|
Сегодня |
||
УНИВЕРСАЛЬНЫЙ УЧЕБНИК |
||
Предыдущий | Оглавление | Следующий
Правонарушения, категории тазир.
Разрабатывая теорию правонарушения, мусульманские юристы
исходили из двух основополагающих философско-богословских начал. Прежде всего
они считали, что все поступки и даже мысли людей гак или иначе предопределяются
волей Аллаха. Однако, по мнению представителей большинства
мусульманско-правовых школ, установленные «божественным откровением» рамки
достаточно гибки, чтобы позволять человеку во многих случаях самостоятельно выбрать
вариант своего поведения. Поэтому любой серьезный проступок рассматривается как
наказуемое нарушение мусульманских запретов, смысл которых заключается в общей
направленности ислама, в частности его правовых принципов и норм, на защиту
пяти основных ценностей — религии, жизни, разума, продолжения потомства и
собственности.
Л. Р. Сюкияйнен. Мусульманское
Право. Вопросы теории и практики 182
Другим принципиально важным моментом является рассмотрение
правонарушения как непослушания воле Аллаха. Поэтому, по мнению мусульманских
ученых-юристов, любое не-правомерное в юридическом, смысле поведение не просто
представляет собой отклонение от предписаний мусульманского права, за которое
следует соответствующая «земная» санкция, но в то же время выступает как религиозный
грех, влекущий потустороннюю кару.
Подобный подход накладывает отпечаток на всю
уголовно-правовую мусульманскую концепцию, в которой широкое понимание
правонарушения как серьезного греха сочетается с его узким определением в
формально-юридическом значении. С этой точки зрения, согласно общепризнанному
выводу ал-Маварди, крупнейшего представителя мусульманско-правовой теории
правонарушения (974—1058), последнее состоит в совершении запрещенного и
наказуемого Аллахом деяния [57, с.219].
Ясно, что в данном определении речь идет как об отклонении
от любых норм, регулирующих взаимоотношения людей, так и о нарушениях
религиозных обязанностей, многие из которых приобрели правовой характер.
Одновременно следует иметь в виду, что в соответствии с принятой классификацией
система мусульманского права не знает строгих различий между санкциями за
нарушение отдельных категорий норм и включает в себя единую отрасль деликтного права. Правда,
классифицируя виды правонарушении, мусульманские юристы учитывают такое разграничение, но проводят его с учетом не
только и не столько общественной опасности или характера нарушенной нормы,
сколько иных критериев, среди которых важное значение придается чисто
религиозным моментам. В этом наглядно отражаются как зависимость оценки
поведения мусульманина от степени соответствия его «воле Аллаха», закрепленной
в той или иной форме, так, в конечном счете, и религиозная природа
мусульманского права в целом.
Авторитетные мусульманские правоведы средневековья и
современные исследователи разработали немало классификаций правонарушений,
анализ которых помогает лучше понять специфику мусульманского деликтного права.
В основу большинства из них кладутся два основных критерия: степень
определенности наказания за тот или иной проступок и характер нарушенных
интересов и прав. Наибольшее распространение получила классификация, согласно
которой все правонарушения подразделяются на три группы. Первая из них включает
преступления, которые представляют наибольшую общественную опасность, посягают
на «права Аллаха» (т. е. интересы всей мусульманской общины) и наказываются
точно определенной санкцией — хадд. Вторая объединяет преступления,
которые также влекут фиксированное наказание (кисас, кавад или дица),
но нарушают права отдельных лиц. Наконец, третью категорию составляют все
иные правонарушения, которые наказываются не жестко ус-
Л. Р. Сюкияйнен. Мусульманское
Право. Вопросы теории и практики 183
тановленной санкцией — тазир и могут затрагивать как
«права Аллаха» (к ним относят нарушения всех религиозных обязанностей), так и
частные интересы (см.. например. [380; 391].
Большинство современных исследователей мусульманского
деликтного права понимают под хадд ответственность за деяния, которые,
во-первых, посягают только на интересы всей общины («права Аллаха») и?
во-вторых, влекут наказания, либо однозначно определенные Кораном или сунной,
либо нормативно точно установленные правоприменительной практикой «праведных»
халифов (см., например, [372, с. 144]). Однако мусульманские. ученые-юристы не
единодушны в том, какие конкретно правонарушения должны быть включены в данную
категорию преступлении. Большинство исследователей полагают, что к ним
относятся семь наиболее опасных общественных деяний — прелюбодеяние,
употребление спиртных напитков, кража, разбой, недоказанное обвинение в
прелюбодеянии, вероотступничество и бунт (см. [391; 535, с. 42]). Однако
Ибрахим Дасуки аш-Шахави, например, исключает — из этого перечня бунт, а Атийа
Мустафа Машрафа, кроме того — и вероотступничество [372, с. 144, 398, с. 127}.
Такое весьма характерное отсутствие единства относительно
классификации этих правонарушений наглядно подтверждает, что мусульманское
право не отличается формальной определенностью, однозначным закреплением
большинства принципов и норм, которые в рамках различных школ понимаются
по-разному.
Исследователи мусульманского деликтного права единодушны в
отнесении кражи к преступлениям, за которые Кораном установлена строго определенная
мера наказания: «Вору и воровке отсекайте их руки в воздаяние за то, что они
приобрели, как устрашение от Аллаха. Поистине, Аллах — великий, мудрый! А кто
обратится после своей несправедливости и исправит, то Аллах обратится к нему.
Поистине, Аллах — прощающий милосердный!» (V, 42/38—43/39). Столь суровая кара за кражу объясняется тем, что
она посягает на собственность — одну из пяти охраняемых исламом ценностей.
Мусульманско-правовая теория разработала строгие нормативные
требования к объективной и субъективной сторонам кражи, которая только при
определенных обстоятельствах может считаться преступлением категории хадд. Так,
сторонники большинства толков полагают, что подобною суровую ответственность
может нести только свободное лицо, достигшее совершеннолетия и находящееся в
полном рассудке, а последователе шафиитской и ханбалитской школ допускали
наказание рабов, несовершеннолетних и умалишенных отсечением руки (см. [372, с.
146) 57, с. (227]).
Важно отметить, что кражей категории хадд считалось умышленное
и тайное хищение, а открытое присвоение чужого имущества (грабеж) не
наказывалось столь строго. Кроме того,
Л. Р. Сюкияйнен. Мусульманское
Право. Вопросы теории и практики 184
по мнению большинства правоведов, относительно места
нахождения похищенного имущества в момент кражи и права собственности на него
не должно было быть шубха («сомнения») (см. 157, с. 220, (228; 78, с.
100 102; 380, с. 15—74; 391]). Это прежде всего означает, что для отсечения
руки вору имущество должно быть тайно похищено с места его постоянного
хранения, куда преступник не имеет свободного доступа. Поэтому, например, если
ювелирное украшение украдено не оттуда, где оно постоянно хранится с обычными
мерами предосторожности а было подобрано на месте, в котором оно оказалось
случайно. то такая кража не наказывается отсечением руки. Аналогично решается
вопрос об ответственности за хищение из помещения, в которое вор мог
беспрепятственно входить — например, если слуга украл что-либо в комнате своего
хозяина, сын — у отца, гость — у пригласившего его хозяина и т. п. По мнению
некоторых мусульманских юристов, не считалась преступлением хадд кража, совершенная
в общественном месте (например, в общественной бане, торговой лавке или на
транспорте), а также хищение домашних животных с открытого пастбища или плодов
из неохраняемого сада. На этом основании отдельные правоведы полагали, что
вор-карманник также не наказывается отсечением руки, в то время как другие не
освобождали его от такого наказания [78, с. 102; 391].
Отсутствие «сомнения» в праве собственности на похищенное
имущество означает, что для наказания кражи отсечением руки вещь должна
находиться в частной собственности другого лица и быть украдена у самого
собственника или законного владельца. Причем преступник не должен иметь каких-либо
полномочий на владение или пользование этим имуществом, а также права долевой
или общей собственности на него. Поэтому не считалось преступлением категории
хадд присвоение общей добычи или собственности, одолженной суммы денег или
взятой взаймы вещи.
Данное положение — и это следует отметить особо —
распространялось и на хищение государственного имущества либо присвоение
средств государственной казны, поскольку считалось, что государственная
собственность принадлежит всей общине, а значит — в какой-то степени самому
преступнику [78, с. 102; 391].
Для наказания кражи отсечением руки само похищенное
имущество должно отвечать ряду требований. Так, его стоимость не должна быть
ниже определенного минимума, который. согласно выводам различных толков,
устанавливался в сумме от 1/4 до 1 динара. Далее, данное имущество должно быть
«разрешено» для мусульман и продаваться на рынке. Поэтому кража вина или
свинины, запрещенных исламом к употреблению, не считалась преступлением хадд.
Кроме того, ханифиты исключали отсечение руки за хищение скоропортящихся продуктов
и рукописных экземпляров Корана (возможно потому, что пре-
Л. Р. Сюкияйнен. Мусульманское
Право. Вопросы теории и практики 185
ступник практически не мог реализовать их на рынке), а также
так называемых разрешенных предметов — рыбы, выловленной в естественном
водоеме, или дичи, подстреленной на охоте в диком лесу. В отличие от них
шафииты не делали изъятия для последней категории вещей (см. [57, с. 227; 78,
с. 102; 391]).
При наличии всех отмеченных условий преступник наказывался
отсечением правой руки. За вторую кражу, по общему мнению, полагалось отрубить
левую ногу (в зависимости от толка — по лодыжку или по колено). Б случае
совершения аналогичного преступления в третий раз шафииты требовали отpyбить левую руку, а в
четвертый — правую ногу. Однако, согласно выводам большинства толков, начиная с
третьей кражи преступник наказывался по усмотрению судьи (тазир), которому
рекомендовалось выбрать лишение свободы либо смертную казнь, если вор не
исправляется. При участии в краже нескольких лиц все они несут одинаковую
ответственность (см. [57, с. 226; 78, С.(99), 372; с. 146]).
Для доказательства кражи мусульманские правоведы требовали
свидетельских показании или признания преступника. Одновременно они допускали
освобождение вора от такой ответственности при его прощении пострадавшим до тех
пор, пока о преступлении не стало известно властям. В этом случае преступник
мог понести иное наказание — тазир — по усмотрению суда. Однако, в
соответствии с выводами некоторых толков, вор должен быть наказан отсечением
руки, даже если он прощен пострадавшим. Известно также, что канифиты не настаивали
на отсечении руки за кражу, совершенную бедняком из нужды, а калиф Омар вообще
не применял эту меру наказания в голодные годы, исходя из «общего интереса»
мусульманской общины (см. [57, с.228; 78, с. 64; 391; 535, с. 115]).
К числу наиболее опасных преступлений мусульманско-правовая
теория относит прелюбодеяние — внебрачные половые отношения, за которые следует
наказание хадд. Особая общественная опасность данного преступления по
мусульманскому праву обусловлена тем, что оно посягает на одну из основных
охраняемых законом ценностей — продолжение рода, угрожая одновременно устоям
морали и интересам семьи. Не случайно в Коране можно найти немало стихов, резко
осуждающих прелюбодеяние. В нем также содержится обращенное к мусульманам
решительное требование избегать этого греха: «И не приближайтесь к прелюбодеянию,
ведь это — мерзость и плохая дорога!» (XVII, 34/32). Одновременно Коран предусматривает строгую и
определенную меру наказания за это преступление: «Прелюбодея и прелюбодейку —
побивайте каждого из них сотней ударов. Пусть не овладевает вами жалость к ним
в религии Аллаха, если вы веруете в Аллаха и в последний день. И пусть
присутствует при их наказании группа верующих» (XXIV, 2).
Многие мусульманские правоведы отмечают, что закреплен-
Л. Р. Сюкияйнен. Мусульманское
Право. Вопросы теории и практики 186
пая Кораном норма была дополнена и конкретизирована сунной:
согласно преданию Пророка, если совершившие прелюбодеяние мусульманин или
мусульманка состоят в браке, то они наказываются сотней ударов и забиваются
камнями до смерти, а уличенные в этом грехе лица, не состоящие в браке,
заслуживают сотни ударов и подлежат высылке сроком на один год [см., например,
[372, с.(144]).
В соответствии с преданием, для доказательства совершения
прелюбодеяния необходимы показания четырех свидетелей. Причем последователи
ханифитского толка принимали показания только мужчин и лишь в течение года с
момента преступления. Виновность в совершении прелюбодеяния могла .быть
.доказана и признанием преступника. При этом ханбалиты допускали, чтобы
подозреваемый четырежды признался в любой форме, даже путем простого устного
повтора признания в одной фразе, а ханифиты принимали признание в качестве
основания для привлечения преступника к ответственности только в том случае,
если оно подтверждено подозреваемым четыре раза с интервалами, в течение
которых он может взвесить все последствия своего признания и отказаться от него
(см. [57, с. 224 — 225]). Интересно отметить, что в настоящее время в
Саудовской Аравии практически не встречаются случаи прелюбодеяния, доказанного
свидетельскими показаниями, и суд применяет наказание за это преступление
только на основе признания [535, с. 88].
Если в показаниях свидетелей — очевидцев прелюбодеяния
имелись расхождения или были иные основания, которые могли дать повод
усомниться в их искренности, то такие свидетели привлекались к ответственности
за недоказанное (ложное) обвинение в прелюбодеянии. Коран устанавливает
строго определенное наказание (хадд) за это преступление: «А те, которые
бросают обвинение в целомудренных, а потом не приведут четырех свидетелей,—
побейте их восемьюдесятью ударами и не принимайте от них свидетельства никогда;
это — распутники, кроме тех, которые потом обратились и исправили. Ибо,
поистине, Аллах прощающ, милосерд!» (XXIV, 4—5). Полагают, что конкретным поводом для закрепления
данной нормы в Коране послужило реальное историческое событие: во время одного
из походов Айша, любимая жена Мухаммада, отстала от колонны и лишь спустя
несколько дней была приведена одним молодым мусульманином, что дало пищу
злословию [(215, с. 33]; по мнению последователей большинства толков мусульманского
права, недоказанное обвинение хотя и влечет строго определенную Кораном меру
наказания (хадд), но посягает исключительно или преимущественно на права
отдельных людей. Поэтому ответственность за это преступление следует только по
требованию потерпевшего, который вправе простить преступника. Лишь ханифиты
считали, что данное преступление затраги-
Л. Р. Сюкияйнен. Мусульманское
Право. Вопросы теории и практики 187
вает прежде всего интересы всей общины («права Аллаха») к
позему не допускали прощения (см. [42, с. 263; 57, c. 228; 78, C.153]).
Интересно отметить, что муж, ложно обвинивший в
прелюбодеянии свою жену, сам не привлекается к ответственности за такое
преступление. Если он утверждает, что жена родила ребенка не от него и
повторяет свое обвинение пять раз (лиан), то жена должна быть наказана
за прелюбодеяние. Однако, если она, в свою очередь, пять раз поклянется Аллахом
в том, что ребенок рожден от мужа, то отцом ребенка признается муж, но брак
расторгается навсегда [57, с.230—231; 78, с. 153]. Не случайно данная норма в
качестве юридической фикции часто использовалась для расторжения брака по
взаимному согласию между супругами, когда муж не имел формальных оснований
требовать развода.
Мусульманские исследователи, за редким исключением,
рассматривают разбой в качестве одного из наиболее серьезных преступлений, за
которое мусульманское право предусматривает точную меру наказания. Обычно
приводится следующий допускающий неоднозначное толкование стих Корана:
«Действительно, воздаяние тех, которые воюют с Аллахом и Его посланником и
стараются на земле вызвать нечестие, в том, что они будут убиты, или
распяты, или будут отсечены у них руки и ноги накрест, или будут они изгнаны из
земли. Это для них — позор в ближайшей жизни, а в последней — для них — великое
наказание,— кроме тех, которые обратились прежде, чем вы получили власть над
ними. Знайте же, что Аллах прощающий, милосердный!» (V, 37/33 — 38/34).
Свободное толкование данного положения правоведами наглядно демонстрирует
их ведущую роль в формулировании норм мусульманского права. Прежде всего,
сравнивая приведенный стих Корана с преданиями о жизни Пророка, они решили, что
речь в нем идет об ответственности за вооруженное нападение на путников в
дороге с целью завладения их имуществом. Вероятно, основанием введения такой
нормы послужило реальное историческое событие. Согласно одной из версий,
однажды Пророк дал разрешение группе мусульман-бедуинов остановиться в Медине
на несколько дней для отдыха и лечения больных. Однако за такое благодеяние они
отплатили неблагодарностью — напали в дороге на погонщика верблюдов,
предназначавшихся для жертвоприношения, убили его и скрылись, прихватив с собой
животных. Узнав об этом, Пророк и сформулировал соответствующий стих Корана.
Анализируя эту норму и лежащий в ее основе исторический
факт, мусульманские правоведы установили, что ответственность за разбой может
нести лишь совершеннолетний мужчина-мусульманин, находящийся в полном рассудке,
причем только в том случае, если жертвой преступления явился мусульманин же, а
захваченное имущество находится в его собственности или
Л. Р. Сюкияйнен. Мусульманское
Право. Вопросы теории и практики 188
законном владении. Преступник и жертва не должны находиться
в родственных отношениях (см. [372, с. 147; 380, с. 75—88]).
Толкование нормы Корана относительно разбоя позволило
правоведам установить меру наказания за это преступление в зависимости от его
последствий. Так, по мнению шафиитов, есл» разбой сопровождается убийством и
захватом имущества, то преступник наказывается смертной казнью и распятием: при
убийстве без присвоения имущества — смертной казнью; при лишении путника
имущества без убийства — четвертованием и при простом устрашении без убийства и
овладения его имуществом — высылкой или лишением свободы по усмотрению
правителя.
Представители ряда других школ мусульманского права считали,
что имам вправе выбрать любую из предлагаемых Кораном мер, включая и смертную
казнь, если того требуют интересы общины, для наказания преступников, совершивших
любой вид разбоя. Однако, по единогласному выводу всех толков, если разбой
сопровождался убийством, то правитель обязан применить смертную казнь и не
может помиловать преступника, поскольку такое убийство в отличие от обычного
посягает на права общины. Причем если в преступлении участвовало несколько лиц,
то все они подлежат смертной казни.
Основываясь на положениях Корана, мусульманские
ученые-юристы пришли к заключению, что раскаяние разбойника до того как он был
схвачен властями, освобождает его от ответственности по установленной Кораном
норме. Правда, в этом случае он может понести иное наказание по усмотрению
компетентного государственного органа (тазир) и, кроме того, религиозное
искупление (каффара). Но если разбойник оказался в руках властей до раскаяния,
то установленное Кораном наказание следует неминуемо. Причем все мусульмане
несут ответственность за преследование разбойников и должны убивать тех из них,
которые не сдаются для наказания по требованию правителя [78, с. 66—68, 85].
Резко отрицательное отношение ислама к употреблению спиртных
напитков, как отмечают современные исследователи, объясняется тем, что такое
действие посягает на интеллект, представляющий собой одну из защищаемых исламом
ценностей и без которого немыслима вера в Аллаха. Вместе с тем, порицая в ряде
своих стихов употребление алкогольных напитков, Коран не предусматривает
определенного наказания за этот грех. Поэтому среди мусульманских правоведов
имеются расхождения во мнении относительно его включения в ту или иную категорию
правонарушений. Большинство полагает, что употребление алкоголя является преступлением
хадд, поскольку сунна фиксирует точную меру наказания за него.
Согласно одному из преданий, Пророк требовал подвергать тех,
кто употребляет спиртное, телесному наказанию и да-
Л. Р. Сюкияйнен. Мусульманское
Право. Вопросы теории и практики 189
же применять к ним смертную казнь, если данное преступление
совершено в четвертый раз. Другое предание гласит, что Пророк лично наказывал
пьяниц 40 ударами лишенной листьев пальмовой ветви. Аналогичным образом
поступал и его первый преемник — Абу Бекр. Следующий за ним халиф, Омар,
посоветовавшись со своими сподвижниками и принимая во внимание участившиеся
случаи употребления алкогольных напитков, ужесточил наказание за это
преступление до 80 ударов по аналогии с карой за ложное обвинение в
прелюбодеянии на том основании, что пьяный не разумеет смысла своих слов и
распространяет ложь и клевету (см. [78, с. 104; 372, с. 145—146]).
Большинство исследователей считают, что точная мера
наказания за употребление спиртного основана на преданиях Пророка, решениях его
сподвижников и в дальнейшем получила единодушное одобрение крупнейших
представителей основных толков мусульманского права (иджма). Однако
некоторые авторы отрицают единогласие последователей Пророка и всех правовых
школ в вопросе наказания за это преступление и настаивают на его отнесении к разряду
правонарушений тазир, за которые не установлена точная мера наказания.
В отношении наказания за злоупотребление спиртным взгляды
мусульманско-правовых школ также не совпадали. Одни следовали преданию Пророка,
в соответствии с которым после совершения данного преступления в четвертый раз
виновный должен быть казнен. Другие полагали, что это предание отменено другим,
согласно которому Пророк фактически не применял смертную казнь в этом случае.
Третьи допускали применение смертной казни по усмотрению правителя (тазир) в
отношении злостных алкоголиков, исходя из «общей пользы».
В качестве доказательства совершения этого преступления
учитывались свидетельские показания, признание виновного, а также внешние
признаки опьянения. Причем определенное сунной наказание применялось только за
сознательный грех. Если же опьянение явилось результатом случайного
употребления спиртного по причине добровольного заблуждения или было
вынужденным (например, спиртной напиток выпит в результате насилия, в лечебных
целях или для утоления мучительной жажды ради сохранения жизни), то виновный
освобождался от подобного наказания (см. [57, с. 229]).
Мусульманская уголовно-правовая теория рассматривает смуту
или бунт, представляющие собой выступления против правителя или попытку
государственного переворота, в качестве одного из наиболее опасных преступлений,
влекущих жестокое наказание. Среди мусульманских правоведов нет единства
относительно места этого преступления в общей классификации правонарушений.
Отдельные авторы полагают, что мусульманское право не знает однозначной и
строго определенной ответственности за подобного рода деятельность, преследуемую
по усмотрению властей, которые могут прибегнуть к различным
Л. Р. Сюкияйнен. Мусульманское
Право. Вопросы теории и практики 190
мерам наказания бунтовщика, включая и смертную казнь (см.,
например, [398, с. 138—139]).
По мнению большинства исследователей, попытка свержения
главы государства, неповиновение властям и иные виды антигосударственной
деятельности, посягающие на основы мусульманского общественного и политического
строя, подрывающие освященные шариатом устои мусульманского правления,
относятся к числу особо опасных государственных преступлений, за которые Коран
и сунна установили точную меру наказания (хадд) в виде смертной казни (см.,
например, [65, с. 516; 535, с. 42]). В подтверждение своего вывода сторонники
этой позиции приводят следующее достаточно расплывчатое положение Корана: «И
если бы два отряда из верующих сражались, то примирите их. Если же один будет
несправедлив против другого, та сражайтесь с тем, который несправедлив, пока он
не обратится к велению Аллаха. А если он обратится, то примирите их па
справедливости и будьте беспристрастны: ведь Аллах любит беспристрастных!» (XLIX, 9). Имеется и немало
преданий о том, что Пророк требовал убивать тех, кто пытается сеять раздор в
общине и не подчиняется властям. Подчеркивается, что правитель должен сначала
принять меры для убеждения бунтовщиков в необходимости повиновения властям. Но
если такая попытка оказывается безуспешной, то решительное преследование и
казнь смутьянов является законной обороной со стороны мусульманского государства
и справедливой войной во имя интересов всех мусульман с целью предотвращения
агрессии против общины.
Вероотступничество, язычество и богохульство представляют
собой разновидности одного преступления — измены исламу, по поводу которого
мусульманские ученые-юристы занимают несовпадающие позиции. Согласно наиболее
распространенному взгляду, оно относится к правонарушениям, за которые
мусульманским правом установлена строго определенная мера наказания (хадд) и
которое влечет смертную казнь (см , например, [65, с. 520; 398, с. 127, 535, с
42]). Современные мусульманские исследователи обращают особое внимание на то,
что измена исламу угрожает вере — главной ценности, охраняемой исламом, и
поэтому является правонарушением, представляющим наибольшую общественную
опасность. Они утверждают, что без сурового наказания за это преступление не
может быть обеспечена независимость и свобода мусульман, которые, следуя
дурному примеру отступников, могут оказаться в плену пагубных страстей и
попасть под влияние материализма, отвращающего верующих от «духовных ценностей»
и «проповедующего вседозволенность». Поэтому еще одна опасная сторона измены
исламу, по их мнению, заключается в том, что этот грех лежит в основе всех иных
нарушений предписаний ислама (см. [535, с. 129]).
В Коране отсутствует норма, предусматривающая определен-
Л. Р. Сюкияйнен. Мусульманское
Право. Вопросы теории и практики 191
ное наказание за измену исламу. Имеется, правда, немало
стихов, резко осуждающих язычество и богохульство. Указывается, в частности,
что Аллах требует, «чтобы вы не придавали Ему ничего в сотоварищи» (VI, 152/151). Объявляя
бескомпромиссную борьбу с этим грехом, Пророк предупреждает: «Поистине, Аллах
не прощает, чтобы Ему придавали сотоварищей... А кто придает Аллаху
сотоварищей, тот измыслил великий грех» (IV, 51/48). Отмечается, что всему причиной являются козни сатаны,
который «приказывает вам только зло и мерзость и чтобы вы говорили на Аллаха
то, чего не знаете» (II,
164/169). Вместе с тем мусульманские исследователи подчеркивают, что точная
мера наказания за измену исламу, в общей форме осуждаемую Кораном, все же
установлена Пророком и зафиксирована в сунне. Они приводят много преданий о
том, что Мухаммад требовал смертной казни для отступников от ислама. Обращается
внимание на то, что данная норма подтверждается и единодушным мнением
крупнейших представителей всех основных толков мусульманского права. Однако они
не настаивали на немедленной казни, а допускали прошение отступника в случае
его раскаяния и возвращения в лоно ислама (см., например, [83, с. 244; 535, с.
127]). Если же изменник ислама не раскается, то его ждет беспощадная жестокая
кара.
В современных условиях приведенное положение классического
мусульманского права нередко используется консервативными кругами стран
зарубежного Востока в целях сохранения своих позиций и влияния на широкие
народные массы, в острой политико-идеологической борьбе в защиту реакционно
толкуемого ислама. Так, участники проведенного в Саудовской Аравии в 1976 г.
симпозиума, посвященного влиянию мусульманского права на предупреждение
преступлений, особо подчеркивали, что суровое наказание за вероотступничество,
нацеленное на защиту ислама, якобы не ущемляет свободы веры, провозглашенной
Кораном, поскольку никого не заставляют насильно принять ислам. Однако вероотступничество
тех, кто ранее исповедовал ислам, является по существу политическим прелюбодеянием,
вполне сравнимо с изменой своей партии и даже предательством Родины, напоминает
умышленное невыполнение условий договора на снабжение армии, ведущей войну. Не
случайно за измену исламу, как и за предательство, преступника надлежит
казнить. «Нет никаких различий,— демагогически заключают они,— между лицом,
отошедшим от ислама, и тем, кто непосредственно или в идеологическом отношении
встал на сторону врага» [535, с. 78].
Обратимся ко второй группе правонарушений, которую выделяет
приведенная выше классификация, отстаиваемая большинством современных
исследователей мусульманского деликтного права. В нее включаются преступления,
за которые шариат устанавливает точную санкцию — кисас, означающую, по
общепринятому определению,
Л. Р. Сюкияйнен. Мусульманское
Право. Вопросы теории и практики 192
«возмездие», т. е. наказание, «равное» по тяжести
совершенному противоправному деянию (см., например, [381, с. 17]). В общем виде
данный принцип получил закрепление в Коране, который, в частности,
предусматривает: «Кто же преступает против вас,— то и вы преступайте против
него подобно тому, как он преступил против вас...» (II, 190/194). «И воздаянием зла — зло,
подобное ему» (XLII,
38/40).
Основными преступлениями данной категории считаются убийство
и телесные повреждения необратимого характера. Убийство считается тяжким грехом
и решительно осуждается Кораном. Например, в нем говорится: «Кто убил душу не
за душу или не за порчу на земле, тот как будто бы убил людей всех» (V, 35/32). Одновременно в
священной книге мусульман сформулирован строгий запрет совершать противоправное
убийство, а также установлено, хотя и в абстрактной форме, суровое наказание за
него: «Не следует верующему убивать верующего, разве только по ошибке... А если
кто убьет верующего умышленно, то воздаянием ему — геенна, для вечного
пребывания там. И разгневался Аллах на него, и проклял его и уготовал ему
великое наказание!.» (IV,
94/92—95/93). «И не убивайте душу, которую запретил Аллах, иначе, как по праву»
(XVII, 35/33). В теории
мусульманского права считается, что данные общие положения Корана
конкретизируются преданиями о Пророке, в которых зафиксирована точная мера
наказания за убийство. В частности, Пророку приписываются такие слова: «За
умышленное убийство — возмездие». В соответствии с другим преданием Пророк
допускал «законное» пролитие крови в трех случаях, включая умышленное убийство
(см., например, [83, c.
244]). Подобные предписания сунны толкуются мусульманскими правоведами как установление
за умышленное убийство строго определенной санкции — смертной казни в качестве
наказания, эквивалентного преступлению.
Вместе с тем, предусматривая высшую меру наказания за данное
преступление, мусульманское право допускало и иную возможность: согласно
преданию, в случае умышленного убийству Пророк предлагал пострадавшей стороне
выбрать одно из трех — смертную казнь, прощение преступника или принятие от
него выкупа за кровь — дийа (см.. [78, с.144—145; 83, с. 240;
380, с. 188; 381, с. 47, 81; 535, с. 42]). Право такого выбора предоставляется наследникам
убитого, и виновный может быть наказан только по их ясно выраженному желанию. В
случае прощения виновного смертный приговор не может быть вынесен и заменяется
выкупом за кровь — дийа (см. (381, с. 128). Такая норма, как полагают,
была закреплена единогласным мнением сподвижников Пророка, придерживавшихся
следующего положения Корана относительно наказания за убийство: «А кому будет
прощено что-нибудь его братом, то — следование по обычаю и возмещение ему во
благе. Это — облегчение от Господа вашего и милость; а кто преступит после
того,
Л. Р. Сюкияйнен. Мусульманское
Право. Вопросы теории и практики 193
для него — наказание болезненное!» (II, 173/178—174). Выкуп за кровь при
убийстве свободного мусульманина устанавливался традиционным мусульманским
деликтным правом в размере 100 верблюдов или их денежного эквивалента (1 тыс.
золотых динаров или 12 тыс. динаров в бумажных деньгах), а за женщина
полагалось выплатить вдвое меньшую сумму [57, с. 232—233; 78, с. 149; 381, с.
47, 69, 129].
Допускалось, впрочем, прощение преступника и без принятия
дийа. Более того, по мнению всех крупнейших мусульманских правоведов, прощение
преступника, совершившего умышленное убийство, предпочтительнее его наказания.
При этом они ссылаются на достаточно абстрактные стихи Корана, обосновывающие
якобы возможность освобождения убийцы от ответственности в результате
снисхождения наследников убитого: «А если вы извините, то это — ближе к
богобоязненности. И не забывайте благости между собой,— ведь Аллах видит то,
что вы делаете!,.» (II,
238/237). «И устремляйтесь к прощению от вашего Господа..» (III, 127/133). «Но кто простит и
уладит,— награда его у Аллаха. Он ведь не любит несправедливых!» (XLII, 38/40). Правда, если у
убитого не оставалось наследников и право на наказание преступника переходило к
правителю, то последний не мог простить убийцу, но был вправе заменить смертную
казнь выкупом за кровь [351, с. 66].
Если наследники убитого настаивают на казни убийцы, то для
приведения смертного приговора в исполнение преступник и его жертва должны по
своим субъективным качествам отвечать ряду установленных мусульманским правом
условий, среди которых основное значение придается равенству между ними в
отношении пола, веры и социального положения. Основанием закрепления данного
принципа явилось следующее положение Корана: «О те, которые уверовали!
Предписано вам возмездие за убитых; свободный — за свободного, и раб — за раба,
и женщина— за женщину» (II,
173/178). Эта кораническая норма развивается и конкретизируется преданиями. В
соответствии с одним из них Али, зять Пророка и четвертый из «праведных»
халифов, говорил, что мусульмане «равны в крови» (т. е. мусульманин наказывается
смертной казнью за убийство мусульманина), но не несет подобной ответственности
за лишение жизни немусульманина или лица, изменившего исламу. Что же касается
немусульманина, убившего мусульманина, то история знает случаи наказания
подобного преступления смертной казнью по кисасу (см., например, [372, с.
136]). Известно также предание о том, что Пророк исключал смертную казнь для
отца, убившего своего сына [78, с.146; 83, с. 245; 381, с. 46, 70]. Однако в
толковании этих предписаний среди мусульманско-правовых толков единства не
наблюдается. Например, ханифиты допускали смертную казнь за убийство представителей
иных религий, если они живут на территории мусульманского государства, не ведут
вооруженной борьбы против мусульман и соблюдают условия
Л. Р. Сюкияйнен. Мусульманское
Право. Вопросы теории и практики 194
договора, регулирующего их отношения с властями. Вопреки
недвусмысленным указаниям Корана многие правоведы предлагали наказывать
смертной казнью свободного мусульманина, убившего мусульманку или раба. Кроме
того, положение сунны об ответственности отца за убийство сына порой
расширительно толковалось как освобождение от смертной казни преступника,
состоящего в любой степени родства с убитым. Одновременно мусульманские юристы
самостоятельно разработали и ряд иных условий для вынесения убийце смертного
приговора, которые не получили закрепления в Коране или сунне. Например,
основные толки мусульманского права кроме шафиитского, исключали этот вид
ответственности для несовершеннолетних и умалишенных, которые за убийство могли
быть наказаны только уплатой дийа (см. [381, с. 122,129—137]).
Если субъектная сторона преступления соответствовала
указанным требованиям и наследники убитого настаивали на смертной казни, то
убийца не мог избежать этой меры наказания Причем, согласно преданию, сам
Пророк предпочитал лишать преступника жизни тем же способом, каким тот совершил
убийство [83, с.246; 381, c.
17]. Практически, однако, смертный приговор приводился в исполнение путем
отрубания головы. В соответствии с выводами большинства толков, когда в
убийстве участвовало несколько соисполнителей, все они подвергались казни. Но если
хотя бы один из них в силу, своих личные качеств не мог быть казнен либо
действовал неумышленно, то все соучастники убийства, по принципу «кисас не делится»,
освобождались от этой меры наказания, которая заменялась уплатой выкупа за
кровь — дийа (см. [381, с. 83]). Аналогичная санкция применялась во всех
случаях, когда личные данные убийцы вызывали «сомнение», т. е. не отвечали
отмеченным выше условиям, необходимым для вынесения смертного приговора. Так же
поступали и с наказанием преступника, совершившего неумышленное убийство,
который помимо уплаты дийа должен был нести религиозное искупление
каффара.
О форме этого искупления в Коране говорится следующее: «А
кто убьет верующего по ошибке, то— освобождение верующего раба и пеня,
вручаемая его семье, если они не раздадут ее милостынею. А если он из
народа враждебного вам и верующий, то — освобождение верующего раба. А если он
из народа, между которым и вами договор, то — пеня, вручаемая его семье, и
освобождение верующего раба. Кто же не найдет, то — пост двух месяцев последовательных
как покаяние перед Аллахом .» (IV,
94/92). Кроме того, при любом виде убийства преступник лишался права
наследовать убитому [381, с. 177|.
По теории мусульманского деликтного права телесные
повреждения в принципе должны наказываться по талиону в соответствии со
следующим предписанием Корана: «И предписали. Мы им в ней, что душа — за душу,
и око — за око, и нос — за нос, и ухо — за ухо, и зуб — за зуб и раны —
отмщение» (V,
Л. Р. Сюкияйнен. Мусульманское
Право. Вопросы теории и практики 195
49/45). Поэтому традиционная доктрина предлагала не
наказывать преступника до излечения пострадавшего с целью выяснения всех
последствий для здоровья нанесенного телесного повреждения и адекватного
определения на этой основе ответственности за эти правонарушения [83, с. 246].
Если же наказание по талиону по каким-либо причинам невозможно, а также с
согласия пострадавшего преступник платил соответствующий выкуп за кровь. Со временем вопреки ясному предписанию
Корана членовредительские наказания за подобные правонарушения перестали
применяться и, как правило, заменялись уплатой дийа (см. [65, с. 477]).
Теория мусульманского деликтного права определяет тазир в
качестве наказания, точно не установленного Кораном, сунной или единогласным
мнением муджтахидов (иджма) и применяемого за совершение правонарушений,
которые могут затрагивать как «права Аллаха» (всей общины), так и частные
интересы. В отличие от преступлений предыдущих двух категорий, ответственность
за которые определяется с учетом лишь объективной их стороны, меры наказания за
совершение иных проступков варьируются в зависимости не только от их
объективных, но и субъективных сторон. Такие меры наказания и именуются тазир.
Мусульманские правоведы подчеркивают, что принципиальная возможность такого
вида наказания основывается на отдельных положениях Корана, многих преданиях и
подтверждается единогласным мнением муджтахидов.
Тазир применялся в нескольких случаях. Прежде всего согласно
выводу крупнейших правоведов, им наказывались правонарушения, за которые
мусульманское право не устанавливает точных санкций хадд или кисас, а также
религиозного искупления каффара как единственной санкции (см., например, [42,
с. 279; 57, с. 236; 84, с. 106; 372, с.(1493 380, с.(237|).
Здесь имеется в виду, например, неисполнение некоторых
религиозных обязанностей (неуплата заката, отказ от совершения молитвы,
несоблюдение поста и др.), представляющее собой посягательство на «права
Аллаха»; нанесение любого материального ущерба отдельным лицам (за исключением
кражи и разбоя, наказываемых санкцией хадд), в частности, нарушение
обязательств по сделкам, неуплата выкупа за кровь, обмеривание, обвешивание и
мошенничество, взяточничество и растрата средств казны или сирот; умышленное
вынесение неправомерного судебного решения и лжесвидетельство; нарушение правил
поведения в общественных местах, особенно касающееся интересов и морали женщин;
притеснение подданных или произвол по отношению к подчиненным, шпионаж; отрицание
основополагающих выводов мусульманской догматики и колдовство [78, с. 111—116;
372, с. 149—150; 398, с. 125].
Тазир может применяться и за совершение преступлений,
влекущих в принципе строго определенное наказание хадд или
Л. Р. Сюкияйнен. Мусульманское
Право. Вопросы теории и практики 196
кисас либо религиозное искупление каффара, когда данные
санкции, как уже отмечалось, не могут быть наложены в силу «сомнения»,
например, если объектом кражи выступает вещь дешевле установленной для
отсечения руки. По преданию, сам Пророк ограничивался в этом случае тазиром в
виде штрафа (см. [78, с. 153; 372, с. 148; 380, с. 112; 391; 398, с. 126])..
Покушение на совершение одного из указанных преступлений
мусульманско-правовая наука расценивает как самостоятельное правонарушение,
влекущее тазир. В некоторых случаях аналогичная санкция применялась и за
соучастие в преступлениях категорий хадд и кисас. Например, если в совершении
кражи вместе с посторонними принимал участие и слуга хозяина дома, то он не
подвергается отсечению руки, а если он являлся соисполнителем кражи, то все
преступники наказывались тазиром, поскольку имелось «сомнение» в субъекте
преступления. Кроме того, лицо, скрывавшее вора, разбойника или убийцу, также
подвергалось тазиру, как правило, в виде телесного наказания и лишения свободы
[78, с. 90—91].
В качестве меры исправительного наказания и предупреждения
тазир мог быть применен также в случае прощения лица, совершившего преступление
— кисас. Так, ал-Маварди и Абу Йала считали обязанностью правителя в рамках
«правовой политики» наказать прощенного потерпевшим правонарушителя, нанесшего
побои или оскорбления, тазиром в интересах всей общины. Малик ибн Анас полагал,
что при прощении убийцы правитель может подвергнуть его тазиру в виде телесного
наказания (100 ударов) и лишения свободы на один год [381, с. 67].
Относительно разновидностей тазира среди мусульманских
исследователей нет единства: называют от 4—5 до 11 видов это-го наказания (см.,
например, [42, с. 280—283; 57, с. 220—239; 78. с. 112—114; 84, с. 101—106; 372,
c. 149 — 150; 398, с.
128— 142]). Причем среди них указываются такие своеобразные санкции, как устное
порицание (оно применялось,
например, к лжесвидетелям) или просто молчаливое проявление осуждения, бойкот
или отлучение («И покидайте их на ложах») (IV, 38/34) — так советует Коран мужьям обращаться с провинившимися
женами), унижение нарушителя бритьем головы (но не бороды), чернением лица или
вождением его в полуобнаженном виде по улицам города с публичным оглашением
совершенного им греха, распятие на три дня без лишения жизни, но с запретом
принимать пищу.
Интересно, что даже общеизвестные меры наказания за
правонарушения — например лишение свободы, материальные санкции или телесное
наказание — отличались в мусульманском праве большим своеобразием. К примеру,
при мусульманских судах первоначально не имелось специальных тюрем, и
правонарушители, приговоренные к лишению свободы, содержались у себя дома или в
мечети без права их покидать. Кроме того, никто не мог быть осужден к ссылке на
срок более одного года.
Л. Р. Сюкияйнен. Мусульманское
Право. Вопросы теории и практики 197
Широко применялось в качестве меры наказания причинение
правонарушителю материального, имущественного ущерба путем конфискации,
наложения штрафа и даже уничтожения имущества (например, лавки виноторговцев
сжигались). Вместе с тем последователи шафиитского и ханбалитского толков
мусульманского права, а также многие маликиты допускали применение данною вида
санкции в иной форме — в виде временного изъятия всего имущества или его части
до тех пор, пока правонарушитель не раскается Сторонники других правовых школ
считали, что имущество должно оставаться у преступника и подлежит конфискации
только в том случае, если он в течение определенного времени не раскается. По
мнению третьих, возможна лишь окончательная, конфискация имущества в пользу
казны по решению суда, а. ханифиты вообще не допускали подобный вид тазира (см.
[372, с. 152; 398, с. 142]).
Несовпадающие оценки тазира, включая и имущественные
санкции, наглядно демонстрируют, что различные школы мусульманского права (а
внутри школ — отдельные правоведы), пользуясь правом на иджтихад, применяли
несовпадающие нормы при решении сходных вопросов. Ярким примером,
подтверждающим данный вывод, является трактовка телесного наказания. По-своему
толкуя положения сунны, различные мусульманско-правовые школы сформулировали
собственные разнообразные нормы, регулирующие применение этого наиболее
распространенного вида тазира (см. об этом [42, c. 280; 57, с. 236-232; 65 с. 535; 78,
с. 99, 113, 116; 83, с. 265, 84, с. 106; 372, с. 150-151; 535, с. 101]). Так,
ханбалиты считали, что телесное наказание может колебаться от 3 до 10 ударов
палкой, розгами или кнутом. При этом они ссылались на предание, согласно
которому. Пророк не допускал наказания более чем 10 ударами за проступки, не
являющиеся преступлениями категории хадд. Ханифиты, исходя из того, что тазир в
любом случае должен быть меньше санкции хадд, устанавливали максимальный предел
телесного наказания в 39 ударов для свободного и 19 для раба (напомним, что по
ханифитскому толку за употребление алкоголя свободному мусульманину полагается
40 ударов, а рабу — 20). Согласно шафиитскому толку высший предел для этого
вида наказания—19 ударов для всех мусульман. Некоторые правоведы полагали, что
тазир за наиболее опасные преступления при отсутствии всех необходимых условий
для применения за их совершение точно установленной санкции хадд не может
превышать максимального размера телесного наказания для этой категории
преступлений, установленного в 100 ударов (за прелюбодеяние). Например, лицо,
совершившее кражу, но не подлежащее по каким-либо причинам отсечению руки,
может быть подвергнуто телесному наказанию 99 ударами. Сторонники маликитского
толка мусульманского права считали, что наказание тазир может быть даже более
суровым, чем санкция хадд за аналогичные преступления, если она не подлежит
Л. Р. Сюкияйнен. Мусульманское
Право. Вопросы теории и практики 198
применению из-за «сомнения». За другие правонарушения, по их
мнению, тазир может достигать 100 ударов (например, за умышленное убийство при
прощении преступника) и больше (маликиты ссылались на предание, согласно
которому халиф Омар наказывал за подделку документов с целью овладения
средствами государственной казны 100 ударами трижды — в течение трех дней
подряд). Отдельные правоведы полагали, что тазир в виде телесного наказания не
имеет строго определенных границ, которые всякий раз устанавливает компетентный
государственный орган по своему усмотрению, исходя из конкретных обстоятельств
проступка и руководствуясь «общими интересами» общины.
Специальное внимание мусульманские правоведы уделяли
смертной казни как одному из видов тазира. Они полагают, что денная мера
наказания может и должна применяться за наиболее тяжкие преступления,
посягающие на общие интересы общины или власть правителя. Так, маликиты
требовали смертной казни за шпионаж в пользу врага, находящегося а состоянии
войны с мусульманами. По мнению шафиитов и ханбалитов, аналогичная мора наказания,
исходя из «общей пользы» для верующих, может применяться за призыв к смуте и
отказу от основных принципов мусульманской веры, зафиксированных в Коране и
сунне (известно, что халиф Омар жестоко расправлялся с членами секты кадаритов,
отстаивавших тезис о свободе воли и отрицавших предопределение), а также за
колдовство. Ханифиты выступали против смертной казни в этих случаях, но
допускали ее в отношении преступников-рецидивистов, неоднократно совершавших
серьезные преступления и не исправившихся под влиянием иных мер наказания (см.,
например, [78, с. 114; 84, с. 106, 372, с. 149—150). Ал-Маварди также считал,
что в отношении рецидивистов халиф вправе применять пожизненное лишение свободы
и даже смертную казнь, если это отвечает общим интересам мусульман [57, с 220].