Предыдущий | Оглавление | Следующий

2. ПРАВО И ЗАКОН

Продолжая традиции русской правовой мысли, после событий Октября 1917 г. в советской юридической науке активно шло освоение марксизма в его понимании государства и права, а если быть точнее, то процесс его насаждения как единственно правильного. Решающее влияние на ход этого процесса оказали взгляды В. И. Ленина и его соратников в условиях господства диктатуры пролетариата, переросшей в тоталитарную систему.

Наряду с этим подходом ярко выраженной идеологической направленности в юридической науке существовали и другие направления в правопонимании. Так, П. И. Стучка, Е. Б. Пашуканис отстаивали широкий социологический подход в понимании права[1]. Имели хождение психологические идеи Л. Петражицкого по вопросам понимания права и связанных с ним явлений[2]. Они находили поддержку и развитие в работах М. А. Рейснера и других[3].

В 30-е годы, когда в советском обществе усиленно формировалась тоталитарная система, в юридической науке утвердился (не без известного не только идеологического, но и государственного принуждения!) так называемый нормативный подход к пониманию права.

В соответствии с этим подходом, формула К. Маркса и Ф. Энгельса о буржуазном праве лишь как о возведенной в закон обусловленной условиями жизни класса воле господствующей буржуазии, была интерпретирована в том смысле, что право — это система установленных или санкционированных государством формально-определенных, общеобязательных норм, выражающих волю экономически господствующего класса

Законность: понятие, защита и обеспечение517

(или союза классов и социальных слоев) и выступающих в качестве классового регулятора общественных отношений. Такое понимание права было принято голосованием по докладу академика А. Я. Вышинского на Всесоюзном совещании ученых-юристов в 1938 г. и стало общепринятым, господствующим в науке.

Право, согласно этой интерпретации, непосредственно исходило от государства, определялось им, хотя одновременно не отрицалась и обусловленность права в конечном счете существующими общественными отношениями, объективными закономерностями исторического развития. Иначе говоря, право было отождествлено с законами государства, приказами, инструкциями, исходящими от его органов. «Закон, — писал А. Я. Вышинский, — есть форма, в которой выражается воля господствующего класса. Право — это не один закон, а вся сумма или вся совокупность законов»[4]. Отсюда следовало, что всякое правило, установленное государственными органами (в том числе органами государственного управления — министерствами, ведомствами и т.д.), есть право, есть закон, обязательный к исполнению всеми.

Одновременно был сформирован стереотип непогрешимости социалистического государства, за которым фактически стояла партийно-государственная номенклатура, представляющая, по существу в условиях тоталитаризма, определенный социальный слой. Именно эта политическая группировка стремилась путем использования закона навести такой «правовой порядок» в общественных отношениях, который виделся ей как объективный, неизбежный.

С конца 50-х годов в советской юридической науке изредка стали появляться публикации, в которых ставился вопрос о расширении структурных элементов права, о включении в его содержание наряду с нормами права правоотношений (С. Ф. Кечекъян, А. А. Пионтковский, А. К. Стальгевич), правоотношений и правосознания (Я. Ф. Миколенко), субъективных прав (Л. С. Явич). Однако при этом, по существу, не

518_Я. В. Витрук

подвергалась сомнению мысль о совпадении права и закона, что порождало лишь необходимость ввести новые термины, поскольку не изменялось само содержание таких понятий, как субъективное право, правоотношение, правосознание и т.д.

Задолго до объявления «перестройки социализма» в советской юридической науке стихийно возникла дискуссия о новом правопонимании. При всем разнообразии высказанных в этой связи мнений, как представляется, главным в дискуссии оказался вопрос о различии права и закона. Это явилось реакцией на сложившуюся государственно-правовую практику в рамках тоталитарного режима.

Наиболее развернуто различие права и закона обосновал тогда В. С. Нерсесянц. Он убедительно показал, что различать право и закон — это давняя, восходящая еще к древности прогрессивная демократическая идея, одна из самых устойчивых традиций в мировой политико-правовой мысли[5]. Право, как полагает В.С. Нерсесянц, есть такая специфическая форма отношений, в рамках которой фактически различные люди признаются и действуют в качестве формально равных, независимых друг от друга, свободных индивидов, т.е. право — это всеобщий масштаб и равная мера свободы индивидов[6].

С разных позиций сторонники нового, более «широкого» понимания права (среди которых были как авторитеты юридической науки, так и молодые исследователи) в качестве альтернативы чисто нормативной трактовке права подходили к различению права и закона (В. Д. Зорькин, Д. А. Керимов, Н. А. Козюбра, Е. А. Лукашева, Г. В. Мальцев, Л. С. Мамут и др.). При таком подходе понимание права связывается с утверждением общечеловеческих ценностей (и одновременным признанием узости, ограниченности классового к нему подхода).

Законность: понятие, защита и обеспечение519

С изменением политической ситуации в стране новый подход к пониманию права стали признавать и те авторы, которые ранее активно выступали против позиции В. С. Нерсесянца и других разделявших ее авторов. Так, С. С. Алексеев в своих последних работах признает, что по своей изначальной, исконной природе право не может быть охарактеризовано как классовое явление, оно есть явление цивилизации и в этом качестве призвано гарантировать упорядочение социальной жизни, свободы человека, его автономии, индивидуальности[7].

Еще до начала широкого обсуждения в советской юридической науке проблем нового правопонимания, а в последующем — с новой силой идея о различии права и закона была реализована при разрешении проблемы понимания прав человека и гражданина — этой стержневой проблемы естественно-правовой концепции, имеющей большую историю. В начале 60-х годов профессор П. Е. Недбайло выступил (не без влияния международно-правовых документов о правах человека) с идеей о необходимости выделить естественно-исторические (морально-политические) права человека как неотъемлемые права любой личности как члена общества, которые должны найти адекватное закрепление и гарантию в законах государства, приобретая тем самым характер прав гражданина.

Впоследствии идею прав человека и гражданина в советской юридической науке отстаивали И. Е. Фарбер, Г. В. Мальцев, автор этих строк и другие авторы.

Идея различать право и закон, на наш взгляд, не чужда была и основоположникам марксизма, более того, они признавали и развили ее в рамках своих материалистических представлений. В частности, К. Маркс, Ф. Энгельс и В. И. Ленин акцентировали внимание на материальной обусловленности права и закона как идеала и практики, что дает веские основания предполагать их возможное несовпадение, в частности, возможность санкционирования со стороны государства в виде законов произвола, бесправия,

520Н. В. Витрук

беззакония. Практика подтвердила это в условиях фашизма, апартеида, тоталитаризма, авторитарных, военных и прочих подобных режимов. Не избежали практики государственного беззакония и произвола по отношению к человеку, социальным слоям и группам, нациям, обществу в целом и тоталитарные по своей природе государства социалистической ориентации. Печальным примером здесь могут служить репрессивные законы в Советском государстве 30-х годов, которые отменяли, к примеру, действие всех демократических принципов и институтов расследования и правосудия (защиты, обжалования и т.д.), ликвидировали все права обвиняемых и подсудимых.

Это была не просто деформация права, а полный отход от права, и такой «порядок» устанавливали законы Советского государства. Следовательно, не всякий закон государства есть право. Право как реально существующие принципы объективно складывающейся системы общественных отношений, как идеал должно найти адекватное отражение в законах государства. Все это в полной мере понимали прогрессивно мыслящие советские ученые-юристы.

Следует отметить, что и традиционное понимание права в советской юридической науке, на наш взгляд, не свободно от необходимости различать право и закон. Говоря, в частности, о право-законотворчестве, авторы подчеркивают его материальную обусловленность. Иными словами, источник законов, по их мнению, лежит вне позитивного (устанавливаемого государством) права. В этой связи примечательна формула К. Маркса: «Законодательная власть не создает закона, она лишь открывает и формулирует его»[8].

Действия законодателя ограничиваются определенными рамками, обусловленными объективными закономерностями общественного развития. В этом состоит критерий истинности юридических норм, законов. Следовательно, если законы не отражают волю экономически господствующего класса (народа), то они не могут считаться правовыми. Таким образом, и в

Законность: понятие, защита и обеспечение527

рамках нормативно-классового подхода в понимании права объективно проводится различение права и закона: не всякая норма закона (норма позитивного права) есть в то же время правовая норма.

Право есть закономерность социального бытия в юридическом аспекте, связанная с обеспечением общечеловеческих ценностей, неотъемлемых прав и свобод человека в контексте общественно-исторического прогресса. В этом состоит сущность общетеоретического осмысления права как права в собственном смысле. Право же в позитивном смысле есть законы государства, система юридических норм, определяющие реально существующие пределы свободы индивидов в отношении юридической действительности. Это есть юридическое бытие, при котором, как справедливо заметил В. Даль, власть, сила, воля, свобода действия или власть и воля находятся в условных пределах[9].

Законы государства (позитивные юридические нормы) еще не есть право. Они есть процесс познания права, процесс отхода или приближения к нему. В историческом аспекте законы государства представляют собой процесс юридического познания права в собственном смысле и отражают иное смысловое значение русского слова «право» — как уверенья в истине чего-либо[10]. С этих позиций под истинностью позитивных юридических норм (законов) следует понимать степень их правового содержания, т.е. соответствия праву.

Познание исторических закономерностей в юридическом срезе носит длительный и постоянный характер. Расистские «законы, а также репрессивные законы в условиях тоталитарных режимов есть «антиправовой» виток правопознания. И «антиправо» есть путь к познанию права (в этом и состоит парадокс правопознания)[11].

522Я. В. Витрук

В связи с различием права и законов государства возникает необходимость нового переосмысления и конструирования понятийного аппарата теории права. Это в полной мере относится к категории законности, а также к понятию правопорядка.

Предыдущий | Оглавление | Следующий