|
Сегодня |
||
УНИВЕРСАЛЬНЫЙ УЧЕБНИК |
||
(Извлечение)
Богатов осужден по п. «г» ст. 102 УК РСФСР. Он признан виновным в умышленном убийстве Кургаева, совершенном с особой жестокостью при следующих обстоятельствах.
19 мая 1980 года в девятом часу вечера Богатов в нетрезвом состоянии, застав в квартире, в постели своей сожительницы, Кургаева, в процессе ссоры нанес ему множественные телесные повреждения руками и ногами, а также ножкой от стула, причинив черепно-мозговую травму, от которой он на следующий день умер.
Заместитель Председателя Верховного Суда РСФСР в протесте поставил вопрос о переквалификации действий осужденного по ст. 104 УК РСФСР.
Президиум Верховного Суда РСФСР 21 сентября 1983 г. протест удовлетворил, указав следующее.
Вина Богатова в умышленном убийстве Кургаева материалами дела доказана. Однако действия его без достаточных оснований квалифицированы по п. «г» ст. 102 УК, предусматривающей ответственность за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах.
В судебном заседании Богатов, не отрицая своей вины, пояснил, что в упомянутый день в квартиру его сожительницы Ю., где он проживал, пришли его знакомые Петраков и Кургаев. После распития спиртных напитков, в котором принимала участие и Ю., Богатов выходил из квартиры на некоторое время, чтобы позвонить по телефону. Когда он возвратился в, в спальне он увидел свою сожительницу, лежавшую на кровати с обнаженным Кургаевым. Он закричал на них. Кургаев и Ю. вскочили с кровати, в этот момент Богатов ударил кулаком сожительницу, и она тотчас выбежала из квартиры. Далее, по показаниям Богатова, Кургаев бросился на него, однако тот вырвался и стал избивать Кургаева, нанося ему удары не только кулаками, но и стулом.
Объяснения Богатова о том, что он застал лежащими в постели Кургаева и свою сожительницу Ю. при упомянутых обстоятельствах, подтверждены материалами дела и признаны установленными судом первой инстанции.
Зуев В.Л. Необходимая оборона и
крайняя необходимость. – М.: Изд-во «Кросна-Лекс» 1996. С. 80
Однако областной суд и приговоре указал, что Богатов не находился в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения.
При этом суд сослался на то обстоятельство, что, застав в постели потерпевшего и сожительницу, Богатов некоторое время стыдил их, ругал, хотел уйти и не был сильно взволнованным от увиденного. Стал избивать потерпевшего только тогда, когда последний сам бросился на него драться. Как указал суд, множество целенаправленно нанесенных ударов в голову потерпевшего также говорит о том, что подсудимый руководил своими действиями и не находился в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения.
Действительно, Богатов на предварительном следствии заявил, что, увидев Кургаева с сожительницей в постели, стал стыдить их. В своих последующих показаниях, в том числе и в судебном заседании, Богатов пояснил, в чем это выразилось: он одну фразу лишь произнес, назвав Кургаева и сожительницу «подлецами и животными». Поэтому утверждение суда о том, что Богатов «некоторое время стыдил их и ругал», имея в виду более или менее значительный отрезок времени, прошедший до того момента, как он стал наносить Кургаеву удары, является неправильным, противоречащим материалам дела.
Неосновательно также утверждение суда о том, что Богатов не был сильно взволнован.
На первом допросе в стадии предварительного следствия Богатов показал, что он был «возмущен наглостью и распущенностью Кургаева». Затем Богатов пояснил о своем состоянии более подробно: «Я, когда зашел в спальню, не ожидал такого увидеть. В глазах у меня помутнело, был в шоке, появилась злоба, не контролировал себя, стал наносить удары...»
Неправильным является вывод суда о том, что, поскольку Богатов мог руководить своими действиями – целенаправленно наносил удары в голову потерпевшего, – он совершил преступление не будучи в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения.
Этот вывод сделан без учета того, что нахождение лица в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения не исключает его вменяемости и уголовной ответственности за содеянное.
Довод о причинении «Богатовым потерпевшему множества телесных повреждений не означает отсутствия у виновного внезапно возникшего сильного душевного волнения. Как разъяснено в п. 9 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 27 июня 1975 г. «О судебной практике по делам об умышленном убийстве», убийство, совершенное в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного насилием или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего, хотя бы и содержащее такие признаки особой жестокости, как причинение большого количества телесных повреждений, надлежит квалифицировать по ст. 104 УК РСФСР.
Указанные обстоятельства дела позволяют прийти к выводу, что Богатов совершил убийство Кургаева в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного тяжким оскорблением со стороны потерпевшего, но его действиям судом первой инстанции дана ошибочная правовая оценка.
(Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 1984, № 1. С. 9)
Зуев В.Л. Необходимая оборона и
крайняя необходимость. – М.: Изд-во «Кросна-Лекс» 1996. С. 81
(Извлечение)
Непокоров осужден по п. «г» ст. 102 УК РСФСР. Он признан виновным в умышленном убийстве с особой жестокостью Кривова.
14 октября 1983 г. днем Непокоров в помещении распивал спиртные напитки с Кривовым и Киркиным. Опьянев, Кривов без какого-либо повода со стороны Непокорова нанес ему несколько ударов в лицо. Киркин потребовал от Кривова, чтобы тот прекратил избивать Непокорова. После ухода Киркина Кривов еще нанес несколько ударов Непокорову. Сразу после этого Непокоров схватил с полки металлический гаечный ключ, который швырнул в голову Кривова, и набросился на него. У Кривова в это время был в руках нож. Между Непокоровым и Кривовым завязалась борьба, оба упали, и Непокоров нанес несколько ударов Кривову гаечным ключом по голове, затем отобрал у него нож и нанес им Кривову несколько ударов в грудь. От полученных телесных повреждений потерпевший на месте происшествия скончался.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, рассмотрев дело по кассационным жалобам осужденного, его адвоката и потерпевшей – матери погибшего, приговор изменила, указав следующее.
Суд, правильно установив фактические обстоятельства дела, дал неправильную юридическую оценку преступным действиям Непокорова.
Как видно из приговора, суд признал достоверными показания Непокорова, данные им при допросе в качестве обвиняемого, поскольку эти показания были объективно подтверждены другими доказательствами по делу.
Будучи допрошенным в качестве обвиняемого, Непокоров показал, что Кривов и Киркин пришли к нему уже выпивши, Кривов, схватив его и прижав при этом руки, дважды поднимал. Затем Кривов и Киркин стали распивать водку, и он выпил граммов сто. Кривов просил у него ключ от помещения, но он ему категорически отказал. Тогда Кривов, ничего не говоря, подошел к нему и с обеих сторон руками ударил по ушам и еще несколько раз за голову поднял вверх, потом отпустил и руками начал бить по голове с обеих сторон, затем ударил рукой в «солнечное сплетение». Далее, как видно из показании Непокорова, он пытался от Кривова вырваться и убежать, но Кривов не давал этой возможности. Киркин ушел. Непокоров остался с Кривовым вдвоем и решил, что тот его больше не будет избивать. Однако в ответ на его слова: «Сынок, за что ты меня так бьешь?» Кривов снова обеими руками ударил его по ушам и в
Зуев В.Л. Необходимая оборона и
крайняя необходимость. – М.: Изд-во «Кросна-Лекс» 1996. С. 82
«солнечное сплетение». От удара Непокоров упал, с полки схватил гаечный ключ. Увидев в руке Кривова нож, он бросил ключ в голову Кривова. Они стали бороться, упали на пол, Непокоров отнял нож. По его словам, он не помнит, наносил ли удары Кривову.
Факт беспричинного избиения Непокорова Кривовым подтвердил в судебном заседании свидетель Киркин.
Таким образом, обстоятельства, при которых было совершено убийство Кривова, установлены судом на основании показаний Непокорова, которые дают основание считать, что данное преступление им было совершено в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, когда Непокоров, уже будучи травмированным неправомерными действиями Кривова, решил, что тот больше не будет его бить, обратился к Кривову с вопросом с целью примирения, но тот вдруг неожиданно вновь набросился на него.
Обстоятельства, установленные судом, не могут расцениваться как обычная ссора между Непокоровым и потерпевшим, возникшая на почве алкогольного опьянения, еще и потому, что, согласно имеющимся в деле данным, в том числе отраженным в акте стационарно судебно-психиатрической экспертизы, Непокоров ранее имел тяжелую травму головы (открытый многооскольчатый перелом лобной, левой височной, обеих теменных костей с размозжением вещества мозга левого полушария), в связи с чем ему была произведена операция «декомпрессивная трепанация черепа . Последствием указанной травмы явились судорожные припадки церебрастенической симптоматики, такие характерные особенности, как вспыльчивость, несдержанность.
С учетом этих особенностей, несмотря на незначительное употребление спиртного (100 г водки, как пояснил Непокоров), повторное нападение на него, когда он уже не ожидал этого со стороны Кривова, могло вызвать и, по мнению судебной коллегии, вызвало состояние внезапно возникшего сильного душевного волнения.
При таких обстоятельствах действия Непокорова подлежат квалификации по ст. 104УК РСФСР.
(Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 1985, № 5. С. 5)
(Извлечение)
Белозерова осуждена по ст. 103 УК РСФСР. Она признана виновной в умышленном убийстве своего мужа Белозерова.
В ноября 1984 г., в своей квартире, Белозерова на почве личных неприязненных отношений в процессе ссоры с мужем умышленно нанесла ему удар кухонным ножом в грудь, отчего он умер на месте происшествия.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР удовлетворила протест заместителя Председателя Верховно-
Зуев В.Л. Необходимая оборона и
крайняя необходимость. – М.: Изд-во «Кросна-Лекс» 1996. С. 83
го Суда РСФСР об изменении приговора и определения, переквалификации действий Белозеровой со ст. 103 на ст. 104 УК.
Вывод суда относительно квалификации действий Белозеровой по ст. 103 УК содержит существенные противоречия, которые повлияли на правильность применения уголовного закона.
Как пояснила Белозерова н судебном заседании, после рождения ребенка Белозеров часто приходил домой в нетрезвом состоянии, устраивал ссоры и избивал ее, в связи с чем ей приходилось уходить с ребенком из дома. В последнее время муж избивал ее систематически под предлогом ревности. Защищаясь, ей приходилось брать нож, после чего Белозеров прекращал свои действия. 8 ноября 1984 г. муж в нетрезвом состоянии пришел к ней на работу и требовал деньги, которые она якобы взяла. Затем дома выражался нецензурно, бросил н нее флакон духов. Она сказала, что деньги она не брала, но Белозеров ударил ее по лицу и ушел из кухню. Вернувшись, он еще нанес ей сильные удары в лицо и грудь. Тогда, не отдавая отчета своим действиям, она схватила нож и нанесла им удар Белозерову.
Эти показания Белозеровой, свидетельствующие о том, что она в момент случившегося находилась в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, не опровергнуты и находят объективное подтверждение добытыми и проверенными в ходе судебного разбирательства доказательствами и фактически признаны самим судом в приговоре.
Так, свидетели Бойко Ю. и Бойко В. подтвердили, что Белозеров в их присутствии избивал свою жену на почве ревности, в связи с чем она несколько раз приходила к ним с ребенком ночевать.
По словам свидетелей Харитонова В. и Харитоновой Н., Белозеров часто бил жену из ревности, находясь в нетрезвом состоянии, в связи с чем они вызывали работников милиции. 8 ноября 1984 г. Белозеров требовал у жены деньги, а та клялась, что не брала их, он ударил ее кулаком по лицу и намеревался еще нанести удар, но Харитонов сказал, что позовет милицию. Белозерова в это время крикнула, чтобы муж не подходил к ней, в руке у нее был нож, однако Харитонов не видел, как она нанесла удар Белозерову.
Из показаний свидетеля Кочеина видно, что после случившегося Белозерова находилась в истерике, почти не отвечала на вопросы. просила спасти потерпевшего.
Как видно из акта судебно-психиатрической экспертизы, Белозерова в период инкриминируемого ей деяния психическим заболеванием не страдала, однако она аффективно неустойчива, обнаруживает психопатические черты характера.
Таким образом, из показании осужденной и свидетелей видно, что удар ножом потерпевшему был нанесен в ответ на его неправомерные действия, выразившиеся и избиении Белозеровой.
При таких данных вывод суда о том, что Белозерова убила мужа на почве личных неприязненных отношений в ссоре, основан на односторонней и предположительной оценке суда.
Как видно из доказательств по делу, в момент нанесения ножом удара мужу Белозерова находилась в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного насилием со стороны потерпевшего Белозерова, и ее действия следует квалифицировать по ст. 104 УК РСФСР. В деле нет, других доказательств, которые бы давали основание для вывода квалификации содеянного Белозеровой пост. 103УК.
(Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 1986, № 10. С. 4)
Зуев В.Л. Необходимая оборона и
крайняя необходимость. – М.: Изд-во «Кросна-Лекс» 1996. С. 84
(Извлечение)
Алексеева осуждена по ст. 103 УК РСФСР. Она признана виновной в умышленном убийстве своего мужа Алексеева на почве личных неприязненных взаимоотношений.
Судебная коллегия по уголовным делам приговор изменила, указав следующее.
Признавая Алексееву виновной в умышленном убийстве своего мужа, суд пришел к выводу, что супруги часто ссорились между собой по разным причинам и в том числе на почве ревности. В день происшествия между ними произошла очередная ссора, во время которой Алексеева взяла ведро и стала им наносить удары мужу по голове. Как указал суд в приговоре, «данная ситуация для Алексеевой не была необычной, а поэтому нет оснований полагать, что ей было нанесено тяжкое оскорбление, которое могло привести ее в состояние внезапно возникшего сильного душевного волнения».
Между тем, как видно из материалов дела и, в частности, из показаний осужденной, действительно в течение всей совместной жизни и особенно в последние шесть лет супруги постоянно ссорились между собой, ссоры переходили в драки. Вызывалось это неправильным поведением погибшего Алексеева. В день происшествия он также оскорблял жену и нанес ей побои.
Эти обстоятельства подтверждаются показаниями свидетелей -Пашкевич, Фитидзе, Тепловодской, которые сообщили, что Алексеев, будучи пьяным, неоднократно избивал жену, она пряталась от него на чердаке, в лесу, ее видели с синяками и т. п. Сын погибшего и сноха показали, что инициатором скандалов всегда был потерпевший. По заключению судебно-медицинского эксперта, у Алексеевой при освидетельствовании обнаружены телесные повреждения в виде ссадин и кровоподтеков лица, туловища, нижних конечностей, которые могли быть причинены в результате действия твердых тупых предметов в срок, когда было совершено преступление.
Как показала Алексеева, в день происшествия, после того как муж нанес ей побои, она убежала на улицу, а через некоторое время вернулась. Муж снова стал ссориться с ней, а затем заявил «такое» о внуке, после чего она схватила стоявшее рядом ведро и, не помня себя, стала им бить по голове сидевшего на крыльце мужа.
При таких данных нельзя согласиться с выводом областного суда об обычности сложившейся для Алексеевой ситуации в день происшествия и об отсутствии повода для возникновения у нее внезапно возникшего сильного душевного волнения.
То обстоятельство, что муж и ранее неоднократно избивал и оскорблял ее, не исключало возможности возникновения у нее такого состояния.
Зуев В.Л. Необходимая оборона и
крайняя необходимость. – М.: Изд-во «Кросна-Лекс» 1996. С. 85
Поэтому действия Алексеевой подлежат переквалификации со ст. 103 по ст. 104 УК РСФСР.
(Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 1987, № 10. С. 3)
(Извлечение)
Гараев, ранее судимый, осужден по п. «и» ст. 102 ч. 2 ст. 112 УК РСФСР и признан особо опасным рецидивистом. Он признан виновным в умышленном убийстве Хафизова и причинении Гараевой умышленных легких телесных повреждений, не повлекших расстройства здоровья.
возникновения сильного душевного волнения при тех обстоятельствах, которые установил суд.
Проникновение в квартиру вооруженным Гараеев объяснил тем, что нож взял для того, чтобы открыть дверь балкона, куда первоначально спустился с крыши, но сделать, этого не смог.
Эти показания осужденного по делу не опровергнуты.
При таких данных следует признать, что убийство Хафизова было совершено в состоянии внезапно возникшего сильного душенного волнения, вызванного тяжким оскорблением его потерпевшими.
С учетом этого действия осужденного надлежит правильно квалифицировать по ст. 104 УК РСФСР, а не по п. «и» ст. 102 УК РСФСР.
Поскольку действия осужденного переквалифицированы по ст. 104 УК РСФСР, исключено из приговора и признание Гараева особо опасным рецидивистом.
(Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 1990, № 11. С. 4)
(Извлечение)
Маскин осужден по п. «г» ст. 102 УК РСФСР. Это умышленное убийство с особой жестокостью, он осужден на 10 лет лишения свободы в исправительно-трудовой колонии усиленного режима.
Как указано в приговоре, вечером 26 августа 1989 года на танцплощадке в городском парке к находящемуся в нетрезвом состоянии Маскину подошел пьяный Атрохов, которого Маскин прежде не
Зуев В.Л. Необходимая оборона и
крайняя необходимость. – М.: Изд-во «Кросна-Лекс» 1996. С. 86
знал, и беспричинно схватил рукой за лицо, но дальнейшего развития в этот момент конфликт не получил. В тот же вечер около 22 час. к Маскину и его знакомому Купонову, возвращавшимся с танцплощадки, подошел Атрохов и, отведя Маскина в сторону, толкнул его, вынул из кармана нож и сказал, что на этот раз с ним покончит. В ответ Маскин мгновенно ударил Атрохова ногой по лицу и отобрал нож. После чего, имея реальную возможность уйти от продолжения конфликта, тем не менее, нанес ножом удар в живот Атрохову, а затем, проявив особую жестокость – множество ударов ножом в различные части тела, причинил ему 24 ранения, в том числе 4 проникающих в грудную и брюшную полости. Потерпевший с места происшествия был доставлен в больницу, где, не приходя в сознание, скончался.
Президиум Верховного Суда РСФСР 10 октября 1990 г. оставил без удовлетворения протест заместителя Председателя Верховного Суда РСФСР, в котором ставился вопрос о переквалификации действий Маскина на ст. 104 УК РСФСР, предусматривающую ответственность за умышленное убийство, совершенное в состоянии сильного душевного волнения.
Председатель Верховного Суда СССР внес по тем же основаниям протест в Пленум Верховного Суда СССР, который удовлетворил его, исходя из следующего. Судом установлено, что конфликтную ситуацию спровоцировал потерпевший Атрохов. Находясь на танцплощадке, он без какого-либо повода со стороны Маскина схватил его за лицо. А спустя некоторое время после этого, встретившись с ним на улице, отвел в сторону, толкнул и вытащил из кармана нож. На предварительном следствии и в суде Маскин не отрицал, что убийство Атрохова совершил он. Однако, как следует из его показаний, в момент совершения преступления он «был в таком состоянии, что не понимал, что делал». Как показал свидетель Купонов, после того, как у Маскина оказался нож Атрохова, все произошло очень быстро, в течение нескольких секунд. Маскин наносил удары «часто-часто, как швейная машина». Заслуживают внимание показания Маскина о том, что, увидев у Атрохова нож, он испугался за свою жизнь и «не помнил себя». Как видно из материалов дела в апреле 1989 года Маскину были причинены ножевые ранения в бедро и грудь с повреждением легкого, в связи с чем он находился в тяжелом состоянии и был оперирован.
(Бюллетень Верховного Суда СССР, 1991, № 8. С. 11)
(Извлечение)
Лямин А.Я. осужден по п. «г» ст. 102 УК. Он признан виновным в совершении умышленного убийства с особой жестокостью.
Зуев В.Л. Необходимая оборона и
крайняя необходимость. – М.: Изд-во «Кросна-Лекс» 1996. С. 87
30 января 1990 г. около 18 час. Лямин А.Я., находясь в своей квартире, из-за неприязненных отношений совершил убийство своего сына Лямина А.А., нанеся в присутствии матери потерпевшего не менее 13 ударов топором.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации переквалифицировала действия Лямина с п. «г» ст. 102 на ст. 104 УК, исходя из следующего.
Как видно из показаний Лямина А.Я., его сын в последние годы злоупотреблял спиртным, избивал его, угрожал убийством, был направлен на лечение в лечебно-трудовой профилакторий (ЛТП). 30 января 1990 г. он неожиданно вернулся из ЛТП, потребовал у него деньги, но тот отказал. Сын пригрозил ему и ушел, а вернувшись вечером в нетрезвом состоянии, стал угрожать ему убийством. Лямин А.Я. в это время находился в другой комнате и не выходил. Затем сын стал требовать деньги у матери, выражался нецензурно, угрожал ему, отцу, убийством, ударил рукой и ногой в дверь комнаты, сбил телефон. Он дважды ударил мать, преграждавшую путь в комнату, вскользь нанес удар ему, отцу, захотел ударить второй раз. Тогда он, Лямин А.Я., схватил топор и дважды ударил сына по голове, дальнейших событий не помнит.
Свидетель Лямина в основном подтвердила эти обстоятельства, указав, что сын ее отталкивал, когда рвался в комнату, а муж крикнул: «Маша, что мне делать», после чего нанес удар сыну по голове.
Суд в приговоре расценил преступление как совершенное после очередной ссоры, в ходе которой потерпевший, не имея ничего в руках, угрожал отцу убийством, однако никаких действий для осуществления угрозы не предпринимал и его поведение не носило противозаконного характера.
Но с этими доводами суда согласиться нельзя.
Действительно, Лямин А.Я., наносил сыну удары топором, не обороняясь, так как у потерпевшего оружия не было, в комнате он находился не один, а с женой. Однако он совершил преступление в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного противоправными действиями потерпевшего.
Как видно из материалов дела, потерпевший систематически злоупотреблял спиртным, избивал отца, угрожал ему убийством, был направлен на лечение в ЛТП.
Ссылка суда на то, что это были обычные взаимоотношения в данной семье, необоснованна.
Сын Лямина А.Я. совершал противоправные действия, в том числе 30 января 1990 г., именно это и вызвало у Лямина А.Я. состояние внезапно возникшего сильного душевного волнения, в связи с чем он и совершил его убийство.
О сильном душевном волнении Лямина А.Я. также свидетельствуют и количество нанесенных ударов, и, как установлено экспертом-психиатром, явления у него амнезии (пробелы памяти) после нанесения первых ударов. Эти обстоятельства дают основание квалифицировать действия Лямина А.Я. по ст. 104 УК РСФСР.
(Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 1992, № 8. С. 10)
(Извлечение)
Клевцов (с учетом изменений, внесенных кассационной инстанцией) осужден по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 104, ст.ст. 15 и 104 УК РСФСР. Он признан виновным в умышленном убийстве Черепанова и покушении на убийство Клевцовой, совершенные в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения.
Клевцоз и Клевцова состояли в браке и имели малолетнего ребенка. Отношения между ними складывались неудачно, и на этой почве Клевцов стал злоупотреблять спиртным. Однако, пройдя курс лечения от алкоголизма в лечебно-трудовом профилактории, он прекратил употреблять спиртное. Летом 1989 года Клевцова обратилась в суд с заявлением о расторжении брака, и суд дважды предоставлял супругам трехмесячный срок для примирения. Супружеские отношения между ними не прекратились.
В день происшествия 26 сентября 1989 года Клевцова заявила, что в течение двух недель она встречается с другим мужчиной и допускала супружескую неверность, а затем попросила, чтобы муж забрал свои вещи и ушел от нее. В этот же день Клевцов уезжал к своим родителям. Поздно вернувшись домой, Клевцов в окне спальни увидел, что в доме вместе с его женой находится Черепанов. Взволнованный увиденным, он взял находившееся в сарае в собранном виде и заряженное ружье 12-го калибра, быстро проник в квартиру и на кухне произвел выстрел в Черепанова (который от ранения в шею сразу же скончался), а затем выстрелил в убегающую Клевцову, но не попал.
Генеральный прокурор РСФСР в протесте поставил вопрос об отмене приговора и кассационного определения и направлении дела на новое судебное рассмотрение в связи с неправильной квалификацией действий осужденного и мягкостью назначенного ему наказания.
Президиум Верховного Суда РФ протест оставил без удовлетворения, учитывая следующее.
В протесте указывалось, что вывод суда о совершении преступления Клевцовым в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения противоречит фактическим обстоятельствам дела, так как нахождение в доме Черепанова с женой Клевцова, с учетом характера взаимоотношений между супругами, предыдущего поведения потерпевшей, не было для Клевцова неожиданным. Кроме того, утверждение Клевцова о том, что, увидев жену в постели с посторонним мужчиной, он действовал «как в тумане», плохо помнит дальнейшие события, противоречит другим доказательствам, а также заключению стационарной судебно-психиатрической экспертизы. Основным же обстоятельством, опровергающим нахождение Клевцова в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, по мнению прокурора, является продуманность и аккуратность преступных действии.
Зуев В.Л. Необходимая оборона и
крайняя необходимость. – М.: Изд-во «Кросна-Лекс» 1996. С. 89
Как показал Клевцов, когда он пришел домой после недельного отсутствия, жена сообщила, что встречалась с другим мужчиной и потребовала, чтобы он забирал вещи и уходил. Однако в этот день он отвез к родителям лишь свою рабочую одежду и запасные детали к трактору. Поздно вечером вернулся домой и, увидев через окно жену, лежавшую на кровати с Черепановым, «потерял над собой контроль». Помнит только, что взял ружье в сарае, которое уже было заряжено, и проник в дом, где произвел выстрелы. Дальнейшие события запамятовал.
По словам потерпевшей Клевцовой, когда она находилась в доме с Черепановым, с которым неоднократно встречалась в отсутствие мужа, в дом с ружьем проник муж, он был «бледный, весь трясся» и потребовал, чтобы Черепанов вышел из спальни. Клевцов выстрелил в выходящего Черепанова, затем вслед ей, убегавшей из дома.
Показания Клевцова и его жены об обстоятельствах совершения преступления соответствуют данным протокола осмотра места происшествия, а также заключения судебно-медицинского эксперта о характере и степени тяжести телесных повреждений, причиненных Черепанову, причине наступления его смерти и другим доказательствам, исследованным судом.
Свидетель Клевцова Т., мать осужденного, показала, что сын пришел ночью к ним вместе с женой, написал письмо, которое просил прочитать на следующий после происшествия день. Оно в этот же день было изъято работниками милиции.
Из содержания письма, приобщенного к делу и исследованного судом, также следует, что преступления были совершены Клевцовым при упомянутых обстоятельствах.
Согласно показаниям свидетеля Кудрявцевой, утром следующего дня к ним пришел Клевцов и сообщил, что застал жену с мужчиной и застрелил его. При этом Клевцов был в каком-то заторможенном состоянии, сожалел о случившемся и явился с повинной в органы милиции в этот же день.
Учитывая, что между Клевцовыми супружеские отношения не прекращались, и принимая во внимание показания осужденного о том, что, увидев жену в постели с другим мужчиной, он действовал «как в тумане», показания потерпевшей Клевцовой о состоянии мужа в момент совершения преступления, а также свидетелей, характеризовавших Клевцова вспыльчивым человеком, суд пришел к обоснованному выводу о совершении Клевцовым умышленного убийства Черепанова и покушения на убийство Клевцовой в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения и правильно квалифицировал действия осужденного по ст. 104, ст.ст. 15, 104 УК.
С доводами протеста об отсутствии в данном случае одного из необходимых признаков ст. 104 УК – внезапности возникновения сильного душевного волнения, согласиться нельзя, поскольку сама по себе осведомленность о супружеской неверности не исключает состояние аффекта у Клевцова, заставшего жену при указанных обстоятельствах.
Более того, как видно из показаний Клевцова, хотя жена и говорила ему, что изменяет, однако он не поверил ей, думал, что она шутит, любил жену и не давал согласия на развод.
С доводами протеста о том, что метод совершения преступления опровергает нахождение Клевцова в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, также нельзя согласиться.
Из показаний осужденного Клевцова видно, что с того момента, как он увидел жену и Черепанова в комнате и до произведенных им
Зуев В.Л. Необходимая оборона и
крайняя необходимость. – М.: Изд-во «Кросна-Лекс» 1996. С. 90
выстрелов прошло незначительное время. Ружье хранилось в собранном и заряженном состоянии. Чтобы выставить стекло в окне, нужны секунды, так как через окно постоянно проникали, когда забывали дома ключи, и стекло было просто приставлено.
Эти показания Клевцова ничем по делу не опровергнуты. Ссылка в протесте на показания свидетеля Тазиевой о том, что ружье у них хранилось в разобранном виде, не противоречит показаниям осужденного. Как показал Клевцов, он забрал ружье у Тазиевой еще в феврале 1989 года, собрал его и хранил в сенях, а затем по просьбе жены убрал оттуда и положил на шкаф в сарае.
Потерпевшая, подтверждая показания Клевцова, пояснила в суде, что с момента шума под окном и до выстрела, произведенного Клевцовым в доме, прошло не более пяти минут, возможно меньше. Для того, чтобы выставить стекло и залезть в окно, требуется совсем немного времени.
(Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 1992, № 10, С. 7)
(Извлечение)
Кузнецова А. осуждена по ст. 103 УК. Она признана виновной в том, что 21 декабря 1991 года во время ссоры со своей дочерью Кузнецовой С., из чувства мести, ножом нанесла ей удар в область грудной клетки, причинив проникающее колото-резаное ранение с повреждением сердца, от чего дочь скончалась.
Президиум областного суда протест о переквалификации действий Кузнецовой Л. на ст. 104УК оставил без удовлетворения.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ удовлетворила аналогичный протест, указав следующее. Квалифицируя действия Кузнецовой Л. по ст. 103 УК, народный суд исходил из того что она совершила убийство во время ссоры и, как указано в приговоре, нет основании считать, что виновная находилась в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения. Однако народный суд в приговоре не привел никаких доказательств, подтверждающих данный вывод.
Между тем, как видно из материалов дела, Кузнецова Л. и на следствии, и в суде утверждала, что, придя домой около 8 час. утра 21 декабря 1991 г., застала дочь с сожителем Т., находившихся в нетрезвом состоянии. Т. был в ее халате, вел себя развязно. Она потребовала, чтобы он ушел из квартиры, но Т. стал угрожать ей, а дочь заявила, чтобы она сама уходила из дома, ударила ее в грудь, а затем бросила в нее стакан с пивом. Это, как показала Кузнецова Л., вызвало у нее такое состояние, что она, не отдавая отчета своим действиям, схватила кухонный нож и нанесла им удар дочери – все произошло мгновенно.
Народным судом установлено, что дочь первая ударила мать, а затем бросила в нее стакан с пивом. Факт, что дочь ударила мать,
Зуев В.Л. Необходимая оборона и
крайняя необходимость. – М.: Изд-во «Кросна-Лекс» 1996. С. 91
подтвержден и заключением судебно-медицинского эксперта о наличии у последней легких телесных повреждений.
Однако народный суд не дал оценки этим обстоятельствам. Они же свидетельствуют о том, что побудительным моментом нанесения ножевого ранения Кузнецовой Л. своей дочери явилась не просто ссора, которые возникали и ранее, а оскорбительные и насильственные действия дочери и ее сожителя, вызвавшие у матери внезапно возникшее сильное душевное волнение.
Как указал президиум областного суда, оставляя без удовлетворения аналогичный протест, ссоры между дочерью и матерью происходили и ранее, Кузнецова Л. сама явилась инициатором очередной ссоры и ножевое ранение было нанесено спустя некоторое время после неправомерных действий потерпевшей. Однако с этими доводами президиума согласиться нельзя. Происходившие ранее ссоры между дочерью и матерью сами по себе не давали оснований для совершения дочерью противоправных действий в отношении матери. Ссылка президиума областного суда на то, что инициатором ссоры была сама осужденная, не подтверждена материалами дела. Как показала Кузнецова Л., она лишь предложила сожителю дочери покинуть квартиру, но в ответ услышала брань, оскорбления и предложение ей самой убраться из дома. Эти объяснения осужденной не опровергнуты. Не соответствует материалам дела и утверждение президиума о том, что удар ножом был нанесен Кузнецовой Л. своей дочери спустя некоторое время после неправомерных действий последней.
Показания осужденной Кузнецовой о совершении ею убийства дочери в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного неправомерными действиями последней, согласуются с доказательствами, свидетельствующими об отношении супругов Кузнецовых к своей дочери. Как показали свидетели Руденко, Грачева, Мухин, супруги Кузнецовы любили свою единственную дочь, заботились о ее будущем, делая все, чтобы ее личная жизнь была счастливой.
При таких обстоятельствах неправомерные действия Кузнецовой А. надлежало квалифицировать по ст. 104 УК.
(Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 1993, № 7. С. 7)
Зуев В.Л. Необходимая оборона и крайняя
необходимость. – М.: Изд-во «Кросна-Лекс» 1996. С. 92