Предыдущий | Оглавление | Следующий

Глава 2. Международные нормы, регламентирующие общие вопросы уголовного процесса

§ 1. Пределы действия уголовно-процессуального закона в свете международных обязательств Российской Федерации

 

Вопрос о пределах действия российского уголовно-процессуального закона имеет несколько аспектов: действие закона в пространстве, по времени и по кругу лиц, применение иностранного уголовно-процессуального законодательства. Нормы международного права регулируют все эти аспекты.

Действие уголовно-процессуального закона в пространстве

Часть 3 ст. 1 УПК устанавливает, что "независимо от места совершения преступления производство по уголовным делам на территории РСФСР во всех случаях ведется в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР". В литературе содержание этой нормы до сих пор воспроизводится без особых комментариев[1], хотя еще 1962 г. Б.А.Галкин указывал на существование международных соглашений, определяющих действие норм УПК за пределами СССР[2].

Между тем некоторые международно-правовые нормы устанавливают иные правила действия уголовно-процессуального закона в пространстве, чем действующий УПК. Нормы МУПП, в частности, ограничивают применение УПК в отношении отдельных преступлений, совершенных в российских территориальных и внутренних водах; распространяют действие УПК на некоторые преступления, совершенные за пределами РФ.

Можно различать три аспекта международно-правового регулирования действия российского уголовно-процессуального закона в пространстве.

I. Действие уголовно-процессуального закона в отношении преступлений, совершенных в российских территориальных и внутренних водах.

В соответствии со ст. 11 УК РФ преступления, совершенные в пределах российских территориальных вод, признаются совершенными на территории РФ.

Часть 3 ст. 6 ФЗ "О внутренних морских водах, территориальном море и прилежащей зоне" 1998 г.[3] подчеркивает, что на иностранные суда и находящихся на их борту пассажиров и членов экипажей во время пребывания указанных судов в морских портах распространяется уголовная юрисдикция Российской Федерации. Однако из этого правила имеются международно-правовые исключения. Так, на основании ст. 10 Соглашения между Правительством СССР и Правительством Испании о морском судоходстве 1983 г.[4] уголовная юрисдикция РФ в отношении преступлений, совершенных членами экипажа испанского невоенного судна на борту этого судна во время его пребывания во внутренних водах России (и в частности, в портах[5]), будет осуществляется лишь в случаях:

"a) когда последствия преступления распространяются на территорию государства, во внутренних водах которого находится судно; или

b) когда преступление такого рода, что им нарушается спокойствие или добрый порядок в этом государстве; или

c) когда преступление совершено против иного лица, чем член экипажа судна или любого другого судна этого флага; или

d) когда это необходимо для пресечения незаконной торговли наркотическими средствами или психотропными веществами".

Соглашением между Правительством СССР и Правительством Королевства Нидерландов о торговом судоходстве 1969 г.[6] (ст. 13) в данный перечень включено дополнительное условие – преступление по российским законам должно являться тяжким. Кроме того, в ограничительной редакции сформулировано положение о потерпевшем – преступление должно быть совершено "против какого-либо иного лица, кроме члена экипажа этого судна". Аналогичные правила закреплены в ст. 11 Соглашения между Правительством РФ и Правительством Грузии о торговом судоходстве 1996 г.[7] В соответствии со ст. 13 Соглашения между Правительством СССР и Правительством Королевства Дании о морском судоходстве 1973 г.[8] Российская Федерация осуществляет уголовную юрисдикцию также, если правонарушение совершено гражданином РФ или против гражданина РФ, равно как и лицом или против лица, которое имеет постоянное местожительство в РФ, или любым лицом или против любого лица, не являющегося членом экипажа.

Иными словами, далеко не во всех случаях лицо, совершившее преступление в российских внутренних водах, подлежит ответственности по УК РФ. Следовательно, производство по такого рода делам не может вестись по УПК РСФСР; ограничивается сфера применения ст. 3 УПК.

Далее. Пункт 1 ст. 17 ФЗ "О внутренних морских водах, территориальном море и прилежащей зоне" 1998 г.[9] предусматривает, что уголовная юрисдикция РФ "не осуществляется на борту иностранного судна, проходящего через территориальное море (! – П.Б.), для ареста какого-либо лица или производства расследования в связи с любым преступлением, совершенным на борту иностранного судна во время его прохода (! – П.Б.), за исключением следующих случаев, если":

последствия преступления распространяются на территорию РФ;

преступление имеет такой характер, что им нарушается спокойствие в РФ или добрый порядок в территориальном море;

капитан иностранного судна, дипломатический агент или консульское должностное лицо государства флага обратится к должностным лицам федеральных органов исполнительной власти или к должностным лицам органов исполнительной власти субъектов федерации с просьбой об оказании помощи;

такие меры необходимы для пресечения незаконной торговли наркотическими средствами или психотропными веществами, а также для пресечения других уголовных преступлений международного характера, предусмотренных международными договорами РФ.

Таким образом, в ст. 17 закона речь идет об осуществлении уголовной юрисдикции России в отношении преступлений, совершенных не во внутренних водах РФ, а в территориальном море и лишь во время использования права мирного прохода. Между тем в международных договорах, в которых участвует РФ, такое ограничение не предусматривается. Иначе говоря, п. 1 ст. 17 закона без всяких на то оснований сужает сферу действия российского уголовно-процессуального закона и являет собой не самый удачный образец имплементации международных норм в национальное право.

В проекте УПК РФ территориальным пределам действия уголовно-процессуального закона посвящена ст. 2, которая предусматривает следующее: "Производство по уголовному делу на территории Российской Федерации независимо от места совершения преступления ведется в соответствии с настоящим Кодексом, если международным договором Российской Федерации не установлено иное". В отличие от соответствующей нормы проекта УПК принятого в первом чтении положения ст. 2 особых возражений не вызывают.

II. Действие российского уголовно-процессуального закона за пределами РФ.

Согласно ч. 3 ст. 1 УПК РСФСР, производство по уголовным делам на территории России ведется по УПК независимо от места совершения преступления. Иначе говоря, во всех случаях совершения преступления вне пределов РФ, должен применяться УПК РСФСР. Между тем, данная проблема имеет, по меньшей мере, два международно-правовых аспекта.

1. В соответствии с ч. 2 ст. 11 УК РФ действие УК "распространяется также на преступления, совершенные на континентальном шельфе[10] и в исключительной экономической зоне Российской Федерации"[11]. Производство по делам о соответствующих преступлениях должно вестись по правилам российского УПК. Между тем в соответствии с международными договорами РФ уголовная юрисдикция России распространяется не на все преступления, совершенные на указанных территориях, а лишь на те из них, которые затрагивают суверенные права Российской Федерации на разведку, разработку и охрану природных ресурсов континентального шельфа и экономической зоны.

2. Согласно ч. 3 ст. 11 УК РФ, "лицо, совершившее преступление на судне, приписанном к порту Российской Федерации, находящемся в открытом водном или воздушном пространстве вне пределов Российской Федерации, подлежит уголовной ответственности по настоящему Кодексу, если иное не предусмотрено международным договором Российской Федерации".

Действующий УПК не регламентирует специфики производства по такого рода делам; п. 7 ст. 117 УПК лишь наделяет "капитанов морских судов, находящихся в дальнем плавании", правом вести дознание. Не содержит отсылки к международным договорам и проект УПК (ч. 2 ст. 2): "Правила настоящего Кодекса применяются также при производстве по делу о преступлении, совершенном на воздушном, морском или речном судне, находящемся вне пределов Российской Федерации под его флагом или с опознавательными знаками России, если названное судно приписано к порту Российской Федерации". В то же время международные договоры РФ о мореплавании и судоходстве устанавливают иные, чем УПК, правила действия уголовно-процессуального закона в отношении преступлений, совершенных на российских невоенных судах. Эти положения должны быть отражены в УПК

III. Особенности действия российского уголовно-процессуального закона в отношении преступлений, совершенных за пределами РФ российскими гражданами, входящими в состав воинских формирований, которые находятся на территории иностранного государства в соответствии с международными договорами.

В литературе проблема ответственности военнослужащих за преступления, совершенные за рубежом, затрагивается, как правило, в работах по уголовному праву и исследована крайне недостаточно. З.А.Незнамова, например, просто воспроизводит содержание ч. 2 ст. 12 УК РФ[12]. А.Н.Игнатов ограничивается одним предложением: "Международными договорами устанавливается следующий порядок: за преступления должностные и против порядка несения воинской службы военнослужащие, находящиеся за границей, несут ответственность по законодательству своей страны; за преступления, совершенные вне территории расположения воинской части и носящие общеуголовный характер (убийство, изнасилование, кража, грабеж, торговля наркотиками и т.д.), военнослужащие несут ответственность по законодательству страны пребывания"[13]. Между тем проблема ответственности российских военнослужащих за преступления, совершенные за границей, отнюдь не исчерпывается приведенными положениями.

В соответствии с ч. 2 ст. 12 УК РФ "военнослужащие воинских частей Российской Федерации, дислоцирующихся за пределами Российской Федерации, за преступления, совершенные на территории иностранного государства, несут уголовную ответственность по настоящему Кодексу, если иное не предусмотрено международным договором Российской Федерации". Согласно ст. 22 ФЗ "О статусе военнослужащих" 1998 г., "судопроизводство по делам с участием военнослужащих, проходящих военную службу за пределами территории Российской Федерации, осуществляется в соответствии с федеральными законами, с учетом общепризнанных принципов, норм международного права и международных договоров Российской Федерации". На основании ч. 3 ст. 1 УПК РСФСР производство по делам о преступлениях таких лиц должно вестись по правилам российского уголовного судопроизводства.

В то же время у Российской Федерации имеется около десятка соглашений по вопросам юрисдикции и взаимной правовой помощи по делам, связанным с пребыванием российских воинских формирований на территории иностранных государств.

В этих соглашениях под воинскими формированиями понимаются не только воинские части, военные учреждения, предприятия и организации Вооруженных Сил РФ на территории иностранного государства, но и соединения, части и подразделения Пограничных войск РФ, дислоцированные на территории иностранного государства (ст. 1 Соглашения между РФ и Республикой Кыргызстан о статусе Пограничных войск Российской Федерации, находящихся на территории Республики Кыргызстан, 1992 г., ст. 1 Договора между Правительством РФ и Правительством Республики Беларусь о статусе воинских формирований Российской Федерации из состава Стратегических Сил, временно размещенных на территории Республики Беларусь, 1993 г., Соглашение между РФ и Республикой Молдова о правовом статусе, порядке и сроках вывода воинских формирований Российской Федерации, временно находящихся на территории Республики Молдова, 1994 г.).

В число лиц, "входящих в состав воинских российских формирований", договоры включают не только военнослужащих, но и:

а) "граждан, работающих по найму в воинских формированиях" (ст. 1 Соглашения между РФ и Республикой Молдова о правовом статусе, порядке и сроках вывода воинских формирований Российской Федерации, временно находящихся на территории Республики Молдова, 1994 г. и пр.);

б) "лиц, командированных Российской Стороной в воинские формирования" (ст. 2 Договора между Правительством РФ и Правительством Республики Беларусь о статусе воинских формирований Российской Федерации из состава стратегических сил, временно размещенных на территории Республики Беларусь, 1993 г., ст. 1 Соглашения между РФ и Республикой Молдова по вопросам юрисдикции и взаимной правовой помощи по делам, связанным с временным пребыванием воинских формирований РФ на территории Республики Молдова 1994 г. и т.д.);

в) "членов семей военнослужащих и гражданского персонала воинских формирований", кроме граждан иностранного государства (ст. 1 Соглашения между Российской Федерацией и Республикой Кыргызстан о статусе Пограничных войск Российской Федерации, находящихся на территории Республики Кыргызстан, 1992 г., ст. 1 Соглашения между РФ и Республикой Беларусь по вопросам юрисдикции и взаимной правовой помощи по делам, связанным с временным пребыванием воинских формирований РФ из состава стратегических сил на территории Республики Беларусь 1995 г. и др.).

По соглашениям Российская Федерация распространяет свою юрисдикцию на воинские преступления, совершенные лицами, входящими в состав воинских формирований, в местах дислокации воинских формирований, находящихся на территории иностранного государства, а также вне пределов их дислокации в случае совершения лицами, входящими в состав воинских формирований, противоправных деяний в отношении Российской Федерации или лиц, входящих в состав воинских формирований. В иных случаях действует юрисдикция соответствующего государства, применяется его законодательство и действуют его компетентные органы (ст. 10 Соглашения между Правительством РФ и Правительством Республики Грузия 1993 г., ст. 10 Соглашения между РФ и Республикой Молдова 1994 г., ст. 2 Соглашения между РФ и Киргизской Республикой 1996 г. и др.).

Несколько иначе вопрос решен в ст. 19 Соглашения между РФ и Украиной о статусе и условиях пребывания Черноморского флота РФ на территории Украины 1997 г.: по делам о преступлениях, совершенных лицами, входящими в состав воинских формирований, или членами их семей на территории Украины, применяется законодательство Украины и действуют суды, прокуратура и другие компетентные органы Украины. Указанное положение не применяется:

"а) в случае совершения лицами, входящими в состав воинских формирований, или членами их семей – гражданами Российской Федерации – преступлений против Российской Федерации, а также против лиц, входящих в состав воинских формирований, или членов их семей – граждан Российской Федерации;

б) в случае совершения лицами, входящими в состав воинских формирований, преступлений при исполнении служебных обязанностей в местах дислокации воинских формирований.

В случаях, предусмотренных настоящим пунктом, применяется законодательство Российской Федерации и действуют суды, прокуратура и другие компетентные органы Российской Федерации".

Таким образом, международные договоры, в которых участвует РФ, распространяют действие российского уголовно-процессуального закона на территорию иностранных государств.

В проекте УПК (ч. 8 ст. 31) данный вопрос урегулирован следующим образом: "8. Военным судам, находящимся за пределами территории Российской Федерации, подсудны уголовные дела о преступлениях, совершенных военнослужащими из состава российских войск, членами их семей, а также другими гражданами Российской Федерации, если:

деяние, содержащее признаки преступления, предусмотренного уголовным законом, совершено на территории, находящейся под юрисдикцией Российской Федерации, либо при исполнении служебных обязанностей, либо посягает на интересы Российской Федерации;

иное не предусмотрено международным договором Российской Федерации".

С такой позицией нельзя согласиться по следующим соображениям. Во-первых, совершенно необоснованно из юрисдикции России исключены иностранные граждане и лица без гражданства, совершившие в местах дислокации преступление против Российской Федерации или против лиц, входящих в состав воинских формирований и членов их семей. Во-вторых, в п. 2 ч. 8 использована ненадлежащая отсылка к международным договорам. Уже и так неправомерно ограниченная юрисдикция Российской Федерации, еще больше ограничивается отсылкой "если иное". Как уже говорилось, соглашения Российской Федерации закрепляют многочисленные варианты осуществления юрисдикции России в отношении такого рода преступлений. Конечно, нет необходимости перечислять все варианты в УПК, однако целесообразно использовать отсылку "другие", которая позволить включить в компетенцию военных судов некоторые преступления, не вошедшие в нее по проекту УПК. В свете изложенного и действующий УПК, и проект УПК нуждаются в совершенствовании. В новом УПК, в частности, необходимо закрепить следующие положения.

1. За пределами Российской Федерации УПК должен применяться на морском, речном или воздушном судах, правомерно находящихся под флагом или несущих опознавательные знаки Российской Федерации и приписанных к порту Российской Федерации, если иное не предусмотрено международным договором Российской Федерации.

2. Производство по делам лиц, входящих в состав российских воинских формирований, находящихся за пределами территории Российской Федерации, осуществляется в соответствии с УПК с учетом общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров РФ.

3. Международным договором РФ могут быть установлены другие правила действия российского уголовно-процессуального закона в пространстве.

Действие уголовно-процессуального закона во времени

Согласно ч. 2 ст. 1 УПК РСФСР, при производстве по уголовному делу "применяется уголовно-процессуальный закон, действующий соответственно во время дознания, предварительного следствия либо рассмотрения дела судом". В науке уголовного процесса особых дискуссий по данному вопросу не возникало; авторы ограничивались краткими комментариями к ч. 2 ст. 1 УПК[14]. Однако положения ч. 2 ст. 1 УПК требуют уточнений.

Поскольку содержанием уголовного процесса является прежде всего деятельность участников, оформляемая с помощью документов при совершении процессуальных действий, исходить нужно не из времени проведения "дознания, предварительного следствия либо рассмотрения дела судом" (как это закреплено в действующем УПК, а из момента совершения того или иного процессуального действия или принятия и исполнения конкретного решения. Учитывая, что уголовно-процессуальный закон вступает в силу в том же порядке, что и другие законы, он не должен иметь обратной силы и не может распространяться на производство, начатое до его издания, в тех случаях, когда он отменяет или умаляет принадлежащие участникам процесса права, ограничивает их пользование дополнительными условиями.

Кроме того, решения по уголовному делу принимаются с учетом имеющихся доказательств. Однако доказательства (ст. 68 УПК, ст. 74 проекта УПК) имеют различный "возраст", получены в различное время. Следовательно, допустимость доказательств должна определяться в соответствии с законом, действовавшим в момент их получения. Вместе с тем в случае, если закон существенно меняет условия допустимости доказательств, не должны быть положены в основу обвинения те из них, которые не соответствуют положениям этого закона.

В проекте УПК (ст. 4) вопрос о временном аспекте действия уголовно-процессуального закона более правильно: при производстве по уголовному делу применяется уголовно-процессуальный закон, действующий во время производства соответствующего следственного, судебного или иного процессуального действия. Однако все же представляется целесообразным дополнить положения проекта следующими правилами.

1. Уголовно-процессуальный закон, отменяющий или умаляющий принадлежащие участникам процесса права, ограничивающий их использование дополнительными условиями, не может распространяться на производство, начатое до его издания.

2. Допустимость доказательств определяется в соответствии с законом, действовавшим в момент их получения. В случае, если закон изменил условия допустимости доказательств, то не могут быть положены в основу обвинения те из них, которые не соответствуют положениям нового закона.

Действие уголовно-процессуального закона в отношении иностранных граждан и лиц без гражданства

Статья 33 УПК РСФСР устанавливает некоторые правила производства по делам о преступлениях, совершенных иностранными гражданами и лицами без гражданства. Часть 1 ст. 3 проекта УПК РФ изложена аналогичным образом. В ч. 2 сформулировано правило: процессуальные действия, предусмотренные настоящим Кодексом, в отношении лиц, обладающих правом дипломатической неприкосновенности, производятся лишь по их просьбе или с их согласия. Согласие на производство этих действий испрашивается через МИД РФ.

Вместе с тем, приходится констатировать, что проблема действия российского уголовно-процессуального закона по кругу лиц несколько шире, чем это зафиксировано в УПК, и имеет, по крайней мере, два "международно-правовых" аспекта.

1. Свою специфику имеет действие уголовно-процессуального закона в отношении иностранных граждан и лиц без гражданства, не пользующихся международно-правовыми иммунитетами. Помимо прав, предоставляемых иностранцам как особым субъектам уголовного процесса, они пользуются правами, вытекающими из норм международного права. Так, по консульским конвенциям (ст. 36 Венской конвенции о консульских сношениях 1963 г., ст. 39 Консульской конвенции между РФ и Республикой Грузия 1993 г., ст. 39 Консульской конвенции между РФ и Азербайджанской Республикой 1995 г. и др.) российские следователи обязаны информировать граждан соответствующего государства, находящихся под стражей или подлежащих суду, о соответствующих международных нормах, предоставляющих им право общения с консульскими должностными лицами государства их гражданства.

Договоры о правовой помощи по уголовным делам предусматривают дополнительные гарантии прав иностранных граждан при осуществлении уголовного преследования по просьбе иностранного государства, заключении под стражу для обеспечения выдачи, выдачи лица и т.д. (подробнее см. §2 главы 3 настоящей работы).

Кроме того, международные договоры возлагают на российские правоохранительные органы дополнительные обязанности, не предусмотренные уголовно-процессуальным законодательством. К примеру, на основании ст. 38 Консульской конвенции между РФ и Республикой Казахстан 1994 г. российские правоохранительные органы в течение трех дней обязаны уведомить консульское должностное лицо Республики Казахстан об аресте, задержании или лишении свободы в иной форме гражданина Казахстана. В соответствии со ст. 39 Консульской конвенции между РФ и Латвийской Республикой 1994 г. консульское должностное лицо Латвийской Республики имеет право посещать находящегося под арестом латвийского гражданина для беседы с ним, а также для принятия мер к обеспечению для него юридического представительства. Разрешение на первое посещение дается в срок до трех суток. Аналогичные нормы закреплены в ст. 39 Консульской конвенции между СССР и Королевством Норвегии 1971 г., ст. 42 Консульской конвенции между СССР и Турецкой Республикой 1988 г., ст. 43 Консульской конвенции между РФ и Республикой Польша 1992 г. и других консульских конвенциях.

Далее. Соглашениями о передаче осужденных к лишению свободы для отбывания наказания в государство их гражданства (подробнее см. § 3 главы 3 настоящей работы) зафиксирована обязанность государства вынесения приговора разъяснить осужденному его право на обращение с ходатайством о такой передаче (ст. 5 Конвенции о передаче лиц, осужденных к лишению свободы, для отбывания наказания в государстве, гражданами которого они являются, 1978 г., ст. 4 Договора между СССР и Финляндской Республикой о взаимной передаче для отбывания наказания лиц, осужденных к лишению свободы 1990 г., ст. 3 Договора между РФ и Латвийской Республикой о передаче осужденных для отбывания наказания 1993 г. и т.п.)

Таким образом, международные договоры, в которых участвует РФ, устанавливают специальные правила действия уголовно-процессуального закона в отношении иностранных граждан и лиц без гражданства, изменяя в некоторых случаях сферу действия УПК, дополняя его новыми правилами, уточняя статус субъектов российского уголовного процесса. С учетом изложенного, в УПК необходимо внести следующее положение: права и обязанности иностранных граждан и лиц без гражданства, участвующих в уголовном процессе, а также правила обращения с ними определяются уголовно-процессуальным законом и международными договорами РФ.

2. Ограничено применение российского УПК в отношении лиц, пользующихся "международными" иммунитетами в уголовном процессе (подробнее см. главу 4 настоящей работы).

Применение российскими правоохранительными органами иностранного уголовно-процессуального законодательства

Действующий УПК никаких правил относительно возможности применения иностранного уголовно-процессуального законодательства не содержит. Однако в соответствии с некоторыми международными договорами РФ российские правоохранительные органы могут (а в некоторых случаях обязаны) руководствоваться нормами иностранного уголовно-процессуального закона. Можно выделить два варианта применения иностранного закона органами дознания и следствия: при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности за рубежом и при оказании в РФ правовой помощи.

1. Этот вариант иллюстрирует норма ст. 5 Договора между Правительством РФ и Правительством Республики Армения о статусе пограничных войск РФ, находящихся на территории Республики Армения, и условиях их функционирования 1992 г.[15]: Пограничные войска Российской Федерации, находящиеся на территории Республики Армения, во взаимодействии с правоохранительными органами Республики Армения ведут "дознание по делам о нарушении границы, производят неотложные следственные действия в соответствии с уголовным и уголовно-процессуальным законодательством Республики Армения". Нормы о совместном производстве отдельных следственных действий имеются и в других международных соглашениях (см. § 2 настоящей главы).

2. Второй вариант возможен при оказании правовой помощи по уголовным делам. Статья 8 Договора между РФ и Эстонской Республикой о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г., ст. 8 Конвенции СНГ 1993 г., ст. 5 Договора между РФ и Королевством Испания об оказании правовой помощи по уголовным делам 1996 г. и другие нормы предусматривают, что при исполнении поручения об оказании правовой помощи запрашиваемое учреждение по просьбе запрашивающего учреждения может применять процессуальные нормы стороны, от которой исходит поручение, поскольку они не противоречат законодательству его государства.

Статья 8 Договора о сотрудничестве государств-участников СНГ в борьбе с терроризмом 1999 г. фиксирует эту норму несколько в иной формулировке: при исполнении запроса "по просьбе запрашивающей Стороны может быть применено ее законодательство, если это не противоречит основным принципам законодательства или международным обязательствам запрашиваемой Стороны".

Как отражение этой тенденции в договорной практике нашего государства, в ст. 1 ФЗ "О ратификации Европейской конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам и Дополнительного протокола к ней" 1999 г. была предусмотрено правило, по которому Верховный Суд РФ и Генеральная прокуратура РФ "по просьбе учреждения, от которого исходит поручение о правовой помощи, решают вопрос о возможности применения при исполнении поручения процессуального законодательства запрашивающего иностранного государства, если оно не противоречит законодательству Российской Федерации".

В отечественной литературе данная проблематика не получила должного освещения. Лишь совсем недавно на этот счет высказалась В.М.Волженкина: "Большинство международных договоров допускает применение процессуального законодательства ходатайствующей страны, если они не противоречат законодательству РФ. Эти положения бланкетные, не содержат механизма их реализации и не урегулированы российскими законами. Согласно Постановлению ПВС СССР "О мерах по выполнению договоров СССР о правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам" 1988 г. Генеральная прокуратура и Верховный Суд наделены полномочиями по применению иностранного процессуального законодательства (ст. 2). Но порядок такого применения не установлен"[16]. Допуская возможность применения иностранного процессуального права, В.М.Волженкина вместе с тем указывает на отсутствие механизма реализации указанных положений. Однако в другой работе она категорически отрицает саму возможность применения иностранного права – "действие зарубежных законов в пределах России не допускается"[17].

Думается, что российский УПК должен содержать норму о возможности применения органами дознания, следователем, прокурором и судом иностранного уголовно-процессуального права. Нормы об этом имеются в законодательстве многих иностранных государств. Так, ст. 26.1 Федеральных правил уголовного процесса США устанавливает: "Ходатайство о применении иностранного закона должно быть мотивированным. Суд, при определении применимого иностранного закона исходит из материалов дела, показаний свидетелей, даже если не предъявлялись к рассмотрению и не допускаются Федеральными правилами о доказательствах".

Проект УПК (ч. 2 ст. 457) предлагает следующее решение этого вопроса: "при исполнении запроса применяются правила настоящего Кодекса, однако могут быть применены процессуальные нормы иностранного государства в соответствии с международным договором Российской Федерации или на основе принципа взаимности, если это не противоречит законодательству и международным обязательствам Российской Федерации". Как видим, проект ограничивается лишь одним случаем применения иностранного уголовно-процессуального закона (при оказании правовой помощи), оставляя за скобками проблему совместного осуществления процессуальных действий.

Думается, что законодательное закрепление правомерности применения иностранного права повысит эффективность взаимодействия с иностранными органами правопорядка, которые часто исполняют пожелания, содержащиеся в "российских" поручениях о правовой помощи, лишь на основе взаимности.

§ 2. Представитель правоохранительного органа иностранного государства – субъект российского уголовного процесса

В последнее время существенно возросло количество случаев участия в российском уголовном процессе (в качестве свидетелей, экспертов и т.д.). Стали обычным явлением совместные действия российских и иностранных правоохранительных органов в борьбе с терроризмом, наркомафией, организованной преступностью.

Однако, несмотря на детальную проработку различных аспектов правового статуса лиц, участвующих в производстве по уголовным делам[18], вне поля зрения по-прежнему остается вопрос о статусе представителей иностранных правоохранительных органов в российском уголовном процессе. Это обстоятельство объясняется прежде всего отсутствием соответствующих положений в УПК и традиционной закрытостью российских учреждений правопорядка.

Между тем нормы о возможном участии сотрудников иностранных учреждений юстиции в российском уголовном процессе зафиксированы многими международными договорами РФ; они различают, по крайней мере, три формы такого участия.

1. Участие сотрудников иностранных учреждений юстиции в качестве свидетелей и экспертов

Осуществляемое в порядке правовой помощи, данное действие специально в действующем УПК не регламентировано; правовое положение сотрудников иностранных учреждений юстиции определяется общими правилами УПК о статусе свидетелей и экспертов. Вместе с тем их статус определяется и нормами международного права. Согласно ст. 12 Договора между РФ и Республикой Кыргызстан о правовой помощи и правовым отношениям по гражданским, семейным и уголовным делам 1992 ст. 9 Минской Конвенции 1993 г., ст. 12 Договора между РФ и Эстонской Республикой о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. и другим вызванные в Российскую Федерацию для допроса или производства с их участием других следственных действий, свидетели, эксперты, не могут быть, независимо от своего гражданства привлечены на территории России к уголовной ответственности, взяты под стражу и подвергнуты наказанию за деяние, совершенное до пересечения государственной границы РФ. Они не могут быть также привлечены к ответственности, взяты под стражу или подвергнуты наказанию в связи с их свидетельскими показаниями или заключениями в качестве экспертов в связи с уголовным делом, являющимся предметом разбирательства (ст. 12 Договора между РФ и Литовской Республикой о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1992 г., ст. 8 Договора между РФ и Монголией о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским и уголовным делам 1999 г.). Указанные лица утрачивают эту гарантию, если они не оставят территорию России, хотя и имеют для этого возможность до истечения 15 суток с того дня, когда допрашивающее его учреждение сообщит им, что в дальнейшем в их присутствии нет необходимости (ст. 12 Договор между РФ и Азербайджанской Республикой о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1992 г.). Соответствующие нормы распространяются как на "простых" свидетелей и экспертов, так и на лиц, работающих в иностранных учреждениях юстиции.

Некоторые соглашения возлагают обязанность давать показания только на сотрудников зарубежных правоохранительных органов. Согласно ст. 8 Соглашения СНГ о взаимодействии и сотрудничестве таможенных служб в борьбе с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ 1994 г. и ст. 8 Соглашения между ГТК РФ и Государственным таможенным департаментом Эстонской Республики о сотрудничестве в борьбе с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ 1992 г., если российские суды направляют запрос в связи с нарушениями законов и правил, касающихся оборота наркотиков, другая сторона может уполномочить своих официальных лиц выступить в качестве свидетелей или экспертов относительно фактов, установленных ими в ходе выполнения служебных обязанностей.

Таким образом, правовое положение свидетелей и экспертов – сотрудников зарубежных правоохранительных органов определяется как УПК, так и нормами международного права, которые устанавливают дополнительные гарантии этим участникам процесса.

2. Присутствие сотрудников иностранных правоохранительных органов при производстве отдельных действий в порядке правовой помощи

В ряде международных соглашений РФ (ст. 75 Договора о правовой помощи и правовых отношениях между РФ и Латвийской Республикой 1993 г., ст. 75 Договора между РФ и Эстонской Республикой 1993 г., ст. 8 Соглашения о правовой помощи и сотрудничестве между Прокуратурой Республики Армения и Прокуратурой РФ 1993 г.) предусматривается возможность участия работников иностранных органов правопорядка в производстве отдельных следственных действий.

Так, по ст. 8 Соглашения между РФ и Туркменистаном по вопросам юрисдикции и взаимной правовой помощи по делам, связанным с гражданами РФ, проходящими военную службу в Вооруженных Силах Туркменистана, 1995 г. "процессуальные действия с гражданами Туркменистана по делам, подпадающим под юрисдикцию Российской Федерации, производятся в присутствии представителей компетентных органов Туркменистана".

В соответствии со ст. 61 Договора между РФ и Монголией о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским и уголовным делам 1999 г. и ст. 7 Договора между РФ и Республикой Куба о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским и уголовным делам 2000 г. иностранные представители могут с согласия центрального органа запрашиваемой стороны присутствовать при исполнении запросов о правовой помощи. Статья 80 Договора между РФ и СРВ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским и уголовным делам 1998 г. оговаривает такую возможность условиями, которые "допускает законодательство" запрашиваемого государства.

Некоторые соглашения в определении степени участия сотрудников иностранных органов правопорядка в производстве процессуального действия идут еще дальше. Например, по ст. 7 Договора между РФ и Республикой Индией о взаимной правовой помощи по уголовным делам 1998 г., ст. 10 Договора между РФ и США о взаимной правовой помощи по уголовным делам 1999 г. "лицам, присутствующим при исполнении запроса, разрешается непосредственно задавать вопросы опрашиваемому лицу или формулировать вопросы, которые должны быть ему заданы, а также осуществлять дословную запись в ходе производства процессуального действия, используя, при необходимости, технические средства". Статья 10 Договора между РФ и Республикой Корея о взаимной правовой помощи по уголовным делам 1999 г. дополняет это правило: "в случае если прямое обращение не разрешается, таким лицам разрешается представлять вопросы, для того чтобы они были заданы лицу, дающему показания либо предоставляющему доказательства".

Таким образом, в практике отмечается тенденция к закреплению более активной роли иностранных следователей, прокуроров и судей в российском уголовном процессе.

3. Совместное производство отдельных процессуальных действий

Возможность совместного осуществления процессуальных действий предусматривалась еще в ст. 3 Типового договора о взаимной помощи в области уголовного правосудия 1990 г.

В договоры Российской Федерации такие положения стали включаться со второй половины 90-х гг. Так, по ст. 6 Соглашения между Правительством РФ и Правительством Республики Казахстан о взаимодействии правоохранительных органов в обеспечении правопорядка на территории комплекса "Байконур" 1997 г. по делам, подпадающим под российскую юрисдикцию, процессуальные и иные действия вне территории комплекса "Байконур" производятся "правоохранительными органами Российской Федерации по согласованию с правоохранительными органами Республики Казахстан". На основании ст. 8 Соглашения правоохранительные органы России и Казахстана могут создавать совместные оперативно-следственные группы (бригады) для расследования отдельных преступлений. При этом применяется уголовно-процессуальное законодательство того государства, в производстве которого находится конкретное уголовное дело.

Интересная форма совместного осуществления процессуальных действий предусмотрена в ст. 7 Соглашения между РФ и Республикой Армения по вопросам юрисдикции и взаимной правовой помощи по делам, связанным с нахождением российской военной базы на территории Республики Армения 1997 г.: "когда лицо, совершившее преступление, не установлено, компетентные органы Сторон совместно определяют меры по закреплению следов преступления, установлению и задержанию лица его совершившего".

В последнее время проявляется тенденция к оформлению еще более тесных связей российских правоохранительных органов с зарубежными. В частности, руководствуясь ст. 12 Договора о сотрудничестве государств-участников СНГ в борьбе с терроризмом 1999 г., стороны по запросу или с согласия заинтересованной Стороны могут направлять представителей своих компетентных органов, включая специальные антитеррористические формирования, "для оказания практической помощи".

На основании ст. 2 Договора о порядке пребывания и взаимодействия сотрудников правоохранительных органов на территориях государств-участников СНГ 1999 г. сотрудники правоохранительных органов стран-участниц на основании соответствующих запросов и после получения разрешения могут направляться на территорию России "для выполнения служебных заданий, оказания содействия в проведении оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий". При этом следственные действия проводятся сотрудниками российских органов правопорядка в соответствии с законодательством РФ и международными договорами.

Ратифицированная Российской Федерацией в 2001 г. Конвенция против транснациональной организованной преступности 2000 г. идет еще дальше. На основании ст. 19 государства рассматривают возможность заключения двусторонних или многосторонних соглашений или договоренностей, в силу которых в связи с делами, являющимися предметом расследования, уголовного преследования или судебного разбирательства в одном или нескольких государствах, заинтересованные компетентные органы могут создавать органы по проведению совместных расследований. В отсутствие таких соглашений или договоренностей совместные расследования могут проводиться по соглашению в каждом отдельном случае, т.е. на основании разовых соглашений руководителей правоохранительных органов.

За последние пять лет совместное производство процессуальных действий прочно вошло в практику работы правоохранительных органов Российской Федерации, однако эта позиция до сих пор не подвергнута теоретическому осмыслению.

Обобщая изложенное, можно сделать следующий вывод: договорная практика нашего государства идет по пути расширения допуска в российский уголовный процесс представителей иностранных правоохранительных органов. Достаточно большой объем международно-правового регулирования свидетельствует о важности проблемы, требует ее немедленного теоретического осмысления и необходимости внесения изменений в уголовно-процессуальное законодательстве.

Сотрудники зарубежных органов правопорядка выполняют в уголовном процессе определенные задачи (содействуют осуществлению правосудия; оказывают помощь в сборе и оформлении доказательств и т.д.); участвуют в реализации функций иных субъектов процесса (следователя, прокурора, суда и др.); наделены правами и обязанностями, вытекающими из международно-правовых норм. В этой связи сложившаяся в уголовно-процессуальной науке точка зрения об обязательных качествах, которыми должен обладать субъект уголовного процесса[19], может быть распространена и на "иностранных" участников. Отсутствие закрепления прав и обязанностей представителей иностранных учреждений в уголовно-процессуальном законе – единственное препятствие для включения их в полноправные субъекты российского уголовного процесса. Данный пробел должен быть восполнен.

Попытка решить указанную проблему была предпринята в проекте нового УПК РФ. Согласно ч. 1 ст. 456 проекта, свидетель, потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик, их представители, эксперт, если они являются гражданами иностранного государства, могут быть вызваны с их согласия для производства процессуальных действий на территории Российской Федерации должностным лицом, в производстве которого находится уголовное дело. Явившиеся по вызову лица, не могут быть привлечены в качестве обвиняемых на территории Российской Федерации, взяты под стражу или подвергнуты другим ограничениям личной свободы за деяния или на основании приговоров, которые имели место до пересечения государственной границы Российской Федерации. Действие иммунитета прекращается, если явившееся по вызову лицо, имея возможность покинуть территорию Российской Федерации до истечения непрерывного срока в 15 суток с момента, когда его присутствие более не требуется должностному лицу, вызвавшему его, продолжает оставаться на этой территории или после отъезда возвращается в Российскую Федерацию (ч. 4 ст. 456). Как видим, проект УПК полностью воспринял международные нормы о первой из названных нами формах участия сотрудников иностранных учреждений в российском уголовном процессе.

Далее. Согласно ч. 3 ст. 457 проекта, "при исполнении запроса могут присутствовать представители иностранного государства, если это предусмотрено международным договором Российской Федерации или письменным обязательством о взаимодействии на основе взаимности". Однако в проекте не указан порядок оформления их участия в совершении процессуальных действий. Представляется необходимым изложить статус указанных лиц более детально, с тем, чтобы максимально гарантировать права указанных лиц.

Кроме того, по моему мнению, представитель иностранного правоохранительного органа в российском уголовном процессе должен иметь право не только присутствовать при производстве соответствующего следственного действия. Необходимо закрепить все три формы участия иностранного должностного лица в уголовно-процессуальной деятельности. Для обеспечения эффективности участия в уголовном процессе необходимы право: давать объяснения по существу поручения; знакомиться с материалами дела в части, относящейся к исполнению поручения; заявлять ходатайства; непосредственно задавать вопросы допрашиваемому лицу или формулировать вопросы, которые должны быть ему заданы, а также осуществлять дословную запись в ходе производства процессуального действия, используя, при необходимости, технические средства; делать в ходе совершения процессуального действия замечания, подлежащие внесению в протокол; знакомиться с протоколом соответствующего процессуального действия, подписывать его; получить копию протокола; приносить жалобы на действия лица, производящего исполнение поручения; совершать иные действия, предусмотренные УПК и международными договорами. Можно предположить следующие обязанности иностранного представителя: являться для участия в процессуальном действии; соблюдать уголовно-процессуальное законодательство России; не разглашать сведения об обстоятельствах, затрагивающих неприкосновенность частной жизни, составляющих государственную и другую охраняемую законом тайну.

В связи с изложенным представляется целесообразным закрепить в УПК специальную норму о новом субъекте российского уголовного процесса (см. Приложение).

Предыдущий | Оглавление | Следующий