Предыдущий | Оглавление | Следующий

И.Ф. Демидов

ГЛАВА 9. ОБЕСПЕЧЕНИЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В СФЕРЕ БОРЬБЫ С ПРЕСТУПНОСТЬЮ

Деятельность правоохранительных органов, осуществляемая в рамках уголовного процесса, имеет своей приоритетной задачей обеспечение защиты личности, ее прав и свобод, интересов общества и государства от преступных посягательств. При этом лица, вовлекаемые в уголовно-процессуальное производство, должны быть гарантированы от необоснованного подозрения и обвинения в совершении преступления, неправомерного применения к ним мер процессуального принуждения, иных противозаконных ограничений принадлежащих им прав и свобод. Если уголовный процесс – это государственно-правовой механизм защиты человека, его прав и свобод от преступлений и злоупотреблений властью, то абсурдом представляются нарушения его процессуальных и иных прав. Другими словами, правозащитная функция уголовного процесса не может осуществляться путем нарушения прав человека.

Экстраполяция положений Конституции РФ 1993 г., общепризнанных норм и принципов международного права на уголовный процесс означает, что основные права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими в уголовном процессе, определяют его систему, в том числе процессуальные права личности, полномочия органов уголовного преследования и суда и т.д.

В то же время необходимость решения общесоциальной задачи борьбы с преступностью требует принятия мер и совершения действий, ограничивающих права и свободы личности в уголовном процессе. Данный фактор также является определяющим всю систему уголовного процесса. Однако эти ограничения не могут достигать такой степени, когда бы они означали по существу отмену прав и свобод индивида либо отказ от их признания, что широко имело место в прошлом (непринятие презумпции невиновности, отрицание принципа состязательности, как следствие игнорирования равноправия сторон в судебном процессе, и т.д.). Уголовно-процессуальное производство не настолько специфично, чтобы юрисдикционные органы были свободными от признания и соблюдения прав и свобод человека, чтобы быть в этом смысле исключительным производством.

141

Значение основных прав и свобод человека и гражданина для уголовного процесса заключается в том, что они вместе с социальной необходимостью борьбы с преступностью детерминируют само назначение процесса, содержание и формы процессуальной деятельности, средства и способы доказывания и т.д. Иными словами, процессуальная система строится с непременным учетом прав человека, как фактора, сбалансированного с социальной потребностью борьбы с преступностью.

В наше время во многом негативная оценка в общественном сознании государственных правоохранительных структур объясняется не в последнюю очередь их неспособностью исключить серьезные и многочисленные нарушения законности, прав человека в своей деятельности. Не будучи способной в необходимой мере адаптироваться к изменяющейся преступности, адекватно ответить на ее вызов, система правоохранения порой реагирует весьма своеобразно – она пытается замкнуться, отгородиться от воздействия среды, чтобы не допустить проникновения информации, которая представляется ей избыточной и которую она не способна переработать (имеются в виду факты сокрытия заявлений о преступлениях от регистрации, необоснованные отказы в возбуждении уголовных дел и т.д.).

Такое зло, как преступление, нередко порождает другое, не меньшее зло в виде нарушений прав и свобод человека, но уже со стороны государственных органов и должностных лиц, осуществляющих уголовно-процессуальную деятельность. При этом нарушаются права не только подозреваемых и обвиняемых, но также заявителей, потерпевших, свидетелей и других лиц, то есть многих из тех, кто приглашается к содействию органам уголовного преследования в борьбе с преступностью.

Статистическая картина таких нарушений в 1996-1997 гг. в деятельности следственных органов и органов дознания оставалась удручающей. Так, прокурорами в 1996 г. выявлено и поставлено на учет 47842 преступления, ранее не зарегистрированных органами внутренних дел, – что на 1,9 % больше, чем в 1995 г.

Не регистрируются, как правило, те заявления, в которых отсутствуют прямые указания на лиц, совершивших преступления, и установление которых представляется малоперспективным делом. Такой выборочный подход к заявлениям о преступлениях оставляет многих граждан незащищенными от преступных посягательств и представляет собой грубое нарушение Конституции РФ, гарантирующей государственную защиту прав и свобод человека и гражданина (ст. 2, п. 1 ст. 45).

В первом полугодии 1997 г. из числа лиц, задержанных по подозрению в совершении преступлений (268180), прокурорами освобождены за

142

неподтверждением подозрения 2840 человек (1,1 %); за тот же период 1996 г. из числа задержанных 300370 лиц освобождены за неподтверждением подозрения 3088 (1,03 %) человек. В 1995 г. за неподтверждением подозрения освобождены 6330 человек.

Из числа прекращенных в 1996 г. 281703 уголовных дел прокурорами отменены постановления о прекращении 55208 дел (19 %).

Прокурорами и судами для дополнительного расследования в первой половине 1997 г. возвращено 0,7 % уголовных дел из числа оконченных производством с составлением обвинительного заключения (точно такая картина наблюдалась и в 1996 г.). Направление дел для дополнительного расследования имеет место во многих случаях ввиду существенного нарушения уголовно-процессуального закона органами следствия и дознания. К тому же само производство дополнительного расследования нередко сопровождается новыми нарушениями прав участников процесса.

В 1996 г. прокуроры разрешили 233935 жалоб по вопросам следствия и дознания, из которых удовлетворены 21,7% жалоб (в 1995 г.-20,6 %). В том числе в 1996 г. разрешено жалоб на применение незаконных методов расследования 6386, удовлетворено 416 жалоб (6,5 %). В 1995 г. таких жалоб разрешено прокурорами 5983, удовлетворено 445 (7,4 %).

Продолжает расти число лиц, необоснованно привлеченных к уголовной ответственности, о чем свидетельствуют, в частности, факты прекращения уголовных дел по реабилитирующим основаниям (так, в первом полугодии 1996 г. за отсутствием события преступления, состава преступления, недоказанностью участия обвиняемого в совершении преступления прекращены дела в отношении 2364 лиц, из которых 974 человека находились под стражей, а в 1995 г. – в отношении 4803 человек), а также факты оправдания подсудимых: в 1995 г. оправдано 5205, в 1996 г. -5746, в первой половине 1997 г. – 2900 подсудимых.

В связи с нарушениями законности органами внутренних дел при производстве предварительного следствия и дознания прокуроры в 1996 г. внесли 36 924 представлений (на 2,7 % больше, чем в 1995 г.).

Особая роль в предупреждении и пресечении нарушений законности в деятельности органов уголовного преследования принадлежит суду. Кроме осуществления функции судебного контроля, суд выносит специальные решения- частные определения (постановления), в том числе в связи с проявившимися в судебном процессе нарушениями закона на этапе досудебного производства по уголовному делу. Так, по данному основанию в 1995 г. суды вынесли 8761 частных определений (постанов-

143

лений), в 1996 г. – 8306 таких решений, а в первой половине 1997 г. -3718 определений (постановлений).

Нельзя допустить развития наметившейся тенденции на снижение количества выносимых судами частных определений (постановлений), т.к. это ослабляет механизм активного государственного противодействия нарушениям законности, прав граждан. Суд не может закрывать глаза на проявившиеся в ходе разбирательства дела правонарушения со стороны органов расследования. Он, как орган власти, вправе потребовать от соответствующих структур и их представителей принятия мер по устранению посягательств на права человека и других нарушений законности.

С этой целью, в частности, в новом УПК РФ необходимо предусмотреть, что в случае выявления при судебном рассмотрении дела нарушений прав и свобод граждан органами и должностными лицами, осуществляющими функцию уголовного преследования, суд выносит в адрес последних частное определение (а не «может вынести», как записано в ст. 35 проекта УПК РФ).

Таким образом, в деятельности органов уголовного преследования сохраняется высокий уровень нарушений законности. Эти органы далеко не всегда обеспечивают неотвратимость ответственности за преступления, каковая является индикатором, высвечивающим степень защищенности личности, общества и государства от преступных посягательств. Вместо принятия необходимых мер к раскрытию преступлений, заявления о преступлениях, как отмечалось, нередко укрываются от учета, принимаются необоснованные решения об отказе в возбуждении или прекращении дел. Вследствие этого значительная часть лиц, совершивших преступления, избегает законной ответственности. Во многих случаях преступных посягательств на жизнь, здоровье и имущество людей не восстановлены их нарушенные права, не возмещен причиненный преступлениями ущерб.

В новом Уголовно-процессуальном кодексе необходимо детально регламентировать порядок регистрации и рассмотрения заявлений и сообщений о преступлениях, предусмотреть дополнительные меры, обеспечивающие усиление прокурорского надзора за реагированием на такие заявления и сообщения, законностью разрешения вопроса о возбуждении уголовного дела (отказе в его возбуждении)[1].

С другой стороны, некоторые следователи и оперативные работники, стремясь любой ценой раскрыть преступление, допускают незаконные за-

144

держания и аресты, необоснованно привлекают граждан к уголовной ответственности, применяют запрещенные методы расследования и т.д.

Осуществление правосудия по уголовным делам также сопровождается нарушениями законов. Отмечается тенденция к росту количества нарушений процессуальных сроков судами (в 1995 г – по 20,1 % дел, в 1996 г. – по 23,1 % дел, а в первой половине 1997 г. – по 26,1 % уголовных дел), что не только осложняет рассмотрение дел, но также имеет своим следствием недопустимо продолжительное время пребывания подсудимых под стражей до начала судебного разбирательства.

Суды не всегда обеспечивают надлежащее качество правосудия. В 1995 г. число лиц, в отношении которых отменены или изменены приговоры и иные судебные решения по уголовным делам, составило 49,3 тыс., в 1996г.-46,4 тыс.

Граждане платят тройную цену в связи с совершенным преступлением, которую составляют:

- последствия в виде морального, физического или имущественного вреда, причиненного преступлением;

- предусмотренные законом многочисленные правоограничения и лишения, которые они вынуждены претерпевать в связи с участием в уголовно-процессуальном производстве;

- нарушения принадлежащих им прав и свобод, т.е. такие их ограничения или лишения, которые не предусмотрены либо прямо запрещены законом.

Развитие системы мер, обеспечивающих соблюдение и защиту прав человека, формирование соответствующей правовой базы, укрепление независимости судебной власти, совершенствование правоохранительных структур и т.д. позволяют государству рассматривать себя равным субъектом мирового цивилизованного сообщества. Даже наличие высокого уровня преступности не исключает государство из системы этого сообщества, если оно признает права и свободы человека и гражданина, предпринимает необходимые усилия для того, чтобы противодействовать преступным и иным посягательствам на права человека. С другой стороны, систематические и широкомасштабные нарушения прав человека создают социальную напряженность, питают антидемократические настроения, порождают внешнеполитические трудности. При таком положении заявленное стремление обеспечить развитие государства по пути обретения им статуса правового порождает серьезные сомнения.

145

 

Что касается России, то ею сделаны определенные шаги по обеспечению прав человека, в том числе в сфере борьбы с преступностью:

- принята новая Конституция, согласно которой признание прав и свобод человека и гражданина, их соблюдение и защита являются обязанностью государства; на этой основе, кроме прочих, зиждется конституционный строй Российской Федерации (ст. 2 Конституции РФ);

- создан и функционирует Конституционный Суд РФ, внося известный вклад в дело обеспечения прав человека, в том числе в уголовном процессе;

- в ряде субъектов Федерации действуют суды присяжных, предъявляя новые, повышенные требования к качеству предварительного следствия, соблюдению и обеспечению прав человека;

- внесены существенные изменения в уголовно-процессуальное законодательство, развивающую систему процессуальных гарантий личности;

- приняты законы об оперативно-розыскной деятельности, о содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступления, предусматривающие в соответствии с Конституцией РФ судебные и иные гарантии прав человека в уголовном процессе и оперативно-розыскной деятельности;

- принят новый Уголовный кодекс РФ, а также Уголовно-исполнительный кодекс РФ, в которых получили отражение принципы и нормы международного права и Конституции РФ о правах человека.

Закон «О прокуратуре Российской Федерацию) (в ред. от 7 ноября 1995 г.), в отличие от прежних законодательных актов о прокуратуре, надзору за соблюдением прав и свобод человека и гражданина отводит самостоятельную главу. В данном законе зафиксирован новый концептуальный подход к проблеме прав человека, суть которого в том, что правозащитная функция прокуратуры, как важнейший аспект ее более широкой правоохранительной функции, рассматривается как приоритетная. Все это и многое другое, разумеется, только начало большого пути к правовому государству.

Опросы общественного мнения показывают сильное желание большей законности, порядка и в то же время слабую поддержку авторитарной политики. Например, в осеннем (1995 г.) опросе, проведенном Фондом «Общественное мнение», 45 процентов респондентов высказали желание, чтобы в лозунгах их партий было слово «законность», а 44 процента -слова «права человека», и только 7 процентов хотели увидеть в этих лозунгах слово «державность», 1 процент – «диктатура». В этом же опросе

146

75 процентов респондентов выразили желание проголосовать за партию, которая защищает права всех граждан России, независимо от их национальности[2].

В послании Президента РФ Федеральному собранию от 16 февраля 1995 г. в качестве одного из важных аспектов формирования демократического общества предусматривается создание эффективной системы защиты прав человека, в том числе от произвола государства[3]. В Указе Президента РФ от 5 июля 1995 г. «О разработке концепции правовой реформы в Российской Федерации» вопросы законодательного обеспечения прав человека рассматриваются в качестве основных элементов концепции правовой реформы[4]. Заметим, однако, что до настоящего времени такой концепции нет, хотя после издания Указа прошло почти три года. Требуется форсировать разработку данной концепции и вынести ее проект на широкое публичное обсуждение, чего не доставало Концепции судебной реформы, одобренной Верховным Советом РСФСР в октябре 1991 г.

Проблема прав человека в сфере борьбы с преступностью – это не узко процессуальная или какая-либо иная отраслевая проблема, она является проблемой общесоциального характера. Как это ни парадоксально на первый взгляд, проблема надежного обеспечения прав и свобод человека и гражданина государством, в том числе посредством правосудия, наиболее характерна для правового государства, а также государства, стремящегося стать таковым.

В то же время в системе функций советского тоталитарного государства одной из доминирующих являлась полицейская функция. Будучи гипертрофированной, данная функция из охранительной превратилась в основном в репрессивную. Охрана индивидуальных прав и свобод не была и не могла быть одним из основных направлений деятельности государства. Представление о человеке, как свободном и автономном субъекте социальных отношений, отвергалось, ибо оно концептуально противоречило сущности партийно-государственного режима, основанного на безусловном подчинении интересов личности так называемым классовым интересам, а также «высшим» интересам государства.

Права и свободы человека и гражданина были урезаны до такой степени, что они не могли быть использованы для борьбы с произволом государства. Любое открытое осуждение в защиту прав человека квалифи-

147

цировалось партийно-государственной властью как недопустимое и наказуемое инакомыслие.

Фридрих Энгельс писал о существовании народов полицизированных и народов цивилизованных. В гражданском обществе критерием прав и свобод человека является не полиция, а Конституция и законы, соблюдение которых обязательно для всех, в том числе для государства и его представителей.

Немалое число разнообразных нарушений прав человека со стороны государственных органов и должностных лиц, осуществляющих уголовно-процессуальную деятельность, свидетельствует о глубоко укоренившемся в профессиональном мышлении и правоприменительной практике представлении о правах и свободах личности, как не имеющих приоритетного значения по сравнению с задачей усиления борьбы с преступностью.

Нередко права человека воспринимаются как помеха в деле борьбы с преступностью. Между тем, забота о правах человека нисколько не умаляет значения этой борьбы. Оба эти направления уголовно-процессуальной деятельности представляются одинаково важными и их не следует противопоставлять, т.к. борьба с преступностью имеет своей целью защиту человека, его прав и свобод, интересов общества и государства от преступных посягательств. Чем успешнее эта борьба, тем более защищенным чувствует себя человек. Представляется, что именно данное концептуальное положение определило название одной из межведомственных комиссий Совета Безопасности: «Межведомственная комиссия Совета Безопасности Российской Федерации по защите прав граждан и общественной безопасности, борьбе с преступностью и коррупцией», образованных Указом Президента Российской Федерации от 19 сентября 1997 г. «О межведомственных комиссиях Совет Безопасности Российской Федерации».

Для правового государства характерно также, что его законы ориентированы на всемерное обеспечение субъективных прав, исключают неоправданное вмешательство публичной власти в частную жизнь, делают государство и личность одинаково подзаконными и подсудными. Для признания государства правовым недостаточно наличие у него Конституции и других законов. Во-первых, Конституция и законы могут во всем соответствовать исключительно интересам «держателей» власти. Во-вторых, что самое важное, Конституция и законы могут быть неправовыми. Не всякий закон есть право. Напротив, он может порождать бесправие[5].

148

В правовом государстве не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина (п. 2 ст. 55 Конституции РФ). Конституция РФ выделяет ту часть прав и свобод, которые не подлежат ограничению ни в каком случае (п. 3 ст. 56), в том числе:

- ничто не может служить основанием для умаления достоинства личности;

- никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию;

- каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод;

- обвиняемый в совершении преступления имеет право на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей в случаях, предусмотренных федеральным законом;

- каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи;

- каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его вина не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда;

- никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление;

- при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона;

- каждый осужденный имеет право на пересмотр приговора вышестоящим судом;

- никто не обязан свидетельствовать против самого себя, своего супруга и близких родственников;

- государство обеспечивает потерпевшему доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба.

Во всем этом заключается одно из сущностных свойств правового государства, в отличие от неправового, для которого характерны несвязанность правом, отрицание прав и свобод человека как высшей ценности, что освобождает его от обязанности их соблюдать и защищать. Нормой для неправового государства являются широкие масштабы нарушений основных прав и свобод человека (права на жизнь и неприкосновенность личности, права быть свободным от пыток, насилия, унижения человеческого достоинства, права на неприкосновенность жилища, частной собственности и т.д.).

Вместе с тем, процесс создания надежной системы обеспечения прав человека в Российской Федерации весьма противоречив. Вызывает озабо-

149

ченность, в частности, тот факт, что принимаемые в ходе судебной реформы законы не всегда учитывают, кроме приоритетной задачи усиления борьбы с преступностью, также приоритет прав человека в уголовном процессе.

Так, если раньше, до конца 1996 г., когда был принят закон «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР и Исправительно-трудовой кодекс РСФСР в связи с принятием Уголовного кодекса Российской Федерацию), суд присяжных мог рассмотреть любое дело, относящееся в подсудности краевого, областного и соответствующих им судов, то теперь его подсудность ограничена делами о преступлениях, за которые может быть назначено наказание в виде лишения свободы на срок свыше пятнадцати лет, пожизненного лишения свободы или смертной казни (ч. 3 ст. 15 УПК РСФСР). Налицо весьма заметное сужение подсудности суда присяжных. Право обвиняемого на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей в случаях, предусмотренных федеральным законом (п. 2 ст. 47 Конституции РФ), в значительной степени оказалось урезанным в связи со значительным сокращением таких случаев.

И это произошло при том, что процесс утверждения суда присяжных в России фактически приостановлен. Право обвиняемого на рассмотрение его дела судом присяжных по-прежнему гарантируется далеко на везде (в пределах территории лишь 9 из 89 субъектов Российской Федерации).

Как представляется, дело здесь не только в отсутствии финансовых и материальных ресурсов, необходимых для нормального функционирования суда присяжных. Этот суд предъявляет повышенные требования к качеству предварительного следствия. Например, в 1996 г. судами присяжных вынесены 80 оправдательных приговоров, которыми оправданы 19,1 % подсудимых, а в судах, действующих без участия присяжных заседателей, в том же году оправдано – 0,3 % подсудимых.

Не будучи в состоянии обеспечить необходимый уровень досудебного следствия по многим делам, соответствующие государственные структуры избирают пути лоббирования на законодательную власть с тем, чтобы фактически понизить планку требований к предварительному следствию.

Согласно названному закону о внесении изменений и дополнений в УПК РСФСР произведено также дальнейшее расширение юрисдикции судьи, получившего право единолично рассматривать дела о преступлениях, за которые максимальное наказание, предусмотренное новым Уголовным кодексом, может достигать пяти лет лишения свободы (ч. 2 ст. 35 УПК РСФСР). Как свидетельствуют проведенные в Научно-исследовательском

150

институте проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ исследования, рассмотрение судьей единолично уголовных дел сопровождается многочисленными судебными ошибками и нарушениями закона. Немало дел рассматривается судьями в весьма упрощенном порядке: без участия потерпевших и свидетелей; приговор выносится, как правило, на основании признания подсудимым своей вины и протоколов следственных действий[6].

Такая линия поведения судей, как выразителей профессионального правопонимания, находит свое объективное оправдание в том, что для менталитета значительной части российского общества характерна неразвитость представлений о правах человека, как социальной ценности высшего порядка, необходимости их надежного обеспечения правосудием. Так, согласно данным социологического исследования, 35 % опрошенных представителей населения ответили положительно на вопрос о том, готовы ли они поддержать меры, направленные на упрощение процедуры судопроизводства при рассмотрении дел о тяжких преступлениях, 22,3 % опрошенных не смогли дать категорического ответа на данный вопрос[7].

Как представляется, уголовное судопроизводство, осуществляемое единолично судьей, возможно по делам о преступлениях небольшой тяжести, за совершение которых максимальное наказание не превышает 2 года лишения свободы и при наличии на то согласия обвиняемого.

Именно так обстояло дело до внесения в декабре 1996 г. изменений и дополнений в УПК РСФСР в связи с принятием УК РФ.

Когда уголовные дела одних лиц рассматриваются коллегиальным судом, а дела других – судьей единолично, без учета формально выраженного согласия обвиняемого, нарушается принцип равенства всех перед законом и судом (п. 1 ст. 19 Конституции РФ).

Кроме того, рассмотрение значительного количества уголовных дел судьей без участия народных заседателей означает ослабление механизмов социального контроля за осуществлением правосудия. Реализация конституционного положения о праве граждан на участие в отправлении правосудия (п. 5 ст. 32 Конституции РФ) должна быть обеспечена, в частности, посредством разработки и принятия соответствующего закона, достаточно стимулирующего проявления ими своего гражданского долга.

151

В проекте УПК РФ, принятом Государственной Думой в первом чтении, содержатся, как представляется, неприемлемые решения ряда важнейших вопросов, например: о производстве органами дознания предварительного следствия по делам, по которым согласно действующему УПК РСФСР производится так называемое дознание в полном объеме; о функционировании прокурора в уголовном процессе исключительно в качестве органа уголовного преследования.

Производство предварительного следствия органом дознания умаляет следствие, так как в этом случае оно неизбежно превращается в одну из многочисленных функций, осуществляемых органом дознания, лишается приоритетного к себе отношения. Это верно также потому, что производство предварительного следствия органом дознания на деле будет означать его осуществление дознавателем, т.е. должностным лицом органа дознания, и, следовательно, могущим привлекаться руководством органа дознания к исполнению иных функций органа дознания. Для такого лица, в отличие от следователя, функция предварительного следствия не является главной и единственной.

Кроме того, дознаватель не обладает той процессуальной самостоятельностью, которая характерна для следователя. Дознаватель – это должностное лицо, действующее от имени органа дознания, все его важнейшие постановления подлежат утверждению начальником органа дознания и только после этого приобретают значение акта органа дознания. Следователь же, как орган предварительного следствия (ст. 125 УПК РСФСР), действует в личном качестве, т.е. принимает решения и производит действия от своего имени и несет за них полную ответственность.

Таким образом, производство предварительного следствия органом дознания не содержит достаточных гарантий, обеспечивающих законность следствия, права и свободы человека.

Уже отмечалось, что в сфере борьбы с преступностью прокуроры, используя адекватные формы и методы надзора, выявляют и ставят на учет многие тысячи преступлений, ранее не зарегистрированных органами внутренних дел; освобождают задержанных за неподтверждением подозрения; разрешают сотни тысяч жалоб по вопросам следствия и дознания; вносят множество представлений в связи с нарушениями закона, прав человека органами расследования и т.д. Во всем этом, кроме прочего, содержится ответ тем, кто выступает за ликвидацию прокурорского надзора в пользу судебного контроля.

Именно надзор за исполнением законов органами дознания и предварительного следствия, а также органами, осуществляющими уголовную

152

разведку (оперативно-розыскную деятельность), а не уголовное преследование, является основной функцией прокурора в сфере борьбы с преступностью. Попытки превратить прокурора в ординарный орган уголовного преследования, как следствие некритического восприятия Концепции судебной реформы 1991 г., чреваты значительным ослаблением надзорной функции, умалением статуса прокурора как органа государственного и независимого надзора.

Так, в противоречие с Конституцией РФ (ст. 129), решает этот вопрос и названный проект УПК РФ (гл. 5), располагая прокурора на одном уровне со следователем, органом дознания, дознавателем. Между тем прокурор, осуществляя надзор за исполнением законов данными органами и должностными лицами, располагается «этажом выше» в системе правоохранительных органов.

Осуществление функции уголовного преследования прокурором снижает уровень его объективности при осуществлении надзора за расследованием преступлений. Исследования показывают, что прокуроры возвращают для дополнительного расследования дел меньше, чем суды: в первой половине 1997 г. из общего количества дел, обращенных к доследованию, суды возвратили на доследование 60,4 % дел, прокуроры  – 39,6% дел.

Конституция РФ освобождает прокурора от санкционированного ареста, обыска и т.д., что сделает его еще более независимым в оценке выводов и решений следователя. Как справедливо отмечает Президент Международной Ассоциации Прокуроров Имон Варне, «...прокурор потеряет объективность, если он будет участвовать в расследовании самого преступления. Он будет как бы кровно заинтересован в определенном исходе дела и будет менее склонен обращать внимание на какие-то доказательства, которые свидетельствуют в пользу подозреваемого»[8].

Согласно закону (ч. 4 ст. 27, ч. 2 ст. 217, ч. 2 ст. 228, ч. 1 ст. 248 УПК РСФСР) прокурор «поддерживает перед судом государственное обвинение». Слово «поддерживает» означает, кроме прочего, что обвинение подсудимого исходит, по общему правилу, не от прокурора, т.к. не он расследовал дело и раскрывал преступление, не он предъявлял обвинение и составлял обвинительное заключение и т.д. Прокурор лишь «поддерживает обвинение», идущее от органа уголовного преследования, подобно тому, как он «поддерживает предъявленный потерпевшим гражданский иск, если этого требует охрана государст-

153

венных или общественных интересов или прав граждан» (ч. 5 ст. 248 УПК РСФСР).

Прокурор, поддерживая перед судом государственное обвинение, является стороной в уголовном процессе и не обладает какими-либо преимуществами по отношению к противоположной стороне. Вместе с тем прокурор, располагаясь вне системы судебной власти, осуществляет функцию надзора за законностью решений данной власти. Прокурор вправе опротестовать любое решение судебной власти ввиду его несоответствия закону, а не только то, что принято по делу, в судебном рассмотрении которого он участвовал, в том числе приговор, представляющийся ему явно несправедливым вследствие суровости наказания. Поддержание государственного обвинения в суде возложено на прокурора не потому, что он реализует здесь функцию уголовного преследования, а наоборот, в силу того, что он не является следственным органом и по общему правилу не осуществляет уголовного преследования (как отмечалось, данную функцию в системе прокуратуры осуществляют не сами прокуроры, а следователи прокуратуры).

Осуществление прокурорского надзора в судопроизводстве по уголовным делам нисколько не умаляет положение другой стороны и суда. Прокуратура, как особая государственная структура, осуществляющая функцию «сдержек и противовесов» в системе разделения властей, способствует функционированию судебной власти в рамках закона и справедливости, методами, исключающими какое-либо посягательство на ее независимость.

Независимость судебной власти, ее самостоятельность и отстраненность от других ветвей власти совсем не означает, что она абсолютно свободна от внешнего контроля, осуществляемого в том числе со стороны прокуратуры.

Степень обеспеченности прав личности в уголовном процессе свидетельствует об уровне развития самого общества. Еще в 1910 г. во вступлении к книге Дж. Стифена «Очерк доказательственного права» проф. П.И. Люблинский писал, что в различных нормах доказательственного права находят свое отражение характер общественных отношений и уровень морали общества. Допущение таких «способов» получения доказательств, как пытки, провокации и т.п., свидетельствует о низком уровне морали и общественных отношений[9].

154

Рудименты изжившей себя правовой идеологии, как показывает жизнь, весьма живучи. Известный марксистский постулат о том, что право ничто без принуждения к соблюдению его норм, по-прежнему образует один из важнейших элементов концепции законов о борьбе с преступностью, в том числе проекта УПК РФ. Государственное принуждение остается доминирующим элементом в системе процессуального права, в механизме, обеспечивающем применение норм уголовно-процессуального закона. При этом оно используется практически в любом случае совершения процессуальных действий, в отношении всех лиц, а не только тех, кто не подчиняется требованиям следователя или суда (имеется в виду психическое принуждение, т.е. угроза возможными санкциями за неисполнение процессуальных обязанностей).

Принуждение, применяемое не только к обвиняемым (подозреваемым), но также к потерпевшим, свидетелям и другим лицам, вовлеченным в производство по делу, зачастую является безосновательным, вследствие чего досудебное уголовно-процессуальное производство во многом оказывается свободным от соблюдения прав человека.

Для борьбы с преступностью общество создает особые государственные, правоохранительные структуры, возлагая на них соответствующие функции. Что касается граждан, то они обязываются лишь содействовать в этом правоохранительным органам. Но это содействие не должно обеспечиваться по преимуществу принудительно, обрекая граждан к претерпеванию неприемлемых тягот, лишений, стеснений и унижений. Между тем, предупреждаются об уголовной ответственности практически все -заявитель, свидетель, переводчик, эксперт и даже потерпевший. Что это за тотальное недоверие, неуважение к людям? От них ждут помощи, содействия и им же угрожают уголовными и иными репрессиями... Напрочь отбрасывается презумпция добропорядочности человека. Это свойство, выражая сущность российского уголовного процесса, имеет обратный эффект: многие граждане опасаются сотрудничать с органами уголовного преследования, бегут от исполнения обязанности свидетелей, понятых и т.д. Невозможно вообразить, что эксперт дает объективное заключение только потому, что убоялся уголовной ответственности...

Угрозы в адрес людей о возможном применении к ним санкций, когда они не давали никаких поводов сомневаться в добросовестностном выполнении возложенных на них законом обязанностей, представляются безосновательными, оскорбляющими их честь и достоинство.

Предъявление лицу требований об исполнении определенных обязанностей должно сопровождаться наделением его процессуальными пра-

155

вами, могущими обеспечить ему положение равноправного субъекта правоотношений.

Необходимое содействие граждан органам публичной власти в деле борьбы с преступностью может быть обеспечено при условия, если:

- такое содействие на ставит под угрозу их жизнь, здоровье, честь и достоинство, права и свободы;

- действия названных органов не ставят потерпевших и свидетелей в фактическое положение подозреваемых;

- решения и действия органов, ответственных за уголовно-процессуальное производство, скорректированы с действительными возможностями человека, основаны на уважении его прав и свобод,

- действия органов и должностных лиц, осуществляющих производство по уголовному делу, являются законными, т.е. имеет место при наличии достаточных оснований и при соблюдении установленных правил производства; при этом не допускается принуждение граждан к совершению действий, не входящих в круг их процессуальных обязанностей;

- ограничения прав и свобод, стеснения и тяготы, которые претерпевают при этом граждане, достаточно компенсируются;

- граждане имеют право на свободное обжалование незаконных решений и действий юрисдикционных органов, в т.ч. в суд, а также на получение квалифицированной юридической помощи.

Цивилизованному характеру уголовного процесса более соответствует подход, согласно которому сотрудничество граждан с государственными органами в решении задач уголовного процесса должно обеспечиваться не только с помощью принуждения, а главным образом на основе доверия к ним, уважения и соблюдения их прав и свобод.

В недавнем прошлом правоохранительная практика изобиловала примерами, когда органы предварительного расследования, прокуратуры и суды выходили за рамки формально-юридического описания преступления, расширяли его состав путем включения в него произвольных социально-политических характеристик. В соответствии с таким подходом спекуляция, например, не только причиняла ущерб материальным интересам покупателя, но также «нарушала нормальное функционирование советской торговлю)[10]. Это звучит уже довольно грозно... Согласно такой логике убийство молодого человека призывного возраста можно было рассматривать не только как лишение его жизни, но одновременно как ослабление обороноспособности советского государства.

156

В специальной литературе находим еще более откровенное суждение подобного рода: «всякое преступление причиняет и политический вред, поскольку оно нарушает в той или иной мере основы государственной власти»[11]. Так любое преступление искусственно превращалось в политическую акцию против государственной власти.

Придание всем преступлениям несвойственного им значения крупномасштабных политических деяний, подрывающих экономику и торговлю страны, обороноспособность государства и т.д., имело место вопреки действительным намерениям субъектов преступления и по существу было одним из примеров объективного вменения, так характерного для советского правосудия.

В полном соответствии с данной идеологической концепцией государственным обвинителям рекомендовалось, чтобы они начинали свою речь в суде с общественно-политической характеристики преступления, которая рассматривалась как важный и обязательный элемент обвинительной речи. Подчеркивалось, что выступление прокурора в суде должно быть политически острым и выдержанным и при этом политическая направленность должна пронизывать всю обвинительную речь, а не одну какую-либо ее часть[12]. Таким образом, каждому уголовному делу придавался определенный политический оттенок, что прибавляло подсудимому шансов быть осужденным.

Любое государство – это политический институт, но при этом не каждое государство является правовым. Политика правового государства, в том числе в законотворчестве, «обретает правовые границы»[13]. Политика такого государства в сфере борьбы с преступностью также осуществляется на основе права и не может выходить за его рамки. Именно в этом смысле наше государство перестает быть «чисто» политическим механизмом управления делами общества и постепенно трансформируется в правовое государство. Акцентировать внимание только на политическом характере государственной власти[14], рассматривать категорию государства вне системы таких фундаментальных понятий, как гражданское общест-

157

во, правовое государство, разделение властей, права и свободы человека и гражданина и т.д., – значит не видеть коренных отличий правового государства от государства, политика которого, не будучи связана Конституцией и другими законами, осуществляется в соответствии с догматами партийной идеологии и оборачивается для общества и граждан широким произволом.

Государственная политика борьбы с преступностью, как определение ее задач, принципов, основных направлений и т.д., находит свое выражение в президентских посланиях, правительственных программах, а также законах. Но только Конституция и законы обязательны для лица, производящего дознание, следователя, прокурора и суда. Именно вследствие этого в уголовном процессе они выступают как правоприменители. Уголовно-процессуальное производство- функция юридическая, а не политическая. Это значит, что при производстве по уголовным делам применяются только Конституция и федеральные законы (ст. 120 Конституции РФ).

В настоящее время на фоне многочисленных и нередко серьезных нарушений законности органами уголовного преследования и судами важная задача прокуратуры и судебной власти вовремя предупредить, не допустить гипертрофирования правоохранительной функции, превращения ее исключительно в репрессивную, когда человек, его права и свободы из объектов охраны превращаются в объекты жестокого подавления.

Предыдущий | Оглавление | Следующий