Предыдущий | Оглавление | Следующий

V. Итоговые положения. Определение права

1. Особенности права как нормативного институционного образования позволяют выделить те его наиболее существенные черты, которые важны с точки зрения прикладной, практической деятельности, законности.

В этой связи нужно сделать некоторые предварительные замечания.

В юридической науке вопрос об определении права приобрел значительно большую остроту, нежели в других гуманитарных науках вопрос об определении соответствующих явлений и предметов. Это может показаться неоправданным, ибо социальные явления настолько сложны, многоплановы, отличаются таким разнообразием форм выражения, такими тонкими, подчас трудно схватываемыми характеристиками, что их невозможно выразить в жестких терминах и кратких дефинициях.

Алексеев С.С. Теория права.—М.: Издательство БЕК, 1995. С.150

Между тем именно в юридической науке, в особенности в области аналитической юриспруденции, краткое и четкое определение права все же крайне необходимо. В этой области, с которой связана основная идея этой книги — институциональная трактовка права в сочетании с его гуманитарной характеристикой, определение права имеет непосредственно практическое значение. Здесь нельзя ограничиться в общем верными формулировками о праве как мере свободы, нормативной справедливости или средстве общественного согласия, компромисса. Определение должно быть операциональным, на его основе должны решаться в высшей степени важные практические вопросы, прежде всего о том, можно ли и допустимо ли с опорой на данное определение — именно на него — признавать поведение людей правомерным или неправомерным со всеми вытекающими из этого последствиями, нередко очень существенными.

Вместе с тем надо признать с сожалением, что требование жесткой дефиниции приобрело в советской юридической науке общее значение, что вряд ли можно считать оправданным. Из сферы аналитической юриспруденции оно было распространено и на общие, философско-мировоззренческие характеристики права. С конца же 1930 г., когда классовое определение права, сформулированное Вышинским именно с ортодоксальных философских позиций, было канонизировано, ракурсы разноплоскостного видения права (философского и операционального) вообще были утрачены. И до сих пор, пожалуй, сложные вопросы понимания права зачастую сводятся к конкуренции определений, причем каждый из авторов считает предлагаемое им определение единственно возможным, единственно верным.

2. При любом подходе, ставится ли задача дать философсофское трактование того или иного явления поэтому так важна общая ориентация в понимании права.

С этой точки зрения необходимо внимательно присмотреться к такой распространенной и поныне ориентации, при которой право характеризуется как система норм, а последние понимаются в качестве предписанных моделей программируемого государством поведения людей.

Строго говоря, трактовка права как системы норм-предписаний, их характеристика в качестве моделей поведения, сведение полностью или частично субъективных прав к правам

Алексеев С.С. Теория права.—М.: Издательство БЕК, 1995. С.151

требования, освещение реализации права как воплощения правовых предписаний в жизнь — эти и некоторые другие аналогичные распространенные научные положения имеют общий смысловой оттенок: все они ориентированы в основном на позитивные обязывания.

Для рассмотрения права и правовых явлений под таким углом зрения, утвердившимся в нашей науке с 30-х годов, есть свои основания. Позитивные обязывания, через которые во многом осуществляется деятельность государства, направленная, как было декретировано официальными установками, на строительство социализма и коммунизма, предстают в виде наиболее «сильного» инструмента правового воздействия, зримо и четко выражающего активную роль государства и права сообразно коммунистическим идеалам.

Между тем позитивные обязывания характеризуют не единственный, и даже более того, не собственно правовой канал воздействия на общественные отношения. Ранее уже отмечалось, что они в большей мере выражают роль государства, его качества и свойства, его императивно-властную деятельность, осуществляемую в многообразных формах, в том числе через право, которое в этом случае выступает в качестве права власти. Надо заметить, что подобная трактовка права имеет тоталитарное звучание. Ее источник — авторитарный режим власти, преобладание командно-административных, бюрократических методов управления, господство разрешительных, ограничительных, предписывающе-запретительных тенденций в социальной жизни, что способствовало преувеличению роли позитивных обязываний, приданию им приоритетного значения и в области права.

Настало время сменить акценты в самой ориентации понимания права, выдвинуть на первое место органически присущий ему элемент — юридические дозволения. И такая ориентировка существенно меняет видение права, всего комплекса правовых явлений, само юридическое мышление, которое призвано отвечать потребностям современного гражданского общества.

Самое важное здесь заключается в более глубокой трактовке определяющего качества права — его нормативности, которая не сводится к этатическим характеристикам.

Не касаясь всего круга возникающих здесь вопросов (нормативность с точки зрения глубинных ее основ уже рассмат-

Алексеев С.С. Теория права.—М.: Издательство БЕК, 1995. С.152

ривалась ранее), представляется необходимым подчеркнуть следующее. С тем, чтобы указать на связь юридических норм с государством, на их общеобязательность, можно сохранить при освещении юридических норм термин «предписание», но связывая его в основном с правотворческой и правообеспечитель-ной деятельностью компетентных государственных органов. Однако этот термин, поскольку речь не идет отдельно о позитивных обязываниях, вряд ли пригоден при рассмотрении регулирующей сути юридических норм в целом, тем более если понимать под ними модели поведения. Если же иметь в виду дозволения и запреты, содержащиеся в праве, то оно вообще не предписывает никаких моделей поведения. Юридические нормы — это нормативные основания, единые формально фиксируемые нормативно-государственные критерии правомерного поведения, определяющие простор юридически допустимого и юридически защищенного поведения (дозволения) и пределы такого поведения (запреты).

В указанном направлении и нужно уточнить принятую в науке общую характеристику регулирующей роли юридической нормы. Как общедозволительное правило юридическая норма призвана не регламентировать, не определять поведение людей, а только направлять его (включая, конечно, и возможность прямой регламентации на отдельных участках социальной жизни). Применение более широкого термина «направлять поведение» должно «снять» с характеристики нормы этатический оттенок, охватить и те случаи правового регулирования, которые выражают действие юридических дозволений и запретов.

Следовательно, основное социальное предназначение права с указанных позиций прежде всего состоит в том, чтобы быть устойчивым, надежным регулятивно-охранительным механизмом, который гарантированно обеспечивает простор правомерному поведению участников общественных отношений, выражающий действие экономических, общесоциальных закономерностей, и функционирование которого находится в глубокой органической взаимосвязи и взаимодействии со всей системой экономических, общесоциальных, в том числе психологических, регуляторов, стимулов поведения людей, их коллективов, со всей системой материальных и духовных интересов.

Еще раз приведу образное сравнение, которое я использовал в другой работе. Право напоминает, пожалуй, не матрицу,

Алексеев С.С. Теория права.—М.: Издательство БЕК, 1995. С.153

на которой запрограммированы все возможные варианты человеческих поступков и по которой «печатается» поведение людей, а скорее обширную «раму», состоящую из такого рода программ, а еще более из ячеек различных объемов и форм, образующих пространство для собственного поведения участников общественных отношений. Наложенная на реальную социальную жизнь, на разнообразные общественные отношения, «рама» должна так органично включиться в социальную жизнь, чтобы создать оптимальные возможности для целенаправленного, устойчивого и динамичного функционирования общественной системы в соответствии с принципами свободы, гуманизма и при максимальном использовании духовных и материальных интересов человека, коллективов людей. В какой мере действующее позитивное право («рама») согласуется с особенностями и требованиями общественной системы, дает или не дает простор поведению участников общественных отношений, направляет или не направляет его в соответствии с началами свободы, с требованиями экономических и других социальных закономерностей — от этого в первую очередь зависят эффективность и социальная ценность права в том или ином обществе и даже такие его особенности, как, например, объем использования жестких государственных мер для реализации правовых установлений.

Предлагаемая научная ориентация в понимании права, основанная на сочетании его общего гуманитарного видения и институционального подхода, представляется особо существенной в отношении нашего общества. Она в высшей степени важна для уяснения ценностей и перспектив развития права, для выработки краткого операционального его определения.

3. Как бы ни было важно краткое операциональное определение права, формулируемое в основном в институциональном плане и необходимое в практической юриспруденции, исходна все же его общая характеристика как явления цивилизации, культуры, это то, что в основном охватывается духовно-гуманистическими особенностями права.

Здесь вряд ли возможно ограничиться какой-то одной формулировкой, тем более краткой и жесткой. Еще более существенно то, что многие соображения, высказанные по поводу общего понимания права, в данном ракурсе в целом обоснованы. Верно то, что право представляет собой и «меру свободы, защищаемую государством», и даже «математику свободы», и

Алексеев С.С. Теория права.—М.: Издательство БЕК, 1995. С.154

«выражение справедливости», и в какой-то мере «минимум морали»; тем более верно, что право — это «средство согласия, компромисса, учета различных интересов», верен и ряд других аналогичных приведенным здесь или близким им по смыслу суждений.

Более того, по отношению к тем периодам развития общества, когда существуют авторитарные режимы, право — разумеется, без претензий на операциональную жесткость — без колебаний может быть охарактеризовано, как это ранее делалось с ортодоксальных марксистских позиций, как возведенная в закон воля господствующего класса, определяемая материальными условиями его жизни (при том условии, правда, что «возведение в закон» рассматривается в качестве некоторого воплощения цивилизационных начал: «воля класса» возводится все же на новую плоскость, приподнимается над сугубо классово-политическими отношениями и порядками).. Естественно, нельзя забывать и то, что канонизация классового и в то же время формалистического определения права, сводимого по сути дела к одной лишь системе норм, а точнее, к праву власти, в обстановке безраздельного господства сталинской тоталитарной идеологии явилась очевидным социальным заказом последней, хотя советские юристы немало потрудились над тем, чтобы облагородить дефиницию, сформулированную в конце 1930-х годов Вышинским и возведенную затем в ранг классической[1], придать ей цивилизованный вид.

А теперь самое главное. Было бы неоправданно придавать исключительное, всеобщее значение философской характеристике права.

И дело не только в том, что в сфере практической юриспруденции, где необходимы операциональные определения, при использовании указанной характеристики мы бы столкнулись с возможностью признания поведения правомерным или неправомерным на основании весьма неопределенных критериев, что никак не согласуется с требованиями законности, но что входило, видимо, в «заказ» тоталитарной системы (и увы, проявилось в тех драматических ситуациях, когда, как это случилось в России в сентябре — октябре 1993 г., отступления от

Алексеев С.С. Теория права.—М.: Издательство БЕК, 1995. С.155

норм писаного права обосновывались пониманием права как меры свободы в противопоставлении закону).

Дело главным образом в том, что само право может рассматриваться под углом зрения двух взаимосвязанных, но все же различных срезов социальной действительности, двух, как говорилось ранее, ипостасей, или измерений.

Первый срез, осмысливаемый с точки зрения философских, мировоззренческих категорий,— это место, функции и предназначение права в общей цепи явлений цивилизации, культуры. Именно поэтому тут на первый план выдвигаются понятия «свобода», «справедливость», «мораль» и др. Даже понятия «нормативное», «норма» имеют в данном ракурсе глубокий и основательный смысл, отражающий потребность утверждения в обществе нормативных начал, «объективных» норм[2].

Второй срез, осмысливаемый главным образом с точки зрения понятийного аппарата юридической науки,— это особенности права как своеобразного, даже уникального социального феномена — нормативного институционного образования (или, как отмечалось в философской литературе, «категорическо-императивного образования», противополагаемого «парадигмальному антиюридизму» — Э.Ю. Соловьев)[3].

Необходимо с полной определенностью сказать: нет решительно никаких оснований для противопоставления двух указанных срезов. Более того, право не может быть в полной мере освещено, если не использовать эти два подхода одновременно. Видимо, только печальным наследием прошлого, требующим сведения явлений к одной простой, обычно канонизируемой формуле, опирающейся на высказывания «классиков» (а все иное — от лукавого или, хуже того, «отступления» и «извращения»), можно объяснить ту жесткость и непреклонность, с какой сторонники той или иной характеристики отстаивают одну из них и решительно отвергают другую.

Между тем важно не упускать из поля зрения единства и связи между ними. Речь ведь и в том, и в другом случае идет об одном и том же социальном феномене, который лишь по-

Алексеев С.С. Теория права.—М.: Издательство БЕК, 1995. С.156      

разному разворачивается в двух различных системах общественных отношений и понятийное истолкование которой возможно в двух ракурсах. В обоих случаях необходимо выразить в формулировках главное — то, что само существование и предназначение права вызвано необходимостью нормативного упорядочения общественных отношений, а также то, что главным пунктом, сердцевиной этого упорядочения является утверждение свободы автономной личности, простора юридически дозволенного поведения.

4. При освещении права под углом зрения вопросов практической юриспруденции, когда необходимо сформулировать строгое операциональное определение, наиболее существенными, надо полагать, являются следующие его черты (выражающие институциональные свойства права):

1) право — это система общеобязательных норм. Настойчивость, с какой большинство отечественных правоведов защищают нормативное понимание права, объясняется не только важностью исходных философских и общетеоретических положений, лежащих в его основе, но и его значением для обоснования идеи строжайшей законности в нашем обществе, для решения многообразных вопросов законодательства, юридической техники[4]. Нормативные определения оказались вполне удовлетворительными и при рассмотрении правовых вопросов на уровне отраслей права, каждая из которых вообще не может быть определена иначе как при помощи формулировки «система норм»;

2) нормы, из которых образуется право, выражаются в законах, иных признаваемых государством писаных источниках. Признание государством источников, посредством которых право объективируется, является главным «энергетическим каналом»: через него происходит придание нормам юридической силы, качества общеобязательности, что и предполагает использование в необходимых случаях для обеспечения действия юридических норм государственного принуждения (в связи с этим нет нужды специально выделять в качестве особого признака момент государственной обеспеченности права, придающий его определению этатический оттенок);

3) система норм, образующих право, выступает в качестве общеобязательного критерия правомерности поведения учас-

Алексеев С.С. Теория права.—М.: Издательство БЕК, 1995. С.157

тников общественных отношений. Право под этим углом зрения предстает в виде определителя (меры) юридически дозволенного, правомерного поведения людей, их коллективов, социальных образований и, следовательно, критерия юридической правомерности (соответственно неправомерности) этого поведения. Научная корректность институциональной концепции права, оттеняющей его значение как мощной социальной силы, обусловленной потребностями общественной жизни, в том и состоит, что указанный подход помимо всех иных моментов объясняет, почему необходимо, чтобы свобода поведения участников общественных отношений воплощалась в системе субъективных юридических прав, опирающихся на государственно-властлый критерий правомерного и неправомерного, т.е. на специфическое нормативное институционное образование — объективное писаное право;

4) право призвано направлять поведение участников общественных отношений, причем так, чтобы основой такого поведения была юридическая дозволенность.

В праве, разумеется, немалое место занимают также юридические запрещения, юридические предписания и связанные с этим юридическая ответственность, иной юридический инструментарий. Но все же стержнем юридического регулирования, который и делает право правом, являются дозволения. Такое понимание позволяет перекинуть мостик от формально строго операционального определения права как системы норм к его общей мировоззренческой характеристике, где первое место занимает категория свободы.

Суммируя приведенные основные черты права как нормативного институционного образования, его общее краткое операциональное определение можно сформулировать следующим образом:

право — это система норм, выраженных в законах, иных признаваемых государством источникйл и являющихся общеобязательным нормативно-государственным критерием правомерно-дозволенного (а также запрещенного и предписанного) поведения.

5. В нашей юридической науке распространено широкое понимание права, явившееся научной реакцией на господствовавшие ранее сугубо догматические, канонизированные определения, в соответствии с которыми нормы, содержащиеся в любом государственном акте, да притом имеющие характер государственно-властных предписаний, объявлялись правом.

Алексеев С.С. Теория права.—М.: Издательство БЕК, 1995. С.158

Речь идет о таком широком понятии, которое в единстве охватывает все явления, обозначаемые рассматриваемым термином, т.е. и право как юридическое явление (объективное и субъективное), и разнообразные явления, обозначаемые словом «право» в общесоциальном смысле (моральные права, права-обычаи, права человека, другие непосредственно-социальные права и т.д.).

Надо видеть, что существуют серьезные препятствия к объединению столь разнообразных явлений одним понятием — «право в широком смысле». Они касаются главным образом теоретических и практических вопросов юридической науки, вопросов законности, многообразных вопросов практики юриспруденции. И дело не только в том, что упомянутые феномены являются слишком разноплоскостными, разнокачественными. Охватываемая одним термином характеристика права как особого социального явления нерасторжимо связана с пониманием его как институционного образования.

Не менее важно то, что с таким пониманием права сопряжены и сугубо практические интересы. Ведь для совершенствования законодательства и юридической практики нужно раскрыть особенности и закономерности именно права как юридического институционного образования, а с ними связаны потребности законности, юридической обоснованности принимаемых судом и другими юридическими органами решений. Только на основе норм, выраженных в законе, в других признаваемых государством источниках, в полном согласии с требованиями законности можно определить правомерность поведения тех или иных лиц и вынести законный юридический акт. И от этого при всей сложности вопросов коллизий в праве, о которых ранее уже говорилось, нельзя отступать ни на шаг.

И все же есть основания и для формулирования широкого понятия права, которое охватило бы в единстве все явления, обозначаемые данным термином. Эти основания заключаются в том, что во всех своих значениях термин «право» выражает нечто общее в ряду различных социальных явлений, а именно социально обоснованную меру свободы. И хотя такое понятие широкое и предельно абстрактное, оно все же имеет определенное научное и идейное значение (например, позволяет давать этико-идеологическую оценку юридическим системам реакционных режимов, рассматривая их с указанных позиций как неправовые, или же аналогичным образом оценивать от-

Алексеев С.С. Теория права.—М.: Издательство БЕК, 1995. С.159

дельные правовые акты действующего законодательства и юрисдикционных органов).

Не следует лишь перекрывать указанным широким понятием, имеющим сугубо этико-философское, аксиологическое значение, все другие, прежде всего понятие права в строго юридическом смысле, а тем более принижать значение писаного права как единственного критерия правомерного и неправомерного. Для юридической науки принципиально важно видеть качественное своеобразие права как институционного образования, которое, конечно же, тоже опосредует социальную свободу, выражающую требования цивилизации, культуры, морали. Посредством государственной деятельности, путем закона, иных признанных государством источников соответствующая система норм получает свое самостоятельное существование в виде особого институционного образования и действует в качестве мощной социальной силы, юридического критерия правомерности поведения, основы субъективных юридических прав и юридических обязанностей. В перспективе же она призвана стать обителью и гарантом свободы человека — реализовать естественно-правовые требования свободы личности.

И еще один момент, ранее упомянутый. Все же до нынешнего времени понимание права нашей наукой носит еще во многом публично-правовой оттенок. В этом отражаются реалии огосударствленного общества и императивный ленинский постулат («мы ничего частного в области хозяйства не признаем...»). Надеюсь, что возрождение идеи частного права усилит преимущественно дозволительную научную интерпретацию права, поставит в один ряд с юридическими нормами другие элементы писаного позитивного права (что уже нашло выражение в новом российском гражданском законодательстве — см. ст. 422 первой части Гражданского кодекса Российской Федерации). А все это предопределяет весьма конструктивную перспективу дальнейшей разработки общего понятия права.

Предыдущий | Оглавление | Следующий