|
Сегодня |
||
УНИВЕРСАЛЬНЫЙ УЧЕБНИК |
||
Предыдущий | Оглавление | Следующий
Задумывался ли Ленин над тем, что невозможно, чтобы целый
класс, сотни тысяч и миллионов людей осуществляли власть совместно? Могут
непосредственно властвовать лишь их выборные, но не сотни тысяч и даже не
десятки тысяч, а те, кто присваивает себе право говорить от имени этих тысяч и
миллионов, истинные диктаторы. Диктатура «пролетариата» – это просто нонсенс,
это выдумка больного воображения. Об этом понятии можно сказать: этого не может
быть потому, что этого не может быть никогда.
Но верил ли сам Ленин в идею диктатуры «пролетариата»? Верил
ли, что масса пролетариев, недостаточно грамотных и политически образованных, в
состоянии совместно осуществлять диктатуру? Вряд ли! Но можно допустить, что в
начале своей политической деятельности он искренне рассматривал это
словосочетание как средство для уничтожения угнетения. По крайней мере так
выглядело его выступление на II
съезде РСДРП, хотя там не было объяснено, что будет собой представлять эта
диктатура.
Но вот наступает 1917 год. В «Письмах из далека» Ленин по
сути дела отождествляет диктатуру пролетариата с поголовно вооруженным народом.
Что это? Пролетариат, слившийся с полицией и армией? Или стихийная вольница?
Ответа на это у Ленина нет. Подошло время написания «Государства и революции»,
в которой немало сентенций о диктатуре «пролетариата». До октябрьского
переворота остаются считанные недели, но так и не проясняется, что такое дикта-
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 160
тура «пролетариата». Здесь множество вопросов. Опять
говорится о диктатуре «пролетариата» как об организации вооруженных масс. Но
кому она подконтрольна, кто осуществляет конкретно эту власть, в какие
организационные формы она должна выливаться? Пройдет немного времени, и Ленин
поставит знак равенства между Советской властью, диктатурой «пролетариата» и
пролетарским демократизмом. Но это противоестественное равенство: диктатура
«пролетариата» и «пролетарская» демократия. Это нечто вроде квадратуры круга.
Да и как не на словах, а на деле Советы могут осуществлять диктатуру? На самом
деле за словами диктатура «пролетариата» стоит безбрежное насилие, кровавый
террор, к которому Ленин столь неравнодушен с начала своей деятельности вождя
большевистской партии.
Но вот власть захвачена, можно сказать, узурпирована.
Наступает известное отрезвление. И Ленин приходит к выводу, который прежде не
был им предусмотрен, никогда раньше не формулировался. Оказывается диктатуру
«пролетариата» осуществляет не весь класс, а только «сознательные» рабочие,
т.е. абсолютное меньшинство, а не поголовно вооруженный народ, как это
утверждалось им прежде. Теперь Ленин говорит откровенно: «Что диктатура отдельных
лиц очень часто была в истории революционных движений выразителем, носителем, проводником
революционных классов, об этом говорит непререкаемый опыт истории». Это уже был
кардинальный отход от марксизма, в верности которому столько раз клялся Ленин.
Это уже совершенно новый подход к так называемой диктатуре «пролетариата»,
которая на деле оказывалась просто-напросто диктаторской властью, основой
ленинской тоталитарной государственности. Диктатура класса подменена диктатурой
отдельных лиц или даже диктатурой одного лица – одним словом – социальной
группой, названной Милованом Джиласом «новым классом». И для обоснования этого
положения Ленин утверждает, что никакого принципиального противоречия между
применением диктаторской власти и социалистическим демократизмом нет, что
единство воли может быть обеспечено подчинением воли тысяч воле одного.
Этот поворот, конечно, внешне был неожиданным. Только-только
утверждалось, что диктатура «пролетариата» – это власть поголовно вооруженного
народа, абсолютного большинства над кучкой угнетателей, это власть для
строительства социализма и коммунизма. Теперь же Ленин раскрыл истинное лицо
осуществляемой им власти – это власть партийного диктатора, это власть
новоявленного самодержца – именно таким предстал перед миром звериный лик
«пролетарской» диктатуры. Миф о диктатуре «пролетариата» как власти большинства,
как власти широчайших масс оказался поверженным. Но ведь иначе и быть не могло.
Ведь с самого начала была ясна невозможность осуществления власти целым
классом, миллионами или сотнями тысяч. На
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 161
самом деле в образе диктатуры «пролетариата» всегда был
единоличный диктатор, опирающийся на узкий круг преданных ему сатрапов. И
диктатура «пролетариата» оборачивалась на практике банальной диктаторской
властью, требующей неограниченного насилия, способной удержаться посредством
принесения Молоху социализма миллионов жизней, кровавого террора, бесконечных
репрессий против действительных и воображаемых врагов. Оказалось, что
диктаторство через поголовно вооруженный народ – это нелепость, это пустые
фразы, рассчитанные на привлечение масс. Но фразы емкие, за которыми стояло
насилие над огромным большинством населения, принадлежащим к различным слоям, в
том числе и к трудящимся массам. Таким диктатором и оказался Ленин, которого
его соратники и противники неоднократно упрекали в жестокости и диктаторстве
(проводимом в нетрадиционных формах). Достаточно вновь повторить, что он
многократно подчеркивал свою приверженность к якобинскому террору и обещал
расправиться с царизмом по-плебейски. И Ленин после октябрьского переворота,
по-плебейски, превзойдя во много раз якобинцев в массовых расправах,
разделывался со своими противниками, с теми, кто не принял созданный им государственный
режим, экономический строй, не принял тоталитарную систему Советской власти.
Многие историки и писатели пишут, что хотя Ленина называли
диктатором, он лично диктатором не был, признавал свои ошибки, не рубил головы
за несогласие своим соратникам и т.п. Будто бы диктаторство заключается именно
в этом. Нет, Ленин был диктатором жестоким и беспощадным, признававшим главным
средством борьбы со своими врагами массовые репрессии, кровавый красный террор,
их физическое и моральное истребление. И это касалось как бывших дворян,
капиталистов, купцов, духовенства, офицеров, так и ненавидимой и презираемой им
интеллигенции, мелких собственников – крестьян и даже недисциплинированных
рабочих. Одним из его любимых слов было: «расстрелять», и он даже угрожал, что
самолично (!) примет участие в этой палаческой акции. Его не напрасно упрекали в
жестокости и диктаторстве. Это полностью соответствует фактам, к которым мы
относим ленинские документы. Ленин – тип верующего фанатика, осуществлявшего
террор во имя мифических идей классовой борьбы, диктатуры «пролетариата»,
уничтожения частной собственности. Он слепо уверовал в эти мифы – в этом
состояла его мифология государства, его личная трагедия и трагедия уничтоженных
им миллионов людей. Он также слепо верил в свое предназначение «вождя». И
суждения о том, что Ленин – жертва обстоятельств и железной логики, слепого
фанатического верования не обеляют и не оправдывают того, кто пролил моря
крови, кто с легкостью необыкновенной отдавал распоряжения о массовом терроре:
расстрелах, пове-
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 162
шении, концентрационных лагерях, о взятии заложников, о так
называемом раскулачивании и т.п.
Ленинское учение о диктатуре «пролетариата» как насилии
одного класса над другим – это миф. И миф кровавый. В ленинской большевистской
мифологии государства он занимает одно из центральных мест, наряду с мифами о
решающей роли насилия, как повивальной бабке всякого старого общества, когда
оно беременно новым, классах и классовой борьбе, ликвидации
частнособственнических отношений. Вне этих мифов нет ленинских идей о
государстве, большевистской мифологии государства. Взятые вместе, они образуют
основу представлений большевиков о том, каким должно быть большевистское
бюрократическое государство и как оно должно функционировать, осуществляя свою
неограниченную власть.
Ленин определял диктатуру «пролетариата» как власть и
насилие одного класса над другим, именно одного класса – пролетариата. В то же
время он неоднократно отмечал, что диктатура «пролетариата» – это классовый
союз пролетариата с беднейшим крестьянством и даже с такими слоями
крестьянства, как середняки и т.д. Эти высказывания зависели от конкретных
обстоятельств, от тактики большевиков. Но одно было ясно Ленину: крестьянин –
ненадежный союзник пролетариата в революции и вообще, по меньшей мере,
сомнительный помощник в деле уничтожения частной собственности, т.е. в
построении ленинского социализма. Он все время считал, что главное в природе
крестьянства то, что оно является частным собственником и не желает с этой
частной собственностью расставаться. Более того, крестьянство, по Ленину,
многослойно: оно состоит из кулаков, беднейшего крестьянства, батраков –
крестьянского пролетариата и пролетариата, середняков, которые, обладая своим
хозяйством, частной собственностью, выращивают хлеб своим личным трудом.
Диктатура «пролетариата» и оказывалась властью,
осуществляющей господство над миллионами крестьянских тружеников; эта на словах
власть трудящихся, которая была на деле диктатурой против основной массы
крестьянства как частных собственников. Но «социалистическое» государство,
согласно большевистским идеям, не могло мириться с институтом частной
собственности.
Ленин часто говорил о бережном отношении советского
государства к крестьянству. Но это были только слова. Когда в послеоктябрьской
России начался голод, Ленин призвал к массовому «крестовому» походу против
крестьянина – «спекулянта» хлебом, которого он называл врагом Советской власти,
к походу «передовых» рабочих ко всякому пункту производства хлеба. Юрист Ленин
оказался не в ладах с понятием «спекулянт». Даже беднейший крестьянин,
отказывающийся сдавать «излишки» хлеба по государственной копеечной цене, объявлялся
врагом Советской власти, и против него направлялась караю-
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 163
щая десница государства. Решающая роль «революционного»
насилия превращалась из мифа в действительное отношение большевистского
государства к крестьянам. Ленинская мифология государства оказывалась
действенной, когда она начиналась, продолжалась и заканчивалась государственным
насилием, террором по отношению к абсолютному большинству населения.
Если к этому добавить, что ленинское государство опиралось
только на небольшую группу так называемых «сознательных» рабочих, то
оказывалось, что у него не было никакой широкой поддержки тех классов, во имя
которых якобы осуществлялся государственный переворот. Единственной
действительной базой этого переворота был вселенский в масштабе России террор,
насилие над массами, прикрываемые словами о диктатуре «пролетариата» и «пролетарской»
демократии.
Еще в работе «Шаг вперед, два шага назад» (февраль – май
1904 г.) Ленин писал: «...Было бы маниловщиной и «хвостизмом» думать, что
когда-либо почти весь класс или весь класс в состоянии, при капитализме,
подняться до сознательности и активности своего передового отряда, своей
социал-демократической партии» (8, 245). Ленин, видимо, уже тогда задумывался
над тем, что слабым пунктом в диктатуре «пролетариата» является идеология
власти меньшинства над народом, вопреки желаниям народа, власти над абсолютным
большинством. Его словесные пояснения, что такая власть будет существовать в
целях будущей ликвидации всякой власти, не выдерживает никакой критики.
Планируемая им диктатура «пролетариата» на деле должна была по своему характеру
означать олигархическую власть, при которой личность подавлена, лишена
элементарных прав и свобод. Ленин думал, что людей можно против их воли
принудить быть свободными. По существу, он развивал мысли Робеспьера, высказанные
в его парадоксальном утверждении в Конвенте, что «революционное правление – это
деспотизм свободы» (Робеспьер М. Избранные произведения: В 3 т. Т. 3. М., 1965.
С. 113).
Ленин исходил при этом из того, что именно узкая группа лиц
должна руководить миллионами и десятками миллионов. Применительно к партии, в
статье «Маевка революционного пролетариата» – 15 (28) июня 1913 г. – он писал:
«Две-три сотни» «подпольщиков» выражают интересы и нужды миллионов и
десятков миллионов, говоря им правду об их безвыходном положении, раскрывая
им глаза на необходимость революционной борьбы, внушая им веру в нее, давая им
правильные лозунги, вырывая эти массы из-под влияния широковещательных и
насквозь лживых реформистских лозунгов буржуазии» (23,304). А разве эти
миллионы и десятки миллионов уполномочили «две-три сотни» подпольщиков выражать
их интересы? Кто дал им такое право? Ответа на это у Ленина нет. Но он
переносит приведенное положение на диктатуру «пролетариата», утверждая, что
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 164
власть пролетариата осуществляется его представителями из
наиболее сознательных рабочих. И все это при том, что Ленин уверял, что
социалистическое сознание привносится пролетариату извне. Значит, на деле
диктатуру «пролетариата» осуществляет не сам пролетариат, не весь класс или его
часть, а только те, кто считают себя выразителями его интересов. Ленин без
смущения писал: «Массы не могут действовать непосредственно, массы нуждаются в
помощи со стороны маленьких групп центральных учреждений партий» (Секретарю
«Лиги социалистической пропаганды» – написано между 31 октября и 9 ноября 1915
г., – 27,72). Вот он, действительный диктатор – маленькие группы центральных
учреждений партии и вождь ее, вождь большевиков, если говорить о диктатуре
«пролетариата».
В ответе П. Киевскому (Ю. Пятакову) – август–сентябрь 1916
г. – Ленин писал: «Социализм не осуществим иначе как через диктатуру
пролетариата, которая соединяет насилие против буржуазии, т.е. меньшинства
населения, с полным развитием демократии, т.е. действительного
равноправного и действительно всеобщего участия всей массы населения во всех
государственных делах» (30,72). На самом деле, так называемая диктатура
«пролетариата» осуществляла насилие над абсолютным большинством, а не
меньшинством, населения, включая и огромные массы рабочих. Что же касается
«всеобщего участия всей массы населения во всех государственных делах», то это
было большой ложью. Достаточно лишь сказать о лишении многих политических прав
огромных социальных групп в России, об ограничении избирательных прав
крестьянства, о лишении населения России свободы печати и т.п.
Утопизм Ленина и его лицемерие не знали предела. В работе
«Задачи пролетариата в нашей революции (проект платформы пролетарской партии)»
– 10 (23) апреля 1917 г. – он писал: «Чтобы не дать восстановить
полицию, есть только одно средство: создание всенародной милиции, слияние ее с
армией (замена постоянной армии всеобщим вооружением народа). В такой милиции
должны участвовать поголовно все граждане и гражданки от 15 до 65 лет...» (31,
165). Ленин думал этими мерами сделать мощными органы «пролетарской» диктатуры.
Но никогда, ни при Ленине, ни при его преемниках, ни в бывшем Союзе, ни в
странах, входивших в так называемый «социалистический» лагерь, не была создана
всенародная милиция, поскольку она формировалась по принципу классовости, не
было осуществлено слияние милиции с армией – это были самостоятельные органы
подавления при «пролетарской» диктатуре, не было осуществлено всеобщее
вооружение народа, и никогда поголовно все граждане и гражданки в возрасте от
15 до 65 лет не составляли отряды милиции. Слова Ленина, столь часто
противоречившие другим его словам, оставались просто словами в качестве
приманки для народа, оставались ничего не
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 165
значащими лозунгами и противоречили политической практике
большевизма, пуще огня боявшегося всеобщего вооружения народа.
Ленин считал диктатуру «пролетариата» термином научным, хотя
никогда не исследовал теоретически это понятие. В статье «Эпидемия
доверчивости» – 21 (8) июня 1917 г. – он писал: «Диктатура пролетариата есть
термин научный, определяющий тот класс, который играет при этом роль, и ту
особую форму государственной власти, которая называется диктатурой, – именно:
власти, опирающейся не на закон, не на выборы, а непосредственно на вооруженную
силу той или иной части населения.
В чем состоит смысл и значение диктатуры пролетариата?
Именно в сламывании сопротивления капиталистов» (32, 315). Здесь было немало
лукавства, ибо смысл и значение диктатуры «пролетариата» – не только в
сламывании сопротивления капиталистов, но и в сламывании сопротивления
крестьян, рабочих, интеллигенции, всех инакомыслящих, не согласных с политикой
большевиков.
Диктатура «пролетариата», несмотря ни на какие словесные
ухищрения Ленина, была ничем иным, как обыкновенной диктатурой руководителей
большевиков, использовавших массовый государственный террор и расправы для
достижения своих фантастических, недостижимых целей.
Разумеется, в нашем распоряжении еще не все ленинские
документы. Как стало известно в 1992 г., 3724 ленинских документа были скрыты
на многие десятилетия от глаз широкого читателя. После публикации части этих
документов некоторые грани проблемы диктатуры «пролетариата» получили
дополнительное освещение, о чем будет сказано далее. Но ясно и то, что даже
пятидесятипятитомное, усеченное, с купюрами, «полное» собрание сочинений
Ленина, при его непредвзятом прочтении, дает четкое представление о том, на что
обращал особое внимание основоположник большевизма, рассуждая о диктатуре
«пролетариата», идя от утопии к утопии.
Нет нужды, как отмечалось, приводить все определения
диктатуры «пролетариата», о которой в сочинениях Ленина говорится около 3000
раз. К тому же многие положения уже приводились.
Ленин утверждал, что система диктатуры пролетариата и несет
трудящимся свободу, равенство и братство. Но применительно к российской
действительности послеоктябрьского периода «свобода» обернулась тиранией и
тоталитаризмом, «братство» – гражданской войной и неслыханными ужасами ГУЛАГа,
а «равенство» привело к принижению всякого, осмелившегося слегка приподняться.
Диктатура «пролетариата», господство тоталитаризма не имели исторического
прецедента и не могут быть поняты с помощью обычных категорий политического
мышления. Преступления тоталитарного режима большевиков не могут быть судимы с
помощью традиционных критериев
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 166
нравственности. Они не могут быть и наказуемы в традиционных
рамках законности современной культуры. Необходим новый нюрнбергский процесс
для осуждения преступлений большевистского тоталитаризма, процесс, который
должен состояться на Российской земле для предупреждения аналогичных
преступлений. Этот тоталитарный режим, установленный в результате октябрьского
переворота, разрушил гражданское общество в России. Разрушалась веками
складывавшаяся социальная структура в результате октября 1917 г., гражданской
войны, развязанной большевиками, индустриализации, урбанизации, коллективизации
и т.д. Все смешалось...
Исследователи тоталитаризма, отыскивая определение природы
тоталитарных государств, видят ее в массовом терроре, беспрекословном
подчинении народа и в произволе государственного аппарата, в подчинении
контролю всех сторон жизни общества и т.д. Под эти признаки могут подойти
многие государства прошлого. Но, может быть, главная особенность тоталитаризма
не во всеобъемлющей, всепроникающей роли государства, а в наличии идеи, руководящей
государством. Режим тоталитаризма – это в первую очередь идеократия. Так определен
этот режим у Муссолини: «Фашизм, будучи системой правительства, так же и прежде
всего есть система мысли...». Применительно к ленинизму можно сказать, что
большевистский тоталитаризм есть система идей диктатуры «пролетариата»,
разработанная В.И. Лениным, особенно после октября 1917 г.
Немало западных политологов, особенно из среды
социал-демократии, пришли к заключению, что большевистский режим, утвердившийся
после октябрьского переворота, решал вовсе не социалистические, а буржуазно-демократические
задачи. И это якобы обеспечивало как Ленину, так и Сталину поддержку основной
массы населения, вышедшей из крестьян. Думаем, что это мнение ошибочно. Вторая
мировая война и послевоенные события, безудержная гонка вооружений для
дальнейшего развертывания мировой революции, в совокупности приведшие к краху
Союза (разумеется, это только часть причин, основа которых лежит в советской
системе тоталитаризма вообще), разрушила потемкинскую деревню большевистского
чуда, да и не было действительной поддержки Ленина и Сталина населением. По
глубокому убеждению речь может идти о массовом гипнозе и психозе огромных масс
населения, устрашенных, начиная с гражданской войны, неподдающимися нормальной
логике сверхрепрессиями тоталитарного режима, истоки которого восходят к
октябрю 1917 г., а теоретически обосновывающиеся Лениным с начала создания им
большевистской партии.
Рассматривая диктатуру «пролетариата» как государственную
власть, Ленин, говоря о ней, как о бешеной войне против буржуазии, в то же
время отмечал, что система диктатуры «пролетариата» – самая
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 167
демократичная и свободная. Эта свобода отличается якобы от
свободы в буржуазном обществе тем, что предоставляет права и свободы трудящимся:
рабочим и беднейшим крестьянам, и «справедливо» лишает прав на равенство и
свободу как капиталистов, так и тех, кто их поддерживает.
Но если первоначально диктатура «пролетариата» рисовалась
Лениным преимущественно как новый высший тип демократии, прямо отождествлялась
с пролетарской демократией и была прикрыта розовым флером, то постепенно
розовые краски начинают тускнеть. Террор во время гражданской войны обнажил до
предела звериную суть так называемой диктатуры «пролетариата». Ленин постепенно
начинает фиксировать негативную, насильственную сторону диктатуры
«пролетариата». В речи об обмане народа лозунгами свободы и равенства 19 мая
1919 г. на I
Всероссийском съезде по внешкольному образованию Ленин отмечал: «Марксизм,
который признает необходимость классовой борьбы, говорит: к социализму человечество
придет не иначе, как через диктатуру пролетариата. Диктатура – слово жестокое,
тяжелое, кровавое, мучительное, и этаких слов на ветер не бросают. Если с
этаким лозунгом выступили социалисты, то это потому, что они знают, что иначе,
как в отчаянной, беспощадной борьбе, класс эксплуататоров не сдастся и что он
будет всякими хорошими словами прикрывать свое господство» (38, 350)..
Подобных высказываний у Ленина предостаточно. Приведем еще
два, которые, как представляется, являются наиболее броскими. В «Заметках
публициста» сказано: «Диктатура слово большое, жесткое, кровавое, слово,
выражающее беспощадную борьбу не на жизнь, а на смерть двух классов, двух
миров, двух всемирно-исторических эпох» (40,132). И уже подробно раскрывается
сущность диктатуры пролетариата в «Детской болезни «левизны» в коммунизме».
«Диктатура пролетариата, – писал здесь Ленин, – есть упорная борьба, кровавая и
бескровная, насильственная и мирная, военная и хозяйственная, педагогическая и
администраторская, против сил и традиций старого общества» (41,27).
Ленин полагал, что даже школа должна стать орудием диктатуры
«пролетариата», т.е. не только проводником принципов коммунизма вообще, но и
проводником идейного, воспитывающего, организационного влияния пролетариата на
полупролетарские и непролетарские слои трудящихся, в интересах полного
подавления сопротивления эксплуататоров.
Но, конечно, не школа была главным орудием диктатуры
«пролетариата». Таким орудием были репрессивные органы в виде ВЧК. Эта
организация сразу же после ее создания в начале декабря 1917 г. превратилась в
исполнительный орган, выносящий и смертные приговоры. Без всяких колебаний ВЧК
расстреливала противников Совет-
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 168
ской власти сразу же после ее утверждения. Но фактически
чрезвычайные комиссии были созданы и существовали как органы партии, работающие
по ее директивам и под ее контролем. Органы ВЧК не имели никаких правовых
ограничений и были карающей десницей коммунистической партии, считавшей себя
авангардом пролетариата. Поэтому они применяли репрессии не только против
бывшей буржуазии, торговцев, бывших офицеров, чиновничества, но также и против
«несознательных» крестьян и пролетариев. Выше были приведены высказывания
Ленина о роли чрезвычайных комитетов в осуществлении диктатуры пролетариата. Он
откровенно говорил, что «ЧК осуществляют непосредственно диктатуру
пролетариата, и в этом отношении их роль неоценима. Иного пути к освобождению
масс, кроме подавления путем насилия эксплуататоров, – нет. Этим и занимаются
ЧК, в этом их заслуга перед пролетариатом» (37,174). В этой откровенности
немало лукавства. Увы, на самом деле ЧК была органом не государства, а
большевистской партии, ее верхушки, ее узкого руководства.
Другим чрезвычайным органом по борьбе с противниками
Советского государства была Красная Армия. Путеводитель Центрального
государственного архива Советской Армии «утверждает, что Красная Армия с самого
начала создавалась не только для решения военных, но и внутриполитических
задач. Силами армии, и это подтверждают документы, подавлялись крестьянские
восстания, антиправительственные выступления, совершались другие карательные
акции» (Исторический архив. 1992. № 1. С. 220).
Органы диктатуры «пролетариата», а на самом деле, как будет
показано немного ниже, органы диктатуры партии большевиков, сосредоточили у
себя необъятную власть.
Все то, что до октября 1917 г. ставилось в вину царизму и
буржуазии в области различного рода правонарушений: незаконные аресты,
убийства, казни, расстрелы заложников, – все это многократно практиковалось при
диктатуре «пролетариата», его самодержавии под аплодисменты охлоса, под его
аккомпанемент «так и надо». То, что старые правительства в России, по крайней
мере до Февральской революции, были плохими, не вызывает сомнений. Но большевистское
оказалось во много раз худшим. И то, что оно прикрывалось званием «пролетарского»,
ничего не меняло. Пролетарии оказались людьми, ничем не отличающимися от тех, к
кому был приклеен ярлык «буржуев». Диктатура «пролетариата» с самого начала
была обычной, усиленной массовым террором, диктатурой обыкновенных небольших
узких групп людей, захватывающих государственную власть. Она, эта диктатура,
очень быстро обнаружила свой беспощадный, циничный характер.
Ленин продолжает утверждать, что советский строй есть
максимум демократизма для рабочих и крестьян, и в то же время он означа-
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 169
ет разрыв с буржуазным демократизмом. Он не устает повторять
в работе «К четырехлетней годовщине Октябрьской революции» (14 октября 1921
г.), в черновых набросках и плане брошюры о диктатуре пролетариата (сентябрь –
октябрь 1919 г.) и других работах, что Советская власть равна пролетарской
демократии и равна диктатуре «пролетариата». В таком отождествлении проявляется
стремление прикрыть флером демократии особого типа бесчеловечное лицо диктатуры
«пролетариата». Ленин предвидит идущую со всех сторон критику диктатуры
«пролетариата» и в работе «К истории вопроса о диктатуре» (20 октября 1920 г.)
пишет: «Вы спросите, может быть, г. Бланк или г. Кизеветтер, зачем же тут
«диктатура», зачем «насилие»? разве же огромная масса нуждается в насилии
против горстки, разве десятки и сотни миллионов могут быть диктаторами над
тысячей, над десятком тысяч?
Этот вопрос обычно задают люди, первый раз увидавшие
применение термина диктатура в новом для них значении. Люди привыкли видеть
только полицейскую власть и только полицейскую диктатуру. Им странным кажется,
что может быть власть без всякой полиции, может быть диктатура неполицейская.
Вы говорите, что миллионам не нужно насилия против тысяч? Вы ошибаетесь, и
ошибаетесь оттого, что рассматриваете явление не в его развитии. Вы забываете,
что новая власть не с неба сваливается, а вырастает, возникает наряду со
старой, против старой власти, в борьбе против нее. Без насилий по отношению к
насильникам, имеющим в руках орудия и органы власти, нельзя избавить народ от
насильников» (41, 381–382). Это написано в октябре 1920 г., когда и речи не
было о сохранении органов власти у старых господствующих прежде социальных
групп, когда большевики создали многомиллионный репрессивный аппарат против
всего народа. Наличие этой многомиллионной репрессивной армии и было необходимо
большевикам для подавления огромных масс населения России, принадлежавшего к
различным слоям и не поддерживающего Советскую власть.
Когда Ленин писал в черновых набросках и плане брошюры о диктатуре
пролетариата в сентябре – октябре 1919 г., что диктатура пролетариата есть
отрицание демократии для угнетающего класса, расширение ее для угнетенного, то
он просто занимался словесными ухищрениями. Ведь прошло уже два года со времени
октябрьского переворота, и с точки зрения Ленина пролетариат уже не был классом
угнетенным. При этом он отвергает равенство всех социальных групп и
политическую свободу для так называемых «эксплуататоров», говорит об
ограничении избирательного права для свергнутых классов, хотя и отмечает, что
такое ограничение не есть общеобязательное правило.
Ранее отмечались суждения основателя большевизма о том,
осуществляет ли диктатуру «пролетариата» весь класс пролетариат или
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 170
его авангард в лице сознательных, передовых рабочих, или
узкая группа лиц, или, наконец, единоличные вожди, диктаторы или диктатор.
Особая важность этого вопроса требует возвращения к нему.
После совершения октябрьского переворота идиллические
представления о том, что диктатура «пролетариата» совместима с самой полной
демократией, начали тускнеть и почти совершенно исчезли. Суровые будни
действительности начисто опровергали прежние суждения. Неограниченная
единоличная власть стала основой советов и нуждалась в обосновании. Такое
обоснование было дано Лениным в многочисленных послеоктябрьских работах, выступлениях,
документах.
В «Очередных задачах Советской власти» Ленин прямо пишет о
том, что диктатура отдельных лиц наполняет историю революционных движений, что
диктатура отдельных лиц была носителем, проводником диктатуры революционных
классов. Представляется, что это первый, и очень серьезный, шаг к легализации
мысли о том, что диктатура «пролетариата» может осуществляться и осуществляется
через диктатуру отдельных лиц И он утверждает, что никакого принципиального
противоречия между демократизмом советским и применением диктаторской власти
отдельных лиц нет, что это совместимые понятия.
При этом Ленин ссылается на особенности крупной машинной индустрии,
требующей, по его словам, единства воли, направляющей совместную работу
десятков тысяч людей. Но, разумеется, речь шла не просто о подчинении единой
воле во время трудового только процесса, а о подчинении вообще диктаторской
власти. Достаточно откровенно говорит об этом Ленин в речи на III Всероссийском съезде
профессиональных союзов: «Воля сотен и десятков тысяч может выразиться в одном
лице. Эта сложная воля вырабатывается советским путем» (40, 309). Как не
сказать, что перед Лениным стоит фигура вождя якобинцев – Робеспьера с его
рассуждениями о сложной, об общей воле и воле всех. Большевики, не так
откровенно, как фашисты, в более завуалированной форме проповедовали и на деле
осуществляли авторитарную власть вождя.
Как отмечалось, Ленин не раз утверждал, что диктатура
«пролетариата» невозможна иначе, чем через большевистскую партию. Ленин, как
уже говорилось, произнес как-то фразу, отразившую всю систему большевистской
власти: «Советский социалистический демократизм единоличию и диктатуре нисколько
не противоречит... волю класса иногда осуществляет диктатор, который иногда
один более сделает и часто более необходим» (40, 272). И в этом была суть
статьи 6 Конституции СССР, согласно которой КПСС являлась ядром советской политической
системы. Следует добавить, что на протяжении многих лет, особенно после октября
1917 г., Ленин и его последователи под-
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 171
черкивали, что решающим условием осуществления диктатуры
«пролетариата» является руководящая роль коммунистической партии.
Ленин и не скрывал своей личной приверженности к единоличной
власти руководителей большевиков. В отчете Центрального комитета 18 марта 1919
г., на VIII съезде
РКП(б) Ленин говорил, что большевики вынуждены были полагаться на Свердлова,
«который сплошь и рядом единолично выносил решения» (38, 146).
Ни сам Ленин, ни окружающие его сподвижники демократами не
были. Сам демократический дух вообще чужд существу диктаторствующей
большевистской партии, которую они создали и к которой принадлежали. После
октября 1917 г. Ленин сосредоточил в своих руках не только абсолютную партийную
и государственную власть, власть советскую, но и власть духовную. Своими
статьями, обращениями, выступлениями на съездах, на митингах и собраниях он устанавливал,
что и как обязаны думать его подданные и во что они должны верить. Фактически
он самодержец, обладающий необъятной властью, и в то же время верховный
служитель нового культа, глава своеобразной новой религии большевизма, которая
была объявлена государственным мировоззрением в СССР и отклонение от которой
было чревато тяжелыми последствиями. Всякое отступление от идеологии
большевизма рассматривалось как ересь со всеми вытекающими последствиями. Для
Ленина существуют, да и то в соответствующей интерпретации, только догмы
революционного марксизма. Когда Ленин становится фактическим диктатором, его
окружение позаботилось о том, чтобы обоготворить его работы, объявив их
великими научными трудами, обогащающими и дополняющими учение Маркса и Энгельса.
В течение многих лет, до и после октябрьского переворота,
Ленин создавал такое окружение, которое состояло из преданных ему людей, не
останавливавшихся ни перед чем в интересах большевистской партии. Эти люди,
приобретя власть, всеми силами стремились удержаться на плаву, не разбираясь в
средствах для удержания власти, которую они использовали для достижения своих
целей. Все они получили огромные привилегии в виде загородных домов,
многочисленного обслуживающего персонала, автомобилей, личных врачей, особого
питания и т.д Соратники Ленина очень скоро превратились в сановников
коммунистического режима. Разрушив в значительной мере старый аппарат и
создавая новый огромный аппарат государственной власти, большевистская партия
создала новый класс партийно-государственной и хозяйственной номенклатуры.
Новая партийно-государственная, хозяйственная, военная бюрократия не хотела
оставаться инструментом достижения благих целей для пролетариата, крестьянства
и новой интеллигенции. Она сделала целью самое себя и противопоставила себя тем
самым трудящимся. Но для упрочения своего привилегированного положения она
должна была обожествлять новую систе-
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 172
му и ее вождя. Это было обусловлено системой диктатуры «пролетариата».
А так как новая система должна была иметь своих пророков, жрецов, идолов, то
эти новые сановники начали обожествление вождя мировой революции, стали
создавать его культ. Важнейшей чертой Ленина становилась все больше и больше
одержимость властью. Довольно быстро сложился культ Ленина, о чем
свидетельствуют соответствующие записи в «полном» собрании его сочинений. Вот
запись о IV конгрессе
Коммунистического Интернационала, на котором Ленин сделал доклад «Пять лет
российской революции и перспективы мировой революции» (13 ноября 1922 г.):
«(Появление товарища Ленина встречается бурными, долго не прекращающимися
аплодисментами и овациями всего зала. Все встают и поют «Интернационал» (45,
278.) Вот и другая запись в связи с отчетом ВЦИК и СНК 23 декабря 1921 г. на IX Всероссийском съезде
Советов «О внутренней и внешней политике республики»: «(Бурные овации. Возгласы:
«Ура!», «Да здравствует наш вождь тов. Ленин! Да здравствует вождь
международного пролетариата тов. Ленин!» (44, 291.) По сути дела культ вождя,
олицетворяющего культ партии меченосцев – большевиков, сложился и утвердился
при Ленине. Сталин лишь воспользовался тем, что уже имело место и было
предопределено тоталитарной большевистской системой.
Важнейшим качеством Ленина как вождя (какое сходство с
вождизмом Гитлера!) была его фанатическая вера в марксистские мифы, в
коммунистическую утопию. Отсюда его нетерпимость ко всему, что не
соответствовало его взглядам. И вопреки мнению, что Ленин не был просто
диктатор в распространенном смысле слова, это был не просто диктатор, а
сверхдиктатор («расстрелять», «повесить», «трепетать»), диктатор нового типа,
сформировавшегося в XX
столетии. Это именно феномен XX
в. Как отмечалось, автору этой книги довелось ознакомиться со всеми
документами, представленными в Конституционный суд по делу о запрещении
коммунистической партии. В одном из многочисленных (около 50) томов дела была
соответствующая запись из КГБ СССР о заявлении известного физика академика
Ландау о том, что Ленин был первым фашистом. Это вполне соответствует
историческим фактам. Культ вождизма, характерный для такой разновидности
тоталитаризма как фашизм, вполне сложился при Ленине.
Диктатура и террор неизбежно порождают диктатора, как бы он
ни назывался и как бы ни маскировали его провозглашенными прежде лозунгами
демократии. В письме к съезду (запись 24 декабря 1922 г.) Ленин сетовал на то,
что «Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть»
(45,345). Кто-кто, а Ленин прекрасно понимал, что такое необъятная власть, и
отдавал себе отчет в том, что именно за эту необъятную власть идет борьба среди
его ближай-
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 173
шего окружения. Он явно опасался захвата диктаторской власти
Сталиным, и отсюда его требования о снятии Сталина с поста генсека, увеличения
численности ЦК и т.д.). Конечно, речь шла не о всей партии, алишь о ее
руководящих органах. Фактически Политбюро и Оргбюро ЦК с самого начала
подменили собой ЦК. Но вообще контроль над всей деятельностью государства
осуществлялся Политбюро, Оргбюро, Секретариатом и полным составом ЦК. Это
давало неограниченные возможности лидеру, способному координировать их
деятельность Такая система была создана Лениным. Но, начиная с 1922 г.,
единственным партийным руководителем, состоящим одновременно членом всех
органов созданной партийной системы был Сталин, который использовал такое свое
положение в целях захвата личной власти.
Таким образом учение о диктатуре «пролетариата» означало по
смыслу сведение власти к беспредельной диктатуре, к диктатору. Это вытекало из
учения о Советской власти и всей политической системы большевизма, основанной
на утопическо-мифологической идее «пролетарской» диктатуры, являющейся
сердцевиной большевистского учения о государстве.
Естественно, что диктатор управлял страной посредством
сложившейся системы власти. Такой системой и была партия, которую большевики
рассматривали как становой хребет диктатуры «пролетариата». Разумеется, речь
идет не о всей партии, а ее верхушке, возглавляющей ее узкой группе лиц –
фактических диктаторов, фактических носителей власти.
Нельзя не учитывать взгляды Ленина, что главное в диктатуре
пролетариата – это руководящая роль партии. Без этого, считал вождь
большевизма, невозможно осуществлять пролетарскую диктатуру. Эта руководящая
роль означает всеобъемлющий контроль, железную дисциплину, отказ от всяких
сомнений в правоте решений руководящих органов, борьбу с реформизмом,
инакомыслием, полный контроль над мыслями и поведением не только членов партии,
но и каждого члена государственной организации. В самом начале создания тоталитарного
большевистского режима многочисленные высказывания Ленина о власти отражали
реальное положение вещей. Он утверждал, что диктатура пролетариата означает на
деле диктатуру его передового отряда – партии, говорил о равнозначности понятий
диктатура класса и диктатура партии. Именно партия приняла решение о захвате
власти Советами и осуществила это решение. Советы же явились лишь орудиями в
руках большевиков. Члены партии возглавили все основные советские органы, а
вождь большевиков – Ленин возглавил советское правительство. Партия была
главным детищем Ленина, и это довольно четко выразил Маяковский, написав:
«Партия и Ленин – близнецы-братья». Лишь партийная верхушка решала в стране все
стратегические проблемы Она стала ленинским орденом (позднее
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 174
Сталин скажет: орденом меченосцев, от имени которого и
правил Ленин со своими соратниками). Созданная Лениным партия, и в этом суть,
была превосходным костяком тоталитарного режима, а сам Ленин был превращен в
партийного бога.
В речи на I
Всероссийском съезде работников просвещения и социалистической культуры 31 июля
1919 г. Ленин говорил: «Когда нас упрекают в диктатуре одной партии и
предлагают, как вы слышали, единый социалистический фронт, мы говорим: «Да,
диктатура одной партии! Мы на ней стоим и с этой почвы сойти не можем...»
(39,134). При этом определение понятия диктатуры сопровождается такой оценкой:
«Прекрасная вещь революционное насилие и диктатура, если они применяются, когда
следует и против кого следует». Но насилие, диктатура, не стесненные никакими
нормами, вызывают естественное стремление защитить себя со стороны тех, против
кого они направлены. И это с неизбежностью приводит к гражданской войне.
Для Ленина нет сомнения в том, что диктатура партии и
диктатура «пролетариата» – идентичные понятия. В «Детской болезни «левизны» в
коммунизме» он писал: «Одна уже постановка вопроса: «диктатура партии или диктатура
класса? диктатура (партии) вождей или диктатура (партия) масс?»
свидетельствует о самой невероятной и безысходной путанице мысли... Известно,.,
что классами руководят обычно и в большинстве случаев, по крайней мере, в современных
цивилизованных странах, политические партии; – что политические партии в виде
общего правила управляются более или менее устойчивыми группами наиболее
авторитетных, влиятельных, опытных, выбираемых на самые ответственные должности
лиц, называемых вождями» (41, 24). Вот где следует искать корни идеи вождизма,
получившей обоснование за десять лет до прихода Гитлера к власти. В той же
работе Ленин писал: «Диктатуру осуществляет организованный в Советы
пролетариат, которым руководит коммунистическая партия большевиков... Партией,
собирающей ежегодные съезды,., руководит выбранный на съезде Центральный
комитет из 19 человек, причем текущую работу в Москве приходится вести еще
более узким коллегиям, именно так называемым «Оргбюро» (Организационному бюро)
и «Политбюро» (Политическому бюро), которые избираются на пленарных заседаниях
Цека в составе пяти членов Цека в каждом бюро. Выходит, следовательно, самая
настоящая «олигархия». Ни один важный политический или организационный вопрос
не решается ни одним государственным учреждением в нашей республике без
руководящих указаний Цека партии...
...При руководстве партии осуществляется диктатура
класса» (41, 30-31).
Аналогичных высказываний Ленина предостаточно. К этому
примыкают и его суждения на VIII
Всероссийском съезде Советов 23 де-
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 175
кабря 1920 г. о том, что единство пролетариата в период
социальной революции может быть осуществлено лишь революционной марксистской
партией, лишь беспощадной борьбой против всех иных партий. На II Всероссийском
съезде горнорабочих 23 января 1921 г. Ленин говорил: «Чтобы управлять, надо
иметь армию закаленных революционеров-коммунистов, она есть, она называется
партией» (42, 254). Это было открытым признанием того, что партия управляет,
что именно она осуществляет диктатуру «пролетариата». Таково же утверждение
Ленина в заключительном слове по отчету ЦК РКП(б) 9 марта 1921 г. на X съезде РКП(б). «Мы, –
говорит Ленин, – после двух с половиной лет Советской власти перед всем миром
выступили и сказали в Коммунистическом Интернационале, что диктатура
пролетариата невозможна иначе, как через Коммунистическую партию» (43, 42).
С самого начала все руководящие должности Советов и их
аппарата замещались по распоряжению Политбюро, Оргбюро и ЦК партии большевиков.
Право назначения партийных и государственных сановников этими высшими
партийными органами было ключом к всевластию, ибо все распределения людей
осуществлялись по классовому принципу, принципу партийной и личной преданности.
И Ленин постоянно настаивал на праве ЦК партии распоряжаться распределением
кадров. В заключительном слове по политическому отчету ЦК РКП(б) 28 марта 1922
г. XI съезду РКП(б)
Ленин отмечал: «...Если у ЦК отнимается право распоряжаться распределением
людей, то он не сможет направлять политику» (45, 123). Именно через своих людей
партия и осуществляла диктатуру «пролетариата». Это были, как утверждали
противники большевиков, «твердокаменные» и представители «костоломной политики»
(44, 151). Они не были носителями высокой морали. Скорее наоборот.
Среди новых архивных документов есть письмо Ленина
Орджоникидзе 5 января 1920 г. В нем говорится: «Т. Серго, получено сообщение,
что вы + командарм 14 пьянствовали и гуляли с бабами неделю. Формальная
бумага... Скандал и позор. А я-то Вас направо-налево нахваливал» (РЦХИДНИ, фонд
2, оп. 2, ед. хр. 231). Что же следовало за этим? Увольнение с должности,
лишение партийного билета? Нет! Ленин заканчивает письмо: «Можете по совести обещать
прекратить или (если не можете) куда Вас перевести? ...лучше дадим Вам отдых.
Но подтянуться надо. Нельзя. Пример подаете дурной. Привет. Ваш Ленин» (там
же). И все! Ибо Ленин, по словам Марии Спиридоновой, когда она упомянула в
разговоре с Лениным о морали, тут же сказал: «Морали в политике нет, а есть
только целесообразность» (Комсомольская правда. 1992. 12 февраля.). Таков был
Ленин, таково и его окружение. Не случайно руководство большевиков всеми силами
цеплялось за право распределять кадры, осуществляя жесткую централизацию и
вмешательство в дела государственного аппарата. Это зашло так дале-
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 176
ко, что Троцкий обратился ко всем членам Политбюро ЦК РКП(б)
для сведения с письмом, в котором выражалась тревога в связи со
сверхцентрализацией партии и подмены партией госаппарата.
«Всем членам Политбюро ЦК РКП(б) для сведения. ТТ. Ленину,
Каменеву, Сталину, Зиновьеву, Молотову
Архив т. Ленина
Одним из важнейших вопросов, как для самой партии, так и для
советской работы, является взаимоотношение между партией и государственным
аппаратом. Между тем этот вопрос в тезисах обойден, а поскольку затронут (в
отношениях хозяйственной подготовки и пр.) – толкает на неправильный путь.
Без освобождения партии, как партии, от функций
непосредственного управления и заведывания нельзя очистить партию от
бюрократизма, а хозяйство – от распущенности. Это основной вопрос.
Наталкиваясь по отдельным вопросам на наиболее вопиющие
факты непосредственного вторжения губкомов на работу юстиции, ЦК давал отпор
таким тенденциям. Но всей своей практикой, незаметно для себя, фактически
насаждал такого рода образ действий, обезличивающий все государственные органы,
снимающий ответственность за фактическую работу, лишающий уверенности в себе и
содействующий в то же время чрезвычайной бюрократизации партийной работы...
10/111 – 22 г. Л. Троцкий
Автограф Ленина «В архив» (РЦХИДНИ, фонд 2, опись 2, дело
1164)
Именно тогда, при Ленине и Лениным было положено начало
безграничному вмешательству партийных органов в дела юстиции, было создано
получившее позднее широчайшее распространение телефонное «право», когда
приговоры и решения судебных органов определялись партией.
Из Центрального комитета РКП(б) 1 апреля 1919 года вышел
важный документ: «Циркулярно. Ввиду повторяющихся со стороны Народных комиссаров
распоряжений о перемещении ответственных партийных работников по провинции без
ведома и против партийных работников, Цека партии предлагает Вам все
необходимые перемещения ответственных партийных работников на местах
производить только через Цека партии».
Любопытный документ: «Выписка из протокола N48 заседания
Политбюро ЦК от 12/111 – 1925 г.
О порядке назначения работников НКИД...
а) Установить, что Политбюро ЦК утверждает следующие
должности:
Розин Э. Ленинская мифология государства.
М.: Юристъ, 1996. С. 177
1) Полпреды
2) Советники полпредов
3) Военные, морские атташе
4) Первичные секретари полпредов».
И гриф «Строго секретно» – обычный гриф, столь любимый
Лениным, гриф «Архисекретно», в чем некоторые исследователи видят один из
истоков закрытости и тоталитарности создаваемого Лениным советского общества.
О том, что реальную власть в СССР осуществляла
большевистская партия, а не государство, свидетельствует множество документов,
представленных в Конституционный суд Российской Федерации в связи с
рассмотрением деятельности КПСС. Так, с грифом «Секретно» было дано
распоряжение Совета Министров СССР от 3 октября 1980 г. № 2001 – р.с. «Обязать
Минфин СССР (т. Гарбузова) выделять по заявкам Управления делами ЦК КПСС
иностранную валюту для оплаты расходов, связанных с приездом на XXVI съезд КПСС зарубежных
делегаций. Зам. Председателя Совета Министров СССР Н. Тихонов». ЦК КПСС решал в
конечном счете вопрос о лишении гражданства инакомыслящих. Политбюро решало
вопрос о финансировании иностранных компартий. Секретариат ЦК КПСС решал вопрос
об утверждении ректора Московского государственного института международных
отношений, об утверждении в должности командиров флотилий подводных лодок и
т.д. и т.п. Подобная практика, утвердившаяся в бывшем Союзе, была заложена
сразу же после октябрьского переворота никем иным, как Лениным.
Ленинские пассажи о диктатуре «пролетариата», осуществляемой
через большевистскую партию, дискредитировали морально всю политическую
практику. Мир поражался цинизмом большевиков, осуществлявших на деле (в лице
Политбюро, генсека и т.д.) диктатуру, противоречиями между словами и делами,
между красивыми фразами о демократии, свободах и тем реальным безобразием,
которое разлагающе действовало на и без того морально и политически нестойкую
массу. Хорошо сказал Александр Потресов, один из бывших зачинателей марксистского
движения в России: «Но морально и политически наихудшее, что могло приключиться
с социализмом, узурпированным большевиками, – это его неразрывная в глазах населения
связь с государственным строем деспотии. Эту связь завязали большевики, а
развязывать ее придется всем остальным социалистам мучительно трудно и
мучительно долго...» (Потресов Александр. Дорога через абсурд. Фрагменты из
книги «В плену иллюзий». Париж, 1927. Цит. по: «Новое время». № 36, 1992. С.
59).
Таким образом ко времени болезни Ленина им была заложена
основа для установления полного контроля партии над жизнью страны.
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 178
Как свидетельствуют приведенные ленинские документы,
большевистская партия установила господство и над государственными
учреждениями, над общественными организациями и движениями. Она полностью
контролировала террористический репрессивный аппарат, вооруженные силы – эти
важнейшие орудия манипулирования властью большевиками. Уже при Ленине и при его
руководящей роли Советами фактически стали управлять большевистские фракции.
Принятие всех важнейших решений перешло от советов к партии. Первые стали
проводниками партийных указаний, партийной политики. Именно при Ленине,
согласно разработанным им идеям, партия превратилась в несущую конструкцию всей
власти и перестала быть элементом гражданского общества.
Ко времени, когда фактически Ленин «вышел из строя», когда
его победила болезнь, он уже, по словам Сталина, выпестовал мощную, сильную
партию, в лице ее руководящих органов, осуществлявших диктатуру. Торжество
партийного, да и государственного аппарата было полным, и создателем того и
другого был большевистский вождь – Ленин. Так слова о диктатуре «пролетариата»
получили реальное воплощение в диктатуре его авангарда, в диктатуре партии, а
точнее, партийного руководства, в диктатуре единоличных диктаторов. Был установлен
именно Лениным контроль партии за всеми сферами жизнедеятельности страны, режим
однопартийной диктатуры.