|
Сегодня |
||
УНИВЕРСАЛЬНЫЙ УЧЕБНИК |
||
Предыдущий | Оглавление | Следующий
Проблема соотношения ответственности «за вину» и
ответственности без вины одна из немногих проблем, имеющих историю столь же
длительную, как история самого гражданского права.
Нормы гражданского права различных государств и
исторических. периодов содержали в себе разные подходы к вопросу о том, при
наличии каких условии возможно возложение имущественной ответственности.
В одних случаях основанием освобождения от ответственности
признавалась невиновность правонарушителя, поэтому ответственность могла быть возложена
только при наличии его вины (условно говоря, «за вину»). В других случаях
основанием освобождения от ответственности признавалась непреодолимая сила,
вызвавшая невыполнение договорного обязательства или причинение вреда. Признание
непреодолимой силы основанием освобождения от ответственности означало, что
наличие или отсутствие вины правонарушителя не имеет никакого значения и
ответственность возлагается независимо от вины. Ответственность независимо от
вины, в свою очередь, подразумевает, что в равной степени возможна как
ответственность правонарушителя «за вину», так и его ответственность без вины.
В третьих случаях даже непреодолимая сила не признавалась основанием
освобождения правонарушителя от ответственности.
Само но себе существование в гражданском праве двух
противоположностей –ответственности «за вину» и ответственности без вины,
является проблемой, требующей объяснения.
Однако ответственность «за вину» и ответственность без вины
не просто существуют в гражданском нраве, они сосуществуют друг с другом,
определенным образом соотносятся между собой. Соотношение
Ответственность без вины в
гражданском праве. Дмитриева О. В. – Воронеж, ВВШ МВД РФ, 1997– С.8
ответственности «за вину» и ответственности без вины в
истории гражданского права различных государств не было постоянным. Оно
менялось. Динамика изменения этого соотношения и ее причины также представляют
собой проблему.
Для разрешения названных проблем обратимся к истории
соотношения ответственности «за вину» и ответственности без вины в гражданском
нраве.
На наш взгляд, эта история складывается из трех этапов.
В качестве первого пана следует выделить древнейшее право,
существовавшее в доклассический период истории Римского государства.
Юридической ответственности как таковой в тот период еще не
существовало, и ее место занимала месть потерпевшего. Не существовало также и
понятия о вине как о субъективном отношении правонарушителя к своему поведению,
повлекшему для другого неблагоприятные имущественные последствия, которое
появилось в более поздний исторический период. В таких условиях, естественно,
ответственность месть осуществлялась без его учета. Говоря языком современного
гражданского нрава, ответственность-месть осуществлялась независимо от вины
правонарушителя. Начало ответственности независимо от субъективного отношения
правонарушителя к своему поведению в цивилистике ХIХ-ХХ веков получило наименование
«принцип причинения».
Для возложения ответственности в соответствии с этим началом
было достаточно наличия одной лишь причинной связи между действиями
правонарушителя и возникшими у другого неблагоприятными имущественными
последствиями. Ничто не могло освободить правонарушителя от
ответственности-мести, поскольку древнейшие нормы никаких границ ее
осуществления не предусматривали.
Поскольку субъективное отношение правонарушителя к его
поведению и наступившим последствиям никаким образом не учитывалось, для него
такая ответственность фактически являлась «объективной». Субъективное же отношение
потерпевшего к возникшим у него убыткам и к причинившему их лицу, наоборот,
являлось главным основанием осуществления ответственности мести.
Неразвитость права, отсутствие государственного правосудия
приводило к тому, что осуществление или неосуществление ответственности-мести
за правонарушение зависело только от силы потерпевшего вред, а сила
потерпевшего вред в значительной мере определялась степенью его оскорбления от
нарушения принадлежащего ему права, от
Ответственность без вины в
гражданском праве. Дмитриева О. В. – Воронеж, ВВШ МВД РФ, 1997– С.9
силы возникшего у него чувства мест [101, с. 108-109 ; 40,
с. 33], то есть, от его субъективного состояния.
Месть, таким образом, выступала одновременно и в качестве
последствия любого правонарушения, и в качестве условия наступления этого
последствия [145, с. 90].
Очевидно, что назначением ответственности-мести за
правонарушение было исключительно наказание, кара, характер которой определялся
самим потерпевшим, а затем уже и законами, письменно закрепившими возможность
мести. В частности, Законы XII
таблиц разрешали обращать несостоятельного должника в раба кредитора либо, если
он задолжал нескольким кредиторам, разрубать его на части соответственно долгу
каждому из них (третья таблица) [149, с. 289 ; 166, с. 232-261].
То, что ответственность выступала в виде мести, взыскания,
обращенного на личность правонарушителя, свидетельствует о неразвитости в тот
период имущественных отношений, а следовательно, и об имущественной
обособленности лиц друг от друга.
Постепенно осознание нежелательности для общества
ответственности-мести, не только не восстанавливавшей положение потерпевшего,
но и удваивавшей ущерб, который несло общество в целом, привело к принятию
государственных мер, направленных на ее ограничение [101, с. 109,112 ; 69, с.
85]. Первым шагом было установление jus talionis вместо личной расправы. Теперь почерневший не мог
осуществить самосуд но своему усмотрению, но мог удовлетворить свое чувство мести
путем нанесения равноценного «око за око, зуб за зуб» вреда своему обидчику.
Затем последовал второй шаг полная замена на основании Закона Петелия личной
расправы и jus talionis
денежным, имущественным выкупом пеней (роеnа).
В результате этих государственных мер месть потеряла свое
значение ответственности и заменилась пеней, по существу, настоящей
имущественной ответственностью.
То обстоятельство, что постепенно взыскание, обращенное на
личность правонарушителя заменилось имущественным взысканием пеней,
свидетельствует о том, что в обществе достаточное распространение получили
имущественные отношения между обособленными друг от друга в имущественном плане
субъектами, то есть товарно-денежные отношения. В древнем римском нраве наличие
имущественного обособления субъектов друг от друга отразилось, например, в том,
что по закону Аквилия возмещение убытков, возникших от порчи чужих
Ответственность без вины в
гражданском праве. Дмитриева О. В. – Воронеж, ВВШ МВД РФ, 1997– С.10
вещей, не могло быть потребовано от наследников обидчика [
101, с. 120]. В связи с тем, что гражданское и уголовное право еще не
отделились друг от друга, возмещение убытков выполняло в большей степени не
компенсационную, а наказательную функцию.
Несмотря на то что месть утратила значение ответственности,
чувство мести потерпевшего оставалось в качестве условия взыскания с
правонарушителя имущественного выкупа, пени, которая по-прежнему уплачивалась
без учета субъективного отношения правонарушителя к своему поведению,
причинившему ущерб. Таким образом, основным началом ответственности по-прежнему
оставалось начало причинения, предполагавшее возможность возложения
ответственности без вины.
Однако имущественный выкуп мести - пеня, способствовал
имущественной индивидуализации и потерпевшего, и правонарушителя. Имущественная
обособленность личности, ее имущественный индивидуализм, неизбежно привел к
становлению самосознания личности [181, с. 42], то есть к ее психологическому
индивидуализму. Этот процесс также отразился в праве. Вначале он затронул способ
определения размера причиненных убытков. Объективный способ (duplum, quadruplum) заменился субъективным,
определяемым самим потерпевшим (кредитором). Так лучше учитывались его
интересы. Но процесс усиления внимания к субъективной сфере личности
распространился и на правонарушителя. Это выразилось в том, что при возложении
на него ответственности стало учитываться его отношение к допущенному
нарушению. «Ответственность, в противоположность старому праву, была поставлена
в зависимость от субъективных условий: умысла (dolus) и нерадения (culpa)» [145, с. 110], которые уже
впоследствии были объединены общим понятием «вина». Это означало появление
нового начала ответственности - начала вины.
Таким образом, на смену сугубо индивидуальному, а потому не
поддающемуся регулированию, «безмерному» чувству мести потерпевшего,
выступавшему в качестве условия применения ответственности, пришло абстрактное,
а потому поучающееся регулированию и способное к индивидуальному применению
начало вины (dolus и culpa, лежащие в субъективной
сфере любого виновною нарушителя).
В том, что dolus
и culpa стали
важнейшими условиями возложения гражданско-правовой ответственности, сыграло
свою роль также и длительное время сохранявшееся представление о гражданском
правонарушении как о частном, приватном преступлении [122, с. 260].
Ответственность без вины в
гражданском праве. Дмитриева О. В. – Воронеж, ВВШ МВД РФ, 1997– С.11
С этого времени наступил классический период римского
частного права, а с ним и второй этап истории соотношения ответственности «за
вину» и ответственности без вины. Вина правонарушителя приобрела значение
важнейшего условия возложения ответственности за большинство правонарушений. Ей
стало придаваться исключительное значение вплоть до утверждения «без вины нет ответственности»
[60, с. 389] (в цивилистике ХIХ-ХХ
веков получившею название «принцип вины»), означавшего, что невиновность правонарушителя
должна быть основанием освобождения от ответственности, а потому
ответственность без вины не допускается. Начало вины потеснило древнее начало
ответственности независимо см субъективного отношения правонарушителя к своему
поведению (начало ответственности независимо от вины) и стало основным началом
гражданско-правовой ответственности на многие столетия.
Начало ответственности независимо от вины, сохранившееся в
узкой сфере имущественных отношений, было смягчено установлением правила об
освобождении правонарушителя от ответственности при действии непреодолимой
силы. Другими словами, в этой сфере отношений правонарушитель отвечал, как и
раньше, и «за вину», и без вины, однако его ответственность без вины перестала
быть безграничной, теперь ее применение было ограничено пределами непреодолимой
силы.
Без вины до непреодолимой силы по римскому частому праву
отвечали те, кто на основании специального договора или права в собственных
интересах имели во власти чужую вещь корабельщик, хозяин гостиницы или
постоялого двора но отношению к вещам путешественников или постояльцев, те, кто
за вознаграждение взял на себя обязанность соблюдать наивысшую заботливость (diligintia exactissima), особенно
усиленный надзор над вещью, подрядчик в отношении вещей, которые он должен
обработать, доставить в другое место, закладопри-ниматель и т.д. [60, с. 97;
144, с. 104; 151, с. 248-249].
Господство начала вины, в соответствии с которым возложение
ответственности без вины было недопустимо, обусловило то, что второй этап
истории соотношения ответственности «за вину» и ответственности без вины
характеризовался увеличением количества случаев ответственности «за вину» и
уменьшением количества случаев ответственности без вины.
Впоследствии такое же соотношение ответственности «за вину»
и ответственности без вины получило широкое распространение в гражданском праве
стран Европы, что породило интерес цивилистов к выяснению причин этого явления.
Ответственность без вины в
гражданском праве. Дмитриева О. В. – Воронеж, ВВШ МВД РФ, 1997– С.12
К. Адлер считал, что но произошло исключительно в силу
рецепции римского права.
Более обоснованное, на наш взгляд, мнение высказывал С.А.
Муромцев. Он считал, что причиной распространения римскою частного нрава, а
вместе с ним и начала вины в качестве доминирующего начала гражданско-правовой
ответственности была не столько сама по себе рецепция римского права, сколько самостоятельное
развитие в странах Европы в более позднее время тех же отношений, которые
создали правовую жизнь Рима [146, с. 54-60, 93; 143, с. 13, 245; 68, с.
167-169].
Думается, что основную роль в этом процессе сыграло развитие
товарно-денежных отношений, которые достигли тою же уровня, который в конечном
счете и обусловил классическое римское частное право с доминированием в нем
начала вины. Этот уровень развития товарно-денежных отношений характеризовался
достаточной степенью имущественною обособления их участников друг от друга,
породившей их самостоятельность и равенство в смысле неподчиненности друг
другу. Товарно-денежные отношения этого уровня мы в дальнейшем будем условно
называть «идеальными».
Однако то, что и в римском част ном праве классического
периода, и в гражданском праве стран Европы в определенной сфере
гражданско-правовых отношений все же допускалась ответственность без вины,
говорит о том, что товарно-денежные отношения в какой-то мере создавали почву и
для нее. Какова эта почва, каким образом она обусловливала ответственность без
вины в гражданском праве, мы рассмотрим ниже.
В конце XIX
века наступил третий период истории соотношения ответственности «за вину» и
ответственности без вины, который продолжается и в настоящее время.
Начало этого периода совпало с началом промышленной
революции, давшей мощный толчок к развитию производи тельных сил, в том числе,
к созданию источников повышенной опасности, приведшей к углублению
общественного разделения труда, усилению, в связи с этим, взаимосвязей между
различными участниками гражданского оборота, возникновению монополий.
Все ли факторы породили определенное ослабление,
«размывание» признаков товарно-денежных отношений «идеального» варианта.
Усиление взаимосвязей между участниками гражданскою оборота ослабило признаки
их имущественной обособленности и самостоятельности. Возникновение монополии и
использование источников повышенной опасности исказило признак их равенства.
Ответственность без вины в
гражданском праве. Дмитриева О. В. – Воронеж, ВВШ МВД РФ, 1997– С.13
На наш взгляд, именно пи обстоятельства привели к некоторому
усилению начала ответственности независимо от вины до непреодолимой силы, в
соответствии с которым допускалась ответственность без вины, в гражданском
праве стран Европы. Усиление начала ответственности независимо от вины до
непреодолимой силы выразилось в постепенном закреплении в нормативных актах
новых случаев такой ответственности в добавление к «старым» случаям, например,
ответственности собственников или пользователей за вред, причиненный
принадлежащими им вещами, в частности дикими животными, разрушающимися
строениями и т.п. (ст. 1384, 1385, 1386 ФГК, параграфы 833-834 книги 2 ГГУ)
[87, с. 551; 148, с. 118-119; 88, с. 298 и сл.]. Кроме того, некоторые из
названных статей ФГК в судебной практике стали толковаться расширительно, в
частности, они стали применяться и к случаям возложения ответственности на
владельцев источников повышенной опасности [96, с. 120]. Гражданское право
России XIX века не
осталось в стороне от этих изменений. Несмотря на то что в качестве основного в
ст. 647 п. 648 т. К) ч. 1 Свода Законов Российской Империи [16], как и в других
европейских странах, было закреплено начало вины (принцип вины), довольно
обширной была также сфера применения ответственности без вины, как ограниченной
пределами непреодолимой силы, так и не ограниченной ими. Ответственность без
вины до непреодолимой силы несли железные дороги за смерть и повреждение
здоровья (ст.683 т. 10 ч. 1 Свода Законов), перевозчик за утрату и повреждение
груза, принятого к перевозке (т. 12 ч. 1 Свода Законов, ст. 96 и 102 Общего
Устава железных дорог), почта и банки перед клиентами. Ответственность без
вины, не ограниченную пределами непреодолимой силы, несли товарные склады (ст.
817 т. 10 ч. 1 Свода Законов), а также промышленные предприятия за смерть и
увечье рабочих при производстве ими работ (т. 10 ч. 2 Свода Законов, ст. 156-19
Устава промышленности). Однако историческое развитие России после 1917 года
внесло свои коррективы в сложившееся соотношение ответственности «за вину» и
ответственности без вины, сделав его противоположным. Интересен в этом
отношении период военного коммунизма, когда были свернуты товарно-денежные
отношения, устранена свободная торговля и установлено безденежное распределение
материальных благ на основании национализации всех промышленных предприятий
включая мелкие. Коренным образом изменилась роль государства, которое стало
регулировать экономические отношения путем непосредственного вмеша-
Ответственность без вины в гражданском
праве. Дмитриева О. В. – Воронеж, ВВШ МВД РФ, 1997– С.14
тельства в них с помощью актов управления. В полностью
огосударствленной экономике не нашлось места какой бы то ни было имущественной
обособленности и самостоятельности хозяйствующих субъектов, поскольку все они
стали «просто винтиками государственной машины» [159, с. 33,34; 195, с. 127].
По словам А.Г. Гойхбарга, в тот период не находилось ни одного часто-правового
отношения, кроме найма пастуха в деревне. Гражданское право в целом и основное
начало гражданско-правовой ответственности начало вины, стали считаться
«уходящей из-под ног почвой» [80, с. 5].
В такой ситуации возникла неопределенность в вопросе о том,
в рамках какой отрасли права возлагается имущественная ответственность и каковы
ее основные начала.
По мнению советских цивилистов того периода, регулирование
имущественных отношений с помощью административных актов, естественно,
предполагало в качестве начала имущественной ответственности не
гражданско-правовое начало вины, а административно-правовые начала плановости и
подчинения, применение которых в сфере имущественной ответственности фактически
предполагало возможность возложения Ответственности без вины. Но эти начала не
считались началами гражданского права, поскольку необходимость его
существования в условиях социализма ставилась под сомнение или даже отрицалась
[47, с. 6] по соображениям, впоследствии высказанным в ходе дискуссии 1930-1950
годов, суть которых сводилась к признанию того, что гражданское право
регулируем не всякие имущественные отношения, а только те, которые складываются
в сфере товарно-денежного обращения, субъекты которых имущественно обособлены
друг от друга, самостоятельны и равны [75, с.33; 77,с. 106; 37,с.52-72; 56, с.
66-99; 184, с. 99-108; 79, с. 84-94; 168, с. 53-70; 43, с. 272]. Если таких
условий нет, то гражданское право в своем традиционном виде действовать не
может и регулирование экономических отношений осуществляется какой-либо другой
отраслью права, в частности административным (по терминологии того времени
хозяйственно-административным) правом.
Однако мнение, что гражданское право и начало вины вообще
непригодны для социализма, в значительной степени утратило почву, как только в
1921 году началась новая экономическая политика (НЭП).
Денационализация некоторых предприятий привела к появлению у
них имущественного индивидуализма - имущественной обособленности, оформившейся
через право негосударственной собственности, и са-
Ответственность без вины в
гражданском праве. Дмитриева О. В. – Воронеж, ВВШ МВД РФ, 1997– С.15
мостоятельности, а также к развитию между ними предприятиями
и государственными, переведенными на коммерческий расчет и получившими через
него некоторое имущественное обособление, товарно-денежных отношений [126,
с.50; 56, с.94], экономической основы гражданского права. И этот факт был
осознан цивилистами того времени. В частности, С. Либерман отмечал, что «быть
субъектом коммерческого расчета означало вместе с тем быть участником рыночного
оборота, субъектом гражданского права» [126, с.50].
Такие предприятия практически выпали из сферы действия
хозяйственно-административного права, в то время как остальные в ней
оставались.
Такой дуализм экономики (государственный и частный сектор)
был осмыслен и положен в основу двухсекторной теории права, выдвинутой в 1929
году П.И. Стучкой. В соответствии с этой теорией имущественные отношения в
частом секторе регулируются гражданским правом, а такие же отношения в
государственном секторе хозяйственно-административным правом. Соответственно,
важнейшими началами хозяйственно-административного права признавались начала
плановости и подчинения, которые при применении их в сфере имущественной
ответственности предполагали возможность возложения ответственности без вины, а
одним из основных начал в гражданском праве начало вины, в соответствии с
которым возложение ответственности без вины недопустимо.
Однако в то время действовал только один кодифицированный
нормативный акт, устанавливавший общие условия имущественной ответственности
Гражданский кодекс РСФСР 1922 года. Ст. 118 ГК предписывала освобождать
должника от ответственности за неисполнение договора, если будет доказано, что
невозможность исполнения произошла вследствие обстоятельства, которого он не
мог предотвратить, либо создалась вследствие умысла или неосторожности
кредитора [17, с.452].
Вплоть до 1938 года названная статья, а также статья 403,
устанавливавшая в качестве важнейших оснований освобождения от ответственности
за причинение вреда его непредотвратимостъ, а также умысел или грубую
неосторожность потерпевшего, истолковывались в духе отрицания начала вины. В
частности, А.Г. Гойхбарг утверждал, что гражданский кодекс закрепил «социальный
принцип причинения, а не индивидуальный принцип вины» [80, с. 174].
Такая интерпретация названных статей, на наш взгляд, в
значительной степени была обусловлена влиянием идеи противопоставле-
Ответственность без вины в
гражданском праве. Дмитриева О. В. – Воронеж, ВВШ МВД РФ, 1997– С.16
ния капитализма и социализма и связанным с ней отрицанием
роли гражданского права как част социалистического права и начала вины как
якобы «буржуазною» наряду с отрицанием и других «буржуазных» категорий в
советском праве. В этом плане характерными были утверждения, что «реальность
категории ответственности у нас связана с реальностью плана социалистического
строительства» [115, с.52; 183, с.77 и сл.], «ответственность ... не может быть
выведена из буржуазной автономности « [115, с.52] и поэтому хозяйственные споры
должны разрешаться «иод углом зрения борьбы за план» [111, с.81].
Однако хозрасчет, на который к концу 30-х годов, когда уже
был ликвидирован частый сектор, перешли все государственные предприятия,
предполагал определенную степень имущественной обособленности и
самостоятельности, и по означало, что имущественный индивидуализм уже не мог
быть расценен как чисто буржуазная категория. Хозрасчет стал рассматриваться не
только как правовая форма управления единым фондом государственной
социалистической собственности, но и как средство выполнения плана, и как
правовая форма ограниченных в условиях господства государственной собственности
товарно-денежных отношении [55, с.50; 54, с.99; 78, с. 120].
Изменение экономических условий привело к замене
двухсекторной теории права теорией единою хозяйственного права, в рамках
которой основополагающее значение придавалось опять-таки началам плановости и
подчинения, а ст. 118 ГК РСФСР продолжала толковаться в духе отрицания начала
вины.
Однако, поскольку хозрасчет предполагал определенную
имущественную обособленность и самостоятельность предприятий, он по своей
природе был ближе к гражданско-правовым средствам регулирования имущественных
отношений, чем к административно-правовым. Возникло определенное противоречие
между «административной» целью выполнением плана, и гражданско-правовым
средством ее достижения. В связи с этим начала плановости и подчинения,
применение которых в сфере имущественной ответственности приводило к
ответственности без вины, в какой-то степени, видимо, перестали удовлетворяв
интересам развития хозяйства. Было осознано, что для нормального
функционирования хозрасчета необходимо какое-то другое начало.
Видимо, именно это было действительной причиной того, что
начались поиски какого-то нового, особого начала ответственности, которое не совпадало
бы с виной, все еще считавшейся категорией буржу-
Ответственность без вины в
гражданском праве. Дмитриева О. В. – Воронеж, ВВШ МВД РФ, 1997– С.17
азного гражданскою права, но в тоже время было бы адекватно
складывавшимся товарно-денежным отношениям.
В частности, Г.Н. Амфитеатров предлагал вместо вины таким
началом считать «степень использования данным предприятием хозрасчетных
возможностей для выполнения плана» [48, с.214]. Но если предприятие не
использовало все хозрасчетные возможности, значит, оно действовало виновно.
Таким образом, в качестве основного начала гражданско-правовой ответственности
Г.Н. Амфитеатров, по нашему мнению, предложил опять-таки вину.
Когда в 1937 году концепция единого хозяйственною права была
отвергнута, все вопросы организации народного хозяйства отнесены к
административному праву и началась разработка системы советского гражданского
права, включавшей в себя регулирование имущественных отношений с участием
граждан и социалистических организаций [47, с.5], отпали все сомнения
относительно вины. Уже в учебнике гражданского права 1938 года вина называлась
в качестве «принципиальною основания для возложения на должника материальной
ответственности за нарушение его договорных обязательств перед кредитором» [92,
с. 57]. Соответственно, в духе начала вины была истолкована ст. 118 ГК РСФСР.
Одновременно со ст. 118 ГК истолкованию с позиций начала
вины подверглась и ст.403 ГК, которая, в отличие от ст.118, и в цивилистической
литературе, и в судебной и арбитражной практике никогда с таких позиций не
толковалась [17, с.849; 182, с.238].
Развернутое обоснование необходимости возложения
ответственности только «за вину» с психологических позиций было дано в учебнике
гражданского права 1944 года. Авторы указывали, что возложение ответственности
без вины нецелесообразно, поскольку «человек был бы подавлен последствиями
таких действий, за которые его нельзя упрекнуть даже в неосторожности» [93,
с.324]. Однако признавалось также существование исключений из общего правила
ответственности «за вину», предусмотренных, в частности, статьей 404 ГК . В
соответствии с ней лица и предприятия, деятельность которых связана с
повышенной опасностью для окружающих, несут ответственность, если не докажут,
что вред возник вследствие непреодолимой силы либо умысла или грубой
неосторожности самого потерпевшего.
В результате такого коренного изменения толкования
содержания ст. 118 и 403 ГК РСФСР изменилась правоприменительная практика и
произошел возврат к прежнему, существовавшему до 1917 года соотношению
ответственности «за вину» и без вины.
Ответственность без вины в
гражданском праве. Дмитриева О. В. – Воронеж, ВВШ МВД РФ, 1997– С.18