Предыдущий | Оглавление | Следующий

3. Естественноправовые концепции в римской и средневековой юриспруденции

4. Естественноправовая мысль Нового времени

 

Цицерон дает такое развернутое определение естественного права: «Истинный закон – это разумное положение, соответствующее природе, распространяющееся на всех людей, постоянное, вечное, которое призывает к исполнению долга, приказывая, запрещая, от преступления отпугивает, оно, однако, ничего, когда это не нужно, не приказывает честным людям и не запрещает им и не воздействует на бесчестных, приказывая им что-либо или запрещая. Предлагать полную или частичную отмену такого закона – кощунство; сколько-нибудь ограничить его действие не дозволено; отменить его полностью невозможно, и мы ни постановлением сената, ни постановлением народа освободиться от этого закона не можем» (О государстве, III, XXII, 33).

Этот «истинный закон» – один и тот же везде и всегда, и «на все народы в любое время будет распространяться один извечный и неизменный закон, причем будет один общий как бы наставник и повелитель всех людей – бог, создатель, судья, автор закона» (О государстве, III, XXII, 33). Всякого, кто, презрев человеческую природу, своевольно и произвольно не покоряется данному закону, Цицерон характеризует как беглеца от самого себя, который неминуемо понесет величайшую (божью) кару, если даже ему удастся избежать обычного людского наказания.

Существо и смысл справедливости Цицерон (вслед за своими греческими и римскими предшественниками) видит в том, что «она воздает каждому свое и сохраняет равенство между ними» (О государстве, III, VII, 10). Речь при этом идет именно о правовом равенстве, а не об уравнивании имущественного положения людей. Защищая институт собственности, Цицерон отмечает изначальную связь государства и собственности и воспроизводит положение стоика Панетия о том, что причиной образования государства является охрана собственности. Нарушение неприкосновенности частной и государственной собствен-

108       Глава 1. Философия права как теория естественного права

ности Цицерон характеризует как осквернение и нарушение справедливости и права (Об обязанностях, I, 20–21).

Справедливость, согласно Цицерону, требует не вредить другим и не нарушать чужую собственность. «Первое требование справедливости, – пишет он, – состоит в том, чтобы никто никому не вредил, если только не будет спровоцирован на это несправедливостью, а затем, чтобы все пользовались общей собственностью как общей, а частной – как своей» (Об обязанностях, I, 20). С этих позиций он отвергал такие акции римских популяров, как кассация долгов, ущемление крупных землевладельцев, раздача (своим приверженцам и плебсу) денег и имущества, отнятых у законных владельцев (Об обязанностях, 1,43; II, 78).

Естественное право (высший, истинный закон), согласно Цицерону, возникло «раньше, чем какой бы то ни было писаный закон, вернее, раньше, чем какое-либо государство вообще было основано» (О законах, II, 19). Само государство (как «общий правопорядок») с его установлениями и законами (т.е. положительным правом) является по своей сущности воплощением того, что по природе есть справедливость и право. Такой принципиально единый правовой (естественноправо-вой) подход Цицерона к закону (позитивному праву) и государству по существу представлял собой теоретическое обоснование предмета юриспруденции как единой науки о праве и государстве. Об этом свидетельствует трактовка им исходного понятийно-смыслового единства закона (позитивного права) и государства как различных форм выражения единого разумного и справедливого начала – естественного права.

Определяя государство (respublica) как дело народа (res populi), Цицерон поясняет, что «народ не любое соединение людей, собранных вместе каким бы то ни было образом, а соединение многих людей, связанных между собою согласием в вопросах права и общностью интересов» (Цицерон. О государстве, I, XXV, 39). Государство как согласованное правовое общение людей – это, по Цицерону, определенное правовое образование, «общий правопорядок» (там же). Имея в виду правовое единство закона и государства, Цицерон писал, что магистрат – это говорящий закон, а закон – это магистрат.

Это понятийно-правовое единство закона (позитивного права) и государства, лежащее в основе предмета юриспруденции как единой науки о двух объектах (законе и государстве), в учении Цицерона достигается благодаря тому, что закон и государство трактуются им как проявления одного и того же естественного права (истинного и справедливого закона, выражающего требования божественного разума).

Право, согласно Цицерону, устанавливается природой, а не человеческими решениями и постановлениями. «Если бы права устанавлива-

2. Античные идеи естественного права               109

лись повелениями народов, решениями первенствующих людей, приговорами судей, – пишет Цицерон, – то существовало бы право разбойничать, право прелюбодействовать, право предъявлять подложные завещания, – если бы права эти могли получать одобрение голосованием или решением толпы» (О законах, 1,43). Закон, устанавливаемый людьми, не может нарушить порядок в природе и создавать право из неправа или благо из зла, честное из позорного.

Соответствие или несоответствие человеческих законов природе (и естественному праву) выступает как критерий и мерило их справедливости или несправедливости. В качестве примера законов, противоречащих справедливости и праву, Цицерон отмечает, в частности, законы тридцати тиранов, правивших в Афинах в 404–403 гг. до н. э., а также римский закон 82 г. до н.э., согласно которому одобрялись все действия Суллы как консула и проконсула и ему предоставлялись неограниченные полномочия, включая право жизни и смерти по отношению к римским гражданам.

Подобные несправедливые законы, как и многие другие «пагубные постановления народов», по словам Цицерона, «заслуживают названия закона не больше, чем решения, с общего согласия принятые разбойниками» (О законах, II, 13).

Свои общие представления о справедливых законах Цицерон конкретизирует в предлагаемых им проектах законов о религии и о магистратах (О законах, II, 19–68; III, 1–48). Причем, подчеркивая универсальный характер этих законов, он пишет: «Ведь мы издаем законы не для одного только римского народа, но и для всех народов, честных и стойких духом» (О законах, II, 35).

Ряд важных положений о правовой регламентации государственной деятельности высказывается Цицероном в выдвигаемых им проектах законов о магистратах. Так, Цицерон подчеркивает, что империй (полномочия должностных лиц) должен быть законным. Следует, замечает он, установить «не только для магистратов меру их власти, но и для граждан меру их повиновения. Ведь и тот, кто разумно повелевает, рано или поздно должен будет подчиняться, а тот, кто покорно подчиняется, достоин того, чтобы рано или поздно начать повелевать» (О законах, III, 5). Формулируется им и следующий важный правовой принцип: «Под действие закона должны подпадать все» (О законах, III, 17).

Идеи Цицерона сыграли заметную роль в развитии как римской юриспруденции, так и последующей теории и философии права и государства.

110       Глава 1. Философия права как теория естественного права

3. Естественноправовые концепции в римской и средневековой юриспруденции

Юриспруденция как самостоятельная наука возникла в Древнем Риме в конце IV – начале III вв. до н. э.

В отличие от сакрального права (fas) светское, человеческое право именовалось ius. Знание (и познание) этого права и стало предметом юриспруденции (правоведения). Соответственно знатоки права (в его практическом и теоретическом проявлениях и значениях) стали именоваться юристами.

Юриспруденция как наука о праве включала в себя и правовую трактовку проблем организации и деятельности государства, юридическое учение о государстве (юридическое государствоведение).

Существенное значение в этом плане имело выдвинутое римскими юристами положение о делении права на публичное и частное право. «Изучение права, – писал Ульпиан (Д.1.1.1), – распадается на две части: публичное и частное (право). Публичное право, которое (относится) к положению римского государства, частное, которое (относится) к пользе отдельных лиц; существует полезное в общественном отношении и полезное в частном отношении. Публичное право включает в себя святыни, служение жрецов, положение магистратов. Частное право делится на три части, ибо оно составляется или из естественных предписаний, или (из предписаний) народов, или (из предписаний) цивильных».

Существенный вклад римские юристы внесли в изучение проблем теории права и государства, в разработку основополагающих понятий, принципов и концепций юриспруденции, в обоснование предмета и метода юридических исследований.

Разработка юридической догматики (догмы действующего права, принципов, приемов и правил его анализа, классификации, систематизации и толкования его источников и т.д.) при этом сочеталась с исследованием целого ряда фундаментальных общетеоретических проблем права и государства. Такому сочетанию во многом содействовало то принципиальное обстоятельство, что предметная сфера формировавшейся юриспруденции с самого начала включала в себя не только учение об источниках действовавшего права (все то, что со времен средневековья стало именоваться позитивным правом), но и теорию естественного права (весь теоретико-познавательный, мировоззренческий и ценностный потенциал естественноправовых идей и конструкций). Именно такое юридическое правопонимание (в виде различения и соотношения естественного и позитивного права), лежащее в основе римской юриспруденции, предопределило (и на будущее) предметный про-

3. Естественноправовые концепции в римской и средневековой юриспруденции          111

филь и научный статус юридической науки как юриспруденции (правоведения), а не законоведения (той или иной версии теоретизирующего и философствующего легизма).

В римской юриспруденции основанием и критерием справедливого, правомерного и правильного в соотношении права и государства является право (правовая справедливость и справедливое право – boni et aequi, aequum ius), а не государство: юридическое правопонимание здесь первично и оно определяет также правовой характер понимания государства (полномочий магистратов, компетенции магистратур и т.д.). Государство, следовательно, должно действовать не по собственным особым (внеправовым) правилам, а как правопослушный субъект в соответствии с общими для всех требованиями права – требованиями boni et aequi, aequum ius.

Таким образом, распространяя на государство (как объект своего изучения, наряду с позитивным правом) единое понятие права (как boni et aequi, как aequum ius), римская юриспруденция тем самым включает в себя (в свой предмет) и юридическое государствоведение (понимание и толкование государства с позиций этого понятия права).

Своего расцвета римская юриспруденция достигает в последний период республики и особенно в первые два с половиной века империи. Из большого числа известных юристов классического периода наиболее выдающимися были Гай (II в.), Папиниан (II–III вв.), Павел (II– III вв.), Ульпиан (II–III вв.) и Модестин (II–III вв.).

Созданная усилиями римских юристов юриспруденция стала фундаментом всего последующего развития юридической науки. Это обусловлено как высокой юридической культурой римской юриспруденции (разработка понятийно-категориального аппарата юриспруденции, основополагающих правовых принципов, понятий, концепций и конструкций, предмета и методологии юридического анализа и т.д.), так и историческими судьбами римского права, его последующей рецепцией и т.д. Важную роль в этом плане сыграло и то обстоятельство, что сочинения римских юристов в VI в. стали существенной частью кодификации Юстиниана (Corpus luris Civilis)[1]. Ведь именно собрание текстов римских юристов обеспечило кодификации Юстиниана то выдающееся место, которое она заняла в развитии права и правовой мысли.

Под заметным влиянием римской юриспруденции развивалась юридическая мысль в средневековой Западной Европе.

112       Глава 1. Философия права как теория естественного права

Для средневековых юристов римское право и римская юриспруденция были исходным пунктом их теоретической и комментаторской деятельности[2].

В целом ряде юридических школ, возникших в X–XI вв. в Риме, Павии, Равенне и других городах, нормам, принципам и положениям римского права стали придавать универсальное значение. Одновременно существенное место в тогдашнем правопонимании начинает занимать разработанная римскими юристами и принятая в систему римского права и юриспруденции идея правовой справедливости (aequitas)[3] и связанные с ней естественноправовые представления и концепции.

В данной связи И.А. Покровский отмечал, что «в юриспруденции Павийской школы рано образовалось убеждение, что для пополнения лангобардского права следует обращаться к римскому, что римское право есть общее право, lex generalis omnium. С другой стороны, романисты Равенны принимали во внимание право лангобардское. В тех же случаях, когда правовые системы сталкивались между собой и противоречили друг другу, юриспруденция считала себя вправе выбирать между ними по соображениям справедливости, aequitas, вследствие чего эта aequitas возводилась ими в верховный критерий всякого права. Отсюда и дальнейшее воззрение, что и внутри каждой отдельной правовой системы всякая норма подлежит оценке с точки зрения той же aequitas, что норма несправедливая при применении может быть отвергнута и заменена правилом, диктуемым справедливостью... Понятие aequitas при этом отождествляется с понятием ius naturale, и таким образом юриспруденция этого времени, по своему общему и основному направлению, является предшественницей естественноправовой школы позднейшей эпохи»[4].

На смену данному направлению в дальнейшем (конец XI – середина XIII вв.) приходит школа глоссаторов (или экзегетов), представители которой стали уделять свое основное внимание толкованию (т.е. экзегезе, глоссаторской деятельности) самого текста источников римского права – Свода Юстиниана и особенно Дигест. Этот поворот от оценки тех или иных норм с точки зрения aequitas к изучению римского права как именно источника позитивного права связан прежде всего с деятельностью юристов Болонского университета, возникшего в конце XI в. и вскоре ставшего центром тогдашней юридической мысли. В этом

3. Естественноправовые концепции в римской и средневековой юриспруденции          113

же направлении развивалась юриспруденция и в других университетах того времени (в Падуе, Пизе, Париже, Орлеане).

Юриспруденция глоссаторов внесла заметный вклад в разработку позитивного права, в формирование и развитие юридико-догматического метода трактовки его источников. «Прежде всего, – писал А. Стоянов о деятельности глоссаторов, – они объясняют себе смысл отдельных законов. Отсюда так называемая законная экзегеза (exegesa lega-lis), первый шаг, азбука науки права положительного. Но от объяснения отдельных законов высшие, теоретические требования ума повели юристов к логически-связному изложению целых учений в тех же законных пределах источников. Это элемент догматический. Кроме того, юридическая литература начала XIII столетия представляет попытку излагать учения римского права самостоятельно, не придерживаясь порядка титулов и книг свода. Здесь зародыш элемента систематического. Таким образом, глоссаторы напали на те живые стороны, которые должны быть в методе юриспруденции как науки в истинном смысле слова. Изучение положительного права не может обойтись без экзегезы, без догматической и систематической обработки. Здесь выражаются основные, неизменные приемы человеческого ума, которые называются анализом и синтезом»[5].

Конфликт права и закона, правовой справедливости (aequitas) и позитивного права глоссаторы решали в пользу официального законодательства, и в этом смысле они были законниками, стоящими у истоков европейского легизма. «Болонская школа требовала, чтобы судья, отказавшись от своих субъективных представлений о справедливости, держался положительных норм закона, т.е. Corpus luris Civilis. Уже Ирнерий провозгласил, что в случае конфликта между ius и aequitas разрешение его принадлежит законодательной власти»[6].

Постглоссаторы (или комментаторы), ставшие занимать доминирующие позиции в европейской юриспруденции в XIII–XV вв., основное внимание уделяли комментированию самих глосс. Представители школы постглоссаторов (Раванис, Луллий, Бартолус, Балдус и др.), опираясь на идеи схоластической философии, стремились дать логическую разработку такой системы общих юридических принципов, категорий и понятий, из которых можно дедуктивным способом вывести более частные правоположения, нормы и понятия.

В отличие от глоссаторов постглоссаторы вновь обращаются к идеям естественного права и соответствующим учениям римских юрис-

114       Глава 1. Философия права как теория естественного права

тов и других своих предшественников. Естественное право при этом они трактуют как вечное, разумное право, выводимое из природы вещей. Соответствие требованиям естественного права выступает в качестве критерия для признания соответствующих норм позитивного права (норм законодательства и обычного права).

Целый ряд основных положений школы постглоссаторов сформулировал Раймунд Луллий (1234–1315 гг.). Юриспруденция в трактовке Луллия и других постглоссаторов оказывается пронизанной идеями и представлениями схоластической философии и теологии. Но Луллий «имеет еще и другие, для него второстепенные, но в сущности более научные стремления, а именно: 1) дать юриспруденции компендиарное изложение и вывести из всеобщих начал права начала особенные, путем искусственным; 2) сообщить таким образом познанию права свойство науки; 3) подкрепить значение и силу права писаного, согласовавши его с правом естественным и изощрить ум юриста»[7].

Принципы своего нового подхода к праву и своего понимания «юридического искусства» Луллий формулировал следующим образом: «ге-ducere ius naturale ad syllogysmum» (редуцировать естественное право в силлогизм); «ius positivum ad ius naturale reducatur et cum ipso concordet» (позитивное право редуцировать в право естественное и согласовать с ним)[8]. Даже отвергая то или иное несправедливое положение позитивного права, следует, по мысли Луллия, избегать критического противопоставления естественного и позитивного права. «Юрист, – писал он, – обязан исследовать, справедлив или ложен закон писаный. Если он найдет его справедливым, то должен вывести из него верные заключения. Если же найдет его ложным, то не должен только им пользоваться, не порицая его и не разглашая о нем, чтобы не навлечь позора на старших» (т.е. законодателей).

Кроме выявления содержательного соответствия или несоответствия норм позитивного права смыслу и существу естественноправовой справедливости и разумной необходимости, Луллий использовал (в духе скрупулезной схоластической логики) и формализованный путь проверки соотношения позитивного закона (светского и канонического) и естественного права. «Способ этот, – писал он, – таков: прежде всего юрист должен разделить закон светский или духовный на основании параграфа о различии... после разделения согласить части его одну с другою на основании параграфа согласования... И если части эти, соединившись, составляют полный закон, отсюда следует, что закон

3. Естественноправовые концепции в римской и средневековой юриспруденции          115

справедлив. Если же закон духовный или светский этого не выдержит, то он ложен и о нем нечего заботиться»[9].

Оценочно-содержательная, ценностная характеристика позитивного законодательства с позиций естественного права, таким образом, сочетается и дополняется в подходе Луллия требованием формальнологической процедуры проверки внутренней целостности, последовательности и непротиворечивости закона как источника действующего права. Несправедливость закона (его противоречие естественному праву) и его неразумность (расхождение с требованиями разума) означали, по Луллию, самопротиворечивость, несостоятельность закона также и в формально-логическом плане. Данная идея и лежит в основе предложенной Луллием логизированной процедуры проверки правового качества закона.

Сходные представления о характере соотношения естественного и позитивного права развивал и юрист Балдус. При этом он считал, что естественное право сильнее, чем принципат, власть государя: «potius est ius naturale quam principatus»[10].

С начала XVI в. в юриспруденции заметно ослабевает влияние школы постглоссаторов и начинает складываться так называемая гуманистическая школа (гуманистическое направление в юриспруденции). Для юристов этого направления (Будаус, Альциатус, Цазий, Куяций, Донелл, Дуарен и др.) право – это прежде всего право позитивное, законодательство. Юристы XVI в. по преимуществу являются легиста-ми, выступающими против феодальной раздробленности, за централизацию государственной власти, единое светское законодательство, кодификацию действующего позитивного права.

Скептическое отношение представителей гуманистической школы к естественному праву, однако, не означало полного отрицания естественноправовых идей и представлений. Это очевидно уже из того факта, что в тогдашнее позитивное право входило и римское право, включавшее в себя данные идеи и представления. С другой стороны, ряд юристов этого времени (например, Донелл и др.), характеризуя место и роль римского права среди источников действующего права, расценивали его в качестве «лучшей объективной нормы естественной справедливости»[11].

116       Глава 1. Философия права как теория естественного права

В общетеоретическом плане средневековые юристы внесли заметный вклад в процесс развития юриспруденции как с позиций юснату-рализма, так и под углом зрения позитивного права, разработки его догмы (принципов и приемов юридико-догматического анализа и толкования права). Они значительно обогатили понятийный и познавательный аппарат юридической науки, углубили и развили основы философского подхода к праву, подготовили теоретическую почву для юриспруденции и философии права Нового времени.

4. Естественноправовая мысль Нового времени

Политико-правовая мысль Нового времени, которая начала формироваться в эпоху европейского Возрождения и Реформации, была ориентирована на принципы и ценности нового, антитеологического и антифеодального, юридического мировоззрения, в основе которого лежали рационалистические концепции естественного права и общественного договора (договорного происхождения и сущности государства), идеи неотчуждаемых прав человека, формального равенства и свободы всех людей.

Становление и развитие этих новых воззрений на государство и право связано с именами таких мыслителей, как Н. Макиавелли, Ж. Воден, Г. Греции, Б. Спиноза, Ф. Бэкон, Т. Гоббс, Д. Локк, С. Пуфендорф, X. Томазий, X. Вольф, Г. Лейбниц, Ш.Л. Монтескье, Ж.Ж. Руссо, Т. Джефферсон, Д. Адаме, Д. Мэдисон, И. Кант и др. Эта линия развития политико-правовой мысли представлена и в философском учении Гегеля о праве и государстве.

Заметной вехой в процессе обновления юридической мысли и дальнейшего развития юриспруденции как науки стало творчество выдающегося голландского юриста Г. Гроция (1583–1645).

Отмечая юридический профиль своего исследования, Греции подчеркивал отличие юриспруденции как «науки права»[12] от науки о политике. Предмет юриспруденции, по Гроцию, – это право и справедливость, предмет науки о политике – целесообразность и польза.

При этом под правом и справедливостью Греции имеет в виду естественное право – «право в собственном смысле слова», «предписание здравого разума»[13]. Источником этого естественного права (которое и есть, по Гроцию, справедливость) является не чья-либо воля, интерес и

4. Естественноправовая мысль Нового времени               117

выгода, а сама разумная природа человека как социального существа, которому «присуще стремление к спокойному и руководимому собственным разумом общение человека с себе подобными»[14]. Неизменное естественное право не зависит даже от бога. «Действительно, – отмечает Греции, – подобно тому как бог не может сделать, чтобы дважды два не равнялось четырем, так точно он не может зло по внутреннему смыслу обратить в добро»[15].

Волеустановленное право – в отличие от естественного права – имеет своим источником волю человека или бога и делится Гроцием на право человеческое (внутригосударственное и международное право) и право божественное (закон божий, выраженный в Библии). Как внутригосударственное право (т.е. позитивное право, установление гражданской власти), так и международное право (право народов) основаны в конечном счете на естественном праве. К нему же восходит и государство, которое Гроций (в духе договорной теории) определяет как «совершенный союз свободных людей, заключенный ради соблюдения права и общей пользы»[16].

Таким образом, именно понятие естественного права (его объективные, неволеустановленные свойства разумности и справедливости) определяет правовую природу и правовой характер позитивного (волеустановленного) права и тем самым обеспечивает в подходе Гроция единство предмета юриспруденции как науки о праве (и вместе с тем – о правовой природе и правовом характере государства).

Поэтому в учении о естественном праве Гроций видит ту теоретическую основу, которая и способна придать юриспруденции научный характер. «Многие, – писал он, – до сих пор предпринимали попытку придать этой отрасли научную форму, но никто не сумел сделать этого, да, по правде говоря, это и невозможно было выполнить иначе, как тщательно отделив то, что возникло путем установления, от того, что вытекает из самой природы; на подобное обстоятельство до сей поры как раз и не было обращено должного внимания. Ибо ведь то, что вытекает из природы вещи, всегда пребывает тождественным самому себе и потому без труда может быть приведено в научную форму, то же, что возникло путем установления, часто изменяется во времени и различно в разных местах, а потому и лишено какой-либо научной системы, подобно прочим понятиям о единичных вещах»[17].

118       Глава 1. Философия права как теория естественного права

При этом учение о естественном праве составляет, по Гроцию, «естественную, неизменную часть юриспруденции»[18]. По такой логике, другую (изменчивую) часть юриспруденции как «научной системы» составляет трактовка позитивного права, т.е. того, «что имеет источником свободную волю»[19]. В этом духе он и рекомендует ученым юристам строить свою науку. «Поэтому, – пишет он, – если бы жрецы истинной справедливости предприняли попытку изложить отдельно естественную, неизменную часть юриспруденции, выделив то, что имеет источником свободную волю; если бы один из них излагал учение о законах, другой – о податях, третий – о должности судей, четвертый – об истолковании воли, пятый – о достоверности фактических доказательств, то из собрания всех частей могла бы получиться стройная система»[20].

Речь, следовательно, идет о соединении – на основе естественно-правовых воззрений – в рамках юриспруденции как единой научной системы естественноправового и юридико-догматического направлений учения о праве. В качестве примера реализации идей такой системной разработки проблем права Гроций ссылается на свой труд: «Что касается нас, то полагаем, что в настоящем труде, содержащем, без сомнения, важнейшую часть науки права, мы показали на деле, а не только на словах, каков надлежащий способ ее изложения»[21].Построенная на основе естественноправовой концепции научная система права должна была, согласно Гроцию, в своей структуре отразить правовой смысл и значение всех форм права – как естественного права, так и разных форм волеустановленного права. Определяющая роль естественноправовых положений в рамках такой научной системы права придает ее «основным началам», по мысли Гроция, аксиоматический характер, так что с их помощью можно легко выявить и разрешить «обычно возникающие спорные вопросы»[22].

Предыдущий | Оглавление | Следующий