочий, без учета продолжавших действовать прежних норм.
Для людей, мало-мальски знакомых с практикой проведения аукционов, открывались широкие возможности завладения большими «кусками» государственной собственности почти даром. Так, Фондом имущества г. Москвы по поручению Российского Фонда был проведен торговый аукцион по продаже акций АО «Трансстроймеханизация». Акции, составляющие 30,9 % от уставного капитала этого крупного промышленного предприятия, были приобретены за 23 «ваучера»[1]. Таким образом, за короткий срок было продано ловкачам за бесценок тысячи объектов народного достояния.
Достаточно привести лишь один пример «прихватизации», чтобы понять, какой материальный и морально-психологический ущерб понесло наше общество в результате игнорирования элементарных норм правового регулирования и контроля в процессе экономического становления нового уклада жизни.
Так, относительно небольшие московские предприятия- фабрики «Ява-табак» и «Красный Октябрь», при нормально проведенном аукцио-
119
не, были приобретены соответственно за 54 и 21 млн. долларов США, а такие гиганты индустрии, как Братский и Красноярский алюминиевые заводы, за 18 и 9 млн. долларов соответственно.
Огромный ущерб национальным интересам наносит нелегальный вывоз капитала за границу, подпитывающий преступность, особенно организованную .
Разумеется, определенную ведомственную и криминогенную роль играет инерционное действие привычек и стереотипов поведения населения, возникших в условиях существовавшей десятилетиями социалистической- фактически ничейной- собственности и крайне ограниченного гражданского оборота. Большинство граждан оказались неподготовленными к активному включению в систему рыночных отношений, что, с одной стороны, обусловило их повышенную виктимность в новой обстановке, а с другой – стимулировало криминальное поведение.
Коррозия базисных экономических отношений, разрушительным образом действует на все остальные жизненно важные сферы, служит питательной средой не только экономических правонарушений, но и деформации всей системы законности.
Все это, несомненно, играет определяющую роль в возникновении разбалансированности социальной сферы. По данным ИСП за 1997 г. 61 % граждан считают, что они живут «бедно» либо «ниже уровня бедности». В условиях быстрого и неправомерного обогащения немногих это привело к сильному имущественному расслоению, резкому социальному диспаритету, обладающими сильным криминогенным зарядом.
Угрозу стабильности правопорядка представляет потенциальное противостояние новых «нуворишей», коррумпированных чиновников и людей, оказавшихся за чертой бедности, безработных, беженцев, лиц, выбитых из нормальной жизненной колеи, готовых утвердить себя в стихии нецивилизованного рынка любыми способами, включая противоправные. Они не только подпитывают традиционную бытовую преступность, но и нередко включаются в состав организованных криминальных сообществ, где выполняют «черновую работу» (становятся киллерами, вышибалами долгов, распространителями наркотиков и т.п.).
Уровень законопослушания населения снижается в результате невыполнения государством своих социальных обязательств перед гражданами (отсутствие адресной поддержки социально незащищенных слоев, массовые невыплаты зарплаты, пенсий, пособий, развал системы бесплатной медицинской помощи и др).
Ныне становится все более очевидным, что с началом реформ, обострением социальной дезорганизации не было проявлено твердой полити-
120
ческой воли в деле решительного наведения порядка, противодействия преступности. Свобода стала нередко трактоваться как вседозволенность. Получило широкое распространение заблуждение относительно того, что демократическое общественное устройство несовместимо с сильной, при необходимости жесткой государственной властью.
Сложилась во многом парадоксальная ситуация, когда государство утратило важнейшие очаги обеспечения единой законности и конституционного правопорядка, по существу само создало властно-управленческий вакуум в острейшем сегменте жизни общества – в системе борьбы с преступностью и другими правонарушениями.
Под влиянием некоторых конъюнктурно-идеологических установок государство растеряло свои воспитательно-профилактические функции, что существенно снизило его антикриминогенный потенциал, лишило возможностей упреждающего воздействия на преступность и ее причинный комплекс.
Однако без оздоровления нравственно-психологического климата общества, переживающего духовный и идеологический кризис, многие мероприятия по противодействию беззаконию и преступности малоэффективны.
Необходимо осознавать, что произошли существенные изменения мировоззренческих, идеологических ориентации. Ранее осуждаемая частнособственническая психология превратилась в одобряемую и признанную систему взглядов и ценностей особенно со стороны молодежи. Но широкие возможности и стиль жизни «новых русских» недоступны для большинства граждан. Несоответствие экономического сознания, психологии и менталитета подавляющего большинства людей изменившейся экономической реальности приводит к неадекватному поведению и усугубляет социально-психологическую дезадаптацию.
Деформация ценностных ориентации у значительной части населения, особенно в подростково-молодежной среде, дошла до того, что признаются социально одобряемыми некоторые формы аморального, антиобщественного и даже преступного поведения (проституция, сводничество, уклонение от воинской службы, вымогательство и др.). В глазах многих граждан перестали быть позорными судимость, криминальное мошенничество, злостное пьянство и т.д.
В то же время утрачивается ценность продуктивного труда как источника благополучия и главного средства самореализации личности; широко распространились представления о возможности легко достигнуть преуспевания обманным путем, участием в недобросовестных финансовых «играх», криминальном бизнесе. Снижен престиж образованности,
121
учености, профессионализма. Большинство отдает предпочтение легко доступным и выгодным видам деятельности, достижению успеха любой ценой.
Оказались значительно дискредитированными гуманистические ценности, нормы нравственности, справедливости, демократические принципы и идеалы. В результате эскалации жестокости и героизации насилия происходит обесценивание человеческой жизни.
Резкое обострение криминальной ситуации, которое в целом нетрудно было предвидеть, фактически застало реформируемое российской общество врасплох. Отказ от пропагандировавшихся ранее нереальных целей полной ликвидации преступности, окончательного искоренения ее причин и условий сопровождался другой крайностью- насаждением в обществе и даже в некоторых структурах власти капитулянтских настроений, надуманных легковесных схем, исходящих из того, что само понятие борьбы с преступностью применительно к деятельности уголовной юстиции является «вульгарной идеей». Стало принижаться значение защиты публичного интереса как одной из важнейших задач правоохранительной деятельности.
Без тщательной проработки, на основе оторванных от жизни умозрительных рассуждений и некритического заимствования зарубежного опыта выдвигались ультрарадикальные предложения о ликвидации института народных заседателей, введении суда присяжных с непомерно широкой подсудностью, о свертывании надзорных функций прокуратуры и замене их судебным контролем на предварительном следствии и т.п.
Подобные «новации», возможно жизнеспособные в условиях состоявшегося, стабильного демократического общества игнорировали отечественный опыт организации правоохраны, специфику переходного периода, получили в определенной степени официальное признание, нашли отражение в законах и разрабатываемых законопроектах. Все это не могло не дезориентировать практику борьбы с преступностью, которая быстро консолидировалась, вооружалась, технически оснащалась, становилась более агрессивной, завоевывала все новые позиции.
Долгое время оставалась не сформированной, даже в основных чертах, организационно-правовая база борьбы с преступностью. Так, только на третьем году радикальных реформ была принята федеральная программа борьбы с преступностью, к тому же оказавшаяся в значительной части не выполненной из-за недостаточного ресурсного обеспечения и по другим причинам.
При отсутствии продуманной концепции правовой реформы пробелы в правовом регулировании общественных отношений, охраняемых уго-
122
ловным законом, восполнялись бессистемно, без четкой стратегии и иерархии общественно значимых приоритетов, нередко под давлением узкогрупповых интересов и модных лозунгов. Из уголовного законодательства с большим опозданием были изъяты изжившие себя положения, оно медленно приводилось в соответствие с условиями перехода к рынку. Одновременно некоторые общественно опасные деяния поспешно декриминализировались, а разработка и принятие остро необходимых уголовно-процессуального кодекса, законов по борьбе с организованной преступностью, коррупцией и др. затянулись на годы.
Становление и узаконение частной собственности не сопровождалось оперативным созданием системы ее надежной уголовно-правовой защиты. Вне сферы действия уголовного законодательства длительное время находились незаконное и ложное предпринимательство, злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности, фиктивное банкротство, монополистические действия и ограничение конкуренции, заведомо ложная реклама, компьютерные преступления и другие деяния, повышенная общественная опасность которых в условиях перехода к рынку была достаточно очевидной.
Следует признать утрату наступательности в борьбе с нарушениями законов со стороны милиции, органов государственной безопасности, прокуратуры, других правоохранительных служб. Упал их престиж, они понесли значительные кадровые потери вследствие оттока квалифицированных работников в коммерческие, частно-охранные и другие структуры. Дезорганизации сил правопорядка способствовало то, что после освобождения от привычной жесткой опеки партийных и советских органов не было налажено надлежащее руководство и контроль за ними со стороны новой власти. Положение усугублялось упразднением в течение ряда лет функции координации прокуратурой деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью. Урон делу противодействия преступности нанесен чехардой их реорганизаций, частой смены руководства. Практически были утрачены существовавшие ранее многосторонние связи сил правопорядка с населением.
В то время профессионализм, организованность преступности нарастали, уровень профессиональной деятельности сил правопорядка снижался, ухудшилась профилактика правонарушений, раскрываемость преступлений.
Организованный преступный мир во многом опередил правоохранительные органы по оснащению современными средствами транспорта, связи, информатики, охраны, вооружения. Те правоохранительные органы, которые имеют в своем распоряжении оперативно-розыскные средст-
123
ва и методы, не сумели своевременно завоевать прочные оперативные позиции в сферах криминализированных экономических структур, наркобизнеса, нелегального оборота оружия, отмывания преступных доходов, транснациональных преступных связей, среди криминальных авторитетов, коррумпированных чиновников и других категорий лиц, причастных к организованной преступности.
О серьезных изъянах уголовной политики в период реформ свидетельствует такой парадоксальный факт, как значительная либерализация судебной практики по уголовным делам в условиях разрастания криминальной стихии. Получила широкое распространение практика назначения наказания ниже низшего предела, предусмотренного законом, в том числе за взяточничество, хищение в крупных размерах и другие тяжкие преступления.
Большой вред делу борьбы с преступностью был нанесен также сведением на нет роли общественности в укреплении правопорядка, демонтажом системы профилактики правонарушений, правового воспитания и просвещения населения. Эта система, несомненно, нуждавшаяся в развитии и совершенствовании, была разрушена в основном по надуманным соображениям, без каких-либо серьезных обоснований и расчетов, при этом взамен ничего нового практически создано не было. В результате был заметно ослаблен профилактический потенциал государства, всего общества, образовалась опасная полоса отчуждения между правоохранительными структурами и населением. К сожалению, прогноз развития криминальной ситуации пока не внушает оптимизма.
Основные качественные изменения преступности, если не будет сполна задействован комплекс антикриминогенных факторов, могут стать:
- дальнейшая консолидация преступных группировок на территориальном, межрегиональном и международном уровнях при одновременной активизации попыток международных преступных сообществ использовать территорию Российской Федерации для наркобизнеса и отмывания преступных доходов, усиления вывоза из России средств имущества, добытых противоправными способами;
- стремление преступных авторитетов, имеющих в своем распоряжении значительные капиталы, вторгнуться в политику, лоббировать свои интересы во властных структурах путем формирования соответствующего общественного мнения через подконтрольные им средства массовой информации, подкупа коррумпированных должностных лиц, влияния на ход выборов, провоцирования в своих целях межнациональных конфликтов и политических скандалов, физического устранения неугодных им лиц;
124
- усиливающаяся вооруженность и техническая оснащенность преступников;
- возрастание тяжести и масштабов экономических, социальных и других последствий противоправного поведения, росте совокупного ущерба от них.