Сновидение Сципиона

(IX, 9) СЦИПИОН.– Когда Я прибыл в Африку под начало консула Мания Манилия[1], в четвертый легион, как вы знаете, в качестве военного трибуна[2], ничего я так не хотел, как встретиться с царем Масиниссой[3], который с полным на то основанием был лучшим другом «ашей ветви рода.

Цицерон. Диалоги. О государстве. О законах. – М., Наука. 1966. – С. 82

Как только я к нему явился, старец, обняв меня, прослезился; затем он обратил свой взор к небу и сказал: «Благодарю тебя, Высокое Солнце[4], и вас, другие небожители, за то, что мне, прежде чем я уйду из этой жизни, дано увидеть в своем царстве и под этим кровом Публия Корнелия Сципиона, чье одно уже имя возвращает мне силы. Ведь в моей душе всегда живы воспоминания о том наилучшем и совершенно непобедимом муже»[5]. Затем я расспросил его о его царстве, а он меня – о наших государственных делах, и весь этот день прошел у нас в оживленной беседе.

(X, 10) После этого, когда я был принят с царской пышностью, мы продолжили беседу до глубокой ночи, причем старец говорил только о Публии Африканском и, как казалось, помнил все его не только деяния, но и высказывания. Потом, едва мы расстались и легли спать, я, и утомленный дорогой, и бодрствовавший до глубокой ночи, заснул более глубоким сном, чем обычно. В нем мне – думаю, в связи с тем, о чем мы беседовали[6] (ведь вообще бывает, что наши помышления и разговоры порождают во сне нечто такое, о чем Энний пишет относительно Гомера[7], о котором он, по-видимому, часто размышлял и говорил наяву) – явился Публий Африканский в том виде, в каком он, по своему восковому изображению, мне знаком больше, чем по его живому облику[8]. Как только я узнал его, я содрогнулся, но он молвил: «Будь тверд, Сципион[9], и отбрось страх, а то, что я тебе скажу, передай потомкам.

(XI, 11) Видишь ли ты вон тот город, который, хотя я и заставил его покориться римскому народу, снова вступает на путь войн и не может оставаться мирным?»[10] При этом он с какого-то высоко находящегося и полного звезд, светлого и издалека видного места[11] указал мне на Карфаген. «Осаждать этот город ты теперь явился сюда чуть ли не как простой солдат[12]. Ты как консул разрушишь его через два года, и у тебя будет тобой самим заслуженное прозвание, которое ты пока еще носишь как унаследованное от меня[13]. А после того, как ты разрушишь Карфаген, справишь триумф[14], будешь цензором, как посол отправишься в Египет, в Сирию, в Азию, в Грецию, ты будешь вторично избран в консулы заочно[15], завершишь величайшую войну и разрушишь Нуманцию[16]. Но когда ты на колеснице въедешь на Капитолий, ты застанешь государство потрясенным замыслами моего внука[17].

(XII, 12) Здесь именно ты, Публий Африканский, должен будешь явить отечеству свет своего мужества, ума и мудрости. Но я вижу как бы двоякий путь, определенный роком на это время[18]. Ибо, когда твой возраст совершит восемью семь оборотов и возвращений солнца[19], а эти два числа, из которых одно по одной, другое по другой причине считается полным[20], в своем естественном обороте завершат число лет, назначенное тебе роком, то к тебе одному и к твоему имени обратятся все граждане, на тебя будет смотреть сенат, «а тебя – все честные люди, на тебя – союзники, на

Цицерон. Диалоги. О государстве. О законах. – М., Наука. 1966. – С. 83

тебя – латиняне[21]; ты будешь единственным человеком, от которого будет зависеть благополучие государства, и – буду краток – ты должен будешь как диктатор установить в государстве порядок, если только тебе удастся спастись от нечестивых рук своих близких[22]».

Тут у Лелия вырвался возглас, а остальные глубоко вздохнули, на что Сципион заметил с ласковой улыбкой: «Пожалуйста, соблюдайте тишину, а то вы меня разбудите. Немного внимания, дослушайте до конца».

(XIII, 13) «Но знай, Публий Африканский, дабы тем решительнее защищать дело государства: всем тем, кто сохранил отечество, помог ему, расширил его пределы[23], назначено определенное место на небе, чтобы они жили там вечно, испытывая блаженство. Ибо ничто так не угодно высшему божеству, травящему всем миром,– во всяком случае, всем происходящим на земле,– как собрания и объединения людей, связанные правом и называемые государствами[24]; их правители и охранители, отсюда отправившись[25], сюда же и возвращаются».

(XIV, 14) Здесь я, хотя и был охвачен ужасом – не столько перед смертью, сколько перед кознями родных, все же спросил, живы ли он сам, отец мой Павел и другие, которых мы считаем умершими. «Разумеется,– сказал он,– они живы; ведь они освободились от оков своего тела, словно это была тюрьма, а ваша жизнь, как ее называют, есть смерть[26]. Почему ты не взглянешь на отца своего Павла, который приближается к тебе?» Как только я увидел его, я залился слезами, но он, обняв и целуя меня, не давал мне плакать.

(XV, 15) Когда я, сдержав лившиеся слезы, снова смог говорить, я спросил его: «Скажи мне, отец, хранимый богами и лучший из всех: так как именно это есть жизнь, как я узнал от Публия Африканского, то почему же я и долее нахожусь на земле? Почему мне не поспешить сюда к вам?» – «О, нет,– ответил он,– только в том случае, если божество, которому принадлежит весь этот вот храм[27], что ты видишь, освободит тебя из этой тюрьмы, твоего тела, для тебя может быть открыт доступ сюда[28]. Ведь люди рождены для того, чтобы не покидать вон того называемого Землей шара, который ты видишь посреди этого храма[29], и им дана душа из тех вечных огней, которые вы называете светилами и звездами; огни эти, шаровидные и круглые, наделенные душами и божественным умом[30], совершают с изумительной скоростью свои обороты и описывают круги. Поэтому и ты, Публий, и все люди, верные своему долгу, должны держать душу в тюрьме своего тела, и вам – без дозволения того, кто вам эту душу дал,-– уйти из человеческой жизни нельзя, дабы не уклониться от обязанности человека, возложенной на вас божеством[31]. (XVI, 16) Но, подобно присутствующему здесь деду твоему, Сципион, подобно мне, породившему тебя, блюди и ты справедливость и исполни свой долг, а этот долг, великий по отношению к родителям и близким, по отношению к отечеству величай-

Цицерон. Диалоги. О государстве. О законах. – М., Наука. 1966. – С. 84

ший[32]. Такая жизнь – путь на небо и к сонму людей, которые уже закончили свою жизнь и, освободившись от своего тела, обитают в том месте, которое ты видишь (это был круг с ярчайшим блеском, светивший среди звезд) и которое вы, следуя примеру греков, называете Млечным кругом».

Предыдущий | Оглавление | Следующий

[1] Маний Манилий Непот – в 149г. консул вместе с Луцием Марцием Ценсорином, начальствовал над войсками, осадившими Карфаген в начале третьей пунической войны.

[2] Военные трибуны (tribuni militum) были офицерами, в течение двух месяцев командовавшими по очереди легионом. В легионе было шесть военных трибунов. Для первых четырех легионов они избирались комициями (tribuni militum comitiati); для остальных они назначались консулом (tribuni militum rufuli).

[3] Нумидийский царь Масинисса (240–169) в начале второй пунической войны был яа стороне Карфагена; с 206 г. он стал союзником Рима. Сципион Старший восстановил его на престоле и расширил его владения за счет владения царя Сифакса.

[4] О культе Солнца и Луны у ливийцев см. Геродот, IV, 188; Платон, «Краток», 397 С.

[5] Имеется в виду Публий Корнелий Сципион Африканский Старший.

[6] Ср. Цицерон, «О предвидении», II, 128; Лукреций, IV, 962 слл.

[7] Энний, «Анналы», фрагм. 4 сл. Уормингтон; Лукреций, I, 117 слл.; Гораций, «Послания», II, 1, 50.

[8] Речь идет о восковой маске умершего (imago). Восковая маска курульного магистрата хранилась его потомками в особом шкапу; ее несли во время похорон того или иного члена рода; это право называлось ius imaginum. Сципион Старший умер в 1θ3 г. Сципион Эмилиан родился, по-видимому, в 185 г.

[9] Обращение по прозванию «Сципион» должно означать, что Эмилиан, будучи Сципионом, не должен испытывать страха.

[10] Имеются в виду первая и вторая пунические войны. В Карфагене, после поражения во второй пунической войне ставшем данником Рима и обязавшемся разоружиться, снова восторжествовала военная партия.

[11] Млечный путь. См. ниже, § 16; Цицерон, перевод «Феноменов» Арата, 249.

[12] Преувеличение, подчеркивающее контраст между Эмилианом, военным трибуном, и будущим завоевателем Карфагена. Для молодого человека из нобилитета военный трибунат был началом военной карьеры. В нарушение Виллиева закона (см. прим. 54 к кн. 1), Эмилиан был избран в консулы, не достигнув 42 лет. См. Цицерон, «О дружбе», 11.

[13] Имеется в виду почетное прозвание «Африканский». Карфаген был взят в 146 г., когда Сципион был уже проконсулом; он был консулом в 147 г.

[14] Триумфом назывался религиозный акт, празднество в честь Юпитера Феретрий-ского, приуроченное к возвращению полководца (императора), одержавшего решительную победу над внешним врагом, во время которой он сам командовал войском. В ожидании разрешения сената справить триумф полководец находился в окрестностях Рима (ad Urbem) и должен был получить на этот день империй в Риме (imperium in Urbe), насчет чего издавался куриатский закон. В шествии участвовали сенаторы и магистраты; за ними шли трубачи, несли предметы военной добычи, изображения взятых городов, вели быков для жертвоприношения и наиболее важных пленников в оковах. За ними в триумфальной колеснице, запряженной четверкой белых лошадей, стоя ехал триумфатор в тоге, расшитой звездами и с лавровой ветвью в руке; лицо триумфатора было выкрашено в красный цвет (как на древнейших изображениях Юпитера); государственный раб держал над его головой золотой венок. Колесницу окружали ликторы, связки которых были обвиты лавром. За полководцем ехали верхами его военные трибуны и легаты. Шествие замыкали солдаты, иногда распевавшие песни с насмешками над триумфатором. Процессия вступала в город через Триумфальные ворота, проходила через Большой цирк, forum boarium, Велабр и форум. На Капитолийском склоне пленников уводили и чаще всего казнили. В Капитолии триумфатор приносил жертву Юпитеру Феретрийскому и слагал с себя венок. Его имя вносили в списки триумфаторов (fasti triumphales); он получал право появляться в расшитой тоге во время общественных игр.

[15] Сципион Эмилиан был цензором в 142 г. и вторично консулом в 134 г. О его ле-гатстве см. прям. 63 к кн. III.

[16] В 132 г. Сципион Эмилиан получил прозвание «Нумантинский» в связи с его триумфом по окончании Нумантинской войны.

[17] Имеется в виду враждебный интересам нобилитета земельный закон трибуна 133 г. Тиберия Гракха, старшего сына Корнелии, дочери Публия Корнелия Сципиона Африканского Старшего.

[18] Т. е. после возвращения Сципиона из-под стен Нуманции и до его смерти (133– 129). Тон пророчества: частое у древних противопоставление короткой жизни, проведенной в государственной деятельности и на войне, и долгой жизни, проведенной в погоне за наслаждениями. Ср. миф о Геркулесе на перепутье.

[19] Торжественный тон: 56 лет, возраст Сципиона Эмилиана в год его смерти. Речь идет о видимом движении Солнца по эклиптике: оно описывает вокруг земли окружность, поднимаясь от тропика Козерога к тропику Рака (anfractus), а затем опускаясь в обратном направлении (reditus). См. Арат, «Феномены», 60 сл„ 264 (перевод Цицерона); Лукреций, V, 683; Цицерон, «О природе богов», II, 102.

[20] См. прим. 50 к кн. I.

[21] «Честные люди» – оптиматы. О союзниках и латинянах см. прим. 93 к кн. I; см. прим. 47 к кн. III.

[22] Сципион Эмилиан был найден мертвым в своей постели утром того дня, когда он намеревался выступить против судебного закона Тиберия Гракха. В его смерти обвиняли Корнелию, мать Гракхов, его жену Семпронию, их сестру, и триумвиров по распределению земли – Гая Папирия Карбона, Марка Фульвия Флакка и Гая Гракха. Свидетельства источников противоречивы. Ср. I, 31; Цицерон, «Речь в защиту Милона», 16; «О дружбе», 12; Макробий, «Сатурналии», III, 14, 6.

[23] Ср. I, 2, 12.

[24] Ср. I, 39.

[25] Т. е. из области Млечного пути. По учению пифагорейцев, душа человека – aстрального происхождения, состоит из эфира и огня и является порождением божественного разума. См. Цицерон, «Тускуланские беседы», I, 66 слл.

[26] В соответствии с учением Платона и пифагорейцев.См. Платон, «Федон». 67 С –-D; Цицерон, «О старости», 75, 77; «О дружбе», 14; «Тускуланские беседы», I, 75.

[27] Гетрум – первоначально часть неба, которую авгур своим посохом отграничивал для наблюдения знамений; впоследствии – освященный участок земли, затем – здание (храм); здесь – вселенная. См. ниже, § 24; Платон, «Федон», 62.

[28] Платон и пифагорейцы не допускали самоубийства. См. Платон, «Федон», 62 В; Цицерон, «О старости», 73.

[29] В соответствии с геоцентрическим учением о вселенной. См. Цицерон, «О природе богов», II, 37; «Тускуланские беседы», I, 40, 68: Платон, «Федон», 97 Е, 108 Е.

[30] См. Цицерон, «Тускуланские беседы», I, 19; «О природе богов», II, 39, 47; Платон, «Тимей», 40 В.

[31] Смешение двух концепций: 1) пифагорейцев и Платона – о человеческом теле как о «тюрьме»; 2) прагматической – о долге человека и гражданина. Ср. Цицерон, «Туску-ланокие беседы», I, 74; «О старости», 72, 77.

[32] Ср. Цицерон, «Об обязанностях», I, 57.