|
Сегодня |
||
УНИВЕРСАЛЬНЫЙ УЧЕБНИК |
||
Предыдущий | Оглавление | Следующий
Анализа того, что представляет собой самодержавное
государство с точки зрения его особенностей как государственной формы, в работах
Ленина нет. Есть лишь общие суждения о неограниченном характере самодержавия, о
том, что это плохое государство, подавляющее крестьян и организующее репрессии
против народа и т.п. Характерного для Маркса теоретического анализа соотношений
гражданского общества и самодержавного государства у Ленина нет и в помине.
В этом отношении Ленин безнадежно отстал и от Джона Локка,
специально исследовавшего эту проблему. Так, в труде «Два трактата о правлении»
Локк исследует вопрос о несовместимости абсолютной монархии с гражданским
обществом. Он утверждает, что «абсолютная монархия, которую некоторые
считают единственной формой правления в мире, на самом деле несовместима с гражданским
обществом. Ведь цель гражданского общества состоит в том, чтобы
избегать и возмещать те неудобства естественного состояния, которые неизбежно
возникают из того, что каждый человек является судьей в своем собственном деле»
(Локк Джон. Соч.: В 3 т. Т. 3. М., 1988. С. 312). Приведенное положение
свидетельствует о четком теоретическом подходе Локка к понятию абсолютной
монархии (самодержавие лишь ее разновидность). И в другом месте той же работы,
развивая идею о соотношении абсолютизма и гражданского общества, Локк писал,
что у кого бы ни находилась абсолютная власть, она очень далека от того, чтобы
быть видом гражданского общества, ибо настолько несовместима с ним, как рабство
с собственностью (см. там же, с. 98, 99).
Ленин в своих суждениях о самодержавии отказывается
рассматривать его в соотношении с гражданским обществом, хотя последнее
является ключевым в марксистском материалистическом учении о государстве.
Вообще у Ленина нет ясного теоретического рассмотрения проблемы «общество и
государство».
Как видно из марксова определения «гражданского общества» в
предисловии к «К критике политической экономии», стержневым элементом этого
общества являются люди. Это, казалось бы, вполне соответствует общему,
распространенному среди мыслителей различных направлений взгляду, что человек
есть главное действующее лицо гражданского общества. Однако между марксистским
пониманием роли людей в гражданском обществе и обычным пониманием огромная
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 34
разница. Она в том, что у Маркса люди, вступающие в
производственные отношения, – это не личности, не индивиды, а просто
человеческая масса, не наделенная какими-либо правами. Это, скорее, классы с их
непримиримыми, по Марксу, противоречиями, и потому гражданское общество, с
точки зрения марксизма, гиперболизированной Лениным, – это арена сплошного
насилия, по принципу «стенка на стенку», и такого классового противостояния,
которое может завершиться только гибелью одного из борющихся классов. Отсюда и
марксистско-ленинская идея о государстве как орудии насилия в гражданском
обществе, призванном оказывать на него активное влияние.
Ленин ограничивается характеристикой самодержавия как
последней стадии феодального государства и формы классовой помещичьей
диктатуры. В то же время Ленин считал самодержавие столь гибкой политической
формой, что она имеет возможность приспособляться к новым, буржуазным
общественным отношениям, способствовать капиталистическому развитию и
постепенно продвигаться по пути превращения в буржуазную монархию. Ленин полагал,
что самодержавие удовлетворяет известные интересы господствующих классов,
держась отчасти и неподвижностью массы крестьянства и мелких производителей
вообще, отчасти балансированием между противоположными интересами, представляя
собой, до известной степени, и самостоятельную организованную политическую силу
(6, 363). В другом месте, в статье «Наша программа» (написано не ранее октября
18Q9 г.) Ленин дает
более развернутое определение самодержавия. «Россия – монархия самодержавная,
неограниченная, – писал он. – Царь один издает законы, назначает чиновников и
надзирает за ними. От этого кажется, что в России царь и царское
правительство не зависит ни от каких классов и заботится о всех одинаково. А на
деле все чиновники берутся только из класса собственников и все подчинены
влиянию крупных капиталистов, которые веревки вьют из министров и добиваются
всего, чего хотят. На русском рабочем классе лежит двойной гнет: его обирают и
грабят капиталисты и помещики, а чтобы он не мог бороться против них, его
связывает по рукам и по ногам полиция, затыкая ему рот, преследуя всякую
попытку отстоять права народа» (4, 185). Эта пространная выдержка мало что
проясняет. Из нее следует утверждение, что российская монархия представляет
собой неограниченное законами самодержавие, т.е., согласно общей концепции Ленина,
является орудием в руках класса помещиков – это государство абсолютистское, феодальное.
В то же время Ленин утверждает, что в этом государстве решающее влияние имеют
не помещики, а капиталисты, которые веревки вьют из министров и добиваются
всего, что им угодно. Эта неопределенность прослеживается во многих подобных
суждениях Ленина.
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 35
В другой статье «Попятное направление в русской
социал-демократии» (конец 1899 г.) Ленин писал: «...Необходимо ответить сначала
на вопрос: что такое самодержавие? Самодержавие (абсолютизм, неограниченная
монархия) есть такая форма правления, при которой верховная власть принадлежит
всецело и нераздельно (неограниченно) царю. Царь издает законы, назначает
чиновников, собирает и расходует народные деньги без всякого участия народа
в законодательстве и в контроле за управлением. Самодержавие есть поэтому
самовластие чиновников и полиции и бесправие народа» (4, 251–252). И здесь нет
элементарной честности в определении понятий. Из содержания приведенной цитаты
никак не следует сделанный в ее конце вывод: «Самодержавие есть поэтому
самовластие чиновников и полиции и бесправие народа». Ни о каком теоретическом
аспекте данного определения самодержавия не может быть и речи.
Ленин полагает, что монархия – не единообразное и
неизменное, а весьма гибкое, способное приспособляться к разнообразным
классовым отношениям учреждение. И далее, в статье «Об избирательной кампании и
избирательной платформе» (октябрь 1911 г.) Ленин приходит к мысли, что «из этих
бесспорных абстрактных соображений делать выводы относительно конкретной
русской монархии XX в.
значит издеваться над требованиями исторической критики и изменять делу
демократии.
Наше положение и история нашей государственной власти –
особенно за последнее десятилетие – показывают нам наглядно, что именно царская
монархия есть средоточие той банды черносотенных помещиков (от них же первый –
Романов), которая сделала из России страшилище не только для Европы, но теперь
и для Азии, – банды, которая довела ныне произвол, грабежи и казнокрадства
чиновников, систематические насилия над «простонародьем», истязания и пытки по
отношению к политическим противникам и т.д., до размеров совершенно
исключительных» (20, 359). Вопреки только что данному определению самодержавия,
где говорилось, что при этой форме правления власть принадлежит нераздельно и
неограниченно царю, Ленин в работе «К деревенской бедноте», написанной в первой
половине марта 1903 г., утверждает, что «управляет Россией не царь, – это
только говорить можно о самодержавии одного человека! – управляет Россией кучка
самых богатых и знатных чиновников. Царь узнает только то, что угодно бывает
этой кучке сообщить ему. Царь не имеет никакой возможности идти против воли
этой кучки сановитых дворян: царь сам помещик и дворянин;
...Царское самодержавие есть самодержавие чиновников.
Царское самодержавие есть крепостная зависимость народа от чиновников и больше
всего от полиции. Царское самодержавие есть самодержавие полиции» (7, 135,
137).
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 36
Никакой четкости в определении самодержавия у Ленина в
приведенных положениях нет. Одно положение противоречит другому. То
самодержавие – надзаконная, неограниченная власть царя, то царем управляют,
вьют из него веревки капиталисты, то даже говорить не следует о том, что
управляет Россией царь, что он просто пешка в руках кучки богатых и знатных
чиновников. И, в конечном счете, царское самодержавие сводится к самодержавию
полиции. Ни какой теоретической определенности в определении самодержавия у
Ленина нет. Да и не могло быть, ибо он не рассматривал проблему властных
отношений при абсолютистской монархии.
Самое большее, что занимает Ленина, – это функционирование
самодержавия, его репрессивная деятельность. Говоря о движении крестьян весной
1902 г. в Полтавской, Харьковской и других губерниях, Ленин отмечал:
«...Царское правительство послало против них войско, как против неприятелей, и
крестьяне были разбиты, в крестьян стреляли, многих убили, крестьян пересекли
зверски, засекли до смерти, истязали так, как никогда турки не истязают своих
врагов – христиан. Царские посланцы, губернаторы, истязали больше всех, как
настоящие палачи. Солдаты насиловали крестьянских жен и дочерей.» (7, 195).
Конечно, подобные репрессии ужасны во все времена и кем бы они не
осуществлялись. Однако справедливости ради следует заметить, что зверства при
подавлении бунтов, крестьянских выступлений Красной Армией, ВЧК и частями ЧОН
были столь жестоки, что не идут ни в какие сравнения с репрессиями царизма.
Естественно;, что мысль Ленина работает в направлении не
только осуждения царизма, но и его ниспровержения.
Однако Ленин достаточно осторожен в выборе путей этого
ниспровержения (на первых порах). Так, в конце 1899 г. в статье «Попятное направление
в русской социал-демократии» на вопрос «Что означает ниспровержение
абсолютизма?» Ленин отвечает: «Это значит отказ царя от неограниченной власти;
предоставление народу права выбирать своих представителей для издания законов,
для надзора за действием чиновников, для надзора за собиранием и расходованием
государственных средств. Такая форма правления, когда народ участвует в законодательстве
и управлении, называется конституционной формой правления (конституция =
закон об участии народных представителей в законодательстве и управлении
государством). Итак, ниспровержение самодержавия означает замену самодержавной
формы правления – конституционной формой правления» (4, 252). Как видно, Ленин
вновь возвращается к характеристике абсолютизма, самодержавия в России как
неограниченной ничем государственной власти, хотя примерно в то же время
оговорил, что не царь управляет Россией, а делает это кучка самых знатных и
богатых чиновников. Но главное не в этом, и мы не будем больше возвращаться к
противоречивым
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 37
оценкам самодержавия, абсолютизма, даваемым Лениным в
зависимости от различных ситуаций. Основное здесь в том, что основатель
зарождавшейся большевистской партии, говоря о ниспровержении царизма в 1899 г.,
ни словом не обмолвился о немирном, революционном пути этого процесса. Он еще
достаточно осторожен, если не просто осмотрителен, чтобы призывать к
насильственному перевороту, и ограничивается простой констатацией необходимости
отказа, именно отказа, царя от неограниченной власти, предоставления права
народу избирать своих представителей в законодательный орган и создания
конституционной формы правления. Можно констатировать, что в приведенной работе
(она впервые напечатана только в 1924 г.) Ленин выступает как демократ, а не
революционер, размахивающий кровавым знаменем.
Но постепенно настрой Ленина меняется. После революционных
событий 1905 г. акцент в его работах делается на характеристике
террористической деятельности царизма. Так, в работе «Политическое положение и
задачи рабочего класса» (24 декабря 1906 г.) Ленин писал: «После разгона Думы
правительство сдерживало возмущение страны только посредством военного террора.
Усиленные и чрезвычайные органы, аресты без конца, военно-полевые суды,
карательные экспедиции, все это, вместе взятое, нельзя назвать иначе, как
военным террором» (14, 201). Ленин возмущен разгулом репрессий Николая II. «Местью за революцию, –
писал он в марте 1912 г., – отмечена вся эпоха III Думы. Никогда еще не было в России
такого разгула преследований со стороны царизма. Виселицы за эти пять лет
побили рекорд трех столетий русской истории. Места ссылки, каторга и тюрьмы
переполнились политиками, как никогда, и никогда не применялись к побежденным
такие истязания и пытки, как при Николае II. Никогда на было такого разгула казнокрадства, такого
бесчинства и произвола чиновников, – которым все сходит с рук за ретивость в
борьбе с «крамолой», – такого издевательства над обывателем вообще и над
мужиком в особенности со стороны любого представителя власти. Никогда еще не
травили с таким запоем, с такой злобой, с такой бесшабашностью евреев, а вслед
за ними и другие народности, не принадлежащие к господствующей нации» (21,
177). Это действительно ужасно. Одно описание николаевского террора после
революционных событий 1905 г. заставляет сжиматься сердца. Но этот террор
кажется мелочным и незначительным по сравнению с тем, который развязали
большевики, захватив власть. Их террор, описанный во множестве сочинений
свидетелями большевистских расправ, пыток и бессудных расстрелов в подвалах ЧК,
масштабы его зверства не идут ни в какое сравнение с актами насилия,
осуществленными не только в правление Николая II, но и во все предыдущие эпохи.
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 38
Наконец, чтобы закончить с ленинской критикой самодержавия,
приведем еще одно суждение Ленина в его работе «На дорогу», напечатанной 28
января (10 февраля) 1909 г. «Самодержавие, – писал Ленин, – прикрывает себя
якобы конституционными учреждениями, но в то же время на деле получается
невиданное еще разоблачение его классовой сущности...» Ленин отмечает, что
самодержавие стремится взять на себя решение объективно необходимых задач
буржуазной революции – создание народного представительства, которое заведует делами
буржуазного общества. Он отмечает, что самодержавие берет на себя чистку
средневековых, запутанных и обветшалых аграрных отношений в деревне. Однако,
утверждал Ленин, и утверждал бездоказательно, результат новых шагов самодержавия
оказался равным нулю, что, по мнению вождя большевизма, еще нагляднее
показывает необходимость иных сил и других средств для решения исторических
задач. И Ленин заключает: «Самодержавие противопоставлялось до сих пор в
сознании миллионных, не искушенных в политике, масс народному представительству
вообще; теперь борьба суживает свою цель, определяет конкретнее свою задачу,
как борьбу за власть в государстве, определяющую характер и значение самого
представительства» (17, 359). Такова в целом ленинская критика российского
самодержавия, критика, начисто лишенная теоретического содержания. Она носит
лишь эмоциональный характер, не включая в себя анализа этой формы
государственного строя.
Вообще ленинские оценки тех или иных форм государства, а
также различных направлений политической мысли носят крайне субъективный
характер. Так, Ленин в работе «Что такое «друзья народа» и как они воюют против
социал-демократов?» (весна и лето 1894 г.) величает народников как злейших
реакционеров за их утверждения, что естественной задачей государства является
охрана экономически слабых. Между тем, по Ленину, вся история России и ее
внутренняя политика свидетельствуют, что задача российского государства –
охранять лишь помещиков-крепостников и крупную буржуазию. Он утверждал, что
самодержавное государство расправляется самым зверским образом со всякой
попыткой экономически слабых защитить себя. Это, говорит Ленин, естественная
задача государства, поскольку абсолютизм и бюрократия пропитаны насквозь
крепостнически-буржуазным духом. Это было началом ленинского отрицания
общесоциальной роли государства вообще, его роли как управляющего устройства
(1, 266-267).
В той же работе Ленин обращает внимание на то, что
российское государство выступает в роли европейского жандарма, вернейшего
оплота всякой реакции. Это государство довело русский народ до позора служить
орудием подавления народов на Западе. И это при тех условиях, что русский народ
забит у себя дома (1, 269).
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 39
Таковы общие суждения Ленина о самодержавном государстве,
носящие схематический, порой достаточно примитивный характер. Чуть более
конкретны высказывания вождя большевиков о буржуазном государстве, но и здесь
они носят весьма общий характер.
Прежде всего Ленин констатирует, что буржуазное государство
не может не быть классовым государством. При этом основным и главным он считает
то, что Россия является буржуазным обществом, выросшим из крепостнического
уклада, что политическая форма России есть классовое государство и путь к
прекращению угнетения трудящихся заключается в пролетарской классовой борьбе
(хотя пролетариат и составлял в России в то время относительно незначительное –
по сравнению с крестьянством – меньшинство). Единственное замечание, которое
можно отнести к теоретическому, содержится в работе «Экономическое содержание
народничества и критика его в книге г. Струве (отражение марксизма в буржуазной
литературе)» (конец 1894 – начало 1895 гг.). Здесь Ленин писал об активной роли
государства, действующего весьма энергично и никогда пассивно (1, 369). В той
же работе подвергалась критике точка зрения «мелких производителей» (т.е.
крестьян, подавляющего большинства общества), полагающих, будто государство
должно становиться на точку зрения нравственности, милой мелким производителям.
Опровергая этот взгляд, Ленин утверждает, что «данное государство должно становиться
на точку зрения той нравственности, которая мила высшей буржуазии» (1, 404).
Таким образом, у Ленина нет никакой ясности в вопросе о классовом характере российского
государства. В одних его высказываниях оно фигурирует как самодержавное государство,
в других (их большинство) – как государство буржуазное.
Ленина больше, чем любое иное, интересует буржуазное
общество. Говоря об особенностях взглядов Маркса на буржуазное общество, Ленин
писал: «Гигантский шаг вперед, сделанный в этом отношении Марксом, в том и
состоял, что он бросил все эти рассуждения об обществе и прогрессе вообще и
зато дал научный анализ одного общества и одного прогресса
– капиталистического»(1, 143). Ленин пытается в работе «О стачках» (конец 1899
г.) дать дефиницию капитализма как общественной системы. «Капитализмом, – писал
он, – называется такое устройство общества, когда земля, фабрики, орудия и пр.
принадлежат небольшому числу землевладельцев и капиталистов, а масса народа не
имеет никакой или почти никакой собственности и должна поэтому наниматься в
работники. Землевладельцы и фабриканты нанимают рабочих, заставляют их
производить те или другие продукты, которые они и продают на рынке. При этом
фабриканты платят рабочим только такую плату, чтобы рабочие едва-едва могли
просуществовать на нее со своими семьями, а все, что производит рабочий сверх
такого количества продуктов, фабрикант кладет в свой карман, что составляет
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 40
его прибыль. Таким образом, при капиталистическом хозяйстве
масса народа работает по найму у других людей, работает не на себя, а на хозяев
за плату» (4, 289). Ленин остается верным себе. Самые общие высказывания без
попытки какого-либо теоретического анализа, самые обыденные описания без
вскрытия самой сути описанных явлений, событий или понятий. Иным и не предстает
только что приведенное определение капитализма.
Круг вопросов, касающихся буржуазного государства, у Ленина
весьма узок. Это – в основном критика буржуазной демократии как «фальшивой»,
«лицемерной», демократии для «меньшинства», критика буржуазной монархии,
буржуазного парламента, который, по Ленину, является марионеткой, и т.п.
Есть, правда, отдельные высказывания, в которых
характеризуется буржуазно-демократический строй. Так, в работе «Революционная
демократическая диктатура пролетариата и крестьянства», напечатанной 12 апреля
(30 марта) 1905 г., Ленин писал, что социал-демократия освящает буржуазный
строй по отношению к его прошлому. Она освящает буржуазный
республиканско-демократический строй по сравнению с
«самодержавно-крепостническим буржуазным строем». Но, писал Ленин,
социал-демократия «освящает» буржуазную республику только как последнюю форму
классового господства, освящает как самую удобную арену борьбы пролетариата с
буржуазией, как арену для широкой и свободной борьбы с самим буржуазным строем
и такими его учреждениями, как тюрьмы, полиция и т.д. (10, 27-28).
Особенно резкой критике подвергал Ленин буржуазный
парламентаризм, который он рассматривал как ловушку для рабочих, как
псевдодемократическое учреждение. В статье «Партизанская война» (30 сентября
1906 г.) Ленин писал: «Парламент извращается в публичный дом, где шайка
буржуазных политиканов торгует оптом и в розницу «народной свободой»,
«либерализмом», «демократией», республиканизмом, антиклерикализмом, социализмом
и всеми прочими ходкими товарами» (14, 10). Столь уничижительная и
несправедливая в целом критика буржуазного парламентаризма была призвана
возбудить народные массы против буржуазной государственности, представив ее в
самом неприглядном свете. О том, что буржуазный парламентаризм был великим
теоретическим шагом по пути к демократизации политической жизни, что это
прогрессивный институт – об этом у Ленина ни слова. В работе «Марксизм и
ревизионизм» (март – апрель 1908 г.) он видит суть парламентаризма в том, что,
не устраняя, а обнажая сущность самых демократических республик, этот институт
раскрывает буржуазный республиканизм как орган классового угнетения.
Зато Ленин пытается представить дело таким образом, что
господствующие классы (имеются в виду классы помещиков и буржуазии)
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 41
Германии, создавшие условия наиболее прочной буржуазной
законности, приходят якобы к необходимости сломать эту законность в целях
сохранения господства буржуазии. И Ленин в статье «Два мира» (ноябрь 1910 г.)
утверждает, что «эпоха использования созданной буржуазией законности сменяется
эпохой величайших революционных битв, причем битвы эти по сути дела будут
разрушением всей буржуазной законности, всего буржуазного строя, а
по форме должны начаться (и начинаются) растерянными потугами буржуазии
избавиться от ею же созданной и для нее ставшей невыносимою законности!»
(20,16). И это Ленин писал тогда, когда прогрессивные слои общества в
буржуазной и самодержавной странах выиграли дело Дрейфуса и дело Бейлиса.
Ленин обращает особое внимание на возможность возникновения
буржуазной монархии в России. Он убежден, хотя никакими доводами эту позицию не
аргументирует, что буржуазная монархия «не может не только сложиться, но даже и
начать складываться без контрреволюционной – (веховской) либеральной буржуазии»
(21, 80). Ленин игнорирует тот бесспорный факт, что веховцы вообще не
принадлежали к либеральной буржуазии, а принадлежали к
либерально-демократической интеллигенции. Впрочем, при общем отношении Ленина к
интеллигенции для него либеральная буржуазия и либерально-демократическая
интеллигенция едины суть.
И все это при том, что Ленин соглашается, что в ряде
буржуазных стран господствует политическая свобода. Так, в статье «В Англии
(Печальные результаты оппортунизма)» (12 апреля 1913 г.) Ленин писал, что «В
Англии политическая свобода полная, и социалистические партии существуют вполне
открыто» (23, 63). Однако это не помешало ему заявить в статье «Английский
пацифизм и английская нелюбовь к теории» (июнь 1915 г.): «...В Англии правительство
есть чистейшего вида комитет по заведованию делами буржуазии...» (26, 266).
Ленинские высказывания о буржуазном государстве более чем противоречивы. В
статье «Организация масс немецкими католиками», написанной 20 мая (2 июня) 1913
г., Ленин отмечал, что в государствах, где обеспечены конституционные устои и
участие народа в государственных делах, там к организации масс стремятся как
социалисты (чья единственная сила заключается в организации и просвещении
народа), так и различные реакционные партии. «Если, – писал Ленин, –
демократизован строй государства, то капиталистам приходится искать
опоры в массах, а для этого надо организовать их под лозунгами клерикализма
(черносотенства и религии), национализма-шовинизма и т.д.» (23, 188).
Ленин все время абсолютизирует негативные стороны буржуазной
государственности, не замечая ее истинной роли или просто проходя мимо
прогрессивных политико-правовых институтов, сложив-
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 42
шихся во второй половине XIX – начале XX вв. В труде «Государство и революция» он соглашается с
высказыванием Энгельса против всеобщего избирательного права, полагавшего, что
это избирательное право есть лишь показатель зрелости рабочего класса и дать
нечто большее оно не может и не даст никогда в теперешнем государстве (33, 14).
Может быть, одним из самых существенных просчетов Ленина был
отказ признать идею правового государства как одну из важнейших в
политико-правовых учениях второй половины XIX – начала XX
вв. (Разумеется, эта идея доминирует в прогрессивных политико-правовых учениях
до настоящего времени.) Уже отмечалось, что Ленин отождествлял правовое государство
с самодержавием. Он не видел в правовом государстве элемент именно гражданского
общества. Он не понял, что неправовое государство означало замкнутую закрытую
систему, оторванную от общества, тогда как правовое государство – это открытая
политическая система, находящаяся в постоянном взаимодействии с гражданским
обществом. Он не учитывал, что в правовом государстве, которое отстаивали
либеральные государствоведы и юристы (которых Ленин считал прислужниками
буржуазии), господствует правовой закон. Этому правовому закону подчинено
государство, действующее в условиях господства права и механизма,
обеспечивающего правовое господство в виде разделения властей. Для него
оставались далеким, чем-то потусторонним и идеи прав, свобод и достоинства
личности. Коллектив для Ленина, для большевизма – это основа человеческого
общества, и во имя коллектива возможны любые нарушения прав человека, что и
было важнейшим принципом большевистской политической системы.
Юрист Ленин прошел мимо истоков идеи правового государства,
содержащейся в учениях теоретиков естественного права, восходивших к античному
миру, а если говорить более строго, – к древнекитайским философам, как Лао-цзы
и др. И прошел Ленин мимо концепции правового государства прежде всего потому,
что он не понимал, что самый существенный фактор правового государства – это
гражданское общество, не зависящее от государства, что права гражданина обеспечиваются
только гражданским обществом, равно как и права человека. Но, как отмечал еще
молодой Маркс в период его безусловно демократического развития, важнейшим
правом человека является его право на частную собственность. Иными словами, эта
индивидуальная свобода образует основу гражданского общества. Но Ленин – непримиримый
враг частной собственности, без которой нет ни гражданского общества, ни
правового государства. Идеологи гражданского общества и правового
демократического государства полагали, что именно частная собственность и
рыночные отношения, создающие возможность
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 43
для развития частной предпринимательской инициативы, будут
оздоровлять экономическую систему.
Не потому ли Ленин, ненавидевший частную собственность,
считавший ее причиной и основой всех социальных бед, и выступал как против
гражданского общества, так и против правового государства. Ведь в современных
условиях правовое государство и есть политическая ипостась гражданского
общества, общества свободных предпринимателей. К тому же, чем больше развито
гражданское общество, тем в большей мере оно способно не допустить монополии
политической власти, монополии государства и его претензии на авторитаризм. Но
для Ленина главным мифом была диктатура «пролетариата», полнейшая монополия
государственной власти в руках диктатора или группы диктаторов. При такой
концепции, концепции непримиримой классовой борьбы и диктатуры «пролетариата»,
идея правового государства представлялась совершенно излишней выдумкой
буржуазных идеологов, либеральных юристов, идеей, отражавшей своекорыстные
интересы. Эта идея правового государства с ее принципами верховенства правового
закона, разделения властей и приоритета прав человека над правами государства
не устраивала Ленина – сторонника жесткой политической системы и основателя
тоталитарного государства. И Ленин, обойдя в своих работах идею правового государства,
конструирует образ империалистического государства как ступень в развитии
буржуазной государственности и подвергает его критике.
Характеризуя империализм, Ленин дает следующее «короткое
определение империализма»: «Империализм, – писал Ленин в работе «Империализм,
как высшая стадия капитализма» (январь – июнь 1916 г.), – есть
монополистическая стадия капитализма» (27, 386). Это действительно предельно
короткое определение империализма ничего не проясняет. Если добавить к этому
утверждение Ленина в октябре 1916 г. в работе «Империализм и раскол
социализма», что империалистическая эпоха капитализма начинается не раньше
1898–1900 гг., то станет ясной бездоказательность подобных утверждений Ленина.
Он не очень утруждает себя обоснованием особенностей социальных, экономических
и политических изменений капитализма, характеризующих империалистическую стадию
его развития, и тем самым не раскрывает действительного содержания понятия
«империализм». К этому следует добавить, что уже в 1890 г. в США был принят
первый антимонополистический закон Шермана, положивший там начало
антимонополистическому законодательству.
В «Материалах по пересмотру партийной программы» (апрель –
май 1917г.) Ленин отождествляет империализм с эпохой финансового капитала. Он
писал, что империализм представляет такое высокоразвитое хозяйство, когда
синдикаты, картели, тресты – монополистические союзы капиталистов – получили
решающее значение, а
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 44
банковский капитал огромной концентрации слился с капиталом
промышленным. Развился в больших размерах вывоз капитала в чужие страны, а весь
мир оказался поделенным территориально между богатейшими странами, и начался
экономический раздел мира между интернациональными трестами. И автор теории
империалистического общества и государства заключает, что империализм есть
капитализм отживающий, но еще не отживший, умирающий, но еще не умерший Эта
последняя ленинская фраза стала сакраментальной, ее Ленин будет повторять
многократно. Об этом Ленин писал и в «Империализме, как высшей стадии
капитализма», полагая, что из экономического содержания империализма вытекает
его переходный характер умирающего капитализма. В уже упоминавшейся работе
«Империализм и раскол социализма» Ленин вновь повторяет, что империализм есть
умирающий капитализм, капитализм переходный к социализму, поскольку монополия,
вырастающая из капитализма, означает умирание капитализма и начало перехода его
в социализм.
Итак, империализм аттестуется Лениным как отживающий,
умирающий капитализм. Со времени ленинского суждения капитализм как
экономическая система живет уже три четверти века, живет и процветает во многих
странах. Характерно, что Ленин рассматривает империализм как переходный к
социализму капитализм, поскольку, по его мнению, монополия означает начало
перехода капитализма в социализм. Во всяком случае, более монополистическое
общество, чем так называемое социалистическое общество в большевистском
варианте, трудно себе представить. Также трудно себе представить более
монополистическое государство, нежели большевистское социалистическое
государство с его миллионом щупалец, обвивающих все общество и подчиняющих его
себе. Из такого государства – всемогущего монополиста и родился тоталитарный
режим.
Отметив, что империализм есть особая историческая стадия
развития капитализма, Ленин говорит о трех его особенностях, которые фактически
сводятся к одному и тому же. Он утверждает, что империализм, во-первых, есть
монополистический капитализм; во-вторых, паразитический или загнивающий
капитализм; а в-третьих, капитализм умирающий. Он видит, и это повторяется множество
раз, суть империализма в том, что происходит смена свободной конкуренции
монополией. К словам «отживающий», «умирающий», «загнивающий» прибавляется еще
слово «паразитический», которое не очень понятно и неизвестно, что означает, хотя
ругательский его смысл очевиден.
Но вот перед нами работа Ленина «Ответ П. Киевскому (Ю.
Пятакову)». Здесь звучат удивительные ноты. В работе, написанной примерно в то
же время, что и «Империализм и раскол социализма» – в августе – сентябре 1916
г., Ленин утверждает (и это нельзя пересказать своими словами, а для
доказательства надо цитировать), что «им-
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 45
периализм есть высокоразвитый капитализм; империализм
прогрессивен» (30, 70). Как обычно, Ленин не утруждает себя аргументами, и
остается двусмысленностью, что умирающий, отживающий, загнивающий капитализм
несет в себе прогрессивные черты. Возможно, это ленинская, большевистская
диалектика, но тогда такая диалектика просто страшна. Ею можно объяснить все,
что угодно, что черное – это белое и наоборот.
И в той же, только что приведенной цитате, где говорится о
прогрессивности империализма, Ленин писал, что империализм есть отрицание
демократии, а это, глубокомысленно заявляет большевистский вождь, означает, что
демократия неосуществима при капитализме. Пойми, кто может. Неужто
прогрессивность империализма в том и состоит, что он отрицает демократию? Но
если отрицает демократию империализм, то почему вдруг это распространяется на
всю систему капитализма? Что это – наивность, очередной миф, очередная утопия,
столь присущие основателю большевистской партии? И у Ленина в его капитальной
работе об империализме звучит следующий вывод: политическими особенностями
империалистической стадии развития капитализма является реакция по различным
направлениям, а также усиление в связи с устранением свободной конкуренции
гнета национального и гнета финансовой олигархии.
Отсюда и нападки на демократическую буржуазную республику. В
работе «О карикатуре на марксизм» (август – октябрь 1916 г.) Ленин утверждал,
что демократическая республика логически противоречит капиталистической
системе, поскольку «официально» приравнивает богатых к бедным. В этом Ленин
видит противоречие между экономическим строем и политической надстройкой. И
опять нет никаких теоретических обоснований. Вождь большевизма от таких
обоснований далек, он просто уклоняется от них. И потому говорить о нем как о
теоретике государства бессмысленно. Его противоречивость удивительна. Он
говорит и пишет как публицист, который в различных условиях или для достижения
противоположных задач высказывает взаимоисключающие точки зрения.
Ленинское общее отношение к демократии связано с
рассмотрением политической демократии как лишь одной из возможных форм
надстройки над капитализмом. В работе «Итоги дискуссии о самоопределении»,
написанной в июле 1916 г., Ленин полагал, что как капитализм, так и империализм
развиваются при любых политических формах, подчиняя себе всякие формы. В работе
«О карикатуре на марксизм» Ленин говорит от имени всех социал-демократов, что
самая демократическая республика при капитализме ведет к подкупу чиновников
буржуазией, к союзу биржи с правительством. И уже совершенно бессмысленная фраза,
что чем демократичнее государство, тем яснее рабочим, что корень зла –
капитализм, а не бесправие. И подо-
Розин Э. Ленинская мифология
государства. М.: Юристъ, 1996. С. 46
бных пассажей у Ленина много в работе «Государство и
революция», заслуживающей самостоятельного и обстоятельного анализа, в труде
«Пролетарская революция и ренегат Каутский» и в др.
Какими иными могли быть суждения Ленина, если он в статье
«Восемнадцатое июня», написанной 3 июля (20 июня) 1917 г. с непререкаемостью
утверждал, что «буржуазия – это и есть контрреволюция» (32, 361). Именно этим
пониманием буржуазии как однозначно контрреволюционной силы определялась вся
политика большевиков, ленинского государства по отношению к капиталистам, к
частным собственникам и вообще мало-мальски имущим слоям населения.
По мнению Ленина, капитализм и в особенности империализм,
превращая демократию в иллюзию, порождает в то же время демократические
стремления в массах, создает демократические учреждения и воспитывает массы в
борьбе за демократию. Только воспитание рабочего класса в демократическом духе,
по мнению Ленина, даст пролетариату возможность совершить экономический
переворот. Вывод Ленина в следующем: империализм является кануном
социалистической революции. В предисловии к французскому и немецкому изданиям
от б июля 1920 г. к работе «Империализм, как высшая стадия капитализма»
утверждалось: «Империализм есть канун социальной революции пролетариата».
Что-что, а во время жизни Ленина и потом его утверждение не подтвердилось. Еще
один из прогнозов Ленина не состоялся. Ленин не состоялся как теоретик ни в
критике капитализма, ни в тех утверждениях, которые им были сделаны по вопросам
природы капитализма и его будущего.