Предыдущий | Оглавление | Следующий

Теперь об "инкорпорации" как возможном способе трансформации. По мнению С.В.Черниченко, при инкорпорации по существу, принимается новый закон или подзаконный акт, полностью внешне идентичный международному договору. Происходит ли это автоматически на основе трансформационной нормы, согласно которой все договоры, обязывающие данное государство, или их определенная часть, начинают рассматриваться и как внутригосударственные правовые акты, либо на основе специального решения органа государства, придающего конкретному договору или договорам характер внутригосударственных правовых актов, сути процесса это не меняет. Текст международного договора воспроизводится в официальных изданиях как текст закона или подзаконного акта соответствующего уровня. При наличии упомянутой трансформационной нормы или специального трансформационного акта он может свидетельствовать и о трансформации[1].

Не касаясь неточностей формулировки (по моему мнению, принятие внутригосударственного акта, "полностью внешне идентичного международному договору", в принципе невозможно), хочется заметить, что в данном случае речь может идти лишь о внешнем, текстуальном сходстве международных и внутригосударственных норм. Они по-прежнему остаются нормами различных систем права со всеми вытекающими отсюда последствиями. А то обстоятельство, что международная норма явилась моделью для внутригосударственного правотворчества, еще не означает автоматического восприятия ее содержания национальным правом. Более того, случаи дословного совпадения правил, зафиксированных в международном договоре и во внутригосударственном акте, крайне редки; чаще всего положения договора развиваются и конкретизируются в процессе внутригосударственного нормотворчества. Следовательно, и инкорпорация не может считаться актом трансформационного характера.

Говоря о "легитимации" (принятии внутригосударственного акта с целью обеспечения выполнения норм международного права[2]), следует заметить, что она представляет собой одну из форм реализации международно-правовых норм во внутренних отношениях и не свидетельствует о какой-либо их трансформации во внутригосударственное право. При "легитимации" законодатель просто приводит национальное право в соответствие с международными обязательствами государства, для чего изменяет или отменяет действующие нормы, гармонизируя их с международными обязательствами РФ. В принципе "легитимацию" можно рассматривать как разновидность "инкорпорации".

Несколько слов об отсылке как о возможном способе "трансформации". По мнению С.В.Черниченко, отсылка составляет содержание трансформационной нормы, согласно которой правила и установки, являющиеся международно-правовыми, в определенных случаях начинают рассматриваться и как внутригосударственные. Внешне те же самые предписания, дозволения и запреты адресуются уже участникам других по своей природе отношений, становятся частью внутригосударственного права без инкорпорации в законодательство международно-правового акта, в котором они зафиксированы. Внутреннее право государства с помощью такого рода приема, как отсылка, обогащается, а законодательство остается без изменений[3]. Однако, на мой взгляд, ни при каких обстоятельствах "правила, являющиеся международно-правовыми", не могут "рассматриваться как внутригосударственные", хотя бы потому, что они закреплены в иной правовой форме и продолжают оставаться в различных системах права. Вызывает возражения и утверждение, что при отсылке "те же самые предписания адресуются участникам других по природе отношений". Если норма международного права "самоисполнима", то она уже адресована определенному кругу субъектов; государство лишь решает, каким способом должны исполняться ее предписания. Таким образом, при отсылке обогащается не внутреннее право, как полагает С.В.Черниченко, а совокупность правовых норм, которые могут применяться в государстве, его правовая система.

В этой связи более правильной представляется точка зрения И.И.Лукашука: "в законе или ином нормативном правовом акте говорится, что его положения будут применяться в соответствии с определенным договором или что в установленных случаях следует применять такой-то договор. Все чаще встречаются отсылки к неправовым международным актам, резолюциям конференций или организаций. В результате отсылки положения упомянутых актов обретают юридическую силу"[4].

С.Ю.Марочкин обоснованно выделяет в числе отсылок общие положения о непосредственном действии норм международного права и прямые предписания о международном праве как применимом праве при решении конкретных вопросов и дел соответствующими органами[5].

Таким образом, и отсылку нельзя считать актом, имеющим "трансформационное" значение, хотя она и может являться одним из оснований непосредственного применения международно-правовых норм во внутригосударственной сфере.

Как видим, ни один из названных видов трансформационных актов не дает оснований считать концепцию трансформации обоснованной. Более того, она не согласуется со сложившейся в РФ практикой имплементации международно-правовых норм. В этой связи с изложенным представляется спорным утверждение Е.Т.Усенко: ценность теории трансформации в том, что "она помогает раскрыть и понять механизм правового взаимодействия правовых систем и укрепляет принцип государственности и принцип разделения властей"[6].

Но если теория трансформации не отражает существующего положения вещей, то каковы принципы взаимодействия в РФ международных и внутригосударственных норм?

Вообще говоря, вопрос о допустимости непосредственного применения международных норм в правовой системе того или иного государства – это вопрос о предмете регулирования международного права, а точнее о том, входят ли в него отношения внутри государства. На этот счет в отечественной науке имеется несколько точек зрения.

По одной из них существуют лишь две группы отношений, регламентируемых правом: международные (межгосударственные) и внутригосударственные. Международные отношения регулируются только международным правом, а внутригосударственные – только национальным[7]. "Никто не станет отрицать, – пишет И.И.Лукашук, – что международное сотрудничество играет растущую роль в решении широкого круга национальных проблем. Но это не делает соответствующие проблемы международными. Суверенное право государств решать их самостоятельно или в сотрудничестве охраняется международным правом. Последнее способно оказывать косвенное и при этом весьма значительное влияние на внутригосударственные отношения, но не может их непосредственно регулировать. Иными словами, они не могут быть объектом международного права"[8].

По мнению других авторов, существуют лишь две группы отношений (межгосударственные и внутригосударственные), однако международные нормы регулируют первые и часть последних[9].

Некоторые ученые в зависимости от связи международных правоотношений с государством делят их на межгосударственные и международные отношения негосударственного характера. Межгосударственные отношения возникают между субъектами международного права. Сторонами международных отношений немежгосударственного характера являются индивиды и юридические лица[10].

Своеобразную позицию в этом вопросе занимает А.А.Рубанов. Отмечая специфику отношений между существующими в мире правовыми системами, он вводит для их обозначения новый термин – "международные межправовые отношения". Это "отношения одного права к другому именно как к праву. Каждая из этих правовых систем (международное и внутригосударственное право. – П.Б.) подключает нормы других систем к своему механизму регулирования"[11].

Недостаточная исследованность видов правоотношений, вытекающих из международно-правовых норм, во многом обусловлена невниманием к этой проблематике в науке. Теоретические исследования в этой области исчисляются единицами[12], в основном же проблемы международных правоотношений рассматриваются сквозь призму учения о предмете международного права или "дел, входящих во внутреннюю компетенцию государства".

Не ставя перед собой цель осветить все проблемы правоотношений, вытекающих из норм международного права, можно заметить следующее. Несмотря на то, что разработано большое число классификаций международных правоотношений[13], в основу их классификации берется далеко не самый главный их признак – связь правоотношений с государством. Однако, в конечном счете все правоотношения, так или иначе, связаны с государством и правом, им устанавливаемым (в договорном ли порядке либо самостоятельно). При таком подходе невозможно провести различие между "чисто" внутригосударственными и "международными немежгосударственными" отношениями. К примеру, правоотношения типа "государство – иностранец" могут быть как внутригосударственными (принятие государственным органом решения о выдаче преступника), так и международными (осуществление выдаваемым лицом прав, предусмотренных договором); все зависит от того, на основе норм какой системы права они возникли.

Таким образом, становится очевидным, что в основу классификации правоотношений должен быть положен сначала признак принадлежности норм, на базе которых правоотношения возникают, к той или иной системе права. А поскольку существуют всего два вида норм, могущих являться основанием возникновения правоотношений (международные и внутригосударственные), они могут регулироваться либо нормами одной системы права, либо нормами обеих систем (если мы допускаем совместное их применение). В результате возможны всего три вида правоотношений: международные, внутригосударственные и комплексные (название условно). На основе международно-правовых норм могут возникать международные и комплексные правоотношения.

Теперь, опираясь на общие положения о взаимодействии норм различных систем права, проанализируем проблемы имплементации в Российской Федерации норм международного уголовно-процессуального права.

§ 3. Имплементация норм международного уголовно-процессуального права в Российской Федерации

Согласно ст. 1 УПК РСФСР, регламентация производства по уголовным делам – прерогатива норм исключительно российского права. Единственное упоминание действующем УПК о международных договорах зафиксировано в ст. 33, имеющей отсылочный характер. Такой подход во многом влияет на определение роли международных договоров в российском уголовном процессе и не способствует повышению интереса процессуалистов к международно-правовым аспектам.

В.М.Волженкина, например, считает, что в соответствии со ст. 76 Конституции международный договор "должен приобрести форму и статус федерального закона... Уголовное судопроизводство отнесено к ведению РФ (п. "о" ст. 71)... Поэтому ни межправительственные, ни договоры межведомственного характера под определение международного договора РФ не подпадают и не могут регулировать уголовное судопроизводство"[14]. Однако ст. 76 Конституции РФ вовсе не требует, чтобы международные договоры приобретали форму и статус закона; более того, в этой статье о международных договорах вообще не говорится. Что касается межправительственных и межведомственных договоров РФ, то они являются международными договорами РФ в силу ст. 1 ФЗ "О международных договорах Российской Федерации" 1995 г., а их возможность регулировать уголовно-процессуальные правоотношения обусловлена отнюдь не "отнесением уголовного судопроизводства к ведению Российской Федерации", а их включением в правовую систему РФ. И соглашение никоим образом не может иметь "статус федерального закона" – это различные источники права.

Нельзя согласиться и с таким суждением В.М.Волженкиной: закон о международных договорах "заставляет считать включенными в правовую систему страны соглашения, заключенные не от имени РФ и не имеющие статуса федеральных законов... Таким образом, признание международным договором межправительственных и межведомственных договоров находится в противоречии с положениями ч. 4 ст. 15, п. "о" и "п" ст. 71, ч. 1 ст. 76 Конституции"[15]. Вид международного договора (межгосударственный, межправительственный или межведомственный) определяется лишь одним обстоятельством – от чьего имени он заключен.

Небесспорно, по моему мнению, и такая оценка ч. 3 ст. 5 закона о международных договорах "в нарушение Конституции и УПК в уголовное судопроизводство может быть введен источник – нератифицированный международный договор, который не является федеральным законом, а относится к иным правовым актам. Тем самым подобный правовой акт ставится выше федерального закона"[16]. Часть 3 ст. 5 ФЗ "О международных договорах Российской Федерации" отнюдь не противоречит Конституции РФ; никакой международный договор РФ (ратифицированный или нератифицированный), не может быть федеральным законом – это различные правовые формы. Кроме того, нигде в российском праве не говорится и о том, что международный договор ставится выше закона; речь идет лишь о его преимущественном применении при коллизии с внутригосударственными нормами, что вовсе не свидетельствует об отмене закона.

Представляется неточным и такое высказывание: "уголовное судопроизводство могут регулировать лишь ратифицированные международные договоры РФ, признанные федеральными законами в установленном Конституцией порядке"[17]. Во-первых, некоторые вопросы уголовного процесса регламентируются и нератифицированными международными договорами РФ (к примеру, когда их нормы совпадают с нормами российского права). И, во-вторых, Конституция РФ (как, впрочем, и другие нормативные акты) не устанавливает порядка признания федеральными законами международных договоров; международные договоры РФ не нуждаются в признании их законами.

Поскольку, как уже говорилось, многие нормы МУПП не только регулируют различные вопросы взаимодействия российских правоохранительных органов с зарубежными, но и определяют пределы действия российского уголовно-процессуального закона, устанавливают права и обязанности участников уголовного процесса, уточняют порядок совершения в РФ процессуальных действий с "иностранным элементом", возникает вопрос, в каких формах реализуются международные договоры РФ в сфере уголовного процесса?

Как известно, Конституция объявила международные нормы частью российской правовой системы. Это правило было дополнено статьей 5 ФЗ "О международных договорах Российской Федерации" 1995 г.: "положения официально опубликованных международных договоров Российской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно. Для осуществления иных положений международных договоров Российской Федерации принимаются соответствующие правовые акты".

Таким образом, международно-правовые нормы в Российской Федерации могут осуществляться как в форме издания внутригосударственных имплементационных актов, регулирующих те же вопросы и таким же образом, что и международные нормы, так и в форме непосредственного применения международных норм в качестве регуляторов внутренних отношений. Эти же правила действуют и в сфере уголовного процесса.

Нормы МУПП реализуются в нашей стране в следующих формах:

I. Издание внутригосударственного акта. Практика внесения изменений во внутригосударственное право достаточно разнообразна. Выработаны следующие способы:

1. Определение порядка применения международного договора (договоров)[18]. К примеру, ФЗ "О ратификации Европейской конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам и Дополнительного протокола к ней" 1999 г.[19] определил круг органов, в компетенцию которых входит осуществление взаимодействия с зарубежными учреждениями юстиции в рамках указанной конвенции.

2. Принятие во исполнение договора новых нормативных актов. Внутригосударственное правотворчество необходимо, когда российское право не регулирует данных отношений или регулирует их иначе, чем международные нормы. В частности, важные изменения в действующий УПК были внесены ФЗ "О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией Конвенции о защите прав человека и основных свобод" 2001 г.

Статья 4 ФЗ "О ратификации Европейской конвенции о выдаче, Дополнительного протокола и Второго Дополнительного протокола к ней" 1999 г. вводит в нашу правовую систему новую норму: "решение компетентных органов Российской Федерации о выдаче может быть обжаловано лицом, в отношении которого принято решение о выдаче, в судебном порядке в соответствии с законодательством Российской Федерации".

Иногда применяется смешанный способ выполнения международных обязательств: издается нормативный акт, в котором определяется порядок исполнения договора и содержатся нормы, вносящие изменения и дополнения в действующее право.

3. Включение в законодательство отсылок к международным договорам РФ (как к уже действующим, так и ко всем заключаемым в будущем). Используются пять основных типов отсылок:

А. "Если, то" (если международным договором РФ установлены иные правила, чем законом, то применяются правила международного договора). Отсылки данного типа наиболее часто употребимы (ст. 15 Конституции РФ, ст. 5 ФЗ "О международных договорах Российской Федерации" 1995 г., ст. 2 ФЗ "Об исполнительном производстве" 1997 г. и др.). В действующем УПК РСФСР такая отсылка отсутствует.

Б. "И, и" (указанные отношения регулируются и законодательством, и международными договорами). Отсылки такого рода весьма характерны для нормативных актов о правоохранительных органов. Так, на основании закона РФ "О милиции" 1991 г. органы МВД РФ в своей деятельности руководствуется российским правом и общепризнанными принципами и нормами международного права, международными договорами Российской Федерации. Сходная норма есть и в законе о прокуратуре.

В. "Если иное" или "за исключением" (указанные отношения регулируются следующим образом, если иное не предусмотрено международным договором; за исключением случаев, предусмотренных международными договорами). Эти отсылки характерны для актов, определяющих вопросы юрисдикции Например, согласно ст. 7 ФКЗ "О военных судах Российской Федерации" 1999 г., военным судам, дислоцирующимся за пределами территории Российской Федерации, подсудны все уголовные дела, подлежащие рассмотрению федеральными судами общей юрисдикции, если иное не установлено международным договором РФ.

По ст. 6 ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" 1995 г. подозреваемые и обвиняемые иностранные граждане пользуются правами и несут обязанности, установленными для граждан РФ, за исключениями, предусмотренными международными договорами.

Г. "Другие" (дополнительные случаи или варианты регулирования данных отношений предусмотрены международными договорами). Отсылки этого рода используются для восполнения возможных пробелов в правовом регулировании. К примеру, по ст. 14 ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации" 1995 г. органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, вменено в обязанность выполнять "на основе и в порядке, предусмотренных международными договорами Российской Федерации, запросы соответствующих международных правоохранительных организаций, правоохранительных органов и специальных служб иностранных государств".

Статья 8 ФКЗ "О военных судах Российской Федерации" 1999 г. устанавливает, что в случаях, когда воинская часть, предприятие, учреждение или организация Вооруженных Сил РФ, других войск, воинских формирований и органов дислоцируются за пределами территории России, по месту их дислокации могут быть созданы военные суды, если это предусмотрено международным договором РФ.

Д. "Смотри" ("привязка" к конкретному международному договору. Целью этих отсылок является уточнение правового регулирования отдельных отношений. В частности, согласно п. 3 Положения о Национальном Центральном Бюро Интерпола 1996 г., НЦБ Интерпола в России руководствуется также Уставом Интерпола.

Издание имплементационных актов необязательно, когда:

данные отношения уже аналогично урегулированы национальным правом. Например, по смыслу ч. 1 ст. 46 Конституции РФ и корреспондирующих ей положений статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 года, а также статьи 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года, каждый при рассмотрении предъявленного ему уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок компетентным, независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Статья 47 Конституции РФ гарантирует, что никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом. Это означает, в частности, что рассмотрение дел должно осуществляться именно законно установленным составом суда [20];

имеется отсылка к международным нормам. Пункт 2 Положения о Федеральной службе безопасности Российской Федерации 1997 г., в частности, подчеркивает, что ФСБ РФ "в своей деятельности руководствуется Конституцией Российской Федерации, федеральными конституционными законами, федеральными законами и иными нормативными правовыми актами федеральных органов государственной власти, международными договорами Российской Федерации";

существует достаточно подробная международно-правовая регламентация данных отношений. Так, Договор между РФ и США о взаимной правовой помощи по уголовным делам 1999 г. определяет форму и содержание запроса о правовой помощи. Поэтому при направлении международных поручений в США российские правоохранительные органы непосредственно руководствуются его положениями, коль скоро реквизиты запроса не закреплены в действующем УПК.

II. Непосредственное применение международных норм в сфере уголовного процесса. Прямое действие норм МУПП санкционировано нашим государством и основано на его суверенном праве допускать в качестве регуляторов внутренних отношений нормы иных правовых систем. При этом международные нормы применяются либо вместе с нормами права РФ, либо вместо последних без какой-либо трансформации, преобразования их в нормы внутригосударственного права[21].

В российской правовой системе нормы МУПП действуют практически как специальные нормы по отношению к нормам российского уголовно-процессуального законодательства (которые выступают в роли как бы общих норм) и изымают отдельные отношения из сферы применения норм права. Использование слов "как бы" обусловлено тем, что правило lex specialis derogat legi ge№eralis, на мой взгляд, применимо лишь к нормам одной правовой системы, а международные нормы и право РФ – суть различные системы права.

Государство санкционирует прямое применение международно-правовых норм во внутригосударственной сфере отношений. При этом можно различать общее и специальное санкционирование. Как универсальную санкцию, адресованную всем субъектам российского права, на применение в их деятельности международно-правовых норм можно рассматривать норму ч. 4 ст. 15 Конституции РФ. В качестве специальных санкций выступают отсылочные нормы, нормы актов, изданных во исполнение договоров, "привязки" к договорам и т.д.

Многие положения российского права, регламентирующие вопросы, связанные с уголовным процессом, устанавливают, что участники уголовного процесса могут (а в некоторых случаях обязаны), руководствоваться международно-правовыми нормами.

Так, согласно ст. 56 закона РСФСР "О судоустройстве РСФСР", Верховный Суд РФ "разрешает в пределах своих полномочий вопросы, вытекающие из международных договоров СССР и РСФСР".

На основании ст. 10 ФЗ "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем" 2001 г. органы государственной власти Российской Федерации, осуществляющие деятельность, связанную с противодействием легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, в соответствии с международными договорами Российской Федерации сотрудничают с компетентными органами иностранных государств на стадиях сбора информации, предварительного расследования, судебного разбирательства и исполнения судебных решений.

Генеральная прокуратура РФ в пределах своей компетенции осуществляет прямые связи с соответствующими органами других государств и международными организациями, сотрудничает с ними, заключает соглашения по вопросам правовой помощи и борьбы с преступностью (ст. 2 закона РФ "О прокуратуре Российской Федерации" 1992 г.).

Таможенные органы обязаны осуществлять оперативно-розыскную деятельность "при запросах международных таможенных организаций, таможенных и иных компетентных органов иностранных государств в соответствии с международными договорами Российской Федерации по таможенным вопросам" (ст. 224 ТК РФ).

Статья 4 закона РФ "О федеральных органах налоговой полиции" 1993 г. подчеркивает, что органы налоговой полиции "осуществляют свою деятельность во взаимодействии с налоговыми службами других государств на основе международных договоров и обязательств Российской Федерации".

Согласно ФЗ "Об органах федеральной службы безопасности в Российской Федерации" 1995 г., взаимодействие органов федеральной службы безопасности со специальными службами, с правоохранительными органами и иными организациями иностранных государств устанавливается на основании международных договоров РФ.

Статья 7 ФЗ "Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации" 1995 г. устанавливает, что основаниями для проведения оперативно-розыскных мероприятий являются, в частности, "запросы международных правоохранительных организаций и правоохранительных органов иностранных государств в соответствии с международными договорами Российской Федерации".

Согласно ст. 3 ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации" 1996 г., единство судебной системы РФ обеспечивается путем применения всеми судами "общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации". Статья 5 закона подчеркивает: "Суд, установив при рассмотрении дела несоответствие акта государственного или иного органа, а равно должностного лица ... общепризнанным принципам и нормам международного права, международному договору Российской Федерации, ... принимает решение в соответствии с правовыми положениями, имеющими наибольшую юридическую силу".

Таким образом, правоохранительные органы и физические лица – субъекты российского уголовного процесса могут непосредственно руководствоваться международно-правовыми нормами.

В то же время российские следователи, прокуроры и судьи продолжают настороженно относиться к международному праву. Так, на вопрос, "если в процессе проводимого Вами расследования возникла коллизия между УПК и вступившим в силу международным договором РФ, что Вы будете применять?" – "УПК", – ответили 65 % опрошенных автором следователей органов милиции, 48 % – органов налоговой полиции, 44 % сотрудников прокуратуры, а 16 % опрошенных вообще затруднились с ответом. Ответ – "УПК" большинство респондентов мотивировало тем, что в УПК отсутствует прямое указание на преимущественное применение международных договоров в случае их коллизии. Такое отношение к международному праву имеет в своей основе множество причин, одной из которых является, безусловно, несовершенство действующего уголовно-процессуального закона.

Таким образом, потребность решения в уголовно-процессуальном законе основного вопроса о взаимодействии международного права и уголовно-процессуального права России очевидна. Какие здесь возможны варианты?

Один из них предложен в ст. 4 Модельного УПК 1996 г.[22]: "Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры независимого государства являются составной частью его уголовно-процессуального права и непосредственно порождают права и свободы человека в сфере уголовного судопроизводства". Однако объявление международных норм "составной частью уголовно-процессуального права", по моему мнению, некорректно: как уже говорилось, международные нормы в принципе не могут быть частью внутригосударственного права. Другое дело, что уголовно-процессуальные отношения могут регулироваться в том числе и нормами международного права.

В ст. 5 МУПК зафиксирована коллизионная норма: "Общепризнанные принципы и нормы международного права и положения вступивших в силу международных договоров независимого государства имеют преимущественную силу перед положениями законов, регулирующих порядок уголовного судопроизводства, и других актов. В случае противоречия между положениями международного договора независимого государства и какого бы то ни было закона или другого акта применяются положения международного договора. Регулирующие порядок уголовного судопроизводства положения какого бы то ни было закона или другого акта, противоречащие общепризнанным принципам и нормам международного права, применению не подлежат". Не вполне понятно, что имелось в виду под "общепризнанными принципами и нормами международного права"? В доктрине международного права имеется несколько точек зрения на этот счет[23]. Что касается объявления не подлежащими применению положений закона и других актов в сфере уголовного судопроизводства в случае противоречия их "общепризнанным принципам и нормам", то в МУПК пропущены международные договоры. Где же логика?

В проекте УПК РФ данный вопрос урегулирован статьей 1, которая называется "Законы, определяющие порядок судопроизводства по уголовным делам". Согласно ч. 3 ст. 1 "общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью права, регулирующего уголовное судопроизводство. Если этими нормами или международными договорами Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные в настоящем Кодексе, применяются правила международного договора". Эти положения также вызывают замечания. Во-первых, поскольку в статье речь идет и о законах, и о международных нормах, т.е. разнопорядковых понятиях, точнее было бы назвать ее "Нормы, определяющие порядок производства по уголовным делам". Во-вторых, по Конституции нормы международного права являются составной частью российского правовой системы, а не "права, регулирующего уголовное судопроизводство". В-третьих, в соответствии со ст. 17 Конституции в Российской Федерации "признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией". Иначе говоря, международные нормы непосредственно порождают права и свободы человека в сфере уголовного процесса. Это положение также должно быть отражено в УПК. В-четвертых, в Российской Федерации не могут издаваться для действия в сфере уголовного процесса законы и другие акты, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина, нарушающие независимость суда и состязательную форму процесса, придающие доказательствам заранее установленную силу, противоречащие международным обязательствам нашего государства. Данное правило также заслуживает того, чтобы быть закрепленным в новом УПК. В-пятых, международные обязательства Российской Федерации вводят в определенные рамки и правоохранительную деятельность нашего государства. В частности, не могут применяться законы и иные правовые акты, регулирующие порядок уголовного судопроизводства, противоречащие общепризнанным принципам и нормам международного права, международным договорам Российской Федерации. И, наконец, в-шестых, приоритет перед российским уголовно-процессуальным законом имеют далеко не все международные договоры РФ и не во всех случаях. На основании ст. 15 ФЗ "О международных договорах Российской Федерации" 1995 г. преимущество при коллизиях может отдаваться лишь тем договорам, согласие на обязательность которых дано в форме федерального закона.

Таким образом, формулировки проекта УПК РФ несовершенны и нуждаются в пересмотре. По моему мнению, общие вопросы соотношения международного права и российского уголовно-процессуального права должны быть изложены следующим образом.

1. Порядок уголовного судопроизводства определяется соответствующими положениями Конституции Российской Федерации и настоящим Кодексом.

2. Законы, регулирующие порядок уголовного судопроизводства, подлежат применению лишь при условии включения их положений в настоящий Кодекс.

3. В Российской Федерации не должны издаваться для действия в сфере уголовного судопроизводства законы и другие акты, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина, нарушающие независимость суда и состязательную форму процесса, придающие доказательствам заранее установленную силу, противоречащие общепризнанным принципам и нормам международного права, международным договорам Российской Федерации.

4. Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью российской правовой системы и непосредственно порождают права и свободы человека в сфере уголовного судопроизводства.

5. Положения официально опубликованных международных договоров Российской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно. Для осуществления иных положений международных договоров Российской Федерации принимаются соответствующие правовые акты.

6. Международные договоры Российской Федерации, согласие на обязательность которых дано в форме федерального закона, имеют преимущественную силу перед нормами настоящего Кодекса.

7. Законы и иные правовые акты, регулирующие порядок уголовного судопроизводства, противоречащие общепризнанным принципам и нормам международного права, международным договорам Российской Федерации, применению не подлежат.

Предыдущий | Оглавление | Следующий