Сегодня

Добавить в избранное

УНИВЕРСАЛЬНЫЙ УЧЕБНИК
 
Главная| Контакты | Заказать | Рефераты

Предыдущий | Оглавление | Следующий

В заключение мы хотели бы остановиться на вопросе, который тесно связан со всем предыдущим изложением. В каком соотношении находятся теоретические построения Цицерона с его практическими политическими позициями? Существует ли подобная связь вообще и в чем она выражается?

Цицерон. Диалоги. О государстве. О законах. – М., Наука. 1966. – С. 172

Так как для Цицерона его совершенное государство – и это мы установили выше – отнюдь не отвлеченная идеальная норма, но вполне реальный и исторический факт, то и смешанное устройство было, по его мнению, воплощено в жизнь в истории Рима. Конечно, воплощение это относится к прошлому (опять-таки locus communis почти всех аналогичных построений древних), ко времени предков (maiores). Подкрепляя это свое мнение ссылкой на авторитет Панэтия и Полибия, Цицерон говорит, что наилучшим состоянием государства было то, какое римлянам оставили их предки («О государстве», I, 21, 34). В конце I книги трактата «О государстве», именно там, где Сципион считает нужным перейти к изложению конкретно-исторического материала, снова подчеркивается, что смешанное устройство для определенного периода истории Рима было вполне реальным фактом («О государстве», I, 46, 70).

Что же это за период? Обычно в построениях подобного рода период, наивысшего расцвета, «золотой век», относят к древнейшим временам У Цицерона это не так. Наоборот, у него можно встретить определенны» указания на то, что в эпоху царей или ранней республики положение государства было недостаточно устойчивым («О государстве», I, 32, 49). Правда, эта точка зрения высказывается как бы сторонниками демократии; Цицерон может ее не разделять, но следует обратить внимание на тот момент, который зато неоднократно подчеркивается самим Цицероном; смешанное государственное устройство в Риме устанавливается постепенно, на протяжении веков и жизни многих поколений («О государстве», II, 1, 2; ср. II, 21,37).

Трактат «О государстве», как уже говорилось, полностью не сохранился, и одна из больших лакун приходится именно на те разделы, в которых, по-видимому, было развернуто описание эпохи расцвета. Но нет оснований; сомневаться в том, что Цицерон имел в виду римское государство, строй, созданный предками (maiores) и просуществовавший до времени Гракхов, до того, как «смерть Тиберия Гракха и еще раньше все его стремления как трибуна разделили единый народ на две части» («О государстве», I, 19, 31). Если говорить о хронологических рамках этого периода процветания, то, очевидно, следует иметь в виду отрезок римской истории от окончания борьбы между патрициями и плебеями и до движения Гракхов.

Если мы локализовали во времени эпоху осуществления или воплощения смешанного устройства в истории Рима, то теперь попытаемся определить наиболее характерную черту этого устройства, т. е. тот практический результат, то общественное, государственное «благо» в его конкретном и практическом преломлении, во имя которого смешанный строй и должен быть установлен. Касаясь этого вопроса, мы вплотную подходим к определению основных политических лозунгов, политических позиций самого Цицерона. Ибо его политическим кредо, верность которому он сохранял на протяже-

Цицерон. Диалоги. О государстве. О законах. – М., Наука. 1966. – С. 173

нии всей своей жизни и политической деятельности (но не с самого ее начала!), был лозунг «согласия сословий» (concordia ordinum или consensus omnium). Недаром во II книге диалога «О государстве» дается чрезвычайно поэтичное, даже вдохновенное сравнение гармонии в области музыки и пения с гармонией сословий: «...так и государство, с чувством меры составленное путем сочетания высших, низших и средних сословий..., стройно звучит благодаря согласованию [самых несходных начал]» («О государстве», II, 42, 69).

Какой реальный смысл вкладывал сам Цицерон в этот свой излюбленный лозунг и на каких основаниях могло, с его точки зрения, существовать и укрепляться согласие всех сословий?

Как только что было отмечено выше, лозунг concordia ordinum появился лишь в определенный момент политической деятельности Цицерона. В своих первых речах он выступает в роли разоблачителя нобилитета. И только впервые в 66 г., в его речи в защиту Клуеиция, появляется идея блока между сенаторами и римскими всадниками (Цицерон, «Речь в защиту Клуенлия», 55, 152). В дальнейшем этот лозунг становится лейтмотивом почтя всех политических выступлений Цицерона. Особенно горячо он пропагандирует его в годы своего консульства, в период борьбы с Катилиной. Уже в его первой речи против Катилины говорится о необходимости единения сенаторов, всадников и всех «честных людей» с целью борьбы против общего врага («I речь против Катилины», 13, 32), а в четвертой речи против Катилины дается совершенно апологетическое описание той concordia ordinum, какой охвачены все слои населения, начиная от возродившегося союза между сенаторами и римскими всадниками и кончая отношением к заговору со стороны вольноотпущенников и даже рабов («IV речь против Катилины», 7, 14–8, 16).

Лозунг concordia ordinum – в том или ином аспекте – звучит в речах Цицерона после его возвращения из изгнания («Речь в сенате по возвращении из изгнания», 1, 2; 2, 27; «Речь о доме», 35, 94), в годы «анархии» и после смерти Цезаря («Речь в защиту Сестия», 12, 27, 14, 36; 50, 106; «Речь в защиту Милона», 22, 87) и, наконец, в «филиппиках», где он призывает всех «честных людей», все сословия объединиться против нового тиранна – против Антония («I филиппика», 30, 37; «III филиппика», 13; «V филиппика», 30, 36; «IX филиппика», 8; «XIII филиппика», 34).

Каков же, в действительности, реальный смысл этого лозунга, который Цицерон считал возможным провозглашать и отстаивать в самых различных политических ситуациях, в самой изменчивой политической обстановке?

Мы не будем пытаться при ответе на этот вопрос выяснить такой интригующий, но мало уловимый момент, как внутренняя убежденность Цицерона в правоте этого лозунга, т. е. искренность его веры в возможность единения всех сословий. Это, в конце концов, момент второстепенный, хотя

Цицерон. Диалоги. О государстве. О законах. – М., Наука. 1966. – С. 174

вся практическая сторона деятельности Цицерона, а также и некоторые откровенные высказывания в его частных письмах едва ли могут оставить сомнения на этот счет («Письма к Аттику», I, 14, 3–4). Важнее другое. Объективный смысл и политическая сила лозунга состояли в том, что он в условиях современной Цицерону римской действительности, в условиях напряженной борьбы политических группировок и их главарей, наконец, в условиях гражданской войны мог звучать как лозунг «надпартийный», поднимающий над «частными» интересами и распрями, во имя интересов «отечества» в целом. Конечно,– и это достаточно известно,– понятие отечества для Цицерона отождествлялось с понятием сенатской республики, и когда он скорбит о «гибели отечества», он имеет в виду гибель традиционного сенатского режима, но это отнюдь не снижало политической привлекательности этого лозунга в глазах современников Цицерона. Недаром в толпе, заполнившей улицы Рима после убийства Цезаря, раздавались призывы к свободе и часто называлось имя Цицерона. Он не принадлежал к заговорщикам и ничего не сделал для свержения «тиранна», но имя его в такой момент приобрело особое обаяние: оно было символом республики, а не той или иной «партии»; оно напоминало о благе и интересах «отечества» в целом.

Кроме того, когда мы говорим, что Цицерон был сторонником «сенатской республики» или «сенатского режима», то это не следует понимать в том смысле, что он был выразителем интересов выродившейся сенатской олигархии, которая занимала наиболее консервативные, реакционные позиции. В его понимании «сенатская республика» – это тот строй, существовавший в «эпоху процветания», (когда с руководящей ролью сената (и магистратов) разумно сочетались элементы «демократии» (т. е. было осуществлено смешанное государственное устройство). Недаром Цицерон все-же считает нужным возразить своему брату Квинту, когда тот в диалоге «О законах» обрушивается на власть плебейских трибунов, как на наиболее типичный и, вместе с тем, наиболее пагубный элемент «демократического»-строя («О законах», III, 8, 18–10, 24).

Таким образом, Цицерон выступает перед нами как сторонник умеренно-сконсервативных и «интеллигентных» кругов римского господствующего класса. Его пропагандистские лозунги concordia ordinum и consensus bono-rum omnium имели достаточно четко выраженные политический смысл и направление. Учение же о наилучшем государственном устройстве (в той era части, где речь идет о смешении некоторых элементов «простых форм»), как и учение об естественном праве (в той его части, где подчеркивается идея социальной общности и естественного стремления людей друг к другу) – эти принципиальные положения служили теоретическим обоснованием пропагандистских лозунгов, которые применялись Цицероном в его» политической практике.

С. Утченко

Предыдущий | Оглавление | Следующий

[an error occurred while processing this directive]