Сегодня |
||
УНИВЕРСАЛЬНЫЙ УЧЕБНИК |
Предыдущий | Оглавление | Следующий
В литературе высказываются разные точки зрения на функции
сознания. Так, А.Г. Спиркин писал о двух сторонах сознания – знании
(результативная сторона сознания) и "разумном целеполагании,
предвосхищении будущего, предусмотрении им результатов объективных событий и
действий" (конструктивно-творческая и регулирующая деятельность)[1].
В.П. Тугаринов назвал основными информационную и ориен-
Ударцев
С. Ф. Политическая и правовая теория
анархизма в России - М., Форум-М,
1994.
- С.59
тировочную функции, а также отметил, что они проявляются в
форме нескольких более частных функций[2].
Е.А. Лукашева, В.А. Колеватов и другие авторы выделяют две взаимосвязанные
функции общественного сознания: познавательную, отражательную и регулятивную,
организующую[3].
Н.Ф. Петроченко, рассматривая политическую идеологию,
признает две ее главные функции: познавательную и социальную. При этом выделяет
в социальной ряд функций: оценочную, социальной интеграции, регулирования
классовых отношений, предвидения, защиты классовых интересов[4].
Исследуя функции правосознания, E.А. Лукашева отмечает гносеологическую,
прогностическую и моделирующую функции[5].
Л.С. Мамут также называет гносеологическую (познавательную) функцию, но
дополняет ее двумя другими: оценочной и регулятивной[6].
В.А. Щегорцов более детально и, пожалуй, точнее классифицирует функции
правосознания: когнитивная, идеологическая, нормативно-прогностическая,
правового моделирования и регулятивная[7].
Не касаясь определенных различий, достоинств и недостатков
приведенных, наименований функций сознания и таких форм общественного сознания
как правовое и политическое, отметим лишь обоснованное стремление
исследователей выделить два основных направления функционирования сознания –
познавательное и практическое, регулятивное. Соответствующие функции имеются и
у анархического сознания, но с определенными особенностями, отражающими его
специфику. Предлагаемая нами классификация функций близка к классификации В.А.
Щегорцова. В то же время она учитывает особенности анархизма. Одна из таких
особенностей требует предварительной оговорки. А именно: признавая
относительную самостоятельность и одновременно тесную взаимосвязь анархического
политического и правового сознания, нельзя не отметить приоритетность,
доминирование в них ценностей политического сознания антигосударственной
ориентации, их функциональное единство и существенную политизированность
правового сознания анархизма.
Исходя из вышеизложенного, можно выделить следующие основные
функции анархического типа политического сознания: 1) когнитивная
(познавательная); 2) оценочно-критическая; 3) прогностическая; 4) моделирование
идеала; 5) идеологическая; 6) регулятивная (преимущественно
дестабилизационная).
Названные функции тесно связаны между собой, представляют
единое целое, обусловливают и взаимно дополняют друг
Ударцев
С. Ф. Политическая и правовая теория
анархизма в России - М., Форум-М,
1994.
- С.60
друга. При этом они – относительно самостоятельные формы,
направления выражения и реализации анархического сознания, раскрывающие разные
стороны его природы.
Одной из существенных сторон проявления сознания является
получение нового знания, познание. Внутренняя поляризация политического
сознания, двухполюсная его структура, предполагает, очевидно, и некоторую
специализацию типов политического сознания (этатизма и анархизма) в совместном,
так сказать, "стереопознании" политической сферы. В силу
противоположности их ценностной ориентации и отражаемых социальных интересов, каждый
тип политического сознания имеет особенности восприятия политической жизни и
предрасположен к приоритетному восприятию определенных групп явлений и
отношений между ними, к фокусировке внимания на тех или иных их сторонах,
моментах, причинно-следственных связях.
Типы политического сознания имеют различную исторически
сложившуюся и с точки зрения данного типа сознания подтверждаемую практикой
систему аксиом, исходных посылок, принципов, составляющих его фундамент.
«Государственнический» тип политического сознания в тенденции более
ориентирован в своей когнитивной деятельности на максимальное разноаспектное
раскрытие позитивного потенциала государственности и законодательства.
Антигосударственный тип сознания, наоборот, изначально ориентирован на выявление
пределов государственной и общественной деятельности в сфере политики, на
установление несовершенства, недостатков государства, его негативного
потенциала. Разумеется, это не означает, что оба типа политического сознания не
стремятся воспринять феномен государственности в целом. Однако в познании,
интерпретации качественно различных сторон государства и законодательства они
достигают разной степени полноты, глубины, всесторонности. Поляризация типов
политического сознания создает для них определенные познавательные препятствия
в одних отношениях и открывает новые возможности в некоторых других. Взаимодополняя
друг друга в познании, хотя и враждуя, борясь друг с другом, они путем своеобразного
стереокогнитивного восприятия объекта познания решают задачи, возникающие перед
общественным сознанием в процессе исторического развития в связи с изменением
роли, форм государства и права, сменой политических режимов, динамики уровня
свободы личности и меры защищенности ее прав и т. д.[8]
Ударцев
С. Ф. Политическая и правовая теория
анархизма в России - М., Форум-М,
1994.
- С.61
В этом отношении уместно выделение когнитивной
(познавательной)[9] функции анархического
типа политического сознания, лимитированной его исходными принципами, системой
ценностей, традициями, выражаемыми социальными интересами, методологией. Все
это влияет на направленность когнитивной функции анархического сознания,
несколько ограничивая полноту и всесторонность восприятия им государства и
права. Тем не менее, определенную познавательную нагрузку несет и анархическое
сознание.
Одной из черт "стереопознавательной" деятельности
политического сознания является то, что противостоя друг другу, как бы
отталкиваясь один от другого, этатический и анархический типы политического
сознания развиваются и за счет преодоления ошибочных положений, неточностей
противоположного полюса сознания. Так, оказавший огромное влияние на политическую
мысль XIX и XX вв. марксизм
(разновидность в целом "государственнического" сознания) во многом
развивался в борьбе с такими разновидностями анархического сознания, как
штирнерианство, прудонизм, бакунизм. Идеи марксизма, особенно идея диктатуры
пролетариата, оттачивались, конкретизировались, порой
"разворачивались" в целые теории, в ходе полемики с анархизмом. В то
же время определенная идеализация государства и законодательства, отдельных его
форм и институтов в этатическом сознании нередко служили "толчком" к
появлению новых контраргументов и выводов в анархическом сознании. Так, критика
идеи диктатуры пролетариата Маркса Бакуниным обнаруживала не только слабые
стороны идей бакунизма, но высвечивала непредвиденные Марксом опасности,
утопические моменты в его гипотезах о будущем обществе. В ходе этой полемики
Бакунин углубил свою концепцию об общности интересов лиц, находящихся у власти,
об изменении этих интересов после прихода к власти, о нетождественности воли
общества, класса и избранных ими представителей, то есть ряд аспектов своего
видения бюрократии и т. д. Взаимная борьба двух типов сознания в определенном
отношении выступает как взаимное стимулирование их развития, как форма их
положительного и негативного взаимовлияния, в том числе и взаимного обогащения
(до некоторых пределов).
Но анархизм, как справедливо отмечает Л.С. Мамут, "не
только в таком качестве ... был подключен к процессу политического познания. В
рамках "антигосударственническбго" типа сознания поднимались проблемы
и развивались идеи, которые либо пребывали на периферии интересов этатизма,
либо обсуж-
Ударцев
С. Ф. Политическая и правовая теория
анархизма в России - М., Форум-М,
1994.
- С.62
дались в нем приглушенно"[10].
К числу таких вопросов Л.С. Мамут относит проблему политического отчуждения,
которую одними из первых обозначили киники, идею о неизменности негативных
аспектов сущности государства при изменении его форм (по отношению к личности и
массе), взгляд, согласно которому унификация государством поведения людей не
соответствует потребностям самовыражения индивидуальности, сковывает шаблоном
спонтанную самодеятельность личности[11].
К этому можно было бы добавить ряд других идей, обогативших политическое знание
и выработанных первоначально в анархическом типе сознания. Например, идея
федерализма применительно к Российской империи с учетом национального
самоопределения прибалтийских и других народов (вплоть до их отделения от империи),
как и идея-Соединенных Штатов Европы развивалась еще М.А. Бакуниным в
1840-1860-х гг.[12]. В
настоящее время наблюдается довольно поздняя стадия в развитии процесса национально-государственного
самоопределения, принявшего форму распада государственных структур бывшего
СССР, возникновения новых независимых государств, противоречивого формирования
СНГ. Конфедерализация европейских стран в конце XX в. также свидетельствует об
относительно верно отмеченном Бакуниным общем направлении политической эволюции
Европы (его идея Соединенных Штатов Европы как грядущей политической формы, как
части всемирной федерации). Конечно, у Бакунина много неточностей в сроках
развития этих процессов и их содержании, но его гипотеза о форме будущей политической
интеграции Европы может быть признана позитивным вкладом в политическую мысль XIX в.
Ряд новых идей в политическом сознании выдвинуты
постклассическим анархизмом в XX
в. К ним могут быть отнесены, например, идея социальных типов А.Л. Гордина, некоторые
его положения, обосновывающие будущие формы мирового
"сверхгосударственного" уровня организации человечества, в частности,
элементы информационной непосредственной демократии, осуществление которой
возможно лишь на новом уровне технического и организационного развития. Вкладом
анархического типа политического сознания может быть признана его критика
тоталитаризма, фашизма в XX
в., а также выдвижение идей, связанных с глобальным процессом космизации
общественного сознания человеческой цивилизации в XX в., в том числе с космизацией
политического сознания. Так, новизной в политическом сознании обладали ряд идей
российского постклассического анархизма (1918-1920-х гг.),
Ударцев
С. Ф. Политическая и правовая теория
анархизма в России - М., Форум-М,
1994.
- С.63
связанных с проблемами грядущего освоения космического
пространства и появления новых пространственно-временных параметров
политических и правовых явлений (анархизм-биокосмизм, анархизм-универсализм и
некоторые другие течения). В теории права новизной отличались выдвинутые
Кропоткиным в 1880-х гг. идеи о связи права и нравственности с эволюционной
теорией, с инстинктивной основой поведения человека, его биосоциальная интерпретация
естественно-правовых идей, гипотеза о связи начала равенства с особенностями
строения головного мозга и т. д. Названные примеры выдвижения в анархическом
сознании ряда новых идей, конечно же, не являются исчерпывающим их перечнем.
Некоторые из них будут затронуты при дальнейшем изложении.
Процесс отражения действительности в общественном сознании
"в соответствии со сложностью отражаемого объекта и многоступенчатостью
познания не ограничивается каким-то одним направлением отражения, а
осуществляется многопланово, по всем каналам и направлениям"[13].
Объективная необходимость учета в социальном познании фактора случайности и
многовариантности исторического развития[14]
определяет выработку сознанием и хранение в его памяти набора всевозможных
идей, гипотез, концепций о государстве и праве, их сущности и проявлениях в
прошлом, настоящем и будущем. При этом политическое сознание в целом и оба его
основных типа осуществляют проверку, переосмысливают весь спектр, набор
наличной логической и образной информации на предмет ее соответствия
изменившемуся уровню знаний и практике. Анархическое сознание участвует в этом
процессе в форме самокритики собственных идей, течений, а также критики
этатического сознания в целом и отдельных его составных частей. Опосредованно
это участие проявляется в виде критической рефлексии
"государственнического" сознания, учитывающего при этом имеющиеся и
возможные аргументы анархизма.
Возможные неточности отражения, отклонения его от
отражаемого в процессе познания (в анархическом сознании проявляющиеся прежде
всего в разнообразных формах и разной степени недооценки роли и значения
государства, его функций и институтов) создают основу для возникновения
противоречий между познающим сознанием и политической, правовой практикой, а
также внутри сознания[15].
Эти противоречия возникают не только на уровне типов политического сознания
(этатизм и анархизм), но и внутри типов (например, между анархизмом
Ударцев
С. Ф. Политическая и правовая теория
анархизма в России - М., Форум-М,
1994.
- С.64
классическим и постклассическим, между течениями
постклассического анархизма и т. д.).
В осуществлении когнитивной функции анархического сознания
значительную роль играют образы, для которых характерна яркая эмоциональная
окраска. Это связано с особенностями психологии социальных групп с неустойчивым
и при этом ухудшающимся общественным положением. Эти группы, нередко
отчаявшиеся что-либо изменить законными способами, убеждены в необходимости
разрушения, дестабилизации политической системы и существующего
законодательства, в первую очередь, ответственных, по их мнению, за испытываемую
ими социальную нестабильность, угнетение, их отчужденность от власти и правовую
незащищенность.
Анархическому сознанию свойственно производить
"маркировку" явлений политической и юридической сферы преимущественно
негативными образами[16].
Государство здесь предстает в образах "тюрьмы", "спрута"
опутывающего общество, "раковой опухоли", "смирительной
рубашки" на теле общества (М А Бакунин и др.). Государственная власть
мыслится как производящая вивисекцию (живосечение) на теле общества (А.А.
Боровой). Законодательство сравнивается с "опухолью",
"саркомой" права (А.А. Карелин) и т.д.
Образы (в текстах, иллюстрациях) в процессе познания
политической и правовой действительности анархическим типом сознания несут не
только эмоциональную нагрузку, но и логико-теоретическую. Они могут выступать
как основание цепочки логических рассуждений, выполнять функцию своеобразных
аллегорий аксиом, гиперболизировать свойства явлений. Облегчая восприятие
отвлеченных идей, они делают их доступнее и как бы переводят на язык обыденного
сознания и образного мышления. Образы в теории нередко оказываются как бы
мостиком между идеологическим и психологическим слоями сознания, подключают к
освоению логико-теоретических идей эмоционально-чувственное восприятие,
создавая вокруг основных теоретических положений своеобразную психологическую
атмосферу и стимулируя негативные эмоции в общественном сознании по отношению к
критикуемым и отрицаемым явлениям. Для социальных групп, склонных к анархизму,
образы анархического сознания в значительной мере облегчают теоретическое
восприятие доктрины, отчасти как бы замещая и образно кодируя ее.
Особенно эмоционально и образно насыщена анархическая
публицистика. Широко используются, например, отличающиеся
Ударцев
С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма
в России - М., Форум-М, 1994. - С.65
острым содержанием политические карикатуры. Так, в № 6 за
1990 год газеты современных анархистов-синдикалистов "Бунтарь"
(Тверь) на двух страницах были напечатаны девять политических карикатур.
Тематически они нацелены на ряд социальных "болевых точек" и проблем:
распад СССР, мафия и политика, рост цен и обнищание народа, связь между пустеющим
государственным бюджетом и повышением цен, бюрократизм, отделение прибалтийских
республик, распродажа национальных богатств страны, правовая незащищенность
солдат в армии, кризис и раскол в КПСС и т.д. В газете несколько стихотворений
и частушек на злободневные политические темы, иллюстрирующие анархические идеи
о порочности и чуждости народу государственной власти. Параллельно – мощная
волна антипартийной (против КПСС), антикоммунистической и антиленинской
пропаганды. Доходчивая по форме критика фокусируется на отрицании государства,
государственной роли КПСС, марксизма-ленинизма бывшего в это время официальной
государственной идеологией[17].
Активно используют иллюстрации и такие газеты современных
анархистов как "Газета саратовских анархистов"[18],
"Весть"[19],
"Голос анархизма", журнал "Община"[20]
и другие. Как правило, карикатуры оригинальны, но иногда повторяют политические
карикатуры (или их идеи) из других периодических изданий.
Значение роли художественного образа в истории анархизма, в
идеальной переработке анархическим сознанием политической действительности
проявляется в том, что ряд теоретиков анархизма одновременно многие годы
выступали и как поэты, хотя эта деятельность редко была их основной. Пожалуй,
исключением являются поэты-биокосмисты А. Ярославский, А.Агиенко и другие их
единомышленники. Многие же, хотя писали и публиковали стихи, творчески
реализовались, преимущественно, в другой сфере (А.А. Карелин, А.А. Солонович,
А.Л. Гордин и некоторые другие).
Художественные образы интегрируют логико-теоретический состав сознания и достижения человеческой культуры. Потенциально такая интеграция углубляет восприятие идей за счет более глубокого их переживания, вплетения в общий культурный контекст. Образное восприятие синтезирует объективное и субъективное, социальное и личностное, абстрактное и предметное. Оно может восполнять пробелы теоретического сознания, подкреплять его аксиомы, исходные моменты, служить дополнением, резюме, символом и т. д.
Ударцев
С. Ф. Политическая и правовая теория
анархизма в России - М., Форум-М,
1994.
- С.66
В связи с этим могут возникнуть новые ассоциации, которые
содействуют уточнению знания, возникновению новых идей и подходов.
"Сцепление", сочетание, взаимодействие образов может оказать
определенное эвристическое "резонансное" воздействие на процесс
логико-теоретического познания, стимулировать интуитивные суждения, новые
гипотезы, теоретически формулирующие появившиеся предчувствия и т. д.[21]
В конкретно-исторических формах анархического сознания, как
и в конкретно-исторических формах "государственнического" типа
политического сознания, происходит как старение имеющейся информации,, так и
определенное ее обновление. Обнаруживаются, признаются неточности, заблуждения,
ошибочные положения. Они, как правило, касаются более конкретных суждений.
Например, в начале XX
в. в анархической литературе признавались ошибочными идеализация П.А.
Кропоткиным некоторых общественных форм средневековья, несостоятельность
представлений классического анархизма о революции и пути формирования
анархического общества[22]
и т.д. В литературе этатического типа политического сознания, как известно,
обоснованно критикуются многие положения теории анархизма (и наоборот). Однако,
для когнитивной функции политического и правового сознания определенное
значение имеет получение и отрицательного результата: бесперспективность той
или иной политической и юридической формы, модели, возможного направления
развития и т. д. Для познания важно получение не только положительного, но и
отрицательного ответа на поставленный вопрос, не только подтверждение, но и
опровержение гипотезы, теории. Важен и получаемый нередко приближенный,
вероятностный ответ как вывод из конкретного состояния системы изменчивых
отношений в политико-правовой сфере.
Для анархического сознания характерно частое оперирование
некоторыми "негативными" понятиями с выраженным в них негативным
содержанием или являющихся отрицанием какого-либо "позитивного"
понятия: произвол, угнетение, несвобода, бесправие, беззаконие, неправда,
неуважение к личности, отчужденность от власти, несовместимость с ней, несправедливость,
неравноправие, неестественность, ненормальный, безвластный, анархический, безгосударственный,
вне-государственный, беззапретный, ненасильственный, безначальный, безналичие и
т. д. Этими и многими другими понятиями пользуется и
"государственническое" сознание, но в полярно
Ударцев
С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма
в России - М., Форум-М, 1994. - С.67
противоположных логико-теоретических системах их
индивидуальный смысл, ценностное значение во внутритиповом контексте порой
существенно различаются. Понятия, разрабатываемые внутри каждого типа
политического сознания, "подогнаны" друг к другу, связаны, достаточно
согласованы между собой, являются как бы "кирпичиками" теоретических
конструкций, "сооружений". В то же время в рамках политического
сознания происходит сложное "многоканальное", разнонаправленное взаимодействие,
согласование, уточнение, взаимообмен между сходными понятиями, разрабатываемыми
в разных типах политического дознания. Обмен смыслом, согласование,
заимствование и т. д. на уровне понятий между "государственническим"
и "антигосу-дарственническим" типами сознания возможны, но имеют определенные
пределы, диктуемые внутритиповыми принципами. Более интенсивный обмен когнитивными
средствами осуществляется между однотипными течениями политической мысли.
Однако и этот процесс не может быть беспредельным, он ограничен
методологическими, исходными аксиоматическими, мировоззренческими рамками.
Какими бы гибкими не были эти основы и познавательные средства теории,
существует некоторый предел допустимых изменений данной теории (или как его
называл В.П. Копнин, "предел развития теории"[23]),
после превышения которого доктрина преобразуется в новую, включается в иной
класс теорий, отличающийся от предыдущего качественной спецификой. В
анархическом типе политического сознания такое превышение допустимых изменений
имело место, когда на основе и как отрицание классического анархизма XIX – начала XX вв., в начале XX в. – 1920-х гг. сформировался
новый подтип в анархическом типе сознания – постклассический анархизм,
состоящий из неоклассического и неклассического анархизма.
В современном представлении о процессе познания преодолено
упрощенное его понимание как окончательного одноразового акта и в значительной
мере отождествляющее его с устранением неопределенности, с превращением ее в
определенность. В настоящее время наука признает не только субъективную
неопределенность знания для познающего субъекта, но и объективную
неопределенность познаваемого им внешнего мира[24].
Это общенаучное положение вполне соответствует процессу углубляющегося познания
государства и права как имеющих разные уровни, порядки познания, развивающихся
и изменчивых, а поэтому также относительно неопределенных объектов познания [25].
"Неисчерпаемость объекта познания, —
Ударцев
С. Ф. Политическая и правовая теория
анархизма в России - М., Форум-М,
1994.
- С.68
справедливо пишет академик А.Д. Урсул, – его развитие,
взаимосвязи с другими объектами действительности и ряд других факторов
свидетельствуют о том, что знания, лишенного неопределенности, в принципе не
может быть (хотя может существовать знание, где эта неопределенность еще не
выявлена)"[26]. Это
положение в равной мере относится к обоим типам политического сознания. Однако,
степень конкретности, а следовательно, и определенности выше у
"государственнического" сознания непосредственно связанного с позитивной
политической и юридической практикой. Но в некоторых сферах, проблемах, в
освещении сторон, связанных с недостатками государства, и т. д. большей
определенностью обладает анархическое сознание.
Процесс познания – сложное явление, включающее отражение и
неопределенности, неоднозначности знания и подвижности, эволюции самого объекта
познания (в нашем случае – государства и права). Даже достаточно точное в
определенных условиях знание о политико-правовой реальности в силу подвижности,
эволюции государства и права, раскрытия их новых сторон, усложнения отношений,
оказывается весьма приблизительным знанием в новых условиях, требует уточнений.
В этом отношении для мобильного и своевременного обновления общественного
политического сознания необходимы не только различные течения "государственнического"
типа, конкурирующие между собой и базирующиеся при этом на некоторых общих для
всех течений ценностных ориентирах, но и межтиповая конкуренция полярных типов
сознания, позволяющая активнее переосмысливать, подвергать сомнению, когда это
необходимо, более фундаментальные внутритиповые положения. Тем самым внутри
политического сознания решается и задача "выхода за рамки данной
системы" для обоснования, опровержения и проверки положений, не доказуемых
средствами, имеющимися в рамках данной системы[27].
Одним из таких средств самопроверки политического сознания является конкуренция,
взаимная критика, альтернативность видения объекта двумя противоположными типами
политического сознания.
Оценочно-критическая функция анархического сознания
неразрывно связана с его когнитивной функцией. Вышеотмеченные такие черты
анархического сознания как значительная роль негативно-критических образов
государства и закона, активное использование понятий с отрицательным
содержанием, специализация на критико-познавательном отражении политических
институтов, законодательства и его применения непосредственно связаны и с оценочно-критической
функцией.
Ударцев
С. Ф. Политическая и правовая теория
анархизма в России - М., Форум-М,
1994.
- С.69
Оценочно-критическое рассмотрение государства и права
ведется анархическим сознанием в нескольких направлениях, ретроспективном,
перспективном и с точки зрения их современного состояния. Анархическое сознание
выступает, пожалуй, наиболее радикальным критиком, "отрицателем"
государства, законодательства и связанных с ними институтов. В процессе этой
критики в общественное сознание исторически вносится определенная доля радикального
политико-правового скептицизма. Известный немецкий правовед Р. Штаммлер научное
значение теории анархизма видел в том, что "ей свойствен по вопросу о
правовом порядке радикальнейший скептицизм"[28].
Он полагал, что никогда "нельзя отделаться" от исследования вопроса –
действительно ли принудительный правовой порядок нечто справедливое и неизбежное?
Человечество вновь и вновь обращается к нему на разных этапах исторического
развития. Штаммлер справедливо считал этот вопрос "основным вопросом
социально-научнаго исследования", отмечал, что о "столкновении"
с этим вопросом "в исключительно острой форме" заботится анархическая
доктрина[29]. Ценность
"сомнения" в науке он видел в том, что оно "направляет внимание
исследователей на те традиционные догмы, истина которых недостаточно обеспечена
научным доказательством от глубокого сомнения и вместе с тем побуждает к
критико-творческой работе, которая подвигается вперед, постоянно имея в виду
возможность сомнения"[30].
[1] См.: СпиркинА.Г. Происхождение сознания. М., 1960. С. 9. См. также: Спир-кин А.Г., Ярошевский М.Г. Сознание. В кн.: Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 622.
[2]
См.: Тугаринов В.П. Философия сознания (современные вопросы). М., 1971. С.
60-65. В.П. Тугаринов рассматривал сознание как орудие, инструмент познания,
общения и практического действия (См.: там же. С. 60).
В последние годы внимание исследователей привлекает квантово-механическая трактовка сознания как высокоорганизованного самопрограммируемого компьютера, имеющего более сложные, чем ранее представлялось, формы взаимодействия с внешним миром, а также ряд новых уровней. См.: Цехмистро И.З. Поиски квантовой концепции физических оснований сознания. Харьков, 1981; Иванов В.В. Чет и нечет. Асимметрия мозга и знаковых систем. М., 1978; Налимов В.В. Спонтанность сознания. М., 1989. С. 95-98, 104 и др.
[3] См.: Лукашева ЕА Социалистическое правосознание и законность. М., 1973. С. 49. Колеватов В.А. Социальная память и познание. М., 1984. С. 139.
[4] См.: Петроченко Н.Ф. Политическая идеология и ее роль в обществе. Томск, 1988. С. 38-43.
[5] См.: Лукашева Е.А. Социалистическое правосознание и законность. М., 1973. С. 105. См. также: Мухтаров А.К. Гносеологическая функция правосознания в правотворчестве // Юридические науки. Вып. 4. Алма-Ата, 1974. С. 19-26.
[6] Мамут Л.С. Правосознание. В кн.: Общественное сознание и его формы. М., 1986. С. 123-126.
[7] См.: Щегорцов ВА Социология правосознания. М., 1981. С. 31-34.
[8] См.: Щегорцов ВА Социология правосознания. М., 1981. С. 31-34.
[9] Когнитивная (познавательная) функция нами понимается как идентичная по содержанию гносеологической функции, выделяемой рядом исследователей. Но терминологически название функции "гносеологическая" (то есть буквально – функция теории познания, относящаяся к учению о познании) менее точно, чем "когнитивная" соответствует вкладываемому в нее смыслу – получение знания, познание.
[10] Мамут Л.С. Этатизм и анархизм как типы политического сознания. Домарксистский период. М., 1989. С. 102.
[11] См.: там же. С. 102-103. "Разумеется, – пишет Л.С. Мамут, – не стоит переоценивать того, что числится в теоретическом приходе анархизма. Но незачем и отворачиваться от фактов, пребывая в ошибочном убеждении, будто у него нет ни единого собственного гроша за душой" (Там же. С. 103).
[12] В анархическом сознании в начале XX в. учение о федерализме получило дальнейшее развитие в работах ПА Кропоткина. См.: Ударцев С.Ф. О взглядах П.А. Кропоткина на федерацию // Известия АН КазССР. Сер. обществ, наук, 1983, № 5. С. 75-81; Он же. Анархическая теория государства ПА Кропоткина // Правоведение, 1986, № 2.
[13] Баймаханов М.Т. Противоречия в развитии правовой надстройки при социализме. Алма-Ата, 1972. С. 73.
[14] См.: Могильницкий Б.Г. Введение в методологию истории. М., 1989. С. 52, 57.
[15] Баймаханов М.Т. Указ. соч. С. 75. Об образах в теории Штирнера см.: Мамут Л.С. Образ государства в доктрине анархизма ("Единственный и его собственность" Макса Штирнера). В кн.: Историко-правовые исследования: Проблемы и перспективы. М., 1982.
[16] Французский профессор Андрэ Решлер отмечает, что "миф и идеология равно служат опорой образному, вдохновленному языку анархии" (Reschler A. Les mythes politigues contemporaines. P., 1982, p. 46). Он относит к мифам анархизма "революцию", "прогресс", "золотой век", "коллективного спасителя" и т.д. (См.: Революции и реформы в XX веке: их роль в истории общества. М., 1990. С. 113-114). С отнесением им революции и прогресса к мифам вряд ли можно согласиться.
[17] См.: Бунтарь. Издание Тверской организации Конфедерации анархистов-синдикалистов. 1990, № 6.
[18] См.: Газета саратовских анархистов. 1990, № 4. С. 2, 5; 1990, № 5. С. 3, 5-7; 1990, № 6. С. 4,5,7.
[19] См.: Весть. Независимое анархо-гуманистическое издание. 1990, № 1. С. 4.
[20] См.: Голос анархизма. Вестник Московского союза анархистов. 1990, № 2. С. 2; 1990, № 4. С. 1; 1990, № 5. С. 1; 1991, № 4. С. 1-4. В седьмом номере газеты на четырех страницах – 11 карикатур и две фотографии.
[21] См. рецензию АА Борового на книгу ПА Кропоткина "Современная наука и анархия": Голос минувшего, 1913, № 8. С. 280. На эту черту анархизма обращал внимание С.А. Котляревский, отмечая, что анархизм "склонен изображать в произвольно светлых чертах эпохи, отмеченные слабостью государственной власти..." (Котляревский С.А. Власть и право. Проблема правового государства. М., 1915. С. 18).
[22] См., напр.: Святогор А "Доктрина отцов" и анархизм-биокосмизм // Био-космист, 1922, № 3-4. С. 3 и др.
[23] Под "пределом развития теории" В.П. Копнин понимал такой момент, когда "в теоретическом построении при включении в него новых фактов обнаруживаются противоречия, неразрешимые в рамках данной системы знания. Решение этих противоречий предполагает существенное изменение принципов, лежащих в основе данной теории, поскольку новые факты вступают в противоречие с этими принципами" (Копнин В.П. Гносеологические и логические основы науки. М., 1974. С. 240.)
[24] См.: Урсул А.Д. Проблемы информации в, современной науке. Философские очерки. М-, 1975. С. 153, 154.
[25] С.З. Зиманов прав, отмечая, что "на каждом витке познавательной деятельности" предмет познания "раскрывает себя все глубже и глубже, причем он никогда не исчерпывает себя, свои внутренние "секреты" (Зиманов С.З. Общая теория права и ее место в системе правоведения. Алма-Ата, 1982. С. 12).
[26] См.: Урсул А.Д. Указ. соч. С. 157.
[27] "Таким образом, – пишет в другом месте А.Д. Урсул, – получается, что знание, если оно адекватно воспроизводит объект, должно фиксировать в своих формах не только определенность объекта познания, но и его неопределенность. Эта неопределенность не есть незнание, а именно знание, точнее: такой же важный компонент знания, как и определенность... Содержание знания выступает а самом общем случае как единство определенности и неопределенности..." (Там же. С. 154-155).
[28] Как известно, австрийский логик и математик Курт Гёдель (1906-1978) доказал неполноту достаточно богатых формальных систем, проявляющуюся в том, что в них содержатся истинные положения, которые в рамках средств, имеющихся в данной системе недоказуемы и неопровержимы. Библиографию о теореме Гёделя см.: Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 105; Современная западная философия. Словарь. М., 1991. С. 72.
[29] О смыслах понимания терминов "история" и "современность" см., напр.: Иванов В.В. Соотношение истории и современности как методологическая проблема. М., 1973. С. 33-34. Штаммлер Р. Анархизм. Теория и критика. СПб., 1906. С. 42-43.
[30] Там же. С. 43. Проф. И.М. Нахов также отмечает значение критики и отрицания в познавательной деятельности, обращает внимание на психологическое состояние, которое называет "негативной филиацией идей". "Это такая особенность мыслительного процесса, – пишет он, – когда исследователь, отталкиваясь от того, что он решительно не приемлет, выдвигает противоположное, но, с его точки зрения, продуктивное мнение и отрицая последнее, диалектически подходит к новому качественному синтезу" (Нахов И. Лосев и марксизм // Свободная мысль, 1991, №15. С. 81). Возникновению таких познавательных ситуаций могут способствовать критика, политический скептицизм, отрицание, характерные для анархического политического и правового сознания.