Сегодня |
||
УНИВЕРСАЛЬНЫЙ УЧЕБНИК |
Предыдущий | Оглавление | Следующий
Анархический тип политического сознания имеет отрицательную
ценностную ориентацию по отношению к прошлым и современным государствам, к
государствам всех известных исторических типов. В то же время аксиоматически
отрицательное отношение к ним сочетается с развернутой теоретической
аргументацией этого отрицания.
Характерной чертой взглядов М.А. Бакунина на государство
было признание классового характера его деятельности. В отличие от официальной
буржуазной идеологии, объективно маскирующей классовую роль государства и
склонной к его идеализации, для революционной политической мысли свойственна
критическая направленность. В XIX
в. она стремилась максимально вскрыть язвы и пороки капиталистического
общества, продажность и раболепие перед капиталом чиновников государства. В
этом критически пристрастном отношении революционной политической идеологии к
капиталистическому государству – определенное преимущество революционеров (в
Ударцев
С. Ф. Политическая и правовая теория
анархизма в России - М., Форум-М,
1994.
- С.132
том числе и М.А. Бакунина) перед официальными буржуазными
идеологами, нередко склонными к апологетике. Разумеется, разносторонняя критика
буржуазного государства, вскрытие его зависимости от интересов капитала не
является исключительной заслугой Бакунина. Для осмысления этого вопроса, как
известно, большую роль сыграли мыслители эпохи Великой Французской революции, а
в начале XIX в. и позже
– известные французские историки (Ф.П.Г. Гизо, О. Тьерри, Ф.О.М. Минье и др.).
В семейном архиве Бакуниных сохранились конспекты М.А. Бакунина работ Гизо.
Известны в семье Бакуниных были в 1830-х гг. и произведения Тьерри[1].
Классовость государства так или иначе отмечали многие русские революционеры-демократы.
Большое значение имели работы по данному вопросу К. Маркса, Ф. Энгельса и их
последователей. Как справедливо заметил Л.С. Мамут, уже к 1840-м гг. "идея
классовости государства для европейской общественной мысли никак не была новой
и оригинальной". Но благодаря работам Маркса, "ее познавательные
возможности чрезвычайно возросли"[2].
Было бы удивительно, если бы Бакунин, еще в 1830-х гг. познакомившийся с работами
Гизо, тесно связанный с революционной демократией (В.Г. Белинский, А.И. Герцен,
Н.П. Огарев и др.), переводчик изданного в 1869 г. на русском языке
"Манифеста Коммунистической партии", не касался бы этого вопроса, не
понимал классовости государства. Не говоря уже о том, что он сам был
многократно свидетелем жестокого подавления революционных выступлений народных
масс феодальными и буржуазными государствами. Оригинальность Бакунина в
трактовке вопроса о классовости государства проявляется, в большей степени остроты
даваемых им характеристик государству; в признании неизменности, неустранимости
классово-эксплуататорского характера государства (определенная абсолютизация
этого момента); в выделении "привилегированности" как общей черты
всех классов, интересам которых служит государство[3].
Народ, по Бакунину, организован в государстве для самоподчинения
интересам господствующих классов. Сила господства эксплуататорского класса
заключается в государственно организованной народной силе. Привилегированные
классы пользуются "коллективной силой организованных с этой целью масс,
чтобы насильственно навязать им свою власть"[4].
Целью государства, писал он, является "устройство самой широкой
эксплуатации Народного труда в пользу капитала, сосредоточенного в весьма
немногих руках". M А.
Бакунин отмечал, что при капитализме государство становится орудием буржуазии,
что
Ударцев
С. Ф. Политическая и правовая теория
анархизма в России - М., Форум-М,
1994.
- С.133
с того времени как буржуазия стала господствующим классом,
"государство ... сделалось... инструментом для установления исключительной
власти этого класса"[5].
В процессе утверждения буржуазии как нового господствующего класса, в ходе ее
революционной борьбы против дворянства, "сила вещей, самая сущность
организации заставила эту буржуазию инстинктивно захватить власть"[6].
Особенность буржуазии, по Бакунину, – ее "низкая сущность",
прагматизм, отсутствие великих идеалов. Она способна наиболее непосредственно
"замыкаться" в своих собственных интересах. Ее идеалы, считал он,
лежат в соответствующих "сомнительных и спорных идеалах метафизики и
юридического права"[7].
Индивидуализм и эгоизм буржуазии, ее идеалы максимального частного
раскрепощения, по мнению Бакунина, создают наиболее благоприятную почву для
коррупции. К общим условиям существования коррупции он относил противостояние
интересов класса общественным интересам, а также противопоставление частных
интересов класса его общим интересам или точнее понимание частных интересов как
квинтэссенции общих. Наиболее благоприятные условия для коррупции, считал он,
возникают в буржуазном государстве после буржуазной революции. Число коррумпированных
лиц в современном обществе, признавал Бакунин, бесконечно больше, чем в прошлом
– гораздо больше, чем в средневековье или в Древнем мире[8].
Надо сказать, что и в теории анархизма Бакунин не был
первооткрывателем в этом вопросе. Для Штирнера государство – это
"государство буржуазии"[9].
Отмечал классовость государства предшественник теории анархизма У. Годвин[10].
Среди идеологов революционного народничества Бакунин также не был единственным
мыслителем, проводившим эту идею. Например, много писал о классовости
буржуазного государства как его главной особенности П.Н. Ткачев[11].
ПЛ. Лавров в "Исторических письмах" (1868-1869гг.) признавал
неразрывную связь господства политического и экономического[12].
По Лаврову, процесс концентрации "собственности и политической власти в
одном классе на счет других" является фатальным. В то же время он был
убежден, что без государственной власти "невозможна цивилизация, невозможен
прогресс"[13].
Анархическая трактовка классовости государства отличала
позицию Бакунина от взглядов других идеологов революционного народничества.
Революционные выводы из этой идеи отличали его взгляды от иных теоретиков
раннего классического анархизма (М. Штирнера, П.Ж. Прудона). Существенное
отличие понима-
Ударцев
С. Ф. Политическая и правовая теория
анархизма в России - М., Форум-М,
1994.
- С.134
кия классовости государства в бакунизме и марксизме
заключалось в отношении к возможности трансформации эксплуататорской классовой
сущности до социалистической революции в неэксплуататорскую классовую сущность
после революции. Если основоположники марксизма считали неизбежной глубокую
трансформацию сущности государства в ходе социалистической революции и создания
социалистического государства, то бакунизм отрицал это. По Бакунину, не конкретное
классовое содержание государства определяет его деятельность и значение, а
неизменность, абсолютность и историческая безальтернативность классово-эксплуататорской
насильственной сущности государства. Это своего рода метасвойство,
сверхсущность государства, по Бакунину, доформировывает, воспроизводит,
поддерживает классовое господство, господствующие классы и их привилегии. Эта
как бы "черная дыра" природы государства вмещает в себя все другие
его свойства, выступает как фактор, антисоциально преобразующий и неизбежно
развращающий любые личности и классы, не способные противостоять этой
чудовищной силе.
Фаталистическая экстраполяция Бакуниным сложившихся в
общественной мысли XIX
в. оценок природы государства как классовой на всю историю (в том числе на
будущее) государства, влекло за собой определенное смешение,
"огрубление" соотношения в его теории государства моментов
исторического и логического, вероятности и достоверности, обобщения
исторического опыта и политико-правового прогнозирования, возможности и действительности,
необходимости и случайности, общесоциального и классового и т.д. В контексте
анархических взглядов Бакунина конкретно-исторический теоретико-познавательный
потенциал идеи классовости государства реализовался несколько односторонне: с
максимальным раскрытием критических возможностей этой идеи и недооценкой других
сторон, возможностей исторического потенциала государства.
Одной из постоянных мишеней критики М.А. Бакунина была система
демократии капиталистического общества. В анархический период он был в
значительной мере лишен преклонения перед буржуазной свободой, демократией, что
отчасти было ему свойственно прежде. С анархистских позиций он критиковал
различные институты буржуазной демократии.
Всякая конституция государства объявлялась им ложной,
фиктивной, не способной ликвидировать фактического неравенства в буржуазном
обществе. Никакая конституция, заявлял он, "даже самая либеральная и самая
демократическая" не может
Ударцев
С. Ф. Политическая и правовая теория
анархизма в России - М., Форум-М,
1994.
- С.135
изменить к лучшему "отношение государства к народу;
ухудшить, сделать его еще более обременительным, разорительным –
пожалуй..."[14]. Иная точка
зрения, по Бакунину, – точка зрения "осла, невежды, сумасшедшего".
Бакунин критиковал и буржуазный парламент. По его убеждению,
этот орган вообще не может "добровольно проводить какие-либо мероприятия
для интеллектуального, материального и политического освобождения народа"[15].
Деятельность парламента он связывал исключительно с интересами
предпринимателей. Ложь системы "представительного правления", по
Бакунину, основывается на вере, догме, "что власть и законодательная
палата, выбранные народом, непременно должны или даже только могут представлять
действительную волю народа"[16].
По его убеждению, такое "народное представительство" – фикция.
Представительная демократия, писал он в "Государственности и анархии"
(1873 г.) есть "новейшая государственная форма, основанная на мнимом
господстве мнимой народной воли, будто бы выражаемой мнимыми представителями
народа в мнимо-народных собраниях"[17].
Буржуа, выдвигающие свою кандидатуру на выборах, замечал М.А. Бакунин, –
"снимают шляпы перед Его Величеством народом – повелителем только в минуту
выборов и раз оказываются избранными, оборачиваются к нему спиной"[18].
Критикуя и отрицая референдум как средство выражения
народной воли, Бакунин характеризовал его как "паллиатив, новую иллюзию,
ложь". Часто, считал он, "предлагаемые законы имеют специальный
характер", народ "их не понимает и голосует наобум, доверяя своим
любимым ораторам". На первый взгляд каждый закон, взятый отдельно от
других, кажется слишком незначительным, чтобы интересовать народ, "но все
они вместе образуют сеть, которая его опутывает". Бакунин считал
нереальным и неэффективным народный контроль за разными, особенно высшими,
звеньями буржуазной представительной демократии[19].
Всеобщее голосование он вслед за Прудоном называл контрреволюцией. В
эксплуататорском обществе, где "экономически господствует меньшинство,
владеющее земельной собственностью и капиталом", каким бы не казалось
свободным всеобщее голосование, "меньшинство всегда будет в состоянии
произвести только кажущиеся выборы, антидемократичные и решительно
несоответствующие потребностям, инстинктам и действительной воле
населения"[20].
Критика капиталистического государства – одна из сильных
сторон произведений и программы М.А. Бакунина. Она
Ударцев
С. Ф. Политическая и правовая теория
анархизма в России - М., Форум-М,
1994.
- С.136
высвечивала недостатки различных политических институтов
(парламента, референдума, всеобщего избирательного права), их прямую и
косвенную связь с политически и экономически господствующими классами,
сословиями, группами, явилась предупреждением против идеализации
демократических государственных форм, показала возможность использования даже
их вопреки интересам народа. Военные, тоталитарные, фашистские и полуфашистские
режимы, возникшие в XX
в., порой внешне вполне законно, в рамках казалось бы прекрасных политических
институтов, показывают необходимость учета этих потенциальных возможностей
демократических институтов, оказывающихся слабо защищенными или нейтральными по
отношению к политическому и нравственному содержанию программ, целей
политических сил, использующих их для прихода к власти и реализации своей
политики. Однако, выводы сделанные Бакуниным из этой основательной критики не
были конструктивными. Предлагавшееся им неучастие в политической жизни таит для
общества не меньшие опасности, поскольку на практике означает безразличие к
судьбе общества, косвенное согласие на передачу власти любым, самым
консервативным и реакционным силам. Пессимистический вывод о бесполезности и
вредности участия рабочих в политической борьбе и в работе представительных учреждений
буржуазного государства, в том числе в высшем представительном органе – парламенте,
основывался на его убеждении, что "всякое политическое движение не может
быть другим, как движением буржуазным"[21].
Позицию Бакунина в этом вопросе справедливо критиковали его
оппоненты. К. Маркс в письме П. Лафагу от 19 апреля 1870 г., называя его
"пророком без корана", считал что он "даже не понял, что всякое
классовое движение как таковое неизбежно является и всегда было политическим
движением"[22]. К. Маркс и
Ф. Энгельс обращали внимание на противоречивость бакунинского отказа от
политики. Они отмечали, что в 1868 г. Бакунин в органе "Democratic" писал:
"Воздержание от политики – это глупость, придуманная мошенниками, чтобы
одурачить идиотов"[23].
Следует отметить, однако, что сам Бакунин не придерживался последовательно
этого принципа. Как правило, не придерживались его в последующем и сторонники
Бакунина. Например, в составе делегатов всех Всероссийских съездов Советов в
1917-1922 гг. (И-Х съезды) были и анархисты. Самое значительное
представительство их фракция имела на IV Чрезвычайном Всероссийском съезде Советов (17 делегатов, что
составляло, тем не менее, лишь 1,3% процента от всех
Ударцев
С. Ф. Политическая и правовая теория
анархизма в России - М., Форум-М,
1994.
- С.137
делегатов)[24].
Некоторые анархисты избирались и во ВЦИК и даже имели там свою фракцию (в 1918
г. во ВЦИК входили А.Ю. Ге, Ф.Г. Горбов, А.А. Карелин). В составе губернских
съездов Советов в период гражданской войны их численность доходила до 3,2% от всех
делегатов по стране (январь-июнь 1919 г.).
Современный анархизм в России в ранний период его идейного и
организационного формирования (1989-1991 гг.) во многом разделял традиционную
анархическую установку о неучастии в деятельности государственных органов, в
проводимых государством мероприятиях (выборы, референдумы и т.д.). Однако, не
все анархисты последовательно стоят на этих позициях. Например, Конфедерация
анархистов-синдикалистов (КАС), бойкотировавшая выборы народных депутатов РСФСР
в 1990 г., в том же году участвовала в кампании по выборам депутатов Моссовета.
Лидер КАС, учитель истории школы № 734 А.К. Исаев выдвигался кандидатом в
депутаты Моссовета (избран не был). А.К. Исаев объяснил внимание анархистов к
местным органам власти тем, что им принадлежит реальная власть. "Именно на
этом уровне, – разъяснял он свою позицию, – принимаются те малозаметные
решения, из которых впоследствии и складывается большая политика, определяющая
жизненный уровень широких слоев населения. Местные власти решают проблемы жилья
и продуктов, спекулируют нежилыми помещениями, их политика завела в
экономический тупик ситуацию в русских городах, привела к разрушению памятников
истории и культуры, перенаселению и транспортным проблемам. именно на уровне Моссовета принимаются
решения об отказе в регистрации многим общественным организациям, о разгоне
митингов и демонстраций, поощряется деятельность "пирожковых"
кооперативов и создаются искусственные препятствия развитию трудовой
кооперации. Поэтому необходимо лишить власти партийную номенклатуру на
городском уровне"[25].
Учитывая исторический опыт и определенную противоречивость идеологии анархизма,
можно прогнозировать активизацию анархистов в ряде городов при последующих выборах
в местные органы власти, особенно в таких государствах Содружества, как Россия
и Украина. В то же время можно предполагать, что число избранных в местные
органы анархистов не будет большим и что среди них по этому вопросу не будет
единства.
В политических произведениях Бакунина видное место занимали проблемы теории революции. Революция понималась как стихийная, необходимая и неизбежная фаза исторического процесса. Она рассматривалась с точки зрения ее связи с
Ударцев
С. Ф. Политическая и правовая теория
анархизма в России - М., Форум-М,
1994.
- С.138
общемировым развитием, ее социальной базы,
социально-экономических, политических и психологических причин. Предпринимались
попытки сформулировать некоторые закономерности революции как формы
исторического движения, радикального исторического сдвига. Ставилась проблема
исторических ритмов развития человечества и отдельных народов, повторяемости
революций, намечалась постановка вопроса о допустимых границах социальных и
политических потрясений в обществе, о социально-психологических механизмах
регуляции социального организма в целом. Высказывалась гипотеза о существовании
некоторых общесоциальных инстинктов, регулирующих, например, самосохранение
общества и масштабы разрушения, о включении в ходе революционного разрушения
механизма самоорганизации общества, производства новых форм общественной жизни.
Общество и его политическая жизнь в теории анархизма М.А. Бакунина по существу,
понимаются как самонастраивающиеся и по своей природе самоуправляемые и
саморегулируемые явления. Социальными силами, стремящимися осуществить
революцию и противодействовать ей, признавались большие социальные союзы, блоки
классов, разделенных имущественным положением, образованием, составом
юридических прав и привилегий, отношением к власти. Выделялись основные противоборствующие
в революции социальные группы, классы, сословия. К лагерю социальной революции,
особенно "анархической", им относились крестьяне, пролетариат без
"рабочей аристократии", люмпенпролетарии, различные отверженные в
социальном плане группы, включая разбойников. Идея о необходимости подготовки
социальной революции сочеталась во взглядах Бакунина с предположением о
практически постоянной готовности народа к революции, что не могло не служить
противоречивости практики, содержало значительную долю субъективизма в оценке
конкретных исторических ситуаций, в планировании практических революционных
мероприятий. Важно отметить разграничение Бакуниным социальной и политической
революции. Социальная революция понималась им как глубокий переворот в общественном
устройстве за пределами чисто политической сферы, а политическая революция
трактовалась преимущественно как государственный переворот, борьба за
государственную власть, смена одних государственных форм на другие.
В ходе социальной революции, полагал он, произойдет не только
смена групп, находящихся у государственной власти, а
Ударцев
С. Ф. Политическая и правовая теория
анархизма в России - М., Форум-М,
1994.
- С.139
разрушение, уничтожение государства вообще. Эта революция
определялась им как "ниспровержение государства"[26].
Во время восстания в Лионе в сентябре 1870 г. Бакунин, по
его собственному выражению решил "сыграть свою последнюю игру"[27].
В Лионе он написал прокламацию, призывающую граждан к оружию. Но значение этого
документа в плане учения и деятельности Бакунина в другом. Это была
практическая попытка революционной отмены государства. Ст.1 документа,
исходившего от Центрального Комитета Спасения Франции, устанавливала, что
"административная и правительственная государственная машина, ставшая
бессильной, упраздняется..."[28].
Другие статьи провозглашали закрытие гражданских и уголовных судов, замену их
"народным правосудием", прекращение уплаты налогов с населения и
замену их налогами с "богатых классов", создание системы коммунальных
Комитетов Спасения Франции, к которым переходили все виды власти, введение
народного контроля, а также делегирование комитетами делегатов в Лион, из
которых должен быть составлен революционный Конвент Франции. Через два дня в
Лионе вспыхнуло восстание, восставшим удалось на время захватить власть, но
вскоре восстание было подавлено. Попытка отмены государства декретом потерпела
крах. Критикуя утопичность теории М.А. Бакунина, К. Маркс и Ф. Энгельс позже не
раз вспоминали его личный "практический опыт" по отмене государства
во время лионского восстания.[29]
"Итак, – не без иронии замечали они, – первым актом революции должен быть
декрет об отмене государства, как это сделал Бакунин 28 сентября в Лионе,
несмотря на то, что отмена государства является авторитарным актом"[30].
Нельзя сказать, что Бакунин теоретически не понимал
несостоятельности политического авантюризма. В августе 1869 г., за год до
Лионского восстания, в работе "Политика Интернационала", Бакунин
предостерегал: "Но революции не импровизируются. Они не делаются по воле
отдельных личностей, ни даже могущественных ассоциаций. Они независимо от воли
и от всякой конспирации, всегда происходят в силу хода самих вещей. Их можно
предвидеть, иногда предчувствовать их приближение, но никогда нельзя ускорить
их взрыв"[31]. Тем не
менее, желание и надежда одномоментно освободить народ и радикально
усовершенствовать общество, порой брали верх над здравым смыслом Бакунина.
Бедствия народных масс, доведенных до отчаяния, оправдывали нравственно и
логически, в его глазах, очередные попытки инициировать, ускорить революцию.
Ударцев
С. Ф. Политическая и правовая теория
анархизма в России - М., Форум-М,
1994.
- С.140
[1] Это видно, например, из письма Н.В. Станкевича Л А Бакуниной от 18/6 февраля 1838 г. См.: Переписка Н.В. Станкевича. М., 1914. С. 560.
[2] Мамут Л.С. Карл Маркс как теоретик государства. М., 1979. С. 108. М А Рейснер отмечал, что "классовый принцип права" был открыт "буржуазной наукой" задолго до Маркса (что признавал и Маркс). См.: Рейснер М. Право. Наше право, чужое право, общее право., Л.; М., 1925. С. 22. См. также: Боровой А Революционное творчество и Парламент. М., 1917. С. 22.
[3] См., напр.: Бакунин М.А. Избр. соч. Т. IV. П.; М., 1920. С. 72.
[4] Там же. См. также: ГАРФ, ф. 825, оп. 1, ед. хр. 301. Л. 78.
[5] Бакунин М. А. Избр. соч. Т. II. М., 1919. С. 219.
[6] ГАРФ, ф. 825, оп. 1, ед.хр. 301. Л. 78.
[7] Бакунин М.А. Коррупция. – О Макиавелли. – Развитие государственности //Вопросы философии. 1990, № 12. С. 60.
[8] См.: там же. С. 59-61.
[9] См.: Штирнер М. Единственный и его собственность. СПб, 1907. С. 77.
[10] См., напр.: Годвин В. О собственности /Общ. ред. В.П. Волгина. М., 1958. С. 180.
[11] См.: Татарников АИ. Вопросы государства и революции в воззрениях П.Н. Ткачева. АДКФП. M., 1974. С. 17; Дейцлеь C.E. Ткачев как политический мыслитель //Советское государство и право. 1991, № 12. С. 136.
[12] Лавров JI. Философия и социология. Избр. произв. в двух томах. Т. 2. Сост. и примеч. И.С. Книжника-Ветрова. М., 1965. С. 256.
[13] Там же. С. 257.
[14] Бакунин М.А.. Философия. Социология. Политика. М., 1989. С. 356.
[15] Бакунин М.А... Избр. соч. Т. II. П.; М., 1919. С. 248-249.
[16] Там же. Т. III. П.; М., 1920. С. 21.
[17] Там же. Т. I. П.; М.,1919. С. 68.
[18] ГАРФ, ф. 825, оп. 1, ед.хр. 301. Л. 89.
[19] См.: Бакунин М А Избр. соч. Т. III. П.; М., 1920. С. 23-27.
[20] Бакунин М.А. Кнуто-Германская империя и социальная революция. М., 1907. С 30.
[21] Бакунин М.А.. Избр. соч. Т. I. П.; М., 1919. С. 304.
[22] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 32. С. 564.
[23] Цит. по кн.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 18. С. 411.
[24] См. табл. 3 в кн.: Канев С.Н. Октябрьская революция и крах анархизма. М., 1974 (Приложение).
[25] Тем не менее многие анархисты считали недопустимым вхождение анархистов "в состав ЦИК Советов как орган власти". Газета "Анархия" печатала заявления анархистов, протестовавших против того, что А. Ге, избранный во ВЦИК, представляет их (они заявляли, что он представляет только себя). См. напр.: Анархия, 19 марта 1918 г.
[26] См. табл. 4 в кн.: Канев СП. Октябрьская революция и крах анархизма. М., 1974 (Приложение).
[27] Страшен ли анархизм? //Измайловский вестник, февраль 1990, W 4(14). С 4. 74 Бакунин М.А.. Избр. соч. Т. II. П.; М., 1919. С. 69.
[28] См.: Стеклов Ю.М. Михаил Александрович Бакунин. Его жизнь и деятельность. Т. IV. М.; Л., 1927. С 34
[29] Текст документа см. в кн.: Полонский В.П. Михаил Александрович Бакунин (1814-1876). М., 1920. С. 127-128.
[30] Маркс К. и Энгельс Ф. Альянс социалистической демократии и международное, товарищество рабочих /Соч. Т. 18. С 338; Они же. Мнимые расколы в Интернационале //Соч. Т. 18. С. 16.
[31]
Бакунин М.А. Избр. соч. Т. IV.
П.; М., 1920. С. 21. См. также:
Историческое развитие Интернационала. Цюрих, 1873. С. 65, 374; Сб. статей М.
Бакунина. Женева, 1905. С. 31; Cahiers du monde russe et sovietique. Vol. VII, 1966, p. 644.