Предыдущий | Оглавление | Следующий

Данные положения еще ранее были признаны доктриной и нашли отражение в ведомственных актах (например, п. 2.7 Правил производства судебно-медицинских экспертиз по материалам уголовных и граж­данских дел[1]). Поскольку по своему характеру они являются про­цессуальными, отражающими специфику правового статуса экс­перта, постольку, на наш взгляд, они должны быть опосредованы в соответствующей статье ГПК.

Общая обязанность эксперта соблюдать права человека при производстве экспертизы может быть конкретизирована в прави­лах, регламентирующих производство экспертизы, именно: 1) в виде запрета применять методы, которые могут нанести вред жиз­ни или здоровью человека; 2) в форме обусловленности согласием лица, в отношении которого проводится экспертиза, на примене­ние методов, связанных с воздействием на личность (медицин­ским, психологическим, иным), вторжением в частную сферу. Данные положения вытекают из ст. 21 Конституции Российской Федерации («никто не может быть без добровольного согласия подвергнут медицинским, научным или иным опытам»), ст. 7 Международного пакта о гражданских и политических правах («ни одно лицо не должно без его свободного согласия подвергаться медицинским или научным опытам»)[2].

Также в статье, регулирующей производство экспертизы, сле­дует предусмотреть правило, обусловленное запретом эксперту са­мостоятельно собирать материалы и объекты для исследования, согласно которому эксперт принимает все меры для сохранения материалов и объектов, переданных ему для исследования судом. По окончании экспертизы эксперт возвращает суду, назначивше­му экспертизу, все материалы, предметы, документы и иные объ­екты, если последние не были использованы в ходе исследования.

Действующий ГПК РФ не содержит точной регламентации порядка выполнения и других обязанностей эксперта – например, отсутствуют процессуальные нормы, регулирующие порядок вызо­ва и допроса эксперта. На практике применяется тот же порядок, как при вызове, допросе свидетелей, что в доктрине справедливо признается некорректным[3]. По всей видимости, в данном случае определенные элементы вызова и допроса эксперта содержит ч. 1 ст. 85 ГПК РФ, где в качестве процессуальных обязанностей эксперта предусмотрена его явка по вызову суда для личного участия в судебном заседании и ответ на вопросы, связанные с проведенным исследованием данным им заключением.

Следует обратить внимание, что допрос эксперта предусмотрен именно для целей разъяснения заключения, т. е. выступает спосо­бом судебной проверки экспертного заключения. При допросе эксперту не могут быть заданы новые вопросы, ответ на которые требует проведения исследования; эксперт, в свою очередь, не вправе в ходе допроса формулировать новые выводы, не содержа­щиеся в заключении.

Несоблюдение обязанностей влечет применение к эксперту различных мер ответственности, среди которых следует различать уголовно-правовые и процессуальные.

Основания уголовно-правовой ответственности устанавливают­ся УК РФ. Так, УК РФ, введенный в действие с 1 января 1997 г., в ст. 307 формулирует основание ответст­венности эксперта, а именно: уголовная ответственность наступает за дачу заведомо ложного заключения, что учтено в ГПК РФ (ст. 171). Естественно, что такие меры ответственности могут быть применены судом в уголовном процессе по делу, воз­бужденному против эксперта.

Следующими важными элементами компетенции эксперта, определяемыми ГПК при производстве экспертизы, являются про­цессуальные права, а именно:

 отказаться от дачи заключения, если представленные материалы недостаточны или если он не обладает необходимыми знаниями для выполнения возложенной на него обязанно­сти;

 знакомиться с материалами дела;

 участвовать в судебном разбирательстве;

 просить суд о предоставлении дополнительных материалов (ч. 3 ст. 85 ГПК РФ);

 выйти за пределы поставленных ему на разрешение вопро­сов – если при производстве экспертизы он установит обстоятельства, имеющие значение для дела (ч. 2 ст. 86 ГПК РФ), т. е. право на экспертную инициативу.

Кроме того, если эксперт не владеет языком, на котором ведет­ся судопроизводство, в силу ст. 9 ГПК РФ он вправе пользо­ваться родным языком и услугами переводчика по общим прави­лам ГПК РФ.

Эксперт имеет право на вознаграждение за проведенное по поручению суда исследование, за исключением случаев, когда производство экспертизы является служебным заданием. Эксперту также возмещаются расходы, понесенные в связи с явкой в суд (по проезду и найму помещения, суточные – ст. 94, 95 ГПК РФ).

В судебной практике возникли спорные вопросы, связанные с тем, что иногда обе стороны или одна из сторон уклоняются от внесения денег на оплату труда эксперта, а заключение эксперта необходимо для правильного разрешения дела. Гражданский процесс по делу как бы «заходит в тупик», т. е. дело не может быть рассмотрено по существу без заключения эксперта, но определение о назначении экспертизы не исполняется из-за финансовых затруднений.

 Из материалов дела по иску о выселении Кужекиной видно, что Кужекина страдает хроническим заболеванием и в связи с ухудшением состояния здоровья неоднократно проходила стационарное лечение. В марте 1996 г. ответчице сделана операция. В январе 1997 г. она признана инвалидом III группы и продолжала работать в условиях сокращенного рабочего дня. Кужекина состоит на диспансерном учете. Начиная с 1999 г., она постоянно обращалась за медицинской помощью. С 1999 г. по 2000 г. у нее имелись неоднократные периоды временной нетрудоспособности. По сообщению главного гематолога Воронежской области, в указанный период трудоспособность Кужекиной резко ограничилась, что могло явиться следствием ее заболевания и длительного приема больших доз лекарственных препаратов.

            Однако суд не принял во внимание эти обстоятельства и не дал оценку представленным ответчицей доказательствам.

Проведение назначенной судом судебно-медицинской экспертизы было поручено Воронежскому бюро судебно-медицинских экспертиз. Но экспертиза не состоялась, т. к. у ответчицы не было средств на оплату труда экспертов, а истец отказался возместить расходы на ее проведение.

В обоснование решения о выселении ответчицы суд сослался на показания врача П. (не привлеченной в установленном ст. 74 ГПК РСФСР порядке к участию в деле в качестве эксперта, но допрошенной как эксперт) о том, что у Кужекиной в 1998 г. наступило состояние ремиссии, с 1999 г. – клинически стойкое излечение.

Данные объяснения П. доказательственного значения не имеют, поскольку она не являлась в суде ни экспертом, ни непосредственным свидетелем развития заболеваний ответчицы. В нарушение требований ст. 56 ГПК РСФСР об оценке доказательств в их совокупности суд не учел сведений об ухудшении состояния здоровья ответчицы в 1999–2000 г.г. Несмотря на то, что никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы, он отдал предпочтение показаниям свидетеля П. об излечении Кужекиной в указанный период[4].

К числу прав экспертов, реализуемых в ходе производства комиссионной или комплексной экспертизы, можно отнести право экспертов совещаться между собой, а также право эксперта, не согласного с другими экспертами, составить отдельное заключение (последнее следует предусмотреть только для комиссионной экспертизы) – ч. 2 ст. 83 ГПК РФ.

К числу прав эксперта в уголовном процессе относят также право обжаловать прокурору действия следователя, связанные с назначением и проведением экспертизы (п. 5 ч. 3 ст. 57, ст. 123–125 УПК РФ).

Правильное использование экспертом его прав требует точного уяснения их содержания.

Закон связывает право эксперта отказаться от дачи заключе­ния с наличием двух оснований: недостаточностью предоставлен­ных материалов (объектов исследования) и отсутствием у эксперта необходимых для исследования специальных знаний. Наличие первого основания можно констатировать в том случае, если экс­перт ходатайствовал перед судом о предоставлении дополнитель­ных материалов, но ходатайство не было удовлетворено; имеющи­еся же материалы не позволяют провести полноценного исследования и дать ответы на поставленные вопросы. К этому же основа­нию можно отнести и непригодность представленных материалов для исследования (например, для проведения графической экспер­тизы представлена плохо отпечатанная ксерокопия, а не оригинал письма). Что касается второго основания, то оно возникает, когда:

а) поставленный вопрос не относится к компетенции эксперта (на­пример, вопрос о психиатрическом диагнозе поставлен перед пси­хологом, а не психиатром, или вопрос о психическом состоянии завещателя поставлен перед почерковедом, а не психологом);

б) поставленный вопрос в принципе относится к данной отрасли знаний, в которой эксперт является специалистом, но современный уровень развития знаний и экспертологии не позволяет ответить на него (например, вопрос о конкретном психологическом мотиве действий стороны)[5].

ГПК РФ не регламентирует формы, в которую должен быть облечен отказ эксперта от дачи заключения. Поскольку за­ключение возможно только в письменной форме, то и отказ также дается в письменной форме – это общепринятая практика. Для сравнения отметим, что ст. 82 УПК РСФСР предусматривала пись­менную форму отказа, тогда как в УПК РФ этого положения нет. Аналогичное требование содержится в ве­домственных актах (например, ч. 2 п. 1.7 вышеуказанных Правил производства судебно-медицинских экспертиз по материалам уго­ловных и гражданских дел). Отказ формулируется в виде сообще­ния тому суду (судье), который назначал экспертизу.

Полагаем, что правила оформления письменного отказа от производства экспертизы должны быть предусмотрены в отдельной статье ГПК, в которой, помимо оснований, следует указать: отказ возможен только до начала исследования, он должен быть мотиви­рован; одновременно эксперт возвращает все переданные ему су­дом материалы и объекты. В случае назначения экспертизы экс­пертному учреждению все названные полномочия могут быть осу­ществлены руководителем учреждения.

Как быть, если судья вынес определение о назначении экспер­тизы с серьезными процессуальными упущениями (например, оп­ределение не соответствует общим требованиям ст. 225 ГПК РФ)? Процессуальное законодательство прямого ответа не да­ет. Эксперт не вправе оценивать определение с точки зрения за­конности, но если вместо определения эксперту направляется письмо с перечнем вопросов, то он не обязан проводить экспертизу и возвращает переданные материалы суду. Такой вывод следует из того, что лишь определение суда, должным образом оформленное, вызывает возникновение процессуальных отношений между экс­пертом и судом. Думается, данное правило требует законодатель­ного закрепления – ведомственная регламентация[6] не может быть признана адекватным методом восполнения этого пробела.

Право эксперта знакомиться с материалами дела также не по­лучило общепризнанного толкования в юридической литературе. В уголовно-процессуальной доктрине традиционно полагается, что эксперт может знакомиться лишь с теми материалами, которые относятся к предмету экспертизы и необходимы для исследования (но не со всеми)[7]. В гражданско-процессуальной доктрине преоб­ладает иное мнение: эксперт вправе знакомиться со всеми матери­алами дела[8]. На наш взгляд, при решении данного вопроса следу­ет учитывать адресата нормы, содержащейся в ч. 3 ст. 85 ГПК РФ. Данное правило адресовано эксперту, и потому формула «поскольку это необходи­мо для дачи заключения» подлежит толкованию самим экспертом. Если эксперт полагает, что ему нужны все материалы дела, он вправе запросить их у суда. Суд выполняет здесь контролирую­щую функцию. Если суд отказывает в предоставлении материалов, а имеющихся, по мнению эксперта, недостаточно для производства исследования, он вправе отказаться от дачи заключения.

Особого внимания заслуживает так называемое право на экс­пертную инициативу. Каковы ее критерии и пределы? В каких случаях эксперт может ею воспользоваться? Не приведет ли ее реализация в некоторых случаях к ущемлению прав личности? Насколько оправдано законодательное закрепление такого прави­ла? Это далеко не праздные вопросы.

Следует отметить, что право эксперта выйти за пределы по­ставленных ему на разрешение вопросов было вызвано практикой, а именно тем обстоятельством, что судьи не всегда представляют себе возможности того или иного специального исследования, не всегда компетентно формулируют вопросы. Авторы Комментария, анализируя ст. 77 ГПК РСФСР, посвященную заключению эксперта, прямо указывают, что данное положение рассчитано на случаи, когда судьи не знают возможностей экспер­тизы или допускают упущения. Причем полагается, что эксперт, реализуя право на экспертную инициативу, должен также сам сформулировать и те вопросы, которые не были поставлены перед ним судом, но ответы на которые он считает необходимым дать[9]. При таком положении дел может оказаться, что эксперт невольно подменяет функции суда, ибо вынужден давать правовую оценку и фактам, подлежащим установлению по делу (оценить, имеют ли они значение для дела, т. е. являются ли юридическими), и инфор­мации, выявляемой при помощи исследования (может ли она сыг­рать роль доказательства). Это объективно необходимо, чтобы вер­но определить предмет экспертизы. Однако вряд ли такая деятель­ность может быть отнесена к экспертной, включаемой в его специ­альную компетенцию. В процессуальной доктрине подчеркивается, что в данном случае имеет место исключение из общего правила, согласно которому формулирование вопросов эксперту составляет компетенцию органов, назначивших экспертизу[10].

Анализируя ст. 86 ГПК РФ, следует отметить несколько серьезных смысловых неточностей.

 В названной норме объект экспертной инициативы обозначен как «обстоятельства, имеющие значение для дела» («если экс­перт при производстве экспертизы установит обстоятельства, име­ющие значение для дела...»). Однако, согласно общепринятому пониманию, данная формула «обстоятельства, имеющие значение для дела» употребляется для обозначения юридических и иных фактов, подлежащих установлению судом (ср.: ч. 1 ст. 55 ГПК РФ), т. е. имеющие значение для дела обстоятельства – это искомые факты, но никак не доказательства. Эксперт же, как известно, выявляет именно доказательственную информацию, но не вправе устанавливать юридические факты или обстоятельства, имеющие значение для дела. Существующая формулировка права неверно ориентирует эксперта на экспертную инициативу.

2. Можно возразить, что вторая часть законодательной форму­лы, несмотря на терминологическую неточность, дает понять, что речь идет именно о доказательстве, а не об искомых фактах. Вновь обратимся к норме ст. 86 ГПК РФ: «если эксперт при проведении экспертизы установит имеющие значение для дела рассмотрения и разрешения дела обстоятельства, по поводу которых ему не были поставлены вопросы, он вправе включить выводы об этих обстоятельствах в свое заклю­чение» (курсив мой. – А. Р.). Однако и понимание (в контексте ст. 86 ГПК РФ) обстоятельств в качестве доказательств (фак­тических данных) не снимает вопроса, а порождает новые. Напом­ним, что в ходе исследования эксперт выявляет новые факты (так называемые промежуточные факты), профессиональная оценка которых и составляет экспертный вывод. Этот вывод (с точки зре­ния процессуальных категорий) и является информацией-доказа­тельством. Именно вывод эксперта есть ответ на вопрос, постав­ленный перед ним судом. Прежде чем сделать вывод, эксперт всег­да устанавливает факты, по поводу которых ему не были заданы вопросы. И эти промежуточные факты доказательством не являют­ся. Если же под «обстоятельствами, имеющими значение для дела» понимать доказательства, то совершенно неясно, о чем эксперт делает вывод, ибо оценку доказательств производит исключитель­но суд, но не эксперт.

Так как же понимать право на экспертную инициативу по действующему законодательству?

Подразумевается, что если эксперт в ходе исследования выявит специальные факты, которые позволяют ему сделать вывод о нали­чии такой информации–доказательства, по поводу которой ему не был задан вопрос судом, то он вправе это сделать. Данное правило предполагает, что пределами экспертной инициативы должны быть два критерия: юридический (предмет судебного познания) и специальный (собственная компетенция).

Оправдано ли сохранение права на экспертную инициативу в свете реформирования процессуального законодательства? По су­ществу, оно было направлено на реализацию принципа объектив­ной истины в том смысле, как он ранее был закреплен ст. 14 ГПК РСФСР 1964 г., обязывавшей суд, не ограничиваясь представленными ма­териалами и объяснениями, принимать все предусмотренные зако­ном меры для всестороннего, полного и объективного выяснения действительных обстоятельств дела. Право на экспертную инициа­тиву выступало как бы одним из инструментов, обеспечивающих полноту при собирании доказательств судом. При том, что это именно право эксперта (последний может его и не осуществлять). Статья 12 ГПК РФ сместила акцент на принципы состязательности и равноправия сторон, оста­вив за судом гарантирующую функцию.

Суд, сохраняя независимость, объективность и беспристрастность, осуществляет руководство процессом, разъясняет лицам, участвующим в деле, их права и обязанности, предупреждает о последствиях совершения или не совершения процессуальных действий, оказывает лицам, участвующим в деле, содействие в реализации их прав, создает условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законодательства при рассмотрении и разрешении гражданских дел.

Усиление в гражданском процессе гарантий прав личности де­лает, на наш взгляд, актуальным учет международного опыта в рассматриваемом вопросе. Исследования в области прав человека, частной сферы применительно к гражданскому процессу позволи­ли выработать правило, согласно которому эксперт не должен уз­навать об испытуемом больше, чем позволит суд. Речь идет о случаях, когда экспертиза назначается в отношении человека (ме­дицинские, экспертизы по определению психического состояния). Это вызвано заботой об обеспечении прав человека с тем, чтобы предотвратить не основанное на законе вмешательство эксперта в частную сферу, обеспечить неприкосновенность личности. В идеале право на экспертную инициативу не должно существовать. Оп­ределение суда о назначении экспертизы должно содержать совер­шенно точное определение экспертной задачи, быть профессионально состоятельным. В затруднительных случаях помощь суду при назначении экспертизы мог бы оказать специалист.

Существует еще одна важная проблема, связанная с процессуальным статусом эксперта при производстве экспертизы, которой и отечественной гражданско-процессуальной доктрине внимание практически не уделялось. Вместе с тем она весьма актуальна для практики экспертной деятельности; попытки ее решения уже предпринимались на уровне ведомственных актов (например, п. 2.10 Правил производства судебно-медицинских экспертиз). Речь идет о независимости эксперта при производстве специального исследования. С особой очевидностью острота вопроса возникает при на­значении экспертизы экспертному учреждению, на что обращалось внимание в рамках уголовного процесса[11]. Обозначенная проблема тесно связана с другой – контролем суда (в уголовном процессе – также следователя) за проведением экспертизы.

Эксперт свободен в выборе научных положений и методов исследования. Суд осуществляет контроль за законностью проведения экспертизы, соблюдением экспертом процессуальной формы, что обычно осуществляется в ходе исследования и оценки заклю­чения эксперта. Формой контроля может быть и участие судьи при производстве экспертизы (если такая новелла будет воспринята законодателем); в уголовном процессе – также участие следователя[12].

На наш взгляд, независимость эксперта следует гарантировать законодательно в статье ГПК РФ, регламентирующей производст­во экспертизы.

В частности, необходимо предусмотреть следующее: эксперт независим и самостоятелен как в выборе средств и способов специального исследования (методик), так и в проведении экспертизы и в формулировании выводов. Выбор методик должен быть обосно­ван в заключении. Никто не вправе отстранять эксперта от начато­го исследования или аннулировать его заключение. Последнее осо­бенно важно при проведении экспертизы экспертом учреждения; руководитель последнего также не может вмешиваться в содержа­ние проводимого исследования, ибо только эксперт лично ответст­вен за качество исследования и выводов, излагаемых в заключе­нии. Если руководитель учреждения не согласен с избранными экспертом методами исследования или выводом эксперта, он в письменном виде сообщает свое мнение об этом суду, назначивше­му экспертизу.

Эксперт становится участником процесса с момента вынесения судом определения о назначении эксперта. Именно данное обстоятельство является юридическим фактом, позволяющим эксперту реализовать принадлежащие ему по закону процессуальные права и обязанности.

По действующему законодательству права и обязанности экс­перту разъясняются председательствующим в судебном заседании; одновременно эксперт предупреждается об уголовной ответствен­ности (стадия судебного разбирательства – ст. 171 ГПК РФ). Данное положение следует признать не вполне соответствующим меняющейся правовой реальности. Как известно, экспертиза мо­жет быть назначена и проведена уже в стадии подготовки дела: суд вправе поручить ее проведение экспертному учреждению. Следуя логике, эксперт должен быть официально уведомлен о его процес­суальных правах и обязанностях судьей и до производства исследо­вания. Кроме того, далеко не всегда возникает необходимость вы­зова эксперта в судебное заседание. Поэтому было бы более пра­вильным предусмотреть, что разъяснение прав и обязанностей экс­перту, а также предупреждение об ответственности производятся при его назначении судом (либо по поручению суда руководителем экспертного учреждения при назначении экспертизы учреждению, о чем у эксперта отбирается подписка).

На наш взгляд, в доктрине верно определено место ведущего эксперта как интегратора; особой – по сравнению с экспертом – процессуальной фигурой он не является; никакими процессуаль­ными преимуществами перед экспертом не обладает. Его статус укладывается в рамки статуса судебного эксперта. Что касается технических помощников эксперта, то по своему процессуальному статусу они являются специалистами.

Сравним: п. 2.1 Правил производства судебно-медицинских экспертиз указывает, что обязанности ведущего эксперта возлага­ются руководителем экспертного учреждения на одного из экспер­тов; в п. 2.2 перечисляются обязанности ведущего эксперта (разра­ботка конкретного плана исследования в целом, назначение опре­деленного срока выполнения отдельных исследований и контроль за его соблюдением, координация работы экспертов, проведение совещания с целью обсуждения и окончательной редакции выво­дов). В ч. 2 п. 2.2 указанных Правил специально оговорено, что ведущий эксперт не имеет каких-либо процессуальных или иных преимуществ при формулировании выводов. Как видим, речь идет об организационных полномочиях. Поэтому процессуальный ста­тус ведущего эксперта при производстве экспертизы не требует самостоятельного закрепления в ГПК.

Вместе с тем представляется оправданным предусмотреть в ГПК РФ, что при назначении комиссионной либо комплексной экспертизы суд определяет ведущего эксперта, а при назначении экспертизы экспертному учреждению это является обязанностью его руководителя (что должно быть отражено в определении суда о назначении экспертизы).

Актуальность анализируемой проблемы очевидна в свете современных тенденций развития гражданского процесса, одна из которых – признание частного права как абсолютного, фундаментального права. Средства доказывания, связанные с принуждени­ем, насилием или жестокостью против личности, а также посягаю­щие на частную жизнь, в гражданском процессе недопустимы. Эти положения находят признание как в континентальной, так и в англо-саксонской системе права[13].

С учетом изложенного было бы целесообразно предусмотреть в ГПК РФ, Во-первых, статью общего содержания в главе, посвященной общим началам доказывания и доказа­тельств, направленную на обеспечение прав и интересов граждан при доказывании («Охрана прав и интересов граждан при доказывании»).

Данная статья могла бы содержать следующие положения:

 при доказывании должна быть обеспечена охрана прав и не противоречащих закону интересов граждан, лиц без граж­данства, иностранных граждан;

 при доказывании не допускаются действия, могущие нанес­ти вред жизни, здоровью, репутации граждан и иных лиц, или действия, умаляющие их честь и достоинство;

 суд принимает меры к неразглашению выявленных при доказывании сведений о личной жизни граждан, иных лиц и с этой целью по ходатайству заинтересованного лица прово­дит закрытое судебное заседание;

 лица, участвующие или присутствующие при производстве процессуального действия, в ходе которого могут быть выяв­лены такие сведения, предупреждаются об ответственности за их разглашение.

Во-вторых, в главе, посвященной судебной экспертизе, следует предусмотреть статью, закрепляющую права участвующих в деле лиц при назначении и производстве судебной экспертизы.

К числу необходимых относятся права: знакомиться с определением о назначении судебной экспертизы, заявить отвод экспер­ту, просить о назначении эксперта из числа указанных ими лиц, предлагать вопросы эксперту, обжаловать определение суда о на­значении экспертизы, присутствовать при производстве экспертизы, знакомиться с заключением эксперта. Если экспертиза назна­чается в отношении субъекта процесса, направление данного лица на экспертизу допускается только с его согласия, что отражается в определении о назначении экспертизы.

Процессуальные гарантии, связанные с назначением эксперти­зы (а именно: с определением объекта исследования), могли бы быть также предусмотрены в статье, регулирующей получение об­разцов для сравнительного исследования. В частности, представля­ется важным закрепить законодательно, что при назначении экс­пертизы в отношении субъекта процесса судья вправе с согласия направляемого на экспертизу получить образцы почерка и другие образцы, необходимые для сравнительного исследования, о чем составляет определение.

Отдельного регулирования, ввиду специфического объекта экспертизы, каковым является субъект процесса, необходимости обес­печить естественные права личности при судебной психодиагностике, требует определение психического состояния лица – участ­ника процесса[14]. Помимо оснований назначения таких экспертиз (психиатрической, психологической, психолого-психиатрической), следует установить недопустимость принудительного направления на экспертизу – как общее правило. Исключение может быть предусмотрено для одной категории дел (о признании гражданина недееспособным) и при соблюдении всех установленных законом (в частности, законом «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании») гарантий. Это соответствует при­знанной международной практике.

Особой регламентации заслуживают, думается, гарантии уча­ствующих в деле лиц при использовании в суде результатов несу­дебной экспертизы.

В их числе мы бы назвали следующие положения:

 сторона, иные участвующие в деле лица вправе ходатайствовать об отложении судебного разбирательства в связи с проведением несудебной экспертизы по инициативе хода­тайствующего лица. Суд удовлетворяет такое ходатайство при отсутствии обоснованных возражений противоположной стороны; отказ суда должен быть мотивирован;

 если несудебная экспертиза проводится по инициативе обе­их сторон, суд обязан отложить судебное разбирательство до окончания экспертизы при наличии о том ходатайства хотя бы одной из сторон.

Нормы, гарантирующие обеспечение прав личности, могли бы быть включены и в иные правила ГПК РФ, регулирующие исполь­зование других форм специальных знаний.

К числу последних можно отнести регламентацию в будущем доказательств, полученных при помощи современных средств преобразования информации, судебный эксперимент, компьютерное моделирование. Гарантирующую «нагрузку», в частности, несут нормы о допустимости результатов средств преобразования информации в качестве доказательства, о порядке истребования и по­лучения такой информации, а также об исключении информации из числа доказательств. Последнее возможно на основании хода­тайства стороны, иного участвующего в деле лица, представившего доказательства недостоверности информации, неполной достоверности, иных искажений действительных фактов.

При регламентации судебного эксперимента важно установить, что если он предполагает участие заинтересованных или иных лиц, суд испрашивает их согласие, о чем указывается в определе­нии. Производство эксперимента не допускается, если он наруша­ет конституционные права граждан или нормы нравственности. Независимо от усмотрения суда, стороны имеют безусловное право на участие в эксперименте. При производстве эксперимента не допускается использование методов, которые могут нанести вред жизни или здоровью участникам эксперимента, а использование методов, связанных с воздействием на личность, вторжением в частную сферу может быть допустимо только с согласия соответствующего участника эксперимента.

Актуальна проблема регулирования порядка возмещения расходов, понесенных с связи с проведением экспертизы, которые могут быть весьма значительны.

Судебные расходы несут стороны – это их обязанность. Согласно ст. 94, 95 ГПК РФ, эксперты получают вознагражде­ние за работу, выполненную ими по поручению суда, если эта работа не входит в круг их служебных обязанностей. По правилам ст. 96 ГПК РФ суммы, подлежащие выдаче экспертам, вносят­ся вперед стороной, заявившей соответствующую просьбу (хода­тайство о проведении экспертизы). Если такое ходатайство заяви­ли обе стороны, то требуемые суммы вносятся сторонами поровну. Исключение предусмотрено лишь для стороны, освобожденной от уплаты судебных расходов (ч. 3 ст. 96 ГПК РФ). В зависимо­сти от того, какая сторона выиграла процесс, происходит распреде­ление судебных расходов между сторонами. ГПК РФ устанав­ливает, что стороне, в пользу которой состоялось решение, суд присуждает с другой стороны все понесенные по делу расходы, хотя бы эта сторона и была освобождена от уплаты судебных расходов в доход государства (ст. 98 ГПК РФ). При частичном удовлетворении иска указанные суммы присуждаются истцу про­порционально размеру удовлетворенных исковых требований, а ответчику – пропорционально той части требований, в которой было отказано.

Таким образом, необходимо системное решение проблемы га­рантий участвующих в деле лиц при назначении и производстве экспертизы и использовании других форм специальных знаний в гражданском процессе.

Предыдущий | Оглавление | Следующий