Предыдущий | Оглавление | Следующий

В революционный период федеративные идеи анархического типа политического сознания обсуждались на разных уровнях. Так, в период подготовки первой советской конституции – Конституции РСФСР 1918 г. в конституционную комиссию были представлены полуанархический проект члена комиссии профессора М. А. Рейснера и анархо-синдикалистский проект приват-доцента П. П. Ренгартена. В докладе "Об основных началах конституции Р. С. Ф. С. Республики" на заседании конституционной комиссии Рейснер отмечал, что федерация "в рамках капиталистического строя" "теряет всякие национальные черты". Из этого докладчик делал вывод, что для федерации при социализме "национальное начало может иметь ещё меньшее значение в политическом смысле"[1]. Рейснер предлагал положить в основу федеративного устройства коммуны и их федерации. Структура этого варианта федерации напоминала некоторыми чертами проекты федерации М. А. Бакунина и П. А. Кропоткина. В проекте Ренгартена, приложенном к докладу Рейснера, отвергался не только национальный, но и территориальный принцип образования федерации. предлагалось создать государство как союз пяти профессиональных федераций: "земледельцев", "промышленных рабочих", "служащих торговых предприятий", "служащих у государства (чиновников)", "служащих у частных лиц (прислуги)". Эти профессиональные федерации должны были охватить "собою на всей территории государства Российского всех лиц, выполняющих один из упомянутых видов труда"[2]. Проекты М. А. Рейснера и П. П. Ренгартена не получили поддержки большинства членов конституционной комиссии и были подвергнуты критике Я. М. Свердловым, И. В. Сталиным и др.

При всем различии взглядов Кропоткина, Рейснера и Ренгартена общим для них было желание организовать федерацию на максимально децентрализованных началах и "снизу вверх". Но в отличие от Рейснера и Ренгартена, Кропоткин стремился охватить разнообразные факторы и как бы Объединить различные подходы. Он не ограничивался, как Peйснер, тер-

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.202

риториальным и коммунальным (общинным) принципами, а в отличие от Ренгартена, не абсолютизировал профессиональный принцип. Анархическая федерация в учении Кропоткина (как и у Бакунина) – универсальное средство осуществления всеобщей свободы "снизу доверху": индивидуальной, групповой, профессиональной, областной, национальной и т.д. Однако, в отличие от Бакунина, Кропоткин не был склонен разрабатывать детальные федеративные проекты с подробной регламентацией структуры, прав и взаимоотношений отдельных звеньев федерации. Его идеал – абстрактная "свободная федеративная группировка от простого к сложному"[3], которая могла бы наполняться различным содержанием в разных условиях.

С Октябрьской революцией Кропоткин связывал, как он говорил В.Д. Бонч-Бруевичу, надежды в плане "перехода к коммунизму и федерализму"[4]. Размышляя в 1917 г. над опытом федеративного развития США и Канады, он приходил к выводу о длительности предстоящего процесса становления федерации в России.

В 1920 г., когда уже определенно чувствовалась необходимость более тесного союза Советских республик, Кропоткин, обращался к рабочим и передовым общественным кругам Западной Европы с призывом заставить их правительства отказаться от вооруженного вмешательства в дела России. Он писал: "Будущее различных частей, из которых империя была составлена, лежит на пути Великой Федерации. Естественные границы различных частей этой Федерации совершенно отчетливо видны тем, кто знаком с историей России, ее этнической и экономической жизнью... Будущее того, что было Российской империей – федерация независимых членов (государственных образований)"[5].

Таким образом: для анархической теории Кропоткина характерно признание универсальности, естественности и прогрессивности федерализма и применимости его ко всем условиям и во все времена. Однако, как уже отмечалось, порой, выдвигаемые Кропоткиным идеи государственного федерализма противоречили негативному анархическому отношению к государству. В этом проявилась как противоречивость анархизма, так и реализм, широта взглядов Кропоткина как политического мыслителя. В целом же он стоял на позициях анархизма, который в определённой мере сковывал его практико-политические прогнозы, трансформировал выводы из революционной практики 1917-1920 гг.

Кропоткин критиковал многие недостатки западной демократии, различных ее институтов. Он отмечал, что в капиталистическом обществе "свобода становится пустым словом"[6],

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.203

что народ является средством осуществления планов буржуазного правительства[7]. Кропоткин Модвергал критике парламентаризм, референдум, всеобщее избирательное право как учреждения и институты, служащие сохранению власти капитала, для поддержания угнетения народа.

Критика парламентаризма не является достоянием и отличительной чертой только анархизма. Она характерна для всей левой части спектра политических партий, идейных течений. Однако эта критика в разной форме присутствует в политическом сознании анархистского и этатистского типов. В "государственническом" сознании критика парламентаризма условна, не абсолютна. Например, В. И. Ленин писал, что К. Маркс умел "давать действительно революционно-пролетарскую критику парламентаризма" и одновременно "умел" беспощадно рвать с анархизмом за неумение использовать даже "хлев" буржуазного парламентаризма, особенно когда нет налицо революционной ситуации..."[8]. Ленин рассматривал парламентскую деятельность как форму классовой борьбы, в которой концентрируется и политическая, и экономическая, и идеологическая борьба пролетариата и которая необходима для ускорения* и углубления Кризиса "верхов".

По Кропоткину, парламентаризм – специфическая организация власти, соответствующая обществу, основанному на эксплуатации наемного труда капиталом[9]. Даже в революции парламент, по Кропоткину, способен выполнить лишь констатирующую роль[10]. XIX в. он называл временем "неуспеха парламентаризма". Основные его недостатки русский анархист видел в неспособности представительного правления осуществлять возложенные на него функции[11], иллюзорности представительства народа[12].

По иронии истории демократические институты в XX в. были "объектом ненависти" в идеологии и практике фашизма. Критика различных недостатков западной демократии для свертывания компетенции представительных демократических институтов используется и неофашизмом.

Падение интереса к политике со стороны рядовых граждан, своекорыстие политиков, некомпетентность избирателей, дороговизна избирательных компаний используются в качестве аргументов против демократии и в современных технократических концепциях[13]. Анархизм, в отличие от технократической идеологии, использует критику соответствующих институтов не для изменения принципов подбора лиц, находящихся у власти, не надеется повышением уровня компе-

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.204

тентности управляющих решить социальные проблемы. Несостоятельность государственной демократии, согласно анархизму, свидетельствует о необходимости ее отрицания, перехода к системе анархической власти и управления. Однако, полностью без представительства и делегирования не может обойтись в своем идеале и анархизм. В рукописных заметках, хранящихся в архиве и датированных апрелем 1919 г., Кропоткин Мриходил к выводу, что сама по себе представительная система может иметь и положительное значение. Все зависит от принципов представительства, практики его осуществления. Однако, он предлагал вариант анархо-синдикалистского представительства в органы власти. Признавая, что следует "искать новые формы народного представительства", он предлагал нечто вроде законодательного органа (парламента), где представительство осуществилось бы по профессиям. Он писал об этом: "Вообще в умах совершается поворот к организации представительства в новой форме, как представительство отдельных отраслей трудовой производительной жизни"[14].

Как и Бакунин, Кропоткин считал референдум паллиативом, неспособным дать существенных перемен[15]. Следуя традициям анархизма, Кропоткин недооценивал значение всеобщего избирательного права как средства определения соотношения сил, формы пропаганды и критики существующего строя, способа реального воздействия на политику государства и методы ее осуществления. Назначение всеобщей подачи голосов он видел в разрешении споров между правящими классами[16].

В соответствие с принципами анархизма, Кропоткин Признавал, как он говорил, "экономически-революционную борьбу..., прямую, открытую борьбу рабочих союзов против капитализма хозяев" и осуждал участие рабочих союзов "в политическом, избирательном и парламентарном движении". Участие рабочих в политической борьбе, полагал идеолог анархизма, содействует только "обесцвечиванию, распылению и гибели" рабочих союзов[17]. На деле же это могло вести к весьма различным социально-политическим результатам.

Исходя из общих представлений о государстве и критики капиталистического государства, его авторитарных и демократических режимов, теория "революционного анархизма" признавала необходимость уничтожения государства в революции. Если революция, по Кропоткину, не уничтожит государство, то она сама будет им задушена[18]. Революция, полагал он, должна быть направлена одновременно против государства и капитализма как двух сторон одного целого

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.205

Кропоткин, пожалуй, лучше, чем Бакунин понимал сложность и длительность процесса "изгнания государства" из общества, однако, и он, следуя духу анархизма, значительно преуменьшал срок существования государства и в истории в целом, и после революции. Тем не менее, он писал о возможности сохранения после революции остатков государственности наряду с новыми формами организации[19]. Кропоткин допускал и альтернативное историческое движение – как в сторону ликвидации государства и утверждения анархии, так и в сторону усиления государственности. Анархию он понимал как неизбежную в будущем, но не единственно возможную в настоящем и ближайшем будущем форму общественного устройства. Однако, эта желаемая альтернатива даже для ближайшего будущего и настоящего признавалась им наиболее реальной.

Выше уже затрагивались некоторые критические положения Кропоткина против государства. В целом система его аргументов против государства продолжает традиции, идущие от Прудона, Бакунина. Все эти суждения в теории анархизма носят по существу аксиоматический характер.

Выступая против государства, Кропоткин выдвигал типичное для анархизма положение о подавлении личности государством. Он писал, что "самый смысл существования" государства заключается в "подавлении личности, в уничтожении всякой свободной группировки, всякого свободного творчества, в ненависти ко всякому личному почину и в торжестве одной идеи, которая по необходимости должна быть идеей посредственности..."[20]. Расширение и развитие свободы личности Кропоткин, также как и Бакунин, связывал с целью и основным содержанием исторического развития. "...Стремление к личной свободе, желание охранить ее среди всяких опасностей – составляет самую сущность .Истории"[21], – писал Кропоткин. Но в отличие от анархизма-индивидуализма (М. Штирнер, В. Тэкер и др.), Кропоткин, вслед за Бакуниным, последовательно выступал против абсолютизации этого положения и признания его исходным пунктом построения анархизма.

Двойственное отношение Кропоткина к индивидуализму, пожалуй, лучше всего отразилось в его письме к В. Н. Черкезову от l октября 1902 г. Здесь Кропоткин Писал: "Я говорил Нетглау, что то, что анархисты-индивидуалисты зовут индивидуализмом – вовсе не индивид[уализ]м. По крайней] мере – не умный индивид[уализ]м. Он не обеспечивает широты развития индивидууму. И указывал на высший индивидуализм, называя его в шутку "Individualismus communisticus (коммунистический индивидуализм

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.206

— С. У.): высшее развитие индивидуума, возможное в Коммунистической среде"[22].

Кропоткин выделял формальное и фактическое отношение государства к личности, отмечал рост подчинения личности государству в различных областях жизни[23]. Для этого государство имеет в своем распоряжении разнообразные средства, начиная с прямого насилия (военного и полицейского) и кончая тончайшими средствами воздействия на воспитание, образование, науку и искусство[24]. Враждебность государства личности и ее свободе признавалась абсолютно неизменным отношением, проявлением глубинной природы государства.

Как известно, признание несовместимости полной свободы и государства также не является отличительной чертой анархизма. Эта идея характерна и для марксистской традиции. Ф. Энгельс, по выражению В. И. Ленина, – "беспощадно издевался над нелепостью соединения слов: "свобода" и "государство". Ленин отстаивал положение, что "пока есть государство, нет свободы. Когда будет свобода, не будет государства"[25]. В то же время, марксизм рассматривает понятие "свобода" конкретно-исторически, а в классовом обществе как явление и понятие классовое. Говоря о свободе и равенстве, Ленин нередко ставил уточняющие вопросы: "свобода для какого класса? и для какого именно употребления? равенство какого класса с каким? и в каком именно отношении?"[26]. Согласно теории марксизма лишь в будущем коммунистическом обществе, когда исчезнет государство, можно будет говорить о полной социальной свободе, о переходе в социальном отношении "из царства необходимости в царство свободы"[27].

На разных ступенях развития общества содержание свободы, ее взаимосвязь с другими общественными явлениями имеют объективно обусловленную конкретно-историческую определенность. Несовместимость государства и свободы вовсе не исключает необходимости государства в течение длительного исторического периода. Кроме того, по мере развития науки и техники, освоения космоса, перед человечеством неизбежно встанут новые аспекты проблемы свободы. Но и тогда свобода по отношению ко Вселенной и ее законам, свойствам, феноменам, останется, как говорил еще Б. Спиноза, "свободной необходимостью".

Кропоткин Повторял традиционные анархические тезисы о развращении государством человеческой нравственности. Он писал о привитии государственным воспитанием людям "безразличия и низости" по отношению к другим людям[28], о разла-

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.207

гающем воздействии тюрем, являющихся, по его мнению, "рассадником пороков", которые государство содержит за счет плательщиков податей[29]. Встречается в его работах и такой известный анархический аргумент против государства как признание невозможности использования одних и тех же учреждений для противоположных целей. Государство, как явление возникшее и существовавшее в истории для поддержания эксплуатации, в соответствие с этим не могло изменить свою роль и стать органом освобождения и формой организации свободного общества[30]. Государство рассматривалось как застывшее явление, закончившее свое историческое развитие, исчерпавшее свое назначение. Возможность дальнейшего развития государства, как исторической формы организации общества отрицалась.

Новые аспекты критики Кропоткиным государства и аргументы против него были связаны с признанием общественных функций государства. Он писал о неспособности государства организовать экономическую жизнь, просвещение, защиту территории страны. Государство не может защитить угнетенных, оно создает индифферентизм в области общественных дел, сеет безразличие к интересам общества, поскольку монополизирует общественные дела и отстраняет от них народ[31]. Наконец, государство, по Кропоткину, слишком дорогая для современного общества вещь, чтобы общество не было заинтересовано в ее ликвидации, в освобождении от государства[32]. Он обращал внимание на рост затрат для содержания и функционирования государственного аппарата, поддерживающего использование богатств цивилизации в интересах меньшинства. Основными направлениями такого нерационального для общества расходования средств и общественного труда идеолог анархизма считал: а) миллиарды на вооружение; б) миллионы, уплачиваемые ежегодно чиновникам; в) миллионы на содержание органов юстиции; г) миллионы на соответствующую пропаганду[33].

Было бы наивным отрицать правомерность постановки вопроса о границах эффективного государственного управления, хотя и меняющихся, подвижных в различных исторических условиях. Государство, масштабы, формы, методы и сферы его вмешательства в жизнь общества могут быть не только добром, но и злом, не только способствовать прогрессу, но и тормозить его. XX в. показал, что это касается государства и при капитализме, и при социализме. Проблемы соотношения управления и самоуправления, разграничения функций государственных и общественных организаций, оптимальное сочетание компетенции центральных и местных органов власти и управления,

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.208

размер и структура государственного аппарата и др., остаются актуальными. Кропоткин предлагал крайний вариант решения проблемы: сфера оптимальной деятельности государства в его теории фактически стремится к нулю. Он не учитывал множества обстоятельств, заставляющих исходить из реально существующей формы организации общества и вызывающих потребность сочетания государства с общественным самоуправлением.

За "отмирание" государства в будущем выступал и Г. Спенсер, понимавший под этим будущим определенный этап развития капитализма[34]. Эволюционизм Кропоткина предполагал революцию как звено эволюции. В эволюционизме Спенсера революция оказывалась излишней. Кропоткин, как и Спенсер, не ставил вопроса о социально-экономических условиях исчезновения государства. Для Кропоткина они уже отчасти имеются, отчасти разовьются в будущем стихийно после революции. Для Спенсера они возникнут в результате индустриального развития на определенной его фазе в будущем. Некоторое созвучие между взглядами Спенсера и Кропоткина имеется по вопросу об организационных предпосылках в капиталистическом обществе к исчезновению государства. В "Основаниях социологии" (т. II) Спенсер полагал, что в будущем с постепенным падением роли государства "все более важные функции выполняются организациями, не входящими в состав правительственной организации"[35]. Кропоткин также видел уже в современном ему буржуазном обществе массу общественных организаций, обществ, союзов, кооперативов, которые, по его убеждению, являясь формами взаимопомощи, должны подготовить почву в обществе для исчезновения государства в истории[36]. Эти общества, каждое в своей сфере, отвоевывают, по Кропоткину, определенную область у церкви и государства. Так, он считал, что образовательные общества служат "разрушению монополии церкви и государства" в сфере образования[37]. Добровольные общества и союзы складываются и в международном масштабе. Тем самым, появляются предпосылки и для новой международной организации. В этих формах организации общественной жизни Кропоткин видел зарождение безгосударственной анархической самоорганизации общества. Такая интерпретация общественных организаций вела к утопической идее о готовности общества начала XX в. к коммунистическому общественному самоуправлению.

В данном случае Кропоткин также давал анархическую интерпретацию формирования и развития отдельных элементов

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.209

политической структуры общества нового порядка – политической системы индустриального общества, одним из элементов которой, хотя и центральным, является государство. В складывающуюся политическую систему общества в XX в. вошли многочисленные общественные организации, в том числе и те, на которые Кропоткиным возлагались надежды как на способные заменить собою государство. В реальной действительности они оказались дополнительными, кроме государства, рычагами воздействия господствующих классов и социальных групп на общество и, в частности, на те сферы, которые недоступны для непосредственного государственного регулирования, или где оно нежелательно, малоэффективно. Разумеется, это не исключает их общесоциального, гуманного значения, однако, в двойственной их природе в классовом обществе общесоциальное нередко контролируется классовым. Кропоткин чутко улавливал сдвиги, происходящие в организационной структуре общества, но интерпретировал их в духе анархизма.

Следует отметить, что взгляды Кропоткина на такой существенный вопрос как перспективы государства претерпели эволюцию. В письме Я.И. Новомирскому (до 1917 г.) Кропоткин предполагал, что через социалистическое государство развитие не пойдет, хотя Новомирский допускал тогда иное. Кропоткин Писал: "Я вовсе не думаю чтобы мы прошли через социал[истическое] государство. Раньше чем это водворится, назреют идеалы комм[унизма]-анархизма и проникнут в жизнь"[38]. В этом отношении любопытно письмо Кропоткина А. Атабекяну от 4 апреля 1919 г. Атабекян предлагал "выделить из понятия государственность признак власти и сохранить термин только за территориальными объединениями для самозащиты", то есть не отказываться от термина "государство", а изменить его смысл. Кропоткин возражал. Он считал, что мысль, высказанная в такой форме, "внесет в умы ужасную путаницу. Нельзя говорить, что анти-государспенное учение должно стать государственным"[39]. Отвечая на вопрос – как будет защищаться анархическое общество при сохранении государственного окружения в случае нападения завоевателя-соседа, Кропоткин Писал, что спасение от завоеваний он видит в раздроблении крупных государств и в "федеративном союзе общин и рабочих производственных округов для самообороны"[40]. После Октябрьской революции Кропоткин все же вынужден был уточнить свои взгляды и признать в письме А. Атабекяну от 2 мая 1920 г. существование после революции "малых государств" как необходимой ступени общественного развития на пути к безгосударственному строю. Это,

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.210

было вынужденным шагом вперед в осознании Кропоткиным реально происходящих процессов. Эти малые государства, считал он, должны объединиться в грандиозную государственную федерацию. Однако, отход от прежних догм анархизма под влиянием революционной практики в теории Кропоткина служил сохранению основных идеалов анархизма. Осуществление анархизма переносилось на следующую ступень исторического развития и выделялась дополнительная преданархическая фаза – эпоха государственного федерализма. В.Д. Бонч-Бруевич, много раз встречавшийся с Кропоткиным, вспоминал, что "когда с ним приходилось говорить не о теориях, а о практике, то он понимал, что без государственной власти в такие потрясающие эпохи, как эпоха Октябрьской революции, вряд ли можно было бы сделать и сохранить хотя бы минимальный порядок, чтобы закрепить достижения революции"[41].

Во время встречи П.А. Кропоткина с В.И. Лениным на квартире Бонч-Бруевича в начале мая 1919г., когда зашел разговор о кооперации, Кропоткин сообщил о преследовании в Дмитрове кооператоров. Он объяснил это тем, что "местные власти, может быть даже вчерашние революционеры, как и всякие другие власти, обюрократились, сейчас же превратились в чиновников, которые желают вить веревки из подчиненных им, а они думают, что все население подчинено им". Ленин успокоил старого революционера, заявив, что большевики "против бюрократов и бюрократизма и это старье мы должны вырвать с корнями...", но что очень трудно переделывать людей – "как говорил Маркс, самая ужасная и самая неприступная крепость – это человеческий череп!"[42]. Критика бюрократизма и обюрократившегося чиновничества – одна из тем, нередко встречающихся в политических произведениях Кропоткина. Он писал о рутинном духе всякой бюрократии, о сопротивлении учреждений революционным переменам[43]. В.И. Ленин и П.А. Кропоткин с разных точек зрения предвидели пагубность бюрократизма. Ленин понимал сложность преодоления бюрократизма, подчеркивал необходимость непримиримой борьбы с ним, а в 1920 г. называл "величайшим" позором то, что бюрократизм проник не только в государство, но и в профсоюзы, в партийный аппарат[44]. Ленин предупреждал о серьёзной опасности бюрократизма: "Коммунисты стали бюрократами. Если что нас погубит, то это"[45].

Последние семьдесят лет показали реальность этой опасности и необходимость решительной борьбы с бюрократизмом, который в обстановке застоя, тоталитаризма с характерной для него скованностью демократических институтов, – как было кон-

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.211

статировано в свое время на XIX Всесоюзной конференции КПСС, – "разросся до опасных пределов, стал тормозом общественного развития"[46]. В политическом обиходе появилось и краткое "стреляющее" определение бюрократизма как "кражи власти у народа"[47], фиксирующее основную антидемократическую опасность этого явления. Необходимо принятие комплекса мер – экономических, социальных, политических, в духовно-нравственной области, чтобы нейтрализовать и искоренить до возможных пределов бюрократизм, в условиях объективной необходимости государственного управления в современном обществе, для его оптимизации и создания правового государства.

В последние годы существования СССР проблемы бюрократии, осуждение бюрократизма, признание его тесной связи с тоталитарным режимом, с отчуждением власти и собственности от человека были включены в программные документы многих партий и движений. КПСС признала "неспособность авторитарно-бюрократической системы ввести страну в русло мировой цивилизации"[48]. В материалах к программе Социалистической партии признавалось, что проводимая после 1917 г. "великодержавная политика правящей бюрократической олигархии, в жертву которой регулярно приносились интересы масс, потерпела полный крах"[49]. Осуждается индустриализм как связанный, в частности, с бюрократизацией и тенденцией к централизму в декларации экосоциалистической фракции Партии зеленых "Цели и задачи Партии зеленых"[50]. Крайне негативную позицию по этому вопросу занимают современные анархисты. Так, в Декларации московской организации Анархо-коммунистического революционного союза (АКРС) политический режим в СССР в годы перестройки характеризовался как "тоталитарный режим, по своей сути являющийся фашистской диктатурой класса господствующих чиновников (бюрократии)..."[51].

Кропоткин выражал искреннее беспокойство о "бюрократической болезни" государства после революции, но не признавал совершенно возможности ее излечения иначе как путем ликвидации государства. Однако, несмотря на глубокие анархические предубеждения в отношении любого государства, Кропоткин старался не давать повода врагам революции использовать его имя против Советской власти[52].

Кропоткин пытался переосмыслить отношение анархизма к идее диктатуры пролетариата. Если Бакунин был безоговорочным противником этой идеи, то Кропоткин пытался отграничить приемлемый для анархизма, по его мнению, смысл понятия диктатуры пролетариата от неприемлемого. В дневнике 8 мая 1917 г.

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.212

он сделал следующую запись: "Диктатура пролетариата – неполная, а потому ошибочная формула"[53]. А в рукописной заметке "Диктатура пролетариата" Кропоткин Писал, что эта формула среди людей 1840-х гг.; где она, как он считал, зародилась, понималась как "отсутствие всякого правительства"[54]. В этой заметке Кропоткин согласен признать и термин, и идею диктатуры пролетариата, но в анархической интерпретации: не как политическую, государственную власть пролетариата, а как диктатуру пролетариата, осуществляемую с помощью безгосударственной организации общества. Наконец, в заметках на полях статьи М. Неведомского "80-90-ые годы в русской литературе" Кропоткин Писал: "Диктатуру пролетариата" – т.е. кого??? с какими идеалами??? Обновляющими, или обрекающими революцию на гибель в зачатке??"[55]. Можно полагать, что смысл этих идеалов был анархический. Кропоткин не мог, разумеется признать необходимости диктатуры пролетариата как государственной формы. Но более широкое понимание диктатуры пролетариата позволяло несколько отойти от традиционной анархической вражды к ней и внимательно, сочувственно следить за шагами правительства революционного государства по переустройству общества.

Кропоткин воздерживался от резкой публичной критики Советского правительства, от подведения первых итогов революции 1917 г. Однако в его письмах, заметках такая критика содержалась. Так, 23 ноября 1920 г. Кропоткин написал заметки, которые зачитал жене и дочери. В них он рассматривал свершившуюся революцию как грандиозное стихийное явление, которое готовили миллионы людей, несколько партий, предшествующая история, опыт прошлых революций в других странах. Кропоткин Признавал, что отдельные лица не в силах оказать какое-либо влияние на ход событий в период революции (как и во время землетрясений). Кое-что может сделать партия, но "гораздо меньше, чем это думают". Мыслитель констатировал, что переживаемая революция "пошла вовсе не по тому пути, который мы ей готовили, но не успели достаточно подготовить"[56]. Революцию невозможно остановить, пока она не "изжила свои силы". После этого, по Кропоткину, "роковым образом придет реакция". Такой поворот событий – "закон истории". "...Приход реакции, – писал он, – абсолютно неизбежен. Точно так же, как неизбежно углубление поверхности воды позади каждой волны, как неизбежен в человеке упадок сил после лихорадочного повышения"[57]. О возможности прихода "глухой реакции" он писал и в письме (недавно впервые опубликованном)

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.213

видному деятелю анархистского движения, его другу А. Шапиро (1920 г.)[58].

В ранее не публиковавшихся заметках Кропоткина, подготовленных для разговора с В.И. Лениным (1919 г.), он характеризовал события последних двух лет как "грандиозный эксперимент введения государственного коммунизма при помощи т[ак] называемой] диктатуры пролетариата, т.е. в действительности диктатуры партии, ставящей интересы промышленного пролетариата во главе интересов всего народа и проводящей перестройку всей общественной жизни [по] планам такой перестройки, изложенным в ряде брошюр, изданных за границей фракцией) с.-д. партии, известною под именем большевиков..."[59]. В этот период Кропоткин был уже убежден, что опыт "государственного социализма" оказался неудачным[60].

Осознавая приближение трагедии революции, Кропоткин видел альтернативу реакционным государственным режимам в анархической организации общества, в которой одной, полагал он, могут воплотиться идеалы самоуправления, федерализма, децентрализма, равенства и справедливости. Несмотря на утопические черты во взглядах Кропоткина, его политические прогнозы о приближении периода деспотии оправдались. Эти идеи Кропоткина непосредственно предшествовали антитоталитарной тенденции постклассического анархизма более позднего периода.

Предыдущий | Оглавление | Следующий