Предыдущий | Оглавление | Следующий

 

22               Гуго Граций и его трактат «О праве войны и мира»

Утверждают также, что -народ первенствует в государстве, поскольку всякое правительство учреждено ради тех, кем управляют, а не ради тех, кто управляет. Против такого обоснования народного верховенства Гроций выдвигает два возражения. Во-первых, не всегда власть устанавливается в интересах управляемых. Например, власть, возникшая путем завоевания, имеет в виду исключительно пользу победителя. Во-вторых, если благо подвластных и является решающим для государства, то отсюда еще не вытекает, что они выше правителей. Ведь и опека учреждается в интересах подопечных, но это не означает, что опекун им должен подчиняться [1].

Таковы аргументы сторонников народовластия, и так, по мнению Гроция, их можно опровергнуть.

Нужно отметить, что в данном случае Гроций не был до конца последовательным. И у него самого мы находим некоторые элементы учения о сохранении народом прав властвования, хотя и придавленные рассуждениями о необходимости беспрекословно повиноваться властям предержащим. На эти элементы важно обратить внимание, ибо в них выявляются антифеодальные черты мировоззрения Гроция.

В трактате после рассмотрения вопросов о существе и носителе верховной власти ставится вопрос о способах обладания ею. В зависимости от способа обладания верховной властью государства делятся на несколько видов [2]. Не будем воспроизводить всей схемы Гроция, а укажем лишь, что в ее рамках предлагается, в частности, различать обладание властью на правах полной собственности и на правах узуфрукта [3]. Здесь имеет место, очевидно, перенесение категорий имущественных отношений в область государственно-правовых отношений, что было характерно, как известно, для феодальной патримониальной теории государства.

Верховная власть на правах полной собственности может быть приобретена путем войны и при некоторых других обстоятельствах. Называя государства с такой властью вотчинными, Гроций говорит, что их главы ни в -какой степени не связаны волей народа и вправе распоряжаться той или иной страной по своему усмотрению — вплоть до отчуждения управления ею кому угодно [4]. Эта

Гуго Граций и его трактат «О праве войны и мира»   23

конструкция вотчинного государства, как нетрудно заметить, выдержана у Греция в духе средневековой юриспруденции.

Верховной властью на правах узуфрукта облекаются, по общему правилу, лица, ставшие правителями непосредственно в результате народного избрания, и законные преемники таких лиц [5]. Из текста произведения Гроция видно, что он считает волеизъявление народа первоначальным источником возникновения многих монархий. Главы этих монархий в отличие от глав вотчинных государств не имеют права отчуждать без согласия народа своих полномочий по управлению страной, так как нельзя предположить, чтобы подобное право было предоставлено монарху актом избрания [6]. Не могут они также, как указывает Греции в другом месте, отчуждать в целом или по частям государственное имущество, доходы от которого предназначены для покрытия расходов государства и поддержания королевского достоинства [7]. Присущ такого рода монархиям и еще ряд особенностей. Например, если в них государь вследствие несовершеннолетия или болезни лишен возможности управлять страной, то регентство тут устанавливается в соответствии с законом, а при отсутствии такового — в соответствии с решением народа, тогда как в вотчинных государствах регенты назначаются в аналогичных случаях по усмотрению отца или ближайших родственников государя [8]. Когда избранный монарх умирает и когда прекращается династия там, где существует переход престола по наследству, верховная власть возвращается к народу [9]. И вообще, как говорится в трактате «О праве войны и мира», хотя народ и переносит свою власть на правителей, все же, коль скоро возникает вопрос о содержании его первоначальной воли, надобно предложить ему высказать «а этот счет свое мнение, которому «должно следовать, если только не выявляется со всей очевидностью, что в свое время воля народа и приобретенное в силу ее право были иными» [10].

Изложенное и заставляет сделать вывод о признании Гроцием при рассмотрении некоторых проблем за народом известных прав властвования в государстве. Если факт такого признания противоречит его общей концепции верховной власти, то тем хуже для этой концепции.

24 Гуго Граций и его трактат «О праве войны и мира»

Дело в том, что тогда ближайшее будущее в наиболее прогрессивных направлениях буржуазной юридической мысли принадлежало теории народного суверенитета, служившей практически для обоснования притязаний буржуазии на политическую власть.

В связи со всем этим необходимо остановиться на рассуждениях Греция по поводу права народа восставать против своих правителей, которое все более и более поднималось на щит идеологами антифеодального лагеря по мере разложения старого строя и превращения абсолютизма в тормоз на пути развития общества.

Спрашивается, дозволено ли частным или должностным лицам оказывать сопротивление органам верховной и иной власти, которым они подчинены? Объявляя главным в «делах государственных» соблюдение «порядка властвования и подчинения», Гроций доказывает несовместимость этого порядка со свободой частных лиц сопротивляться власти. Не располагают, по его утверждению, соответствующей свободой и должностные лица, которые по отношению к вышестоящим государственным органам являются «как бы частными лицами» [11].

Однако тезис об отсутствии свободы сопротивления власти не означает отрицания Гроцием возможности противодействовать правителям при всех и всяких обстоятельствах. В исключительных случаях он такое противодействие считает правомерным. Сопротивление власти со стороны людей должно быть признано оправданным, когда их жизни вследствие «насилия начальствующих лиц» угрожает явная опасность. Нельзя допустить, говорит Гроций, чтобы при заключении договора об образовании государства люди решили предпочесть смерть отпору властям в подобной ситуации. Специальная оговорка при этом могла быть сделана людьми лишь относительно тех условий, когда «сопротивление невозможно без причинения величайшего потрясения государству или гибели многих неповинных» [12].

Следует иметь в виду, что в трактате Греция предусматривается право вооруженной рукой отражать «насилие начальствующих лиц», если насилие угрожает чьей-либо жизни. С еще большим основанием этим правом люди могут пользоваться, коль скоро правитель замышляет погубить весь народ [13].

Гуго Граций и его трактат «О праве войны и мира»   25

Приводятся в трактате и некоторые особые случаи, когда допустимо восставать против правителей. Так, позволительно подданным помешать отчуждению полномочий по управлению страной в тех монархиях, которые первоначально возникли в результате избрания народом кого-либо на царство и главы которых облечены верховной властью на правах узуфрукта [14]. Можно также указать на пример правомерного сопротивления узурпатору. О таком сопротивлении, по Гроцию, речь должна идти тогда, когда имеет место захват власти путем неправой войны с нарушением всех требований права народов и за этим не следует какого-нибудь соглашения или предоставления каких-нибудь гарантий и власть удерживается исключительно силой. Правомерными, кроме того, являются попытки низвергнуть узурпатора, предпринятые в соответствии с дозволением их ранее существовавшим законом или по уполномочию ранее существовавших властей в данной стране [15].

Итак, Гроций с оговорками и в очень ограниченных пределах, но все же признавал за народом право на восстание. Расширяя рамки этого права, представители наиболее решительно настроенных кругов буржуазии ссылкой на него оправдывали буржуазные революции на Западе в эпоху их подготовки и проведения. Здесь, в частности, можно назвать Жана Жака Руссо, который подверг острой и едкой критике консервативные элементы в учении Греция о верховной власти и ее носителе. Руссо доказывает несостоятельность предположения о полном отказе народа от своего суверенитета. Он спрашивает: зачем народу нужно было отдавать себя в рабство, если король не только не доставляет ему средств существования, но, наоборот, сам всецело живет за его счет? Выходит, что люди отчуждают свою личность под условием последующего отнятия у них и их имущества?! Гроций указывает, что государство гарантирует общественное спокойствие. Но живут спокойно и в тюрьмах; достаточно ли этого, однако, чтобы чувствовать себя в них хорошо? Говорить о возможности добровольного перенесения людьми всей своей власти на монарха — значит считать, что народ состоит из сумасшедших: безумие же не есть источник права [16]. Исходя из представления о сохранении верховенства в государстве за народом, Руссо объявляет

26               Гуго Граций и его трактат «О праве войны и мира»

его правомочным низвергать не угодных ему правителей; «Пока народ, принужденный повиноваться, повинуется, он поступает хорошо; но как только, имея возможность сбросить с себя ярмо, народ сбрасывает его, он поступает еще лучше: так как народ, возвращая себе свою свободу по тому же праву, по какому она была у него отнята, был вправе вернуть себе ее — или же не было никакого основания отнимать ее у него» [17].

В свете данной выше характеристики учения Греция о государстве становятся ясными его рассуждения о существе внутригосударственного права и основаниях соблюдения содержащихся в нем предписаний.

Во внутригосударственном праве получают выражение веления государственной власти, которую люди учреждают, соединяясь в общественные союзы. Если матерью естественного права может быть только сама природа человека, то матерью внутригосударственного права является обязательство, принимаемое людьми по взаимному соглашению при образовании государства [18]. Лица, которые вступили в какое-нибудь сообщество или подчинились кому-нибудь, тем самым, по утверждению Греция, либо дали словесное обещание, либо в силу сущности сделки молчаливо обязались последовать тому, что постановит большинство членов сообщества или носитель власти [19].

Необходимость выполнения требований внутригосударственного права обусловлена общественным договором. Но обязанность соблюдения самого договора вытекает из естественного права, которое предписывает исполнять данные обещания. Отсюда явствует, что «природа может слыть как бы прародительницей внутригосударственного права» [20].

Природа человека, пишет Гроций, побуждала бы людей стремиться к общению, даже если бы они ни в чем не нуждались. К порождаемым таким стремлением правилам естественного права внутригосударственное право добавляет принцип пользы [21]. Поскольку законы любого государства всякий раз преследуют его «особую пользу», постольку они различны во времени и в пространстве.

Очевидно, что в этих положениях далеко не все ясно. В решении проблемы соотношения неизменного

Гуго Граций и его трактат «О праве войны и мира»

естественного права и изменчивого положительного права Гроций не смог свести концов с концами. Дело в том, что на пути решения указанной проблемы вставали непреодолимые трудности, которые были связаны с метафизическим характером учения о праве, проистекающем «из самой природы».

Однако, не замечая уязвимых мест в своих общих теоретических построениях, Гроций постоянно пользуется как понятием естественного права, так и понятием внутригосударственного права при рассмотрении конкретных правовых вопросов.

Нужно сказать, что в трактате «О праве войны и мира» много внимания уделено, в частности, тем из этих вопросов, которые должны быть отнесены к области гражданского и уголовного права.

Касаясь имущественных отношений людей, Гроций останавливается на обстоятельствах возникновения в человеческом обществе частной собственности. Последнюю он не считает изначальным институтом, присущим самой человеческой природе. Первобытное состояние людей, по его мнению, характеризуется наличием общности имуществ. В рамках такой общности имуществ каждый человек мог овладеть всем, чего бы ни пожелал, и потребить все, чем только был в силах воспользоваться [22].

Указания Греция относительно общности имуществ у первых людей, как вполне понятно, представляют определенный интерес. Но ценность этих указаний снижается, помимо прочего, в связи с тем, что они не опираются на правильное выяснение решающих условий существования коммунистического быта на заре человеческого общества. Гроций говорит, что подобный быт мог иметь место в свое время лишь постольку, поскольку люди, не ведая пороков, пребывали в великой «простоте» или «находились между собою в некоей чрезвычайной взаимной приязни» [23]. Таким образом, здесь пальма первенства отдается факторам этического порядка, тогда как на самом деле они в конечном счете зависят от экономических процессов. Соответствующий подход к объяснению исторических явлений должен быть признан идеалистическим. Нельзя не отметить, что он в рассматриваемой нами части трактата «О праве войны и мира» соединен с использованием библейских мифов о сотворении мира, о всемирном потопе и т. д. в описании фаз развития человеческого общества.

28               Гуго Граций и его трактат «О праве войны и мира»

Первоначальная «простота» образа жизни людей, по мысли Гроция, выражалась в умеренности их потребностей. Человек довольствовался очень малым: в пищу ему шли дикие плоды, жилищем для него служили пещеры, он ходил нагим или одевался в кору деревьев и звериные шкуры. Со временем, однако, у людей появился вкус к иным условиям существования, потребности их возросли. Они обратились к различным искусствам и промыслам, у них появилась необходимость в ремесле. Занятие земледелием и скотоводством побуждало людей заселять новые местности. Из различия способностей людей «проистекли соревнование и даже убийство». В особенности же согласие в человеческом обществе было нарушено «заносчивым пороком — честолюбием». Дальность расстояния между местностями, куда разошлись люди, а также недостаток справедливости и взаимной приязни привели к тому, что равенство не могло более сохраниться ни в труде, ни в потреблении продуктов. Стал неизбежным переход от общности имуществ к частной собственности. Она сначала была установлена на движимые, а затем на недвижимые вещи. Ее установление, заявляет Гроций, было результатом соглашения между людьми, либо явно выраженного, как при разделе имущества, либо молчаливого, как при завладении им [24].

В этой картине, нарисованной Гроцием, мы находим, если можно так выразиться, реалистические мазки. Изображение обстоятельств возникновения частной собственности в ней сопряжено с описанием развития хозяйственной жизни общества. Но решающее слово тут оказывается за такими факторами, .как абстрактно выводимые склонности и потребности людей, их нравственные качества и взаимные соглашения. Так что в целом вся картина опять-таки свидетельствует об идеалистическом характере представлений Гроция о движущих силах исторического процесса.

Рассуждения о частной собственности, содержащиеся в трактате «О праве войны и мира», несут на себе ярко выраженный отпечаток буржуазной идеологии. Из всего комплекса этих рассуждений видно, что с правом частной собственности Гроций связывает возможность для лица владеть и пользоваться своим имуществом, извлекать из него доходы и употреблять их для удовлетворения своих нужд, распоряжаться им вплоть до отчуждения его другим лицам.

Гуго Граций и его трактат «О праве войны и мира» 29

Стремясь оградить свое достояние от посягательств как со стороны феодалов, так и со стороны трудящихся масс, буржуазия, как известно, провозгласила принцип неприкосновенности частной собственности. У Греция указывается, что коль скоро частная собственность установлена в обществе, то нарушение прав собственников является недопустимым [25]. Если сама частная собственность есть результат соглашения людей, то обязанности воздерживаться от чужого имущества, возвращать его и извлеченную из него выгоду, возмещать причиненный собственникам ущерб предписываются естественным правом, непосредственно вытекают ив общительной природы человека. Эти обязанности охватываются естественным правом, что делает их незыблемыми [26].

Наряду с буржуазными установками в рассуждениях Греция о собственности легко усматриваются пережитки феодальных воззрений. Такие пережитки проявляются, например, в признании за государем некоего верховного права собственности, в силу которого он, когда того требует «государственный интерес», может воспользоваться имуществом, принадлежащим его подданным. Признавая подобное право за государем, Гроций, правда, высказывается за то, чтобы подданным в случае изъятия у них имущества возмещался ущерб «из общей казны», если это возможно [27].

Много места в трактате «О праве войны и мира» занимает рассмотрение способов приобретения и передачи прав собственности на имущество. Довольно подробно останавливается Греции на имущественных обязательствах, которые возникают в условиях существования частной собственности. В этой связи он, в частности, касается вопроса о договорах, заключаемых собственниками в процессе их хозяйственной деятельности. Показательно, что Гроций развивает идею равенства в положении сторон в договорах (в части «предварительных» и «основных» действий, в отношении самого «предмета сделки») [28]. Эта идея, как мы знаем, в свое время среди ряда других правовых идей была поднята на щит буржуазией, боровшейся против феодальных привилегий.

Из вопросов уголовного права Гроций в своем труде особенно большое внимание уделяет вопросу о наказании.

30               Гуго Гроций и его трактат «О праве войны и мира»

В зависимости от своего характера противоправные действия, замечает он, влекут для лица, совершившего их, различные последствия. В одних случаях на такое лицо просто возлагается обязанность возмещения причиненного им ущерба. В других случаях правонарушитель «должен терпеть страдание». Соответствующее страдание и составляет понятие наказания.

Наказание есть воздаяние за преступление, пишет Греции. Не вскрывая классовой сущности наказания, он определяет его как известное зло, необходимость перенесения которого обусловливается совершением злодеяния [29].

Наложение наказаний за преступные действия является принципом естественного права. Но последнее не содержит категорического и единого для всех состояний человечества правила относительно того, кто должен, наказывать преступников. С точки зрения законов природы представляется целесообразным предоставить право наказания лицам, «поставленным начальством». Однако с образованием государства из самого соглашения людей вытекает, что именно государственной власти в лице ее судебных органов поручается осуществление правосудия по уголовным делам. Когда были учреждены суды, у них одних, подчеркивает Греции, сосредоточилась власть взыскивать за совершенное преступление. Частные лица утратили свободу собственноручно отмщать причиненные им обиды, которой они ранее пользовались [30].

Наказание, по словам Греция, не может быть самоцелью. Оно не должно рассматриваться исключительно как возмездие, ибо человеческой природе противно удовлетворяться лишь самим по себе чужим страданием. Разум предписывает не предпринимать ничего такого, что способно повредить другому человеку, если только это не приводит к какой-либо благой цели. При уяснении целей наказания, как утверждает Гроций, следует иметь в виду три аспекта: пользу преступника, пользу потерпевшего и пользу всего общества. Применение наказания отвечает интересам преступника, поскольку причинение ему страдания содействует его исправлению тем, что лишает для него порок всякой «привлекательности». Применение наказания полезно для потерпевшего, поскольку вследствие этого у него появляются известные гарантии от повторения аналогичных преступлений со

Гуго Граций и его трактат «О праве войны и мира»   31

стороны того же лица или других лиц. Одинаковым образом дело обстоит со всем обществом, которое заинтересовано в предотвращении любых преступных посягательств, от кого бы они ни исходили [31].

Греции не раз указывает, что наказыванию подлежит лишь тот, кто совершает преступление «по своей воле» [32]. Иначе говоря, он ставит вопрос об уголовной ответственности за виновные действия. Теория объективного вменения его явно не устраивает. Но вместе с тем Греции выступает и против наказуемости голого умысла [33].

В трактате «О праве войны и мира» проводится идея соразмерности наказания преступлению. Здесь заявляется, что никто не должен быть наказан «свыше своей виновности» [34].

Как видим, в области уголовного права Греции выдвигает принципы, характерные для идеологии буржуазии в период ее борьбы с феодализмом и становления буржуазного строя.

***

Интерес к правовым нормам, регулирующим поведение частных лиц, обусловлен у Греция в трактате «О праве войны и мира» тем, что он усматривает в этих нормах наличие таких начал, которые якобы могут быть положены и в основу регулирования взаимоотношений государств и заимствованы правом народов.

Нужно сказать, что проблем международного права так или иначе касались в своих трудах многие мыслители до Греция. Но из них лишь один Альберико Джентили предпринял попытку выделить учение о международном праве в особую юридическую дисциплину. Греции, осознавший необходимость такого выделения, недооценивал сделанное Джентили, когда без каких-либо оговорок писал, что «никто до сих пор не излагал в целом и в последовательном порядке того права, которое определяет отношения между многими народами или их правителями. ..» [35]. На страницах трактата Греция мы находим ряд критических замечаний в адрес Джентили, которые

32               Гуго Граций и его трактат «О праве войны и мира»

свидетельствуют об известной неудовлетворенности выдающегося голландского юриста произведениями последнего. Но при всей этой неудовлетворенности Гроций все же высоко ставил Джентили, заявляя, что его «тщательными трудами» смогут «воспользоваться» исследователи международных отношений и что сам он «воспользовался ими» [36].

Альберико Джентили, безусловно, являлся одним из основателей буржуазной науки международного права. Гроций двинул дело разработки указанной науки дальше, став, по мнению многих ученых, ее подлинным отцом, поскольку именно ему удалось наиболее полно и ярко в момент появления на исторической арене буржуазии выразить ее точку зрения в вопросе о принципах построения международно-правовых отношений и поскольку именно его труды получили наибольшую известность и обрели огромное количество почитателей.

Чем же объясняется возникновение у людей международного права, которое Гроций именует правом народов и которое, по его мнению, должно составлять предмет специального рассмотрения [37]?

В трактате «О праве войны и мира» говорится, что «права» в области международных отношений создаются по взаимному соглашению государств из соображений пользы. В данном случае, стало быть, мы сталкиваемся с тем же побудительным мотивом в действиях людей, как и при установлении внутригосударственных законов.

Однако если законы любого государства, по словам Греция, «преследуют его особую пользу», то нормы права народов «возникли в интересах не каждого сообщества людей в отдельности, а в интересах обширной совокупности всех таких сообществ» [38].

Считая, что право народов черпает свою силу в соглашении государств, Гроций вместе с тем в качестве его источников называет самую природу, законы божеские и нравы людей [39].

Соблюдение права народов является не менее необходимым, чем соблюдение внутригосударственных

Гуго Граций и его трактат «О праве войны и мира»   33

законов. Невозможно согласиться, пишет Греции, с теми, кто полагает, что во время войны прекращается действие всякого права. По мнению голландского мыслителя, не следует ни начинать, ни продолжать начатую войну иначе, как соблюдая границы права и добросовестности [40].

Вопрос о войне встает лишь в отношении споров лиц, не связанных воедино внутригосударственным правом. Воина ведется против тех, кого нельзя принудить к чему-нибудь в судебном порядке. Определяя войну как «состояние борьбы силою», Гроций заявляет, что под такое определение подходят и «частные», и «публичные» войны [41].

Частные войны — это те, которые ведутся лицами, не являющимися носителями гражданской власти. Публичные же войны представляют собой войны, ведомые органами гражданской власти.

Кроме частных и публичных войн, по Гроцию, существуют «смешанные» войны, которые соединяют в себе элементы первых и вторых [42].

Но в трактате «О праве войны и мира» речь идет в основном о публичных войнах. Самое слово «война» Гроций употребляет главным образом применительно к таким войнам. Он прямо замечает, что ничто не препятствует присваивать название войны исключительно только вооруженному столкновению государств, поскольку родовое название сообщается нередко также тому или иному виду, в особенности же такому, который имеет какое-нибудь преимущество перед другими видами [43].

Гроций в своем труде не внушает читателю мысли о недозволенности всякой войны. Напротив, он довольно пространно доказывает, что война как таковая не воспрещается ни естественным правом, ни правом народов, ни божественными законами [44]. У Гроция мы встречаем разделение войн на справедливые и несправедливые. Первые он считает дозволенными, последние вызывают осуждение с его стороны.

Справедливой признается война, являющаяся ответом на правонарушение. Рассматривая подробно различные виды правонарушений, Гроций объявляет вполне оправданными, например, военные действия, предпринимаемые народом в целях самообороны и защиты

34               Гуго Граций и его трактат «О праве войны и мира»

своего достояния [45]. Такие военные действия не идут вразрез, в частности, с естественным правом, ибо предусмотрительность и заботы о самих себе не противоречат природе общества, пока не нарушается этим чужое право [46].

Публичная справедливая война, согласно указаниям Греция, имеет по праву народов «торжественный характер», если она ведется с обеих сторон волею тех, кто в государстве облечен верховной властью, и с соблюдением известных обрядов. Публичная война лишена подобного характера, когда она ведется без соблюдения обрядов, против частных лиц и властью подчиненных должностных лиц. Так как предоставление любым должностным лицам права начинать войну чревато опасностью для государства, то законами почти всех народов предусмотрено, что войну можно вести только по повелению носителя верховной власти [47].

Из рассуждений Греция по поводу несправедливых войн видно, что к таковым он относит прежде всего войны захватнические. Он считает неправомерными нападения, предпринимаемые одними государствами против других из эгоистических соображений своей пользы, ради овладения чужими плодородными землями и иными богатствами, в целях покорения и обращения в рабство иноплеменных народов вопреки их желанию. Нельзя признать правомерными военные акции и в некоторых других случаях, как, например, тогда, когда к ним прибегает какое-либо государство в силу «неопределенного страха» перед возрастанием мощи его соседей, которые ничем не обнаруживают своих агрессивных намерений [48].

Если причины развязывания войны не являются уважительными, то, как отмечается в трактате «О праве войны и мира», даже тогда, когда она «предпринята в торжественном порядке», все связанные с ней действия «несправедливы по внутреннему смыслу». Зачинщики несправедливой войны ответственны за ее последствия. Они ответственны за то, чем обычно сопровождается война, а также за все необычные акты, поскольку последние совершены по их повелению или совету или не встретили

Гуго Гроций и его трактат «О праве войны и мира»  35

препятствий с их стороны, когда было возможно помешать совершению указанных актов [49].

Рассмотрев вопрос о тех обстоятельствах, при которых государство начинает справедливую войну, Гроций останавливается на допустимых способах ведения такой войны. Он высказывает свои соображения на предмет о том, что является дозволенным по отношению к неприятелю.

Естественное право и право народов, по мнению Греция, не противятся тут применению некоторых весьма жестоких мер [50]. Однако далеко не все то, что признается «правомерным» в смысле «безнаказанности», вполне заслуживает одобрения [51]. Для оценки действий воюющих Гроций использует критерий «внутренней справедливости», с помощью которого он обосновывает необходимость смягчения ужасов войны. Великий голландец советует избегать в войне убийств, когда для этого имеется хотя бы малейшая возможность. Он предлагает оказывать милосердие тем, кто выступает на стороне неприятеля случайно или по принуждению. При наказании врагов Гроций считает нужным различать зачинщиков войны и подчиненных им лиц, с которыми обращение должно быть более мягким. Что касается людей, ни в чем не виновных, то не только не следует убивать их преднамеренно, но необходимо всячески стараться не допустить создания таких условий, при которых их жизнь ставится в опасность. В ходе военных действий нужно щадить детей, женщин и стариков. Не должен гнев победителей обрушиваться также на служителей религиозных культов, на людей, занятых наукой, на мирных земледельцев, торговцев и т. п. Следует гуманно относиться к пленным, убийство которых является позорным делом. Сходной линии поведения, по утверждению Греция, должно придерживаться и в отношении людей, сдавшихся неприятелю с условием сохранения им жизни или даже без такого условия [52].

Высказывается Гроций и за установление целого ряда ограничений в части истребления и захвата в ходе войны имущества, принадлежащего враждебному народу, приобретения власти над побежденными [53].

36               Гуго Гроций и его трактат «О праве войны и мира»

При освещении проблем войны и мира Гроций касается вопроса о договорах, заключаемых государствами, и об обещаниях, даваемых ими друг другу [54]. Характерным для его международно-правовых взглядов является то, что в их рамках отстаивается идея святости таких договоров и обещаний. Нарушение данного слова, согласно точке зрения Гроция, заслуживает порицания и тогда, когда жертвой соответствующего вероломства оказывается неприятель. Гроций ратует за добросовестность во взаимоотношениях враждебных сторон и за соблюдение достигнутых ими соглашений [55]. В трактате «О праве войны и мира» подчеркивается, в частности, необходимость соблюдения соглашения о перемирии, определяемого здесь как соглашение, в силу которого во время войны на некоторый срок надлежит воздерживаться от военных действий [56].

Среди институтов, непосредственно введенных правом народов, Гроций называет институт посольства. Развивая мысль о неприкосновенности послов, он указывает, что последние «пользуются покровительством права народов» и во враждебной стране, если им «разрешен пропуск» [57].

Рассуждения о том, что дозволено и чего не следует делать воюющим сторонам по отношению друг к другу, соединены у Гроция с весьма интересными замечаниями по поводу позиции, которую в период военных столкновений должны занимать нейтральные государства.

Обязанность этих государств состоит в воздержании от содействия тому, кто ведет несправедливую войну, и тому, кто мешает акциям ведущего справедливую войну. В сомнительных случаях им нужно соблюдать равенство в оказании услуг воюющим сторонам, не связанных с помощью вооруженной силой [58].

Война, по словам Гроция, приносит «великие бедствия». Поэтому, когда имеют место колебания в признании справедливого характера назревающей войны, следует «отдавать предпочтение миру».

Существуют, как полагает Гроций, три способа предотвращения войны. Спор, готовый вылиться в воен-

Гуго Граций и его трактат «О праве войны и мира»   37

ный конфликт, может быть, во-первых, разрешен посредством переговоров. Во-вторых, для его разрешения заинтересованные стороны могут выбрать третейского судью. В-третьих, спор возможно решить с помощью жребия.

Со жребием, говорится в трактате «О праве войны и мира», граничит поединок. Его иногда избегнуть нельзя. Бывает так, что лучше допустить вооруженную схватку между двумя лицами, чем вовлечь целые народы в войну [59]. Тут, как очевидно, в воззрениях Греция проявляется остаток средневековых представлений о возможных способах разрешения споров вообще, международно-правовых споров в частности.

Даже справедливые войны, заявляет Греции, нужно начинать с оглядкой. Часто складываются такие ситуации, при которых целесообразно отказаться от этих войн [60]. Коль скоро война все же становится неизбежной, она ведется «ради заключения мира» [61].

О мире Греции неоднократно заводит речь на протяжении своего произведения, призывая к предотвращению войны «по мере возможности». «Увещаниями о соблюдении добросовестности и мира» [62] он заканчивает предпринятое им исследование.

Из всего изложенного достаточно ясно видна общая прогрессивная направленность международно-правовых взглядов Греция. Эти взгляды отражали потребности буржуазии в тот исторический период, когда она, являясь передовым классом, сплачивала для борьбы с феодализмом оппозиционные элементы общества. Классовые интересы буржуазии в то время находили опору в объективных закономерностях исторического развития и до известной степени совпадали с интересами трудящихся масс. Стремясь к созданию условий для утверждения капиталистических порядков, она не ставила еще в повестку дня вопроса о территориальных завоеваниях для себя и вместе с тем выступала против феодальных войн, которые, как правило, были чужды ей по своим целям и обременительны для нее по своим последствиям. Это и предопределяло прогрессивный характер установок в области международного права, выдвигаемых идеологами буржуазии, в том числе Гроцием.

38               Гуго Граций и его трактат «О праве войны и мира»

Для современного прогрессивного читателя многие из таких установок Гроция, разумеется, покажутся недостаточными. Но от него не укроется, что целый ряд их сохраняет свое значение и до настоящего времени, когда реакционные круги буржуазии развязывают агрессивные войны, попирая при этом элементарные нормы международного общения, на соблюдении которых настаивал Гуго Греции.

А. Желудков

 

Предыдущий | Оглавление | Следующий