Предыдущий | Оглавление | Следующий

Динамическая морфология государственности

Использование термина «форма государства» (эйде политейа, гене политейа)[1] в тексте «Всеобщей истории» не отличается строгостью. Однако это не означает отсутствия у Полибия продуманной точки зрения на проблему морфологии государственности. В наиболее общем выражении форма государства для него — своеобразная организация политической общности людей, которую он рассматривает как совокупность различных элементов: структуры и организации государственной власти (система органов, их взаимодействие, территориальная организация), соответствующей морально-политической обстановки в государстве (методы осуществления власти, проявляющиеся в состоянии законности, нравов и т.п.).

Ярко выражен гносеологический аспект этого понятия: рассматривая под указанным углом зрения государственно-политическую реальность, Полибий особое внимание уделяет проблеме взаимоотношений организации государственной власти, ее структуры и нравов общества в историческом развитии. При этом переменным оказывается элемент, который, пользуясь современной терминологией, можно назвать формой правления, а системообразующим элементом — государственно-политический режим. Заметим попутно, что анализ формы государства, ее эволюции послужил способом выражения существенных моментов политико-правовой концепции Полибия.

Понятие формы государства Полибий трактует довольно широко. Она не сводится у него к форме правления, поскольку включает не только способ организации и взаимодействия органов государственной влаcти, но и некоторые моменты государственного устройства, а также государственно-политический режим, под которым Полибий понимает состояние и роль законности, права, морали в государстве. Причем, как отмечалось выше, изменение системообразующего элемента влечет изменение формы государства в целом.

55

В своих суждениях о формах государства, основанных на опыте аристотелевой морфологии государственности, Полибий далек от действительного понимания природы формы государства, раскрытия ее классовой сущности. По-своему восприняв и суммировав опыт теоретических изысканий предшественников и опыт реального существования политических институтов своего времени, Полибий рассматривает государственные формы в контексте политической истории и подчеркивает их историческую динамику. Признавая тремя основными «формами государственного устройства» царство, аристократию, демократию (VI,3,5), он утверждает, что эти формы не являются единственными и наилучшими из существующих. Совершенной государственной формой, по Полибию, «необходимо признать такую, в которой соединяются особенности всех форм, названных выше» (VI,3,7,9).

С вопроса о различении и сходстве отдельных сторон конкретных государственных форм Полибий начинает свой анализ. Царство, аристократия и демократия различаются по числу правящих: в царстве — единоличный правитель (царь), в аристократии — меньшинство, в демократии — большинство. Однако не всякое государство, основывающееся на единовластии, может быть без оговорок названо царством, «но такое только, в котором управляемые уступают власть по доброй воле и в котором властвует не столько страх или сила, сколько рассудок» (VI,4,2). Аристократическим является не каждое государство, управляемое меньшинством, но только такое, «при котором правящими людьми бывают справедливейшие и рас-судительнейшие по выбору» (VI,4,3). Так же и демократическим государством должно считаться государство, где господствуют законоподчинение и высокая мораль, где «решающая сила принадлежит постановлениям народного большинства» (VI,4,4—6).

Таким образом, подытоживает Полибий, существуют не три формы, а шесть (смешанная форма государства здесь не учитывается): царство и тирания, аристократия и олигархия, демократия и охлократия. Подобное положение было выдвинуто еще Платоном и Аристотелем. Последний, к примеру, различал три правильные формы (монархическое правление, аристократию, политию) и соответствующие им отклонения (тиранию, олигархию и демократию)[2],

56

К извращенным формам Полибий относит тиранию, олигархию, охлократию (VI,4,7). Тирания представляет собой полную противоположность царству. Хотя тиран так же единовластен, как и царь, однако вместо законности в тирании царит произвол правителя; деятельность тирана направлена на упрочение своей власти (в то время как царь печется об общем благе). Тиран живет в роскоши и богатстве, в отличие от царя, ведущего простой образ жизни. Своим поведением тиран порождает ненависть, ярость, козни подданных. Для его характеристики Полибий применяет оценки «злодей», «самовластный владыка» и т.п. (II,59,6—10; V,II,6). Убийство тирана приносит почет (II,56,13—16). Царство и тирания различаются не только качественно, но находятся в определенных, хронологически последовательных отношениях друг к другу. Эти отношения прослежены Полцбием в процессе кругооборота форм государственного устройства. Характеристика каждой формы дается, в контексте циклической смены их состояний — от зарождения к расцвету и от него к упадку; одновременно раскрывается смысл преемственности сменяющих друг друга форм государства.

Первая в цепи этих форм — царство. Оно явилось результатом процесса естественного развития человеческого сообщества от «стада» к государству. Полибий не ограничивается простым указанием на него как на пункт в постоянном движении государственных форм. Его внимание привлекает деятельность современных царей, много места уделено характеристике их личных качеств, анализу кризисных моментов в истории монархических государств (VI,77,2—4; IХ,23 и сл.).

И правильные, и извращенные формы рассматриваются Полибием в контексте их беспрерывного движения, изменения, развития. Так, царство, придя на смену социальному хаосу и неупорядоченности, само изменяется, постепенно вырождаясь в тиранию. Непосредственными причинами трансформации царства в тиранию Полибий называет сложившуюся процедуру передачи власти по наследству, избыток средств к существованию и т.д. Тирания существует до той поры, пока народ не найдет себе вождя из числа аристократов— людей «благороднейших, гордых и отважных» (VI,7,8), т.е. тех, кто наименее способен пере-

57

носить поведение тирана. При поддержке народа эти лица упраздняют «форму царского и самодержавного правления, учредив аристократическое государство» (VI,8) Народ призывает совершивших переворот к управлению и предоставляет им власть над собой. Государственная деятельность аристократов, характеризуемая Полибием как деятельность, направленная прежде всего на общее благо, осуществляется «заботливо и предусмотрительно» (VI,8,3).

Аристократия, согласно Полибию, — это не простое правление меньшинства, но такое, при котором правят справедливые и рассудительные по выбору (VI, 4,3). Подвергаясь естественным изменениям, аристократическая форма государства постепенно меняет свой характер. Внешне это выражается в том, что дети совершивших переворот аристократов получают власть уже по наследству, не испытав несчастий, которые выпали на долю их отцов. Неверно воспитанные, не знакомые с «требованиями общественного равенства и свободы», они, придя к власти, используют ее лишь для того, чтобы удовлетворять свои извращенные запросы.

Так на смену аристократии приходит олигархия (VI,8,4—5), Забвение опыта отцов и их идеалов неизбежно приводит к моральной деградаций правителей и к тому, что гражданами овладевают чувства ненависти и желание изменить существующий порядок в государстве. Вновь совершается переворот, в ходе которого наиболее активные граждане одних правителей убивают, других изгоняют.

В результате олигархия сменяется очередной «правильной» формой государства — демократией, поскольку совершившие переворот «боятся еще беззакония прежних царей, не отваживаются также доверить государство нескольким личностям, потому что им памятно безрассудство недавних правителей». Единственная не обманутая надежда, оставшаяся у граждан, — это надежда на самих себя (VI,9,3—4). Демократия характеризуется Полибием как строй, где высоко ценятся равенство и свобода, где граждане руководствуются в жизни решениями большинства (VI,4,9,5). Так продолжается некоторое время, но со сменой поколений (от учредителей до их внуков) люди перестают ценить равенство и свободу, начинают стремиться к господству над другими. К этому осо-

58

бенно склонны те, кто обладает богатством (VI,9,5). В погоне за властью они не жалеют средств, растрачивают свои состояния, чтобы добиться популярности. Постепенно развращая народ подачками, честолюбец добивается власти, а народ, превратившийся в «толпу», устраняется от управления государством и слепо подчиняется вождю. Толпа совершает убийства, изгнания, переделы земли, «пока не одичает совершенно и снова не обретет себе властителя и самодержца» (VI,9,9).Так на смену демократии приходит охлократия— извращенный строй насилия и беззаконий (в этом смысле она — хейрократия, т.е. господство силы). В кругообороте форм она — последняя.

Итак, цикл развития форм государственного устройства замкнулся: последняя форма (охлократия) как бы возвращает людей в догосударственное состояние — состояние насилия. «Таков, — заключает Полибий, — круговорот государственного общежития, таков порядок природы, согласно коему формы правления меняются, переходя одна в другую, и снова возвращаются» (VI,9,10,11).

Обобщая изложенное, Полибий особо отмечает то обстоятельство, что всякое правильное государственное устройство, в основе которого лежит какое-либо единое начало, страдает неустойчивостью (нестабильностью), так как довольно быстро вырождается в неправильную форму, ему соответствующую и сопутствующую по самой природе (VI,10,2). В качестве иллюстрации тезиса о нестабильности простой формы государства Полибий приводит характеристику исторически существовавшей в Афинах демократической формы правления. По его мнению, о государственном строе этого полиса не стоит подробно говорить. Развитие его не имело правильного хода, совершенная фаза (период расцвета) была непродолжительной. Афины своим блеском обязаны уму и таланту Фемистокла, который, впрочем, не смог их спасти от упадка. Используя распространенную в античности аллегорию, Полибий уподобляет афинское государство судну без кормчего: экипаж судна перед лицом опасности сплочен и отлично выполняет свои функции, а после бури терпит крушение в безопасном месте (VI, 44,3—6). Так и Афины, избегнув опасностей в трудные дни войны, пришли в упадок в дни мира. Источник бед и опасностей для афинского государства По-

59

либий видел в произвольном властвовании «толпы»: «Всеми делами по собственному капризу заправляем толпа, в одном месте непомерно стремительная и непостоянная, в другом — обуреваемая насилием и страстями» (VI,44,9). Вместе с тем суждения Полибия о демократии не дают оснований для того, чтобы считать его явным противником этой формы[3]. Для него демократия — одна из простых государственных форм, страдающая такой же нестабильностью, как и две другие— царство и аристократия. Демократическое государство противопоставляется им охлократии, при этом основной упор делается на то, что в действительной демократии «исконным обычаем установлено почитать богов, лелеять родителей, чтить старших, повиноваться законам, если при этом решающая сила принадлежит постановлениям народного большинства» (VI,4,5—6), в то время как в охлократии народная масса властна делать все, что она пожелает и задумает (VI,4,4).

Во взглядах Полибия на формы государства, по нашему мнению, намечено и несколько иное различение государств, не совпадающее с изложенным выше. Он делит все государства на «свободные» и «единоличные царства, или тирании» (VI,4,4; VI,14,5) и отмечает, что царства и народные правления противоположны по самой природе (XXII, 11,6—7). К «свободным» государствам Полибий относит аристократию и демократию, к царствам — все государства, основанные на монархическом принципе правления. Например, касаясь речи одного из политических деятелей Ахейского союза, Полибий под народными государствам подразумевает полисы членов этого союза, бывших на самом деле олигархическими, как и вся федерация в лице ее союзных органов[4]. В таком различении государств отразилась специфика исторических событий современной Полибию эпохи, когда были свежи воспоминания о политическом соперничестве и войнах Ахейского союза с монархической Македонией и Спартой, возглавляемой тиранами (Агисом, Клеоменом, Набисом, Маханидом).

Во «Всеобщей истории» неоднократно подчеркивается естественный характер эволюции форм государственного строя: «Как для железа ржавчина, а для дерева черви и личинки их составляют язву, сросшуюся с ними, от коей эти предметы и погибают сами

60

собою, хотя бы извне и не подвергались никакому повреждению, точно так же каждому государственному устройству присуще от природы и сопутствует то или другое извращение, царству сопутствует так называемое самодержавие, аристократии — олигархия, а демократии— необузданное господство силы. В эти-то формы с течением времени неизбежно переходят поименованные выше государственные устройства» (VI, 10,3—5). Глубинные источники движения и смены форм государственного строя, согласно Полибию, сокрыты в их внутренне противоречивой природе, поскольку единый принцип, лежащий в основе какой-либо из них, содержит в себе зачатки противоположного начала, «антипода», «противопринципа». Так, власть меньшинства, обладая положительным зарядом, в то же время потенциально изменчива в свою противоположность. Отсюда дихотомичность каждой простой формы государственного строя: «Нужно ли говорить, что все существующее подвержено переменам и порче, — в том нас убеждает необоримая сила природы» (VI,57,1).

Изменение государственного организма происходит двояким образом. Порча может проникнуть в государство извне, что с необходимостью ведет к его упадку Она не имеет каких-либо неизменных правил (VI,57,2—3), Хотя историк не иллюстрирует свою мысль соответствующим примером, нетрудно догадаться, что речь идет о вещах, хорошо ему известных,— о завоевании и подчинении одного государства другим, о положении завоеванного государства, его взаимоотношениях с государством-победителем, о политических процессах в подчиненном государстве и т.п.

Порча государства изнутри является прямым выражением естественных закономерностей: «Когда государство одолело многочисленные тяжелые опасности и затем достигло неоспоримого преобладания и господства, в нем водворяется прочное благосостояние, а вместе с тем частная жизнь неизменно становится роскошнее, и граждане начинают преступать меру справедливости в погоне за должностями и в прочих вожделениях. Когда со временем такое состояние усилится, наступает поворот к упадку, вызываемый властолюбием граждан и пренебрежением к скромному положению; к ним присоединяется спеси-

61

вость и расточительность. Народ будет только завершителем переворота, когда он вообразит, что любостяжание одних нарушает его выгоды, когда с другой стороны лесть честолюбца преисполнит его высокомерия. Тогда разгневанный народ, во всем внимая голосу страсти, отказывает властям в повиновении, не признает их даже равноправными с собою и все дела желает решать сам. После этого государство украсит себя благороднейшим именем свободного народного правления, а на деле станет наихудшим из государств — охлократией» (VI,57, 5—8). Положения приведенного отрывка, в котором заметно влияние идей римского стоицизма, повторяются и в других местах «Всеобщей истории» (11,4,5; VIII,26,1; XI,25, 4-7).

Суммируя взгляды Полибия по данной проблематике, необходимо сказать, что он, своеобразно интерпретируя исторические данные, использовал платоновский тезис, согласно которому каждая форма государства (в том числе и смешанная) неизбежно гибнет вследствие внутренних противоречий, присущих ее собственному принципу, и злоупотреблений последним, а также аргументы стоической теории упадка нравов, получившей в период его жизни широкое распространение, в том числе и в Риме.

Полибий делает из всего изложенного несколько выводов. Первый, уже упоминавшийся,— о нестабильности любой простой формы государственного устройства. Другой, не менее важный,— о возможном достижении стабильности государства соединением принципов простых форм. Следующий вывод сформулирован так: «По отношению ко всем эллинским государствам, которые неоднократно то возвышаются, то приходят в полный упадок, легко бывает излагать предшествующую историю и предсказывать будущее. Ибо легко передать, что знаешь, и не трудно предсказать будущее на основании прошлого» (VI,2,1—3). Полибий подчеркивал, что читатель «Всеобщей истории» сам сможет предсказать дальнейший ход событий, если он умеет понимать связь между началом и концом обусловленного природой порядка смены государственных форм (VI,57,3).

Для того чтобы сделать верные выводы, исследователь, по мнению Полибия, должен быть «незлобив

62

и беспристрастен», т .е. объективен в своих суждениях,— тогда ошибка в определении того, когда данное государственное устройство достигнет наивысшего развития, когда придет к упадку, когда превратится в другие формы правления, становится маловероятной (VI,9,11).

Познание закономерностей, которым подчиняются жизнь государства и эволюция политических форм, позволяет, считает Полибий, сделать вывод о возможной предсказуемости развития событий политической истории. При этом основное внимание он уделяет более сложной задаче — «ясно представить себе отличительные черты римского государства» (VI,3,4), противопоставляемого греческим государствам. Стремление к ясности в понимании «многосложного устройства» Рима также имеет целью прогнозировать его будущее, поскольку Рим, как всякое другое государство, подвергается переменам — переживает периоды становления, наивысшего развития; ему, как и другим государствам, предстоит переход в иные состояния (VI,9,12). Ясно прослеживается мысль о возможности предупреждения падения государства римлян, хотя для других государств такое падение, согласно Полибию, неизбежно. Полибий допускает возможность благотворного воздействия на политическую жизнь. Например, он предлагает во избежание «смуты» в государстве занимать граждан военными делами (XI, 25,4—7). Это предложение перекликается с другим тезисом, согласно которому источником смуты могут стать бездействующее войско и отдельные лица (IX, 25,3) и т.д.

Опираясь на основной тезис о решающем значении образа государственного устройства, Полибий видит решение проблемы стабильности существования государства (а значит, полного проявления его возможностей) в таком рациональном конструировании органов власти, которое позволило бы преодолеть недостатки отдельных простых форм: «Важнейшею причиною успеха или неудачи в каком-либо предприятии должно почитать государственное устройство. От него, как от источника, исходят все замыслы и планы предприятия, от него же зависит и осуществление их» (VI,1,8).

63

Предыдущий | Оглавление | Следующий