|
Сегодня |
||
УНИВЕРСАЛЬНЫЙ УЧЕБНИК |
||
Предыдущий | Оглавление | Следующий
Задачу права по ее предмету можно определить вообще следующим
образом: отношения людей должны определяться правом, их отношения должны стать
юридическими. Юридические отношения суть отношения людей друг к другу. Но так
как человек в праве представляется лицом, то это понятие мы можем выразить
определеннее: это суть отношения лиц друг к другу как таковых.
Отсюда видно, что человеческие отношения входят в область
права, в ряд юридических отношений, не во всем своем объеме. Подобно тому как
понятие лица основывается на абстракции, ибо мы этим понятием обнимаем не все
существо человека, а непосредственно только его качество как субъекта воли, все
же прочие его свойства принимаем во внимание только посредственно, чтобы
поставить на вид их более близкую или отдаленную связь с тем качеством, – так
точно эта абстракция распространяется на человеческие отношения, которые должны
допустить некоторое отклонение, некоторую модификацию, дабы могли получить
значение отношений лиц как таковых, значение юридических отношений. Если
человек, оправившийся от продолжительной болезни, чтобы заплатить издержки
лечения, заглушить нужду в самом необходимом, нужду, постигшую его семью
вследствие неспособности его к работе, и чтобы снова начать свое дело, просит
взаймы денег у своего состоятельного соседа, благосостоянию которого он в лучшее
время помогал советом и делом, и получает их не за указанные проценты, то
сколько обстоятельств должны мы отбросить от этого
История философии права. Под
ред. Керимова Д. А. – СПб.,
Санкт-Петербургский университет МВД России, 1998. С.351
сложного отношения, чтобы достигнуть чистого юридического
вида его! Какая нужна абстракция для того, чтобы рассматривать одинаковыми, как
это бывает в действительности по праву, отношения приведенного нами человека и
богача, который посредством новой спекуляции дает капитал для наживы новых
тысяч к своим тысячам.
Из этого также видно, что, вводя различнейшие отношения в
область права, юридические отношения сами по себе не умножаются, ибо возможно,
что несходные вообще между собою отношения соединяются в одно и то же юридическое
отношение. Здесь лежит то же самое основание, по которому с открытием новых
родов животных и растений не возникает новое право. Так как они с точки зрения
права подводятся под одно понятие вещей, то предметы юридического подчинения
вследствие этого не стали, разнообразнее.
При подобном условии большей или меньшей модификации ни один
род человеческих отношений (предполагая конечно, что они представляют собою
отношения к другим людям) не изъят от возможности получить правовую форму и
сделаться юридическим отношением. Чем далее, однако, отстоит содержание их от
принципа права, тем значительнее будет сказанная модификация и тем скорее они
будут совершенно свободны от правовой формы.
Если мы обратим внимание на юридические отношения, то нельзя
отрицать, что в этом понятии лежит нечто шаткое и подвижное. Ни одно
юридическое отношение одного вида, коль скоро мы примем во внимание особенные
фактические обстоятельства, не похоже вполне на другое; но если бы мы даже
оставили эти обстоятельства вне всякого рассмотрения, то все-таки появятся
всегда новые комбинации вследствие примеси одних только юридических элементов.
Рассмотрение юридических отношений соединяет с собою нечто
обаятельное, как обаятельно бывает предаваться течению сменяющихся волн вместо
того, чтобы искать твердой крепкой почвы. Кажется гораздо сообразнее с живым
существом вещей строить систему права на отношениях, чем на резком понятии
прав.
Подвижную природу юридических отношений, противоречащую
определенному разграничению, следует нагляднее объяснить примером. Два брата
находятся под отеческой властью; один дает взаймы другому; оба наследуют своему
отцу; должник уплачивает свой долг. Может ли он утверждать, что заплатил
недолжное и требовать назад уплаченного посредством coudietio indebiti (L. 38 D. de cond. indeb. 12. 6.)? Предположим
теперь другие комбинации: один из двух братьев эманципирован пред смертью отца;
он имеет свое имущество – pecukium;
он его не сохранил; или один из них сделался наследником, или никто из них; или
должник еще не заплатил, или не было займа, но другая какая-либо сделка,
которую они заключили, и т.п. Во всех этих случаях юридическое отношение было
бы иным; ясно, что все это простирается до бесконечности. Где же должна найти
свой ключ система юридических отношений, как не в правах, образующих единство
этого само по себе неопределенного разнообразия? В действительности даже
намерение
История философии права. Под
ред. Керимова Д. А. – СПб.,
Санкт-Петербургский университет МВД России, 1998. С.352
принять юридические отношения проводниками для системы права
никогда не осуществлялось; тотчас снова обращались к правам, называя их только
– как это часто бывает – юридическими отношениями.
Однако всего этого не нужно понимать так, как будто вовсе не
существует, но сказанная неопределенная черта ее повела далеко за пределы ее
цели.
Юридические отношения суть отношения лиц друг к другу. Эти
отношения бесконечно разнообразны, но группируются в известные органические
комплексы различием лиц, между которыми они существуют. В этом расчленении
отношений по качествам лиц состоит система юридических отношений.
Не все различия людей служат различием лиц и не все они
поэтому дают юридическим отношениям различные свойства. Личность является всеобщим
началом, одинаково мыслится во всех различных индивидуальных состояниях, она
именно служит выражением равенства, принадлежащего людям независимо от их
индивидуального неравенства; как лицо я считаю себя равным своему ближнему, как
бы ни отличался он от меня в отношении талантов, мнений, силы духа тела.
Но есть различие людей, которое касается самой личности и
через это сделалось принципом различия лиц. Это различие относится только к
качествам, основывающимся на одном из данных человеку назначений и дающих
поэтому его воле особенное направление. Человек имеет своим назначением
действовать частью как индивидуум и относиться к другим таким же индивидуумам
частью как член целого и относиться к другим членам того же целого как таковым.
Ни одно их этих качеств не поглощает собою другого; напротив, одно без другого
не могло бы существовать; вся жизнь заключается в соединении индивидуального
бытия и общего, существовании для себя и для других.
Личность человека, а также его юридические отношения
различны, смотря потому, в каком из следующих качеств он берется во внимание:
1) как индивидуум,
2) как член органического целого:
a) семейства,
b) народа,
c) церкви.
По этим различиям делятся юридические отношения на
имущественные, семейные, публичные и церковные, а само право на частное право
(имущественное и семейное), публичное и церковное право.
Юридические отношения, в которых состоит человек как
индивид, простираются на внешние блага, необходимые для его существования. Эти
блага, земля и ее произведения и все, что добывает из нее человек, назначены
для удовлетворения его потребностей как индивида; назначение их расширяется
только тогда, когда человек мыслится в то же
История философии права. Под
ред. Керимова Д. А. – СПб.,
Санкт-Петербургский университет МВД России, 1998. С.353
время членом органического союза. Разделение этих благ между
отдельными лицами и придание юридической формы отношениям, в которые люди
вступают между собою, есть первая задача права.
Право не обнимает этих благ во всем их естественном
разнообразии, но выделяет из них общее качество – назначение их для человека и
его потребностей. Это качество выражает слово «вещь». Вещь выражает именно то,
что прямо подчинено потребностям и распоряжению людей; другого назначения,
независимого от этого, она не имеет. Но ко внешним благам посредственно
присоединяются еще силы человеческие, насколько они относятся к вещам, и
приспосабливают приобретение и пользование ими.
Эти блага в то же время служат предметами юридического и
хозяйственного рассмотрения; но то и другое весьма различно. Последнее
направлено на средства, как добывать их в количественном отношении, чтобы они
наилучше соответствовали нашим потребностям, как, следовательно, улучшить и
умножить для нас самые блага, – право же имеет предметом только подчинение их
власти человека как результат юридической свободы, подчинение их воле лица,
принимая во внимание положение, занимаемое другими в силу этой юридической свободы.
Выгодно ли такое подчинение в хозяйственном отношении, это не изменяет решения
права в отдельном случае, хотя хозяйственные соображения производят влияние на
образование юридических положений. Эти блага принадлежат к тем потребностям,
которым должна соответствовать форма юридических институтов (§11).
Человек подчиняет себе вещь для удовлетворения потребностям
внешней жизни, он приобретает власть над этой вещью. Эта власть сама по себе
была бы только фактической, но, будучи даже правом, будучи признана
принадлежащей лицу, она становится юридической, правом на этот предмет. Если
вещь в моей физической власти, если я владею ею, то она служит моим целям до
тех пор, пока я обладаю естественной способностью сохранять эгу власть; это
будет, таким образом, нечто фактическое, временное. Если же, напротив, право
утверждает, что вещь принадлежит мне, то оно дает мне юридическую власть над
нею, независимую от случайностей владения, так что эта вещь будет под моей
властью и тогда, когда не находится в моей физической власти. Эта юридическая
власть есть собственность, заключающая в себе право потребовать эту вещь от
каждого, кто удерживает и лишает собственника фактической власти над нею.
Но может быть, что нам не нужно иметь вещи в полной власти –
в собственности, одна какая-либо ее сторона уже удовлетворяет нашим потребностям;
например, я желаю пользоваться плодами этой вещи пожизненно или иметь другое
какое-нибудь частичное пользование ею, и так как такое пользование не обнимает
собою всего назначения вещи, то наряду с ними может вполне существовать
собственность другого лица над этой вещью. Но при этом желательно иметь также и
для подобного частичного пользования то преимущество, которое дает собственность,
именно иметь возможность осуществить наше право
История философии права. Под
ред. Керимова Д. А. – СПб., Санкт-Петербургский
университет МВД России, 1998. С.354
против каждого, нарушающего это пользование. Было бы
очевидно излишеством, неуместным при наступившем равновесии числа лиц с массой
имуществ, если бы я, например, должен был для проложения себе дороги к своему
полю приобрести в собственность земельные участки, лежащие между моим полем и
большой дорогой и непригодные мне ни к какой другой цели. Равным образом было
бы непоследовательно, если бы я, желая обеспечить за своей вдовой пожизненное
пользование моим имением, мог бы это сделать только под условием лишения своих
наследников собственности и назначить ее собственницей, если бы я таким образом
имел только право выбора дать более или менее сравнительно с моим намерением.
Так возникли вещные права, не находящиеся в собственности правомочного; здесь составная
часть собственности отдана другому и этим отделена от собственности. Права эти
имеют то общее с собственностью как своим источником, что они действительны не
только по отношению к собственнику, уступившему их, но и относительно всех
других.
Возникновение этих вещных прав рядом с собственностью, прав
на чужие вещи, предполагает культурное состояние человеческого рода, когда
умножение людей на одном месте уменьшает избыток имуществ и сообразительность
приводит к экономическому пользованию этими благами. Точно так же в этом лежит
дальнейшая ступень развития, расширяющего юридические отношения людей как
индивидов за пределы непосредственных прав на вещи и дающего этому расширению
значительный объем.
Можно представить себе состояние, в котором совершенно
досда-точно одного права собственности для юридических отношений по поводу
внешних благ. Каждый живет со своей семьей отдельно на своей земле,
удовлетворяющей всем его обыкновенным потребностям; чужие силы, в которых он
нуждается, заменяются силами членов его семейства, быть может, умножившегося
господством над посторонними покоренными лицами. Но человеческий род вышел уже
из этих первоначальных состояний; отдельные лица выступают из своей изолированности,
возникает гражданский оборот, цель которого доставить одному лицу пользование
или результаты сил другого на свободном основании и таким образом установить
взаимный обмен. Не всякий имеет в своей власти все нужные ему блага, все вещи и
силы во всякое время, отсюда возникает потребность во взаимной помощи, которая
поставляется равным образом под охрану права. Если у одного лица нет известных
родов имущества, но зато существует преизбыток в других, то он постарается
достать себе недостающие блага посредством мены от другого лица, у которого они
существуют, притом или непосредственно, или с помощью лиц, берущих на себя
ведение торговли, посредничество в гражданском обороте; если будет всего этого
недо-ртаточно^ он обратится к собственнику благ, нужных ему и посредством
которых он может приобрести себе необходимые блага, с просьбою дать ему эти
блага под условие обратной отдачи. Таким путем возникают обязательства: обязанности
к исполнению услуг, права, назы-
История философии права. Под
ред. Керимова Д. А. – СПб., Санкт-Петербургский
университет МВД России, 1998. С.355
ваемые требованиями Сфера обязательств расширяется еще
возможностью правонарушений между независимыми друг от друга лицами, насколько
нарушивший обязан вознаградить ущерб, причиненный им незаконным образом, своим
недозволенным действием.
Этот род юридических отношений становится тем важнее, чем
разнообразнее и утонченнее делаются потребности и чем далее развивается личная
свобода, чем чаще, следовательно, является, с одной стороны, потребность в
чужих силах и чем реже, с другой стороны, можно располагать ими посредством
господства над лицами.
Совокупность всех этих прав лица, прямо относящимся ко
внешним благам, называется его имуществом. Собственность есть имущество
в его покое νί постоянстве,
обязательство – имущество в его движении и изменяемости. Этим также
объясняется, почему при дальнейшем развитии обязательственное право приобретает
все большее и большее значение, ибо имущество все более и более подвергается
обороту, движению. Настанет время, когда может оказаться необходимым задержать
это движение посредством тщательного закрепления принципа собственности против
чрезмерной силы оборота. История народа, как и человечества, уподобляется
камню, падающему с высоты, скорость которого увеличивается наконец до неизмеримого;
здесь задержка будет сохранением жизни, ускоренное движение – приближением к
упадку.
Семейство как союз естественный, основывающийся не на
воле, лежит вне области права; оно – соединение людей, а не лиц. Оно,
по-видимому, даже противоречит юридической форме своих отношений, которая
однако, вовсе на исключается его существом. Так как оно обнимает все бытие
человека вполне и нераздельно, так как существо брака – основного отношения
семейства – состоит в том, что оба супруга соглашаются жить постоянно одною жизнью,
то кажется, что юридическое понимание, по которому следует признавать человека
субъектом воли и приписывать этому абстрактному качеству преобладание над всеми
другими, противоречит существу семейства, как, с другой стороны, верно, что
одни чисто юридические отношения между членами семейства уничтожили бы истинно
семейную жизнь.
Но потому именно, что этот союз касается всего бытия
человека, его и невозможно исключить из области права. Нельзя понимать это так,
будто право насильственно вторгается в его сферу, наоборот, семейство с полной
силой твердо-сплоченного целого входит в сферу права, вследствие чего и
попадает под его влияние.
Внешние блага даны человеку как индивиду, но его юридическое
убеждение не может исключить от имущественного определения семейство, которому
вверено размножение людей и продолжение человеческого рода. Уже в Ветхом Завете
выражено право: «плодитесь и размножайтесь и наполняйте землю, и обладайте ею»
(кн. Б. 1 гл. I, 28);
права всех народов признают, что человек, приобретая имущество для себя,
приобретает в то же время и для своих близких; только юридическая форма, в
которой выражается эта идея, различна. У всех народов она выражается в
наследственном праве, в переходе имущества умершего
История философии права. Под
ред. Керимова Д. А. – СПб.,
Санкт-Петербургский университет МВД России, 1998. С.356
к пережившим его. Имущество остается за семьею, но здесь
ближайшее осуществление этой идеи бывает различно и во многих правах допущен
более или менее произвольный порядок наследования по воле наследодателя,
вследствие чего переход всего имущества или части его к семейству в его
естественном порядке может быть устранен.
Но эти имущественные отношения семейства, к которым
принадлежат кроме наследственного права еще имущественные отношения супругов, а
также родителей и детей, не составляют единственного основания принадлежности
семейных отношений к сфере права. Семейство образует средний член между
отдельным лицом и союзами – народным и государственным. Благосостояние этих
союзов зависит от совершенства семейной жизни, ибо как будет заботиться об
общем благе тот, который не в состоянии быть представителем своего собственного
дома и как будет научать повиновению (на коем зиждется весь юридический
порядок) не внемлющий наставлениям своего отца? Поэтому брак – основание
семейства, отношения родителей и детей должны стать юридическими отношениями,
ибо они обусдовливают юридический порядок, ибо право должно все то вводить в
свою область, без чего невозможно его обеспеченное бытие. Наконец в каком
отношении семейство находится к государству, в таком находится оно и к церкви,
между церковью и индивидуумом оно также образует собою член; семейство должно
воспитывать своих членов как для политического, так и для церковного союза.
Мы выделили двоякую политическую природу семейства:
имущественные отношения с этой стороны оно имеет вполне частно – правовой
характер, затем отношения политические и церковные. С этой стороны оно
принадлежит к следующим отделам сферы права.
Народный союз так же, как и семейный, принадлежит к
естественным союзам, а потому он представляет собой союз людей, а не лиц,
другими словами, он не юридическое отношение. Но между ними существует большая
разница; народный союз далек от того, чтобы носить в себе нечто противоречащее,
а, напротив, как мы уже сказали, в нем пребывает и поддерживается правовое
сознание, поэтому он сам получает правовую форму, становится союзом лиц,
который мы называем государством. В своем основании государство имеет народный
союз, к которому привходит правовая форма, воспринимающая элементы
национального целого. Члены народа становятся гражданами государства, лицами и
именно в этом положении публичными лицами; духовное единство народа воплощается
в верховной власти, естественное побуждение членов народа вследствие
национального духа и воли превращается в юридическое повиновение верховной
власти, действующей внутри, и вне государства.
Публичное право, дающее отношениям человека, в которых он
находится как член государства, юридическую форму и природу, ка-
История философии права. Под
ред. Керимова Д. А. – СПб.,
Санкт-Петербургский университет МВД России, 1998. С.357
сается отчасти внутренних, отчасти внешних государственных
отношений.
В своем внутреннем направлении оно прежде всего определяет
конституцию государства, и эту часть публичного права называют (внутренним) государственным
правом. Конституция государства состоит в образовании органов, которыми
отправляется публичная деятельность, и в определении взаимного их отношения.
Публичная деятельность во внутреннем составе государства и в ее конечной цели
есть повеление и повиновение, воля, которая повелевает и которой повинуются,
есть та общая воля, на которой основывается политический союз; в ней находят
свои границы повеление и повиновение в государстве. Повелевающий орган есть верховная
власть, повинующийся – гражданин, но гражданин повинуется в лице верховной
власти только целому, представительством которого и обусловливается ее
существование.
Конституции государства различны, смотря по субъекту
верховной власти. Происхождение этого различия можно представить следующим
образом: народ образовался из семейства, распространение и разделение которого
на отдельные ветви предуготовило возникновение народа. Пока в разветвлениях существовало
сознание семейного общежития, глава семейства не имел другого значения кроме
семейного, его господство не имело никакого юридического характера. С
исчезновением этого характера это господство не уничтожилось, но стало принимать
юридическую природу; глава семейства для сказанных отдаленных ветвей был уже не
главой семейства, но главой народа и верховной властью, а народ вместе с этим
стал политическим телом. Эта патриархальная конституция, похожая на состояние
семейства и возникшая непосредственно из него, была самой древней, из которой
впоследствии развились все прочие конституции. Верховным владыкою признавался
глава семейства, который почитался коренным началом всего народа. Но семейство
знатнейших могло снова распасться на многие или совсем прекратиться, и многие
могли иметь притязание на подобное преимущество. Таким образом, правление могло
принадлежать многим семействам и их представителям, отсюда возникла
республиканско-аристократическая конституция. Эти господствующие семейства
являются собственно активными членами общества, остальной народ – только
приверженцы их, занимавшие пассивное положение. Такой выход из состояния
древнейшей пустоты патриархальной конституции есть вместе и толчок к
дальнейшему движению, которое может замедлиться, но не прекратиться вполне. С
устранением главенства одного лица в государстве отнимается краеугольный камень
у здания, затем постепенно разрушается и само здание. Республиканско-аристократическая
конституция ближе всего, по крайней мере внешним образом, к древнейшей, когда
господствующие семейства решаются вверить действительное ведение дел одному
лицу, по отношению к которому остальные знатные имеют только возможное или хотя
активное, но ограниченное и подчиненное участие в правительстве. Но коль скоро
очарование от естественного подчинения раз нарушилось, то неминуемо чувство
равен-
История философии права. Под
ред. Керимова Д. А. – СПб.,
Санкт-Петербургский университет МВД России, 1998. С.358
ства, желание уравняться с главою государства будет побуждать
к постоянно большему его ограничению. Если глава государства добровольно не
уступает, то возникает борьба между ним и аристократическим элементом, победит
последний, республиканская конституция окончится верховной властью
господствующих семейств, наряду с которой регент является только высшим
магистратом. Здесь резко осязательно выступает предпочтительное положение
господствующих граждан перед остальным народом. То же стремление идти выше,
благодаря которому и существует эта конституция, служит причиною и его падения.
Остальной народ будет пребывать в том пассивном состоянии, которое ему
определяют знатные, только до того времени, пока обстоятельства, их породившие
и благоприятствовавшие им, будут достаточно сильны держать низшие классы
общества в их повиновении и преданности или же противиться стремлению их к
равенству. Из такого стремления низших классов может возникнуть конституция,
восстанавливающая равновесие между элементами государства; но и чистая демократия,
господство массы, видоизменяется в действительности естественными влияниями
богатства, воспитания, звания, вызывающими всегда новые аристократические
элементы. Демократия и передает народ в руки чужеземного завоевателя, или в ней
появляется среди беспокойств полиархического владычества единовластитель,
узурпация которого, давшая основание его власти, превращает его в тирана.
В таких конституциях преимущественно вращалась древность. В
Новейшее время под влиянием германских племен получила перевес монархия, не
имеющая ни патриархального, ни узурпаторского происхождения. Выгода, которую мы
извлекаем из этого перевеса монархической конституции, та, что вопрос о
субъекте верховной власти имеет для нас второстепенное значение и, напротив,
более важный вопрос о природе этой власти, о способах ее выполнения занимает
первое, подобающее ему место.
Общее содержание монархии выражается в том, что понятие
верховной власти воплощается в государстве, так что вся правительственная
деятельность мыслится исходящей от его имени, и если ее выполняют другие лица,
то только его именем, причем передача такого выполнения может воспоследовать в
виде поручения или в другой юридической форме.
Но этим не исчерпывается понятие монархии, ибо это же самое
имеет место и при высшем магистрате республики, выполняющем верховную власть от
имени совокупности граждан, между тем как все другие учреждения рассматриваются
его уполномоченными. Особенное отличие монархии состоит в том, что сам государь
выполняет также верховную власть от своего имени, и в этом лежит разъяснение,
что он имеет эту власть как принадлежащее ему право. Выполнением верховной
власти от своего имени отличается монарх от республиканского магистрата и
должностного лица, обладанием ею как (своим) правом – от должностного лица и
узурпатора, наконец, тем, что это
История философии права. Под
ред. Керимова Д. А. – СПб.,
Санкт-Петербургский университет МВД России, 1998. С.359
право имеет чисто юридическое происхождение – от
патриархального властителя.
Монархия, таким образом, есть верховная власть как право
одного лица. Природа этого права прежде всего определяется по этому своему
содержанию как право публичное и, следовательно, принадлежит государю как
публичному лицу, насколько мы представляем его себе членом государства в связи
с другими его членами. Отношение между государем и подданными есть взаимное
отношение; оно не мыслимо без признания и подданных публичными лицами,
субъектами публичных прав. Мы можем обозначить содержание этого отношения как
взаимную благосклонность и верность в разрешении задач государства,
благосклонность и верность в повиновении. Остается только найти юридическую
форму для этого содержания, пригодную воздержать и сохранить его.
Такою юридическою формою был феодальный союз – отношение,
основанное на собственности, но заключающее в себе соединение личностей, в нем
состоящих, верность вассалов. Если конституцию можно назвать свободной, когда в
ней властитель в его политическом значении не есть только властитель и
подвластные подчинены не только как подданные, но вместе с тем наделены и
правом, то конституция, основанная на феодальной системе, была свободная.
Вассал имел право на верность лица господина и так как этот союз продолжал
существовать в аналогических отношениях, то даже последний член общества
находился в политической связи с главой и был по крайней мере посредственно
свободен. Но люди вышли уже из такого состояния, феодальное отношение, с его
смешением публичного и частного элементов, с его применением понятия
собственности к публичным отношениям, пригодно было только для простых состояний
и более ограниченных требований, а не для нынешних, хотя унаследованных нами.
Задача состоит в том, чтобы привести в юридическую форму
отношение между государем и подданными в его чистоте, устранив все следы как
семейного, так и частного права, привести в форму, которая соответствовала бы
полному содержанию отношения. Эта форма есть форма господства над лицами, но
господства, принадлежание которого относится только к этому качеству лиц.
Господство над лицами (в отличие от господства над вещам) не есть чистое
господство, подданные по отношению к власти государя считаются лицами, следовательно,
правомочными, государь имеет не только права, но и обязанности относительно подданных
как таковых. Границу для власти государя вообще можно выразить так: эта власть
– не что иное, как верховная власть и повиновение подданных государю есть
повиновение верховной власти.
Поразительное, но весьма обыкновенное извращение понятия
представляет стремление придать этому отношению характер частного права. В этом
стремлении заключается общее заблуждение двух больших политических партий,
постоянно друг другу противоречащих. Одна партия придает праву государя частный
характер, уподобляя его праву отеческой власти или опеки, если не собственности
вполне; другая
История философии права. Под
ред. Керимова Д. А. – СПб.,
Санкт-Петербургский университет МВД России, 1998. С.360
рассматривает право подданных как частное право, приписывая
его каждому отдельному лицу как таковому и уполномочивает индивиды отдельно или
в ассоциациях, возникших по их произволу, к восстанию против правительства и
участию в нем. Превращаясь » частный произвол, публичная свобода подавляется,
если противодействует энергическому правительству; по отношению к слабому
правительству она побеждает, но побеждает на счет истинной свободы, нераздельно
связанной с благом целого.
Публичные права принадлежат лицам только как членам целого и
только в этом целом. Существеннее всего для полного благосостояния государств
то, чтобы чувство гражданина постоянно живо поддерживалось при осуществлении
публичных прав, не подавлялось стремлением к изолированности. В больших
государствах этому содействуют публичные корпорации, в которых гражданин
применяет свои публичные права и посредством которых поддерживается его связь с
отдаленным от него целым. Между этими корпорациями может быть, в свою очередь,
сочленение, для обширных государств весьма полезное, так что самые малые
корпорации соединяются в большие: status или состояния, из которых впоследствии может и
образоваться собрание, представляющее совокупность граждан и применяющее их
права.
Публичное право определяет также задачу, которую должны
иметь в виду верховная власть, род и способ ее деятельности. Глава государства
нуждается для этой деятельности в помощниках, которым поручает выполнение
известных функций, как должность, отправляемую ими от его имени. Повиновение
должностного лица главе государства не похоже на повиновение гражданина; оно то
же, что повиновение слуги своему господину, но, с другой стороны, оно также
ограничено, именно родом службы, принятой должностным лицом. Это особенно важно
для должностных лиц – органов правосудия, которое в благоустроенных монархиях
хотя отправляется во имя государя, но без его непосредственного влияния на
решение отдельных случаев.
Относительно задач верховной власти и объема ее деятельности
(целей государства, как обыкновенно выражаются) существуют взгляды различных
ученых. Все согласны в том, что поддержание юридического порядка составляет
задачу государства и спорят только о том, имеет ли государство еще другие цели,
независимые от этого. Прежде рассмотрим ту задачу, которая признается всеми.
Деятельность для охранения юридического порядка бывает
частью непосредственная, частью посредственная.
Деятельность государства, непосредственно направленная на
поддержание юридического порядка, может быть названа применением юридических
предписаний к определяемым ими отношениям. Это применение права предполагает,
во-первых, достоверность юридических предписаний, во-вторых, обсуждение
отношений по этим нормам с тою целью, чтобы поставить отношения в гармоническую
связь с предписаниями. В первом случае может встречаться надобность устранить
сомнение насчет общего юридического убеждения посредством
История философии права. Под
ред. Керимова Д. А. – СПб., Санкт-Петербургский
университет МВД России, 1998. С.361
определения точного юридического положения, но об этой
деятельности законодательства было говорено выше Привести же отношения в
согласие с требованием права составляет задачу судебной деятельности, отправление
которой предполагает нарушение подобного согласия между отношением и правом,
разлад между фактом и правом, неправо, которое должно быть устранено судьею
Действия, необходимые для достижения этой цели, образуют судопроизводство –
процесс; форма, порядок и значение их предписываются юридическими положениями,
называемыми процессуальным правом.
Неправо, вызывающее собою судопроизводство, может быть двух
родов, а потому и самый процесс бывает двоякий.
Может быть, что неправо состоит в нарушении таких прав,
существование которых вообще или в известном объеме оспаривается Действие или
недействие одного лица, признаваемое другим за правонарушение, считается здесь
противозаконным в той мере, в какой принадлежит мнимо потерпевшему лицу
осуществляемое им право вообще или в известном объеме, и это право может быть
оспорено противником; так, если кто утверждает, что владелец вещи нарушает этим
владением его право собственности, или другой, отказываясь уплатить ему
известную сумму денег, нарушает требование, которое он имеет на этот предмет.
Такое неправо можно назвать относительным, ибо оно представляет собою неправо,
принимающее вид права. Здесь противная сторона, не признающая притязаний
другого, утверждает, что она сама имеет право, здесь идет, следовательно, спор
о праве, который должен быть решен судьею. Производство, имеющее целью решение
споров о праве и устранение относительного неправа, называется гражданским
процессом. Обыкновенно ограничивают сферу гражданского процесса спорами о
частных правах, но это лишь произвольное ограничение При таком условии все
права, существование которых может быть оспариваемо, нарушение которых поэтому
имеет характер относительного неправа, следовательно, и публичные права, должны
восстанавливаться путем гражданского процесса, если именно конституция
государства не лишает этих прав обыкновенной защиты, не признает положения, что
ни одно присутственное место не считается компетентным для таких юридических
споров.
Неправо, далее, может быть и абсолютное, именно в том
случае, когда бывает нарушение не только прав, существование которых может быть
оспариваемо, но произошло нарушение права вообще, всего юридического порядка
Такое неправо называется преступлением. Преступление предполагает два условия:
во-первых, что воля действующего лица стала в противоречие с правом,
возвысилась над ним, во-вторых, что действие нарушило права. Это второе условие
преступления – нарушение снова содержит в себе два элемента: объективный – нанесение
ущерба юридической сфере другого, субъективный – оно должно быть причинено
именно действием, следовательно, не только внешним фактом, но и волей
действующего, это выражается так: чтобы нарушение могло быть вменено ему Это
вменение не следует смешивать
История философии права. Под
ред. Керимова Д. А. – СПб., Санкт-Петербургский
университет МВД России, 1998. С.362
с первым условием преступления, с направленною на неправо
волею, вменение может существовать без этой воли В этом отношении различается
еще: нарушаются ли неоспоримые права, например, существование лица или такие,
нарушение которых может быть относительным неправом В первом случае с вменением
соединяется и первое условие преступления, воля действующего может быть только
преступной. Во втором случае вменение вовсе не дает еще повода заключать о
существовании первого условия; если я, например, отнимаю у кого-нибудь вещь и
тем нарушаю его право, то это нарушение может быть мне вменено, хотя моя воля,
быть может, не направлена на неправо, хотя, следовательно, нарушение не есть
преступление.
Восстановление юридического порядка, нарушенного
преступлением, совершается посредством наказания преступления. Право,
предписывающее наказание, определяющее поэтому преступления и их наказание,
называемое уголовным правом, составляет часть публичного права, поэтому
оно касается человека в отношении его к обществу, для которого он является
преступником. Судопроизводство, имеющее целью наказание преступления и отличающееся
этой целью от гражданского процесса, называется уголовным процессом. Здесь
мы замечаем, что в действительной жизни уголовное право и судопроизводство
вовсе не развиты до той степени, до которой достигает понятие об абсолютном
неправе. Иное неправо, представляющееся абсолютным, рассматривается
относительным и преследуется путем гражданского процесса. Такое отклонение
может иметь свое основание в несовершенстве правового разумения народа, а
поэтому при постоянном развитии юридического сознания оно будет уменьшаться. Но
иногда границы между обоими классами правонарушений хотя в понятии и точно
распознаются, однако в отдельных случаях трудно бывает различить их и поэтому
предпочитается более легкое обсуждение данного случая как относительного
неправа, или иногда внешнее последствие неправа по своему маловажному значению
служит причиною такого отклонения.
До сих пор была речь о деятельности, непосредственно
направленной на поддержание юридического порядка, о судебной функции верховной
власти. Но этим она еще не выполняет своей задачи. Юридический порядок
коренится в чувстве права, проникающем народ; без этого чувства судебная
деятельность имела бы только прекрасный успех. Это становится ясным для нас,
когда мы принимаем в соображение то обстоятельство, что для исполнения судебной
власти нужно иметь людей, которых чувство права не может быть гарантировано
только судом; но и независимо от этого, если бы на большую часть народа только
действовали угрозы принуждения или наказания, то суды не могли бы выполнять
более свои задачи, хотя бы и называли еще государством государство, погруженное
в такое состояние. Поэтому в задачи верховной власти входит необходимость
воспитывать вверенных ей людей для приобретения общего правового духа, который
внутренне делает их истинными гражданами, и с этим вместе заботиться об
интеллектуальном, нравственном и религиозном образовании, без чего
История философии права. Под
ред. Керимова Д. А. – СПб.,
Санкт-Петербургский университет МВД России, 1998. С.363
невозможно гражданское воспитание. Точно так же она должна
направлять свою деятельность на умножение материального благосостояния граждан
не только потому, что в нем, как и в духовном образовании, лежит гарантия
против нарушения юридического порядка внутри государства, но и поэтому, что в
нем заключаются в то же время средства к существованию государства вообще и его
охрана от других государств.
Такое попечение о нравственном и физическом благе граждан
называют полицейской деятельностью государства. Прежде всего она имеет
характер покровительствованный; воспитание человека в семействе и в церкви,
обучение письменное и устное, исходящее от отдельных лиц или корпораций,
наконец, индустриальные предприятия могут натолкнуться на препятствия,
устранение которых лежит во власти, следовательно, в обязанности верховной
власти. Но не следуел" исключать и положительного содействия духовным и
материальным интересам, коль скоро они общественные и касаются человека как
члена государства. Как далеко должно простираться это положительное содействие,
трудно определить общими правилами; слишком слабое участие может быть иногда по
обстоятельствам вредно, но чрезмерная опека правительства вредна почти всегда.
Лучшим ручательством против этой последней крайности будет служить то, если
верховная власть имеет в виду свою собственную цель – охранение правового
порядка, а полицейскую деятельность признает только посредственно содействующей
той же самой цели.
Конечно, задача упростилась бы, особенно в теоретическом
отношении, если бы было верно воззрение, усердно защищаемое многими политиками,
что государство вполне обнимает собою все назначение человека, по крайней мере
его земное бытие. Но тогда деятельность верховной власти не имела бы никаких
границ, кроме фактической невозможности удовлетворять этому неизмеримому
призванию. Рассматривать человека как члена государства, по этому воззрению,
значило бы то же самое, что обнять его в целом его существе. Но в этом именно
заключается фактическое опровержение этой теории, которая, возникнув в изолированной
сфере спекуляции или безграничного властолюбия, решительно устраняется чувством
самих народов.
Внешняя сторона государства есть та деятельность, которая
направлена на отношения его к другим государствам. Отношения, в которые взаимно
вступают люди, принадлежащие к разным народам, причисляются также к публичным,
насколько они проистекают из их качества как членов различных государств.
Торговый оборот, например, между различными нациями, есть прежде всего частное
отношение, если мы торгующих рассматриваем только как отдельные лица, но если
иностранному купцу оказывается особая защита потому именно, что он гражданин
известного государства, то торговый оборот будет представлять публичное отношение,
оборот между государствами, так что государства в своих членах являются сами
лицами. С точки зрения каждого отдельного государства существует право,
определяющее его отношения к другим государствам и регулирующее деятельность
госу-
История философии права. Под
ред. Керимова Д. А. – СПб.,
Санкт-Петербургский университет МВД России, 1998. С.364
дарства, направленную на конституирование и охранение этих отношений,
следовательно, и на сохранение самостоятельного существования государства; это
есть внешнее государственное право Но так как все государства,
находящиеся между собой в таких отношениях, признают юридические положения,
которыми обусловливаются эти отношения, то отсюда возникает международное
право, содержание которого состоит в том, что им признается личность
отдельных государств и гарантируется деятельность их во взаимных правах
Действительное выполнение того, что предписывает международное право
относительно релятивного и абсолютного неправа, в котором одно государство
находится к другому, представляется здесь самозащите, следовательно,
Собственной силе оскорбленного государства, и в этом смысле оно прекрасно; но
можно ожидать, что силы слабого государства будут восполнены силой других,
которые побуждаются к этой помощи частью чувством права, частью собственными
интересами.
Государство далее стоит еще в совершенно особенном отношении
к церкви, которая в одно и to
же время пребывает в нем и вне его. Различные государства суть однородные
союзы, отделенные внешними границам, –- государство же и церковь отделены друг
от друга не внешнею областью, но разнородностью их существа. Оба они указывают
друг на друга; государство получает от церкви воспитание своих граждан к
повиновению заповедям Божиим, которое представляет собою основание всякого
повиновения верховной власти (как служительнице Бога) и вместе с тем верности
обладателям власти в их сфере действия; церковь получает от государства внешнюю
защиту в своем юридическом бытии. Права государства относительно церкви и ее
границы, обусловленные ее призванием и самостоятельностью церкви, определяет
часть публичного права, называемая церковно-государственным правом.
Существуют национальные религии, И тогда обыкновенно
религиозное общество совпадает с национальным и политическим, тогда союз,
проистекающий из этих религий, не есть союз, отличный от народа и государства.
Христианство, напротив, есть религия, свободная от национальных границ, и его
проявление в обществе исповедующих его должно соответствовать этому его
существенному характеру; христианский религиозный союз должен быть самостоятелен
по отношению к народу и государству. На этой самостоятельности основывается
понятие церкви.
Когда Римляне jus sacrum рассматривали только как часть juris publici, то это вполне соответствовало
свойству их религии. Напротив, право христианской церкви выступает третьей отраслью
права наряду с частным и публичным правом.
Церковь есть общество всех верующих, получивших начало
видимого своего бытия от Самого I.
Христа через проповедование в нем
История философии права. Под
ред. Керимова Д. А. – СПб.,
Санкт-Петербургский университет МВД России, 1998. С.365
Слова Божия и установление таинств. Она есть олицетворение
Царства Божия на земле.
Этот союз получает правовую форму, церковь в вышесказанном
духовном смысле делается церковью в юридическом смысле, равно как из народного
союза возникает политический, государство. Такой шаг как там, так и здесь не
произвольный; содержание духовной церкви, если только она союз людей, ведет к
ее правовому состоянию.
Церковь основывается на общей вере и деятельности. Эта
деятельность – ее любовь к Богу, а через него и к ближним, любовь, заботящаяся
об их вечном и временном благе посредством учения, молитвы, таинств и
попечения. Действия, с верою и любовью, следовательно, с сознанием общения с
Богом и ближними, образуют христианское богослужение. Каждый член, принимающий
христианское богослужебное действие, следовательно, с сознанием общения, есть
представитель общества, он признается членом его, а прочие признают это
действие как бы исходящим от всего тела, которре они образуют вместе с ним, так
что сама церковь является действующей в ее членах.
Чтобы сделать независимой от случайностей непрерывную и
всестороннюю деятельность церкви и сохранять живое сознание общества,
установлены органы, которым предоставлена церковная деятельность как особое
призвание и которые, каждый в своей сфере, юридически имеют значение
представителей общества. Эти органы, суть, во-первых, общины, на которые
распадается церковь, так что каждый член церкви должен находиться в какой-либо
общине и действовать в ней для целого, между тем как совокупность общин
юридически представляет церковь. Второй орган образуют церковные чины, на
которых, возлагается служение в церкви и общинах, направленное или
непосредственно на означенные элементы церковной деятельности: учение таинства
и попечение, состоя в выполнении их, или посредственно, состоя в надзоре и
заботе о поддержании этой деятельности.
Это представительство церкви общинами и церковными чинами, в
которых церковь получает юридическую форму, составляет предмет церковного
права, определяющего назначение и деятельность этих органов и вместе с тем
регулирующего участие в церкви как юридическом союзе, решая вопрос: кто
считается членом этой юридической церкви.
Можно различать внутреннее и внешнее церковное
право. Последнее определяет отношение церкви к государству, и если рядом
существуют многие церкви, то и отношения их между собою.
Все предпосланное нами до сих пор изложение показало, каким
образом разделяются отношения лиц по положению их и соединяются в особенные
комплексы: отношения частного права, публичного и церковного и каким образом
самое право, регулирующее их, распадается на три части.
Каждая из этих частей имеет свою особенную задачу, но они
находятся как члены одного организма не только под одним одинаково определяющим
их принципом, принципом личности и ее деятельности, но и разнообразно
воздействуют друг на друга. Семейство действует
История философии права. Под
ред. Керимова Д. А. – СПб.,
Санкт-Петербургский университет МВД России, 1998. С.366
на имущество, относя его к себе, а это совершается не без
обратного воздействия имущественных отношений на состояние семейства.
Государство и церковь влияют на семейство и имущество, придавая семейству
особенное призвание (политическое и церковное), а имуществу – значение для
политических и церковных целей.
Но бывает также и ненормальное воздействие принципа одной
части области права на другую. Человеку присуща потребность относить часть
внешнего мира не только к себе, через что главным образом право получает свой
материал, но к себе как индивиду. Отсюда вытекают, если эта потребность не
будет воздержана, ненормальные вторжения принципа частного права в область
публичного, как это указывают нам деспотизм, с одной стороны, и стремление к
неизмеримой индивидуальной свободе – с другой.
Такое вторжение, вследствие которого принцип одной области
права берет перевес над принципом другой области, будет всегда вредно для них
обоих, как для вторгающегося принципа, так для другого, ибо каждый в своей
области настолько же ослабевает, насколько усиливается в другой. Так, с
понятием деспотии, сущность которой состоит в воззрении на верховную власть как
на частное право, соединяется необеспеченность действительных частных прав,
подверженных произвольным вторжениям государственной власти; такое же последствие
обыкновенно имеет победа революционных намерений.
Совсем другое, если смешение принципов частного права и,
публичного будет иметь свое основание в естественном ходе развития,, ведущего
постепенно к их различению, здесь эти принципы, как переходные состояния, сами
в себе носят зародыш развития к дальнейшему выяснению. В этом смысле мы должны
смотреть на. то смешение государственного и частного права, которое
представляет собой феодальная конституция как первая ступень развития
государства. Напротив, само по себе воззрение на государственную власть как
собственность на землю и людей не может иметь никакого притязания на подобную
апологию; такое воззрение, несмотря на то, ,что феодальная конституция была в
прежнем периоде соответствующим выражением монархии, никогда не согласно ни с
существом монархии, ни с какой-либо другой конституцией государства.