Сегодня |
||
УНИВЕРСАЛЬНЫЙ УЧЕБНИК |
Предыдущий | Оглавление | Следующий
ГЛАВА
III.
Иностранцы в России
ГЛАВА
IV.
Начало преобразований
Нельзя было довольствоваться отправлением молодых русских дворян для ученья за границу. Нужно было приглашать иностранных наставников в Россию. Сотни и даже тысячи мастеров, ремесленников, инженеров, моряков и проч. при Петре приехала в Россию. Появление иноземцев в России было гораздо менее новым делом, чем появление русских -учеников в Западной Европе. Как мы видели, московские государи уже в XV и XVI столетиях приглашали из Италии и Германии артиллеристов и литейщиков, рудознатцев и золотых дел мастеров, аптекарей и врачей, архитекторов и оружейных мастеров.
Борис Годунов намеревался устроить в России высшие школы по образцу германских университетов и в 1600 году отправил иностранца Иоганна Крамера за границу для приглашения профессоров. За границей тогда восхваляли царя Бориса за подобную мысль; один профессор юриспруденции назвал царя отцом отечества, просвещенным государем и проч.; другой сравнивал его с Пумой Помпилием и т.п.
В то время, когда родился Петр, число иностранцев вообще, проживавших в России, по мнению одного иностранца-путешественника, доходило до 18000 человек. Это число увеличива-лось постепенно в течение царствования Петра.
Еще до своего путешествия царь, главным образом через Лефорта, выписывал из-за границы фейерверкеров, инженеров, врачей, ремесленников и военных. Лефорт в своих письмах к родственникам и знакомым выставлял на вид, что иностранцы пользуются в России расположением правительства и получают очень порядочное жалованье. Немудрено, что между приезжими иностранцами находились родственники Лефорта [1]. Азовские походы, сооружение флота, как мы видели, побудили царя вызвать значительное число инженеров, канониров, корабельных капитанов, плотников, кузнечных мастеров, канатников, парусных дел мастеров и проч. [2]
В инструкции послам, в свите которых находился сам царь, было сказано, что Лефорт, Головин и Возницын должны «сыскать капитанов добрых, которые бы сами в матросах бывали», «поручиков и подпоручиков», «боцманов, констапелев, штурманов, матросов», затем «ропшлагеров, машт-макеров, рим-маке-ров, блок-макеров, шлюп-макеров, пумп-макеров, маляров, кузнецов», «пушечных мастеров, станошных плотников», «лекарей» и проч. Во время путешествия Лефорт постоянно был занят наймом иностранцев. В Риге он «приговорил для садовного на Москве строения» садовника [3], в Кенигсберге нанял некоторое число музыкантов [4]. Сам Петр занимался выбором разных мастеров для отправления их в Россию, переписываясь об этом предмете весьма усердно с Виниусом. «Мы о сем непрестанно печемся», — пишет он 31 августа 1697 года. В письме от 10 сентября сказано: «Из тех мастеров, которые делают ружье и замки, зело добрых сыскали и пошлем, не мешкав; а мастеров же, которые льют пушки, бомбы и проч., еще не сыскали; а как сыщем, пришлем, не мешкав» [5]. В письме от 29 октября: «А что пишешь о мастерах железных, что в том деле бургомистр Вицын может радение показать и сыскать: о чем я ему непрестанно говорю, а он только манит день за день, а прямой от-
Брикнер А. Г. История Петра
Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.212
поведи по ся поры не скажет; и если нынче он не промыслит, то надеюсь у короля польского через его посла добыть не только железных, но и медных». Об этих -«железных мастерах» Петр писал из Детфорда 29 марта 1698 года: «Здесь достать можно, только дороги; а в голландской земле отнюдь добиться не могли» и т.п. Лефорт в это время чуть не ежедневно был занят переговорами с разными лицами, желавшими вступить в русскую военную службу. Он писал своим родственникам, что имеет поручение приговорить до 300 офицеров [6].
В Детфорде Петр утвердил условия, на которых соглашался вступить в русскую службу один из лучших голландских капитанов, Корнелий Крейс (Cruys). Последний же по поручению царя нанял 3-х корабельных капитанов, 23 командиров, 35 поручиков, 32 штурманов и подштурманов, 50 лекарей, 66 боцманов, 15 констапелей, 345 матросов и 4 «коков», или поваров. Офицеры были почти исключительно голландцы; матросы — отчасти шведы и датчане; между лекарями, при выборе которых оказывал помощь профессор Рейш (Ruysch), были многие французы [7].
В Англии было нанято 60 человек, между которыми замечательнейшей личностью был инженер Джон Перри, специалист при постройке доков и каналов, автор богатой содержанием книги о России [8].
Служилые люди, нанятые в Голландии и Англии, были отправлены на нескольких кораблях к Архангельску. На тех же кораблях в ящиках, сундуках и бочках под клеймом «П.М.» (Петру Михайловичу) были привезены в Россию разные вещи, купленные в Амстердаме и Лондоне «про обиход государя»: ружья, пистолеты, парусное полотно, гарус, компасы, пилы железные, плотничные инструменты, блоки, китовые усы, картузная бумага, корка, якори, пушки, дерево пакгоут и ясневое и проч [9].
В Саксонии и в Австрии Петр, как кажется, не имел случая
Брикнер А. Г. История Петра
Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.213
нанимать иностранцев; зато в Польше он приговорил некоторых немецких офицеров ко вступлению в русскую..службу [10]. Как видно, и эта цель путешествия была достигнута совершенно. Поводом к найму иностранцев служила турецкая война. Однако за границей считали вероятным, что пребывание в России столь значительного числа иностранцев окажется средством образования народа. Поневоле специалисты разного рода должны были сделаться наставниками русских в области тактики, стратегии, гражданской архитектуры, медицины и проч. Приглашая в столь значительном числе иностранцев-техников, Петр не упускал из виду общеобразовательного влияния, которого можно было ожидать от таких мер. Достопамятен в этом отношении тон и характер указа 1702 года, в котором говорится о необходимости приглашения иностранцев и указано на начала веротерпимости, которыми руководствовался царь при этом случае. Тут сказано, что правительство отменило и уничтожило «древний обычай, посредством которого совершенно воспрещался иностранцам свободный въезд в Россию» и что такая мера вызвана искренним желанием царя, «как бы сим государством управлять таким образом, чтобы все наши подданные попечением нашим о всеобщем благе более и более приходили в лучшее и благополучнейшее состояние»; для достижения этой цели правительство «учинило некоторые перемены, дабы наши подданные могли тем более и удобнее научаться по ныне им неизвестным познаниям и тем искуснее становится во всех торговых делах». Далее сказано: «Понеже здесь, в столице нашей, уже введено свободное отправление богослужения всех других, хотя с нашей церковью несогласных христианских сект, — того ради и оное сим вновь подтверждается, таким образом, что мы, по дарованной нам от Всевышнего власти, совести человеческой приневолить не желаем и охотно представляем каждому христианину на его ответственность пещись о блаженстве души своей [11]. Итак, мы крепче того станем смотреть, чтобы по прежнему обычаю ни-
Брикнер А. Г. История Петра
Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.214
кто как в своем публичном, так и в частном отправлении богослужения, обеспокоен не был» и т.д. [12]
Число иностранцев, вызываемых в Россию, росло постоянно. Турецкая война в конце XVIII века, шведская — в начале XVIII заставляли русское правительство надеяться главным образом на содействие иностранных моряков, офицеров и инженеров. Затем реформы Петра в области администрации и законодательства, народной экономии, искусств, наук и проч., служили поводом к приглашению специалистов совершенно другого рода. Русские послы, находившиеся за границей, должны были приговаривать к вступлению в русскую службу, например, садовников, земледельцев, форстмейстеров, плавильщиков меди, делателей стали. Из Англии был вызван учитель математики Фергарсон. Когда царь решил устроить коллегии, то поручил генералу Вейде достать иностранных ученых, в особенности юристов, «для отправления дел в коллегиях» [13]. Резиденту при императорском дворе Веселовскому царь писал: «Старайся сыскать в нашу службу из шрейберов (писарей) или из иных не гораздо высоких чинов, из приказных людей, которые бывали в службе цесарской, из бем-чан (чехов), из шленцев (силезцев) или моравцев, которые знают по-славянски, от всех коллегий, которые есть у цесаря, кроме духовных, по одному человеку, и чтобы они были люди добрые и могли те дела здесь основать» [14]. По случаю кончины прусского короля Фридриха I резидент Головкин писал: «Многим людям нынешний король от двора своего отказал, и впредь чаем больше в отставке будет, между которыми есть много мастеровых людей, которые службу ищут; отпустите генерала Брюса в Берлин для найма мастеровых людей знатных художеств, которые у нас потребны, а именно: архитекторы, столяры, медники» и проч. [15] В 1715 году царь писал Зотову во Францию: «Понеже король французский умер, а наследник зело молод, то чаю многие мастеровые
Брикнер А. Г. История Петра
Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.215
люди будут искать фортуны в иных государствах, для чего наведывайся о таких и пиши, дабы потребных не пропустить». Затем были вызваны из Франции некоторые художники, например, Растрелли, Лежандр, Леблон, Луи Каравак, т.е. архитекторы, живописцы, резчики, «миниатюрные мастера», «исторические маляры» и проч. [16]
Между русскими и иностранцами, в столь значительном числе приезжавшими в Россию, нередко происходили столкновения. Сам Петр относился к «немцам» иначе, чем подданные. Иногда он заступался за иностранцев перед русскими чиновниками, относившимися неблагосклонно к приезжим западноевропейцам. Узнав однажды, что вызванных из-за границы иностранцев задержали в Риге, он приказал рижскому губернатору немедленно отправить задержанных иностранцев, замечая при этом, что иностранцы «в задержании оных кредит теряют, так что многие, на то смотря, неохотно едут, и для того гораздо их опасись» [17]. Князя Голицына, разными притеснениями препятствующего успешному ходу работ английского инженера Джона Перри при постройке канала, царь отрешил от должности [18].
Неприятности, которым довольно часто подвергались иностранцы в России, обсуждались в печати. Завязалась по этому поводу отчаянная полемика между некоторыми публицистами. Упрекали не только подданных царя, но и самого Петра, в дурном, варварском и недобросовестном обращении с иностранцами, вступившими в русскую службу.
Автором довольно любопытного памфлета «Послание знатного немецкого офицера к одному вельможе о гнусных поступках москвитян с чужестранными офицерами»[19] был некто Нейгебауэр, находившийся некоторое время в русской службе, занимавший должность воспитателя царевича Алексея и имевший сильные столкновения с русскими. Он должен был выехать из России, и
Брикнер А. Г. История Петра
Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.216
за границей напечатал несколько брошюр, имевших цель вредить России и препятствовать вступлению в русскую службу иностранцев. Все эти брошюры отличаются чрезмерной резкостью, односторонностью, пристрастием. Некоторые из обвинений, впрочем, имели основание. Довольно часто действительно не исполнялись обещания, данные иностранцам. Довольно часто их подвергали произвольно и несправедливо телесным наказаниям, разного рода оскорблениям и проч. Особенно резко Нейгебауэр осуждал образ действий Меншикова, что, впрочем, как можно думать, объясняется личной ненавистью автора к этому вельможе.
Брошюра Нейгебауэра явилась в разных изданиях; ее систематически распространяли за границей; так, например, в Гамбурге ее разносили бесплатно по домам частных лиц; ее рассылали коронованным лицам, сановникам разных государств, посланникам разных держав.
Об авторе можно судить по следующему обстоятельству. До напечатания первого издания этого памфлета он послал список его боярину Головину, сообщая, что эта брошюра случайно попалась ему в руки и что он предлагает свои услуги для опровержения таких неблагоприятных для России слухов; за это он требовал, однако, для себя должности русского посла в Китае. Разумеется, переговоры между Нейгебауэром и Головиным не привели к желанной цели; литературный скандал оказался неминуемым; брошюра появилась в печати.
Хотя и цинизм и раздражение в тоне и характере этой брошюры свидетельствовали об односторонности взглядов автора, о преувеличении рассказанных им фактов, тем не менее Петр не мог оставаться равнодушным к этому литературному эпизоду. Именно в это время он сильно нуждался в содействии иностранцев в борьбе с Карлом XII; он считал их необходимыми сотрудниками в деле преобразования; он должен был придавать значение господствовавшим на Западе мнениям о России. Слишком неблагоприятные отзывы, чрезмерно невыгодные взгляды могли препятствовать сближению России с Западной Европой, лишить Россию средств для дальнейшего развития. Поэтому Петр считал необходимым оправдываться, возражать, полемизировать.
Уже в 1702 году вступил в русскую службу доктор прав Ген-
Брикнер А. Г. История Петра
Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.217
рих фон Гюйсен, который обязался приглашать в русскую службу иностранных офицеров, инженеров, мануфактуристов, художников, берейторов и проч., переводить, печатать и распространять царские постановления, издаваемые для устройства поенной части в России, склонять иностранных ученых, чтобы они посвящали царю, или членам его семейства, или царским министрам свои сочинения, также чтобы эти ученые писали статьи к прославлению России и проч.
Барону Гюйсену было поручено возражать на брошюру Нейгебауэра. Его сочинение появилось в 1705 году. Оно отличалось спокойным тоном; в нем опровергались некоторые факты, рассказанные Нейгебауэром. Останавливаясь особенно на вопросе о наказаниях, которым подвергались иностранцы в России, он старался доказать, что иностранцы были виноваты и достойны наказания. Далее Гюйсен говорил о личности Нейгебауэра, выставляя на вид его безнравственность, его раздражение, отсутствие в нем беспристрастия [20].
Нельзя, впрочем, сказать, что брошюра Гюйсена отличалась особенной силой аргументации, литературным талантом. Она не могла уничтожить действия Нейгебауэрова памфлета. Многие обвинения, заключавшиеся в последней, не были опровергнуты; на другие Гюйсен возражал общими местами. Некоторые замечания Гюйсена о безусловно гуманном обращении с военнопленными, о том, что иностранцам дозволено во всякое время возвратиться на родину, не соответствовали истине. Было множество фактов, опровергавших справедливость показаний Гюйсена.
При всем том, однако, было важно развитие, так сказать, официозной русской печати в Западной Европе. И эта черта свидетельствовала об успешном сближении России с прочими странами и народами. Кроме брошюры Гюйсена появились некоторые другие сочинения, написанные под влиянием русского правительства. К тому же близкие отношения царя к прусскому
Брикнер А. Г. История Петра
Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.218
и польскому королям дали возможность настоять на том, чтобы памфлет Нейгебауэра, по крайней мере в Пруссии и Саксонии, был строго запрещен и даже сожжен палачом. Далее, Гюйсену, в 1705 году отправившемуся за границу, удалось подействовать на издателя журнала «Europaische Гатя» Рабенера, который с того времени стал хвалить царя и Россию не только в своем журнале, но и в разных особых сочинениях [21].
Нет сомнения, что с иностранцами в России довольно часто обращались строго и сурово, а иногда и несправедливо. Во многих случаях строгость бывала необходима. Между приезжими иностранцами были люди распутные, склонные к пьянству, насилию и разным преступлениям [22]. Происходили многие случаи драк, поединков, убийств и проч. Неумолимо строгая дисциплина в войске была необходима.
Однако были также случаи, в которых с людьми достойными и полезными поступали неблаговидно. Рассказы Нейгебауэра о несправедливых наказаниях, которым подвергался вице-адмирал Крюйс, подтверждаются замечаниями в донесениях австрийского дипломатического агента Плейера [23]. Он же говорит, что довольно часто иностранцам не выплачивалось следуемое им жалованье, что нарушались заключенные с ними договоры и проч. Мы не имеем основания сомневаться в справедливости показания Джона Перри, что во время его четырнадцатилетнего пребывания в России сократили ему жалованье на несколько тысяч рублей. Подобные жалобы повторялись часто, как видно, между прочим, из случаев с математиком Фергарсоном, с голландскими купцами и проч. [24]
Все это соответствует господствовавшей в то время в России ненависти к иностранцам. Петр в этом отношении расходился с
Брикнер А. Г. История Петра
Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.219
подданными. Его твердое решение употребить иностранцев как сотрудников в деле преобразования не могло встретить сочувствия в народе. Гнев на «немцев» обнаруживался постоянно и обращался иногда и на самого государя, покровителя «еретиков». Однако царь был прав, высоко ценя заслуги иностранцев. В начале Северной войны он для дипломатических переговоров нуждался в содействии Паткуля, а при заключении мира, оказал царю весьма важные услуги Остерман. Военные люди, вроде Огильви, Ренне и других в продолжение войны считались необходимыми. И в отношении к земледелию и промышленности, и в отношении к наукам и искусствам Петр считал иностранцев полезными наставниками. Западноевропейские нравы и обычаи как в области государственных учреждений, так и в приемах общежития считались Петром образцовыми. Мы видели, что в России и до Петра существовала эта склонность к западноевропейской цивилизации; недаром Шлейзинг в начале 90-х годов XVII века заметил, что «русские уже многому успели научиться у иностранцев»; недаром также Невиль, до преобразовательной деятельности Петра восхвалявший образ мыслей и действий князя В.В. Голицына, выразился в том же самом духе, как Шлейзинг. Однако при Петре приглашение иностранцев в Россию приняло гораздо большие размеры, и поэтому такое доверие к Западу должно было вызвать в народе негодование и сопротивление. Не все в той мере, как известный современник Петра «крестьянин» Иван Посошков, были в состоянии соединять сознание о народной самостоятельности с пониманием нужд русского государства и общества. Посошков писал: «Много немцы нас умнее наукой, а наши остротой, по благодати Божьей, не хуже их, а они ругают нас напрасно». Однако именно в сочинениях Посошкова, истинного патриота, встречаются в разных местах предложения вроде следующих: «Надлежит достать мастеров, которые умели бы делать то и то...», «Надлежит призвать иноземцев, которые учили бы нас тому и тому» и проч. Некоторая зависимость от представителей более высокой культуры, некоторое учение у западноевропейских наставников было необходимым условием для достижения значения и самостоятельности и, главное, равноправности в семье государств и народов.
Брикнер А. Г. История Петра
Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.221
Ранее уже было занимался ни внешней политикой, ни законодательством и администрацией; затем все внимание даря было обращено на турецкую войну, которая, как мы знаем, и побудила его отправиться за границу. По возвращении в Россию начинается новая эпоха его царствования; с этого времени он начал управлять всеми делами самолично и сделался душой всех предприятий в области внешней политики, всех реформ внутри государства. Начался настоящий процесс преобразования России, требовавший со стороны народа значительных пожертвований, но обещавший ему великую будущность; настало переходное состояние, сопряженное с нарушением разных прав и интересов, с уничтожением на долгое время прежнего покоя общества; открылась широкая законодательная деятельность преобразователя, казавшаяся народу проявлением деспотизма и произвольной причуды.
Нельзя отрицать, что все это было сопряжено с чрезвычайно крутыми мерами, что переход от старого к новому был в некоторых отношениях слишком внезапным, что многие из мер и распоряжений царя производят впечатление революционных действий. Петр во всех отношениях брал на себя самую тяжелую ответственность. В частностях он здесь и там мог ошибаться, увлекаясь, ожидая слишком быстро результатов преобразований, не взвешивая меры тягости многих нововведений для народа. В главных чертах, однако, его деятельность оказалась целесообразной и плодотворной. Создавая новую Россию, Петр не обращал внимания на жалобы подданных, не понимавших смысла и значения многих новшеств, не постигавших той цели, к которой стремился государь, и жестоко страдавших от чрезмерно насильственной опеки царя-воспитателя. Сам же он руководствовался во все время отчаянной борьбы против старины чувством долга, давая себе и народу отчет в своей деятельности, объясняя весьма часто более или менее подробно необходимость коренной перемены.
Нет сомнения, что начало преобразовательной деятельности Петра находилось в самой тесной связи с его путешествием в Западную Европу. Реформы начались непосредственно после возвращения его в Россию. В Англии, Голландии и Германии он мог собрать богатый запас сведений, новых мыслей, смелых проектов, применение которых на практике должно было составлять Задачу Петра в следующее за путешествием время. Мы видели, что многие замечательные люди в Западной Европе, следя за путешествием Петра, не сомневались в том, что царь, тотчас после возвращения в Россию приступит к делу преобразования. Лейбниц говорил, что Петр, вполне сознавая недостатки своего народа, непременно постарается развить в нем новые силы и способности и искоренить прежнее невежество и грубость нравов [25]. В этом же смысле рассуждали в Торне по случаю описанного нами раньше диспута, в августе 1698 года, т.е. как раз в то время, когда Петр после долгого отсутствия явился в Москву; в этом же смысле выразился англичанин Крелль. «Путешествие Петра, — писал он, — вызвано жаждой знания, стремлением к образованию, желанием развить народ; совсем иначе, — продолжает он, — смотрели на это предшественники Петра; они считали невежество подданных краеугольным камнем безусловной власти. «От этого путешествия, — заключает Крелль, — самые дальновидные люди ожидают важных результатов» [26]. В вышеупо-
Брикнер А. Г. История Петра
Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.222
мянутой брошюре Венделя, напечатанной в 1698 году по случаю пребывания Петра в Дрездене, сказано, что Петр, без сомнения, «станет продолжать действовать в пользу просвещения народа» [27].
Сохранилось известие, что Петр во время пребывания в Англии поручил одному ученому, Франсису Ли, составить обширный проект для важнейших преобразований в России. К сожалению, о личности этого Франсиса Ли, нам почти ничего не известно. Но мы не имеем повода сомневаться в том, что его проект, как он сам говорит, составлен «по желанию царя» [28].
Укажем вкратце на содержание этого поныне остававшегося совсем незамеченным документа. Восхвалив царя за предпринятое им путешествие, от которого, как полагает автор, можно ожидать большой пользы для Московского государства, Ли продолжает: царь должен после своего возвращения из-за границы устроить семь различных присутственных мест (Colleges), в которых должна сосредоточиваться главная деятельность при преобразовании государства. Коллегии эти следующие: 1) коллегия для поощрения учения (for the advancement of learning); при устройстве школ нужно обращать внимание на такие познания, которые допускают применение к практике и этим самым приносят пользу, так, например, прикладная математика должна занять важное место в ряду предметов учения; 2) при учреждении коллегии для усовершенствования природы (for the improvement of nature), должны служить образцом королевские общества в Лондоне и во Франции; она должна заняться составлением проектов постройки новых каналов и удобрения почвы, вопросами народного, в особенности же сельского, хозяйства, собиранием данных о производительности страны, статистикой; 3) коллегия для поощрения художеств (for the encouragement of arts) должна заниматься исследованием пользы и удобоприменимости новых изобретений и открытий и да-
Брикнер А. Г. История Петра
Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.223
вать привилегии и награды изобретателям; 4) коллегия для развития торговли (for the increase of merchandize) должна следовать примеру голландских и английских компаний; далее, нужно иметь в виду меры для понижения роста и проч.; 5) коллегия для улучшения нравов (for the reformation of manners) должна заботиться об усовершенствовании нравственности в народе, бороться с пороками, награждать добродетель; некоторые члены этой коллегии должны постоянно в качестве •«цензоров» объезжать весь край и доносить о состоянии нравственности в разных частях государства, должны быть раздаваемы награды, особенно добросовестным и верным слугам и служанкам, детям, отличившимся послушанием, и проч.; 6) коллегия для законодательства (for the compilation of laws) должна постоянно заниматься кодификацией, причем могут служить образцами Феодосии и Юстиниан; 7) коллегия для распространения христианской религии (for the propagation of the Christian religion) имеет исключительно духовную цель. Тут говорится о распространении Священного писания в славянском переводе во множестве экземпляров, о проповедовании религии между инородцами, об учреждении в Астрахани училища для изучения языков еврейского, персидского, татарского, арабского, китайского и для образования миссионеров. Затем следуют в проекте Ли замечания об учреждении местных коллегий в разных частях государства, о финансах, которыми должна заниматься вторая и четвертая коллегии, об учреждении университетов, об устройстве ссудных касс для бедных, об уголовном судопроизводстве и проч.
Нельзя отрицать, что в этом проекте ученого англичанина проглядывает некоторое доктринерство и обнаруживается незнакомство с бытом русского народа. Автор как оптимист вовсе не упоминает о тех затруднениях, с которыми приходилось бы бороться при осуществлении проекта. В то же время, однако, нельзя не заметить, что некоторые меры и распоряжения Петра соответствуют разным предложениям, заключающимся в проекте Ли. При учреждении школ, например, Петр обращал внимание на реальное обучение, на прикладную математику; созданием системы каналов он старался «усовершенствовать природу»; при учреждении Академии наук, ему отчасти служило
Брикнер А. Г. История Петра
Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.224
образцом английское королевское общество; поощряя деятельность подданных в области торговли, он имел в виду акционерные общества голландской и английской вест- и ост-индских компаний; «ревизии» соответствовали предложениям Ли относительно статистики; наконец, самое учреждение системы коллегий в 1715 году было, в сущности, осуществлением основной идеи ученого английского богослова, с которым Петр познакомился в Англии в 1698 году.
Однако самые обширные и коренные реформы Петра относятся не ко времени, непосредственно следующему за его первым пребыванием в Западной Европе. Хотя и можно удивляться тому, что Петр даже в первые годы Северной войны мог обращать внимание на внутренние дела, все-таки важнейшая деятельность его в этом отношении началась лишь после Полтавской битвы, обеспечившей существование России как великой державы, и давшей царю возможность и покой успешнее прежнего заняться законодательством и администрацией, привести в некоторую систему дело реформы. Меры, принятые царем в продолжение первого десятилетия после путешествия на Запад, оказываются некоторым образом бессвязными, отрывочными, произвольными, случайными, хотя в них всюду заметно желание приурочиться к западноевропейским нравам и обычаям, подражать другим народам, например относительно внешней моды, календаря и проч.
Вопрос о необходимости перемены русского платья был поднят уже за несколько десятилетий до относящихся к этому предмету указов Петра; а именно знаменитый «серблянин» Юрий Крижанич, преподававший вообще целую систему преобразований, говорил в своих сочинениях о русском платье совершенно в духе Петра. Он находит русский «строй власов, брады и платья мерзким и непристойным», «непригожим к храбрости»; в характере русского платья он не находит «резвости и свободы», а «рабскую неволк»; напрасно, замечает Крижанич, русские в своем платье подражают «варварским народам, татарам и туркам», вместо того чтобы следовать примеру «наиплеменитых европейцев»; затем он доказывает, что русское платье неудобно во
Брикнер А. Г. История Петра
Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.225
всех отношениях, не отличаясь ни дешевизной, ни прочностью, ни красотой, что оно «мягкоту и распусту (т.е. распущенность, изнеженность) женскую показует» и проч. В русском платье нет карманов, продолжает он, поэтому русские прячут платок в шапке, ножи, бумаги и другие вещи — в сапогах; деньги берут в рот. К тому же он находит, что русские обращают слишком большое внимание на драгоценные украшения платья, замечая: «У иных народов бисер есть женский строй, и остудно (т.е. позорно) было бы мужу устроиться бисером; а наши людитый женский строй без меры на клобуках и на козырех (т.е. на шапках и воротниках) оказуют». Затем он рассказывает, что где-то за границей он видел русских послов, ехавших на торжественную аудиенцию в азиатском платье, и что при этом публика смотрела на русских «не с подавлением, но паче с пожалованием» [29]. Кто не верит, говорит Крижанич далее, в какой мере некрасивым должно показаться другим народам русское платье, тот может убедиться в этом через сравнение портретов государей разных народов с портретами русских царей.
Или, сказано у Крижанича, нужно переменить платье, или же не иметь никаких сношений с Западной Европой. Дальнейшее отправление русских послов за границу в прежнем костюме Крижанич считает средством уважения других народов. Он предлагает, чтобы государь своим примером, одеваясь не по-прежнему, а следуя образцам западноевропейских народов, подействовал на своих подданных, а далее, чтобы новое платье было введено и в войске. Таким путем, говорит он, Россия выразит свое желание и твердое намерение отстать от прежней связи с азиатскими народами, с персианами, турками и татарами, и примкнуть к французам, немцам и другим европейским народам. Он сознавал, что придется упорно бороться с предрассудками, с вековыми привычками народа, но, говорит он: «Кто сказал, что не следует нарушать старых законов, тому мы отвечаем: старых заблуждений не должно терпеть» [30].
Брикнер А. Г. История Петра
Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.226
Мы видели, что в высших слоях русского общества, в продолжение XVII века не раз обнаруживалась склонность к подражанию иноземцам: стригли бороды, носили польское платье и т.п. При царе Алексее Михайловиче случилось однажды, что протопоп Аввакум не хотел благословить Матвея Шереметева, выбрившего себе бороду [31]. Тогда же князь Кольцов-Мосальский лишился места за то, что подрезал у себя волосы [32]. При Федоре Алексеевиче господствовали иные правила. В 1681 году царь издал указ всему синклиту и всем дворянам и приказным людям носить короткие кафтаны вместо прежних длинных охабней и однорядок; в охабне или однорядке никто не смел являться не только во дворец, но и в Кремль. Патриарх Иоаким стал ратовать: «Еллинский, блуднический, гнусный обычай брадобрития, древне многаще возбраняемый, во днях царя Алексея Михайловича совершенно искорененный, паки ныне начаша губити образ, от Бога мужу дарованный». Он отлучал от церкви не только тех, которые брили бороды, но и тех, которые с брадоб-рийцами общение имели [33]. Преемник Иоакима Адриан издал также сильное послание против брадобрития, «еретического безобразия, уподобляющего человека котам и псам»; патриарх стращал русских людей вопросом: «Если они обреют бороды, то где станут на страшном суде: с праведниками ли, украшенными брадою, или с обритыми еретиками?» [34]
Несмотря на все это, Петр еще до своего путешествия за границу иногда одевался в немецкое платье. В Англии рассказывали, что он в начале 1694 года явился в иностранном костюме к матери и встретился там с патриархом, который сделал царю замечание; Петр посоветовал Адриану вместо того, чтобы заботиться о портных, пещись о делах церкви [35].
Шлейзинг рассказывал, что царь очень часто ходит в немец-
Брикнер А. Г. История Петра
Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.227
ком платье, «чего не делал ни один из прежних государей, так как это считалось несогласным с их религией» [36].
Приглашая своих родственников приехать в Россию, Лефорт писал весной 1693 года: «Вы здесь найдете великодушного монарха, который покровительствует иностранцам и постоянно одет в a la francaise» [37]. На маневрах в 1694 году «польский король», Иван Иванович Бутурлин, был в немецком платье [38].
По случаю аудиенции Шереметева у польского короля, императора, папы и гроссмейстера Мальтийского ордена в 1697 году сам боярин, как видно из картин, помещенных в его записках о путешествии, носил западноевропейское платье и большой парик, между тем как его свита была одета во что-то среднее между немецкой и русской одеждой [39]. Находясь за границей, Петр большей частью являлся в костюме шкипера. При первой аудиенции русских послов у бранденбургского курфюрста в Кенигсберге, карлики, находившиеся в свите, были одеты в русское платье, при второй они явились в великолепном костюме по западноевропейской моде [40]. За границей рассказывали во время путешествия Петра, что царь намерен по возвращении в Россию, ввести там брадобритие и ношение немецкого платья [41].
Иностранцы, проживавшие в то время в Москве, рассказывают, что, когда ожидали возвращения царя, сановники были в страшном волнении. Бояре собирались по два раза в день для совещаний; в разных приказах происходило что-то вроде ревизий [42].
Брикнер А. Г. История Петра
Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.228
25 августа вечером царь прибыл в Москву и тотчас же отправился в Преображенское. На другой день рано утром вельможи, царедворцы, люди знатные и незнатные явились в Преображенский дворец поклониться государю. Он ласково разговаривал с разными лицами; между тем как, к неописанному изумлению присутствующих, то тому, то другому собственной рукой обрезал бороды; сначала он остриг генералиссимуса Шеина, потом кесаря Ромодановского, после того и прочих вельмож, за исключением только двух, Стрешнева и Черкасского. Та же сцена повторилась дней через пять, на пиру у Шеина. Гостей было множество. Некоторые явились без бороды, но немало было и бородачей. Среди всеобщего веселья, царский шут с ножницами в руках хватал за бороду то того, то другого и мигом ее обрезал. Три дня спустя на вечере у Лефорта, где, между прочим, присутствовали и обыватели Немецкой слободы с женами, уже не видно было бородачей .
Дошла очередь и до кафтанов. По рассказу одного иностранца, Петр в феврале 1699 года, на пиру, заметив, что у некоторых из гостей были по тогдашнему обычаю очень длинные рукава, взял ножницы, обрезал рукава и сказал, что такое платье мешает работать, что такими рукавами можно легко задеть за что-либо, опрокинув что-либо, и проч.[43]
Все это могло казаться произвольной причудой, деспотическим проявлением минутной выдумки; но все это имело глубокий смысл, важное историческое значение [44]. Наш знаменитый историк С.М. Соловьев пишет: «Говоря о перемене платья, мы должны заметить, что нельзя легко смотреть на это явление, ибо мы видим, что и в платье выражается известное историческое движение народов. Коснеющий, полусонный азиатец носит длинное, спальное платье. Как скоро человечество на европейской почве начинает вести более деятельную, подвижную жизнь, то происходит и перемена в одежде. Что делает обыкновенно человек в длинном платье, когда ему нужно работать?
Брикнер А. Г. История Петра
Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.229
Он подбирает полы своего платья. То же самое делает европейское человечество, стремясь к своей новой, усиленной деятельности; оно подбирает, обрезает полы своего длинного, вынесенного из Азии платья... и русский народ, вступая на поприще европейской деятельности, естественно должен был и одеться в европейское платье, ибо вопрос состоял в том: к семье каких народов принадлежать, европейских или азиатских, и соответственно носить в одежде и знамение этой семьи» [45].
К сожалению, мы не имеем данных о впечатлении, произведенном таким образом действий царя на общество. Не сохранилось и точных архивных данных о первых административных и законодательных мерах, относившихся к брадобритию. Австрийский дипломат Плейер доносил императору Леопольду о введении налога на бороды; можно было также, как сказано у Плейера, внесением капитала приобрести право носить бороду: сохранился медный знак с изображением на лицевой стороне усов и бороды, под словами: «деньги взяты», с надписью на обороте: «207 году» [46]. Из этого можно заключить, что уже в конце 1698 или в первой половине 1699 года установлена была бородовая пошлина для желавших спасти свои бороды. Кто именно платил ее и как была велика она, неизвестно, потому что первоначальный указ о бородовой пошлине не найден; вероятно, он касался не всех и был повторен в начале 1701 года, как видно из приведенного замечания Плейера. В 1705 году царь предоставил своим подданным на выбор или отказаться от бороды, или платить за нее ежегодную пошлину: гостям и гостиной сотне — по 100 рублей; царедворцам, людям дворовым, городовым, приказным и служилым людям всякого чина, также торговым второй статьи — по 60 рублей; третьей статье, посадским, людям боярским, ямщикам, извощикам и прочим — по 30. С крестьян при въезде в город или при выезде за город велено взыскивать у ворот каждый раз по 2 деньги. Заплатившим бородовую пошлину выдавались из Земского Приказа медные
Брикнер А. Г. История Петра
Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.230
знаки. Бородачи обязаны были носить знаки при себе и возобновлять их ежегодно [47].
Нет сомнения, что весьма многие решались платить эту высокую пошлину. Плейер замечает, что эта пошлина составит очень порядочный доход, так как русские большей частью не захотят расстаться со своей бородой, и между ними есть даже такие, которые скорее готовы отдать свою голову, нежели согласиться на брадобритие [48].
Что касается до введения немецкого платья, то первый дошедший до нас указ об этом предмете относится к 4 января 1700 года: «Боярам, и окольничим, и думным, и ближним людям, и стольникам, и дворянам московским, и дьякам, и жильцам, и всех чинов и проч. людям в Москве и в городах, носить платья, венгерские кафтаны, верхние — длиной по подвязку, а исподние — короче верхних, тем же подобием». До масленицы каждый должен был позаботиться о заказе или покупке такого платья. Летом все должны были носить немецкое платье. И женщины высших классов общества должны были участвовать в этой перемене [49]. Плейер пишет, что сестры Петра тотчас же начали одеваться в иноземное платье [50].
Кажется, этот указ не произвел желанного действия. Курбатов в марте 1700 года писал царю, что надобно возобновить указы о платье, хотя и с пристрастием, потому что подданные ослабевают в исполнении и думают, что все будет по-прежнему [51]. Указом 20 августа 1700 года поведено: «Для славы и красоты государства и воинского управления всех чинов людям, оприч духовного чина и церковных причетников, извощиков и пахотных крестьян, платье носить венгерское и немецкое... чтобы было к воинскому делу пристойное; а носить венгерское бес-
Брикнер А. Г. История Петра
Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.231
срочно для того, что... указ сказан был прежде сего; а немецкое носить декабря с 1-го числа 1700; да и женам и дочерям носить платье венгерское и немецкое января с 1-го числа 1701 года, чтобы они были с ними в том платье равные ж, а не разные» [52]. 26 августа прибиты были к городским воротам указы о платье французском и венгерском и для образца повешены чучела, т.е. образцы платья. В 1701 году новый указ: «Всяких чинов людям носить платье немецкое, верхнее — саксонское и французское, а исподнее— камзолы и штаны, и сапоги, и башмаки, и шапки — немецкие, и ездить на немецких седлах; а женскому полу всех чинов носить платье, и шапки, и контуши, а исподние бостроги, и юбки, и башмаки — немецкие ж; а русского платья отнюдь не носить и на русских седлах не ездить. С ослушников брать пошлину в воротах, с пеших по 40 копеек, с конных по 2 рубля с человека» и проч. [53]
Высшие классы общества: двор, войско, приказные люди скоро привыкли к новому платью. Масса народа уклонялась от участия в этой перемене. Мы укажем в другом месте на заявления гнева и раздражения в толпе, вызванные строгими мерами брадобрития и введения иноземного платья.
Раскольники в XVII столетии считали табак «богомерзкой, проклятой, бесовской травой». Однако, несмотря на это, употребление табака уже в первой половине XVII века распространилось в России до такой степени, что, по свидетельству Олеария, самые бедные люди покупали его на последнюю копейку [54].
Царь Михаил Федорович под страхом смертной казни запретил употребление табака. В «Уложении» царя Алексея Михайловича закон о запрещении подтвержден [55]. Но строгость правительства не могла истребить вкоренившейся страсти к наркотическому свойству этого растения. Иностранцы сообщают
Брикнер А. Г. История Петра
Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.232
нам, как русские вопреки запрещению тайно покупали от иностранных купцов табак [56]. В то же самое время Юрий Крижанич старался доказать, что употребление табака не может считаться грехом. Запрещение курить и нюхать табак он называет «суетным преверием» [57].
[1] Posselt, II, 101—107,
110—120.
[2] Устрялов, II, 389—394.
[3] Там же, III, 8—10.
[4] «Памятники дипломатических сношений», VIII, 772.
[5] Там же, 833—834.
[6] Устрялов, III, 425, 427, 430, 434, 435, 437.
[7] Posselt, II, 452—454.
[8] Устрялов, III, 104 и след.
[9] Там же, с. 110.
[10] Weber. Verandertes Russland, III,
235.
[11] Почти слово в слово сходно со знаменитым изречением Фридриха Великого несколько десятилетий позже: «In meinem Lande kann Jeder nach seiner Facon selig werden».
[12] ПСЗ, № 1910.
[13] Соловьев, XVI, 186.
[14] Там же, 187.
[15] Там же, XXII, 12.
[16] Соловьев, XVI, 319—320.
[17] Осьмнадцатый век, IV, 23.
[18] Джон Перри, нем. изд., 7.
[19] См. заглавия этих брошюр в соч. Минцлофа «Pierre le Grand dans la litterature etangere», 106. Биографические данные о Нейгебауэре см. у Поссельта, I, 563 и след., и у Соловьева, XV, 106, 107.
[20] Заглавие брошюры Гюйсена «Beantwortung des freventlichen und
lugenhaften Pasquills». Он назвал себя псевдонимом Петерсен. Нейгебауэр написал возражение: «Der
ehrliche Petersen wider den schelmischen». Altona, d. 10. September, 1705.
[21] См. соч. Пекарского, I, 94; Минцпоф, 9.
[22] См. указания на отзывы современников в этом отношении в моем сочинении «Die Auslander in Russland» в «Cultur Historische Studien». Riga, 1878, II, 75.
[23] Устрялов, IV, 596.
[24] См. соч. Джона Перри, нем. изд., 8 и след., 57 и след., 338 и след. Донесение Плейера от 25 декабря 1707 г. у Устрялова, IV, 2, 596.
[25] Guerrier, I, 10.
[26] Crull. The ancient and present state of
Muscovy. London, 1698, II, 207.
[27] Czarischer Majestat Bildniss.
Dresden, 1698.
[28] «At his own request». Сочинение Ли появилось в 1752 году. Заглавие его: «AjroAewro/ievaor dissertations, theological, mathematical and physical». Проект напечатан в виде приложения и был составлен для царя «for the right framing of the his government».
[29] "Мне есть сердце пукало от жалости».
[30] Русское государство в половине XVII столетия, в изд. Бессонова, I, 94—97, 124—143.
[31] Соловьев, XIII, 208.
[32] Там же, 148.
[33] Там же, XIV, 278.
[34] Устрялов, III, 193.
[35] Сп. Ш, 206.
[36] Die beiden Zaren, Iwan und Peter,
1693, 10.
[37] Posselt, II, 101. «Лефорт сам одевался не иначе как a la francaise» (Posselt, II, 130.).
[38] Желябужский, 33.
[39]
См. изображения в «Записке путешествия графа Бориса Петровича Шереметева». Москва, 1773.
[40] Weber. Verandertes Russdand, HI,
321.
[41] Blomberg. «The czar is resolved to
bring the Muscovites to the German habit and has ordered their beards to the
shaved».
[42]
Плейер у Устрялова, HI,
637 и 640; Корб. Diarium
itineris, 27 августа
1698.
[43] Единственным источником для этого рассказа служат записки австрийских дипломатов Гвариента и Корба.
[44] Korb. Diarium itineris, 22 февраля 1699.
[45] Соловьев, XV, 137.
[46] То есть 7207 г. по сотворении мира, 1698—1699 гг. по Рождеству Христову.
[47] Устрялов, III, 195. Пошлина оказывается очень высокой, если принять в соображение величину тогдашней монетной единицы. Четверть ржи стоила в то время 40 — 50 коп.
[48] Усгрялов, IV, 2, 552.
[49] ПСЗ, № 1741.
[50] Устрялов, III, 649.
[51] Соловьев, XV, 136. В письме Курбатова говорится о ножах.
[52] Рукопись Академии наук № 157, у Устрялова, III, 350.
[53] ПСЗ. Указ этот напечатан без обозначения года и месяца.
[54] Olearius, изд. 1671, 197.
[55]
«Уложение», гл. XXV, 1.
[56] Carlisle (Miege). Relation des trois ambassades. Amsterdam, 1672, 43.
[57] O русском государстве, I, 55; О промысле, 77.