Предыдущий | Оглавление | Следующий

Критика современного государства: новые аспекты.

Критика современного государства – капиталистического и социалистического – являлась одним из направлений наиболее активной разработки политической теории постклассического анархизма. Впервые анархическим сознанием теоретически осмысливался опыт реально существовавшего социалистического государства, широкий диапазон новых явлений в капиталистическом государстве, начинавшийся в 1920-х гг. процесс формирования различных тоталитарных режимов.

Следует отметить более плюралистический подход постклассического анархизма по сравнению с предшествующим к пониманию и определению государства. Предлагая различные вари-

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.264

анты трактовок государства, анархическое сознание как бы свидетельствовало: государство, с какой бы стороны, в каком бы отношении его не рассматривать есть зло. Разные подходы к пониманию государства – вскрытие различных сторон, проявлений этого зла. Критика государственности в постклассическом анархизме имеет тотальный характер.

Можно выделить несколько характерных подходов теоретиков постклассического анархизма к определению государства: 1) трактовка государства как "организованного насилия", имеющего целью охрану основ общества;[1] 2) рассмотрение государства как "организации для охраны существующей формы собственности, т.е. данной формы эксплуатации",[2] 3) признание психологической природы государства, как явления, коренящегося в психике, сознании, душе, внутреннем мире человека (А.А. Боровой, мистический анархизм, религиозный анархизм и т.д.); 4) рассмотрение государства "как известного правопорядка", "юридической нормы, призванной охранять обладание материальными и иными благами, находящимися в распоряжении общества",[3] 5) понимание государства как организационной формы противостояния и противоборства антагонистических социальных групп;[4] 6) комплексный подход, отмечающий ряд моментов[5]. Примером такого синтетического подхода к определению государства может быть формулировка Ф.М. Неусыпова, выступавшего с позицией "единого анархизма". Государство, писал он, – "правовой строй социальных отношений, основанный на принципе принудительного высшей властью подчинения личного блага благу общему, что в действительной своей сущности на практике является лицемерно-официальным оправданием лично заинтересованных действий представителей высшей власти и бессовестной эксплуатации, до формы тяжёлого рабства, одного класса другим (правящим)"[6].

В целом, в анархистских определениях государства этого периода фиксируются институционный, организационный, политический, социально-экономический, психологический, функциональный аспекты государственности как в отдельности, так и в разных сочетаниях. Общими чертами для всех подходов были существенная недооценка или прямое отрицание социального назначения государства и абсолютизация его негативных свойств.

Продолжая традицию разносторонней критики капиталистического государства, постклассический анархизм, по сравнению с классическим, ввел в ней несколько новых моментов, в частности, критику милитаризма и фашизма. Максимальное развитие

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.265

получилa критика парламентаризма и демократии, появились новые интерпретации феномена бюрократии и ее исторической судьбы (А.Л. Гордин и другие).

Милитаризм рассматривался как "высшее проявление государственного зла", составляющее единство трех его исторически изменчивых видов: постоянное войско, временное наемное войско, милиция[7]. В период первой мировой войны значительная часть анархистов, оставшихся в отличие от Кропоткина последовательными сторонниками антимилитаризма, продолжили разностороннюю критику армий и войн как "непосредственных проявлений" насильственной, по их убеждению, природы государства. В этом анархический антимилитаризм смыкался с таким принципом в мировоззрении религиозного сектантства как отказ от применения оружия и вообще от военной службы[8].

Как известно, 4 января 1919 г. был издан декрет СНК "Об освобождении от воинской повинности по религиозным убеждениям". Декрет вводил право на альтернативную гражданскую службу по решению народного суда и право на полное освобождение от военной службы по единогласному решению Объединенного Совета Религиозных общин и групп[9]. Этот шаг революционного правительства имел важное политическое значение и был с одобрением воспринят сторонникам« религиозного анархизма (В.Г. Чертковым и другими). Опыт организации альтернативной гражданской службы по названному декрету весьма актуален в настоящее время.

В анархистской литературе 1920-х гг. постепенно разворачивалась критика такого нового явления политической жизни как фашизм. Он характеризовался как крайне реакционное движение, опасное для революции. Приход итальянского фашизма к власти признавался началом его конца, предсказывался в недалеком будущем крах фашизма[10]. Этот новый аспект анархической критики капиталистического государства, предупреждающий об опасности, которую представлял фашизм для мира, имел прогрессивное значение. В то же время для анархической критики фашизма свойственно общее негативное отношение к государству, что несколько снижало ценность демократической альтернативы фашизму.

Противоречивость анархического сознания проявлялась в критике всех проявлений государственности – и более прогрессивных, и более реакционных. Разумеется, постклассический анархизм продолжал дифференцировать их значение, но на практике, когда реальной альтернативой одним государственным формам могли быть лишь другие государственные формы,

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.266

отрицание государственности продолжало оставаться утопическим.

А.А. Карелин рассматривал парламент как институт, выгодный буржуазии и политическим партиям, вводящий "в законные рамки беспорядочную борьбу партий за власть над народом", играющий "роль предохранительного клапана", отдаляющий социальный взрыв[11]. Карелин использовал в своих работах критику парламентаризма из произведений Л. Дюги, Я. Магазинера, П. Кропоткина, А. Бебеля. Парламент, по его мнению, при капитализме – власть богатых. Миллионеров в США он называл "третьей палатой конгресса"[12].

А. Ге считал ошибкой К. Маркса признание соответствия интересам пролетариата демократической формы государства. По его мнению, эта "форма государственности установлена буржуазией для наиболее целесообразной эксплуатации рабочего класса, имеет своей главной задачей – охрану частной собственности путем исторического подчинения воли пролетариата, воле господствующего буржуазного большинства". В демократии Ге видел "наиболее совершенную и развернутую форму буржуазного господства"[13]. Именно с этим обстоятельством было связано стремление анархистов подвергнуть демократию основательной критике. Признание недостатков даже в самой совершенной государственной форме, по их убеждению, – лучшее доказательство несостоятельности государственности вообще. С наиболее развернутой критикой демократии выступил Лев Черный (П.Д. Турчанинов).

В основе критики демократии Л. Черного лежала мысль о том, что демократия (в том числе американская) есть "тирания большинства". Основные его аргументы против демократии раскрывали смысл этого положения, конкретизировали его с точки зрения анархизма. Демократия, по Л. Черному, – "власть толпы, а следовательно, невежества и тьмы. Она не дает простора для гения, живет умом среднего человека". Демократия "не признает личности, её прав", обезличивает общество, атрофирует совесть. "Демократ, – писал Л. Черный, – раб большинства; он повинуется ему, как собака своему хозяину... Демократ – это нравственный гермафродит и хамелеон, ибо в одно и то же время признает "и да и нет"..."[14]. Демократия характеризовалась как "скрытое право силы", как "регламентация общей жизни по воле большинства", "цезаризм", "принесение меньшинства в жертву большинству".

Демократия, считал Л. Черный, насаждая всюду "насилие большинства", имеет соответствующие негативные проявления в

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.267

различных сферах общественной жизни. В суде "большинство делает бессильным правосудие", подчиняя его себе. Сфера образования превращается большинством в некий полицейский участок, где "силой навязывается ненавистная культура". Естественное "воинское право" превращается большинством "в воинскую повинность... Этот налог крови, который каждый из нас платит". Воля большинства угнетает свободу мысли, симпатии, поведения и т.д.[15]

Справедливо подмечая противоречия и недостатки демократии как конкретно-исторической формы государства, Л. Черный, однако, недооценивал возможности существования множества форм самой демократии, позволяющих свести до минимума отмеченные недостатки и обеспечить максимальную защиту меньшинства и отдельного индивида.

В теории постклассического анархизма появились некоторые новые аспекты в трактовке процесса "исчезновения государства". .Признавался естественно-исторический характер "устранения" государства из общества. Не исключалась мирная и революционная формы этого процесса. Высказывалась гипотеза, что последней ступенью развития государственности в истории будет социалистическое государство, которое и должно смениться анархическим устройством общества. А.А. Карелин, размышляя о будущем, замечал, что "невозможность революции, уничтожающей социалистическое государство, до настоящего времени, научно не доказана и доказана, кажется, не будет"[16]. В другом случае предлагалась органическая теория общества и государства, где ставился вопрос о применимости "закона самоотравления" и смерти организма в биологии к историческому развитию такого "чудовища как государство"[17]. В теории анархо-синдикализма выдвигалась концепция "переходного периода" на пути исторического развития и анархии. Например, эту концепцию развивал в 1917-1921 гг. и позднее Г.П. Максимов, считавший, что между капитализмом и анархическим строем должна быть "коммунально-синдикальная стадия" развития[18], для которой характерна коллективная собственность работников на средства производства, активная роль профсоюзов, коллективов, их союзов во всех областях жизни.

Одной из новых тем, получивших разработку в политической теории постклассического анархизма, явилось осмысление проблем, связанных с социалистической революцией, возникновением и развитием социалистического государства. В первые дни после Октябрьской революции 1917 г. в теории анархизма складывалась оценка происходящих событий как начала "социально-

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.268

го опыта громадной важности", который должен окончательно "разрушить иллюзии" о возможности существования рабоче-крестьянского государства, привести "к гибели всяких политических иллюзий в массе". Приход большевиков к власти, по прогнозу анархистов, должен был "принести духовную смерть, разложение и деморализацию большевизма", привести к его эволюции "вправо" и превратить "в тормоз революции"[19].

В то же время значительная часть анархистов поддержала Октябрьскую революцию, а некоторые, как, например, И. Гроссман-Рощин, признавали "глубокую анархическую сущность" этой революции[20]. Однако отмечалось противоречие Октябрьской революции с точки зрения анархизма как с одной стороны, создавшей прогрессивные Советы и "ликвидировавшей демократию" (что считалось также положительным явлением, поскольку преодолевалась "высшая форма государства" и, следовательно, делался шаг к анархии), а с другой стороны, укреплявшей государство[21].

Несколько лет спустя после 1917 г. в анархическом сознании кристаллизуется более критическая оценка произошедшей революции. Значительное увеличение сферы государственной собственности в 1918-1919 гг. по мнению А.А. Карелина, свидетельствовало о том, что произошла не социальная, а политическая революция. Существенными признаками социальной революции он считал "полное уничтожение частной и государственной собственности на все виды капитала" и "уничтожение государства"[22]. В эмигрантской анархической литературе Октябрьская революция и социализм трактовались как историческая фаза общественного развития, "непосредственно предваряющая новую революцию с подлинно анархическим содержанием"[23]. Неизбежность новой революции, свергающей социализм, анархисты связывали, в частности, со следующими моментами: выявление и обострение противоречий между городом и деревней при. односторонней политике государственной власти; "постепенное преобразование ранее существовавших классовых противоречий в новый принципиальный антагонизм между организаторами... и организуемыми"; "систематическое подавление личного начала" государством и "авторитарной общественностью".

В анархистской трактовке республики Советов как формы государственной власти выделялись несколько основных аспектов. Советы рассматривались "как последняя форма власти", как начало "новой эры, шаг к анархии во всемирном масштабе". В связи с этим предлагалось защищать Советы вместе с большеви-

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.269

ками и распространить эту форму "во всемирном масштабе",[24] работая в Советах спасать "заветы Октября", бороться "за мировую революцию"[25]. Довольно скоро анархическое сознание отметило тенденцию возрастания разрыва формальной и фактической власти и все большее приобретение Советами характера формальных органов власти. Рассматривая Советы как специфическую форму власти "государственного социализма" ("как в своё время парламентаризм был вызван капитализмом на смену монархии, являющейся формой феодализма"), анархисты отмечали, что для государственного социализма характерно разделение политической власти на формальную и фактическую, представленные соответственно Советами и партией большевиков. Советы признавались отстраненными от реальной власти, "огосударствленными" и как другие организации и "органы трудящихся" (профсоюзы, кооперация и т.д.) подчиненными правящей партии[26].

В постклассическом анархизме получило распространение положение о разделении Советами "рабочих на организаторов и организуемых", что создает "зародыши нового деления общества на классы". Отмечалось, что в условиях советской власти формируется "новый господствующий класс", и что после "уничтожения мировой буржуазии... классовая ненависть всецело обрушится на новый господствующий класс..."[27].

В выдвигаемых анархистами лозунгах допускалось признание Советов, но отделенных от функций государственной власти (не "вся власть советам", а "советы, освобожденные от власти")[28]. В соответствии с анархистскими традициями критики государственной представительной власти выдвигался лозунг "Вся власть – народу, а не его депутатам"[29]. Кстати, в периодике современного анархизма в бывшем СССР в 1989-1991 гг. был особенно популярен лозунг "Власть народам, а не партиям!"[30].

Таким образом, отношение к Октябрьской революции и Советам в теории анархизма было неоднозначным. Революция и Советы поддерживались на этапе революционного разрушения прежнего общественного строя и "слома" старого государственного механизма, но позднее, в период наметившейся экономической и политической стабилизации, преобладало критическое к ним отношение. Анархическая критика отмечала некоторые отрицательные явления, реально имевшие место. В то же время, ценностно-негативное отношение анархического политического сознания к государственности в целом, определило значительную тенденциозность анархистской критики. Тенденциозная фокусировка внимания почти исключительно на негативных явле-

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.270

ниях свойственна и общей анархической характеристике социалистического государства. Впрочем, свою задачу анархисты в этом и видели. Так, Н. Марков писал, что задача анархистов – выявлять "основные недостатки механизма" государства в отличие от "государственников", которые, по его мнению, хотят "ремонтировать государственный механизм посредством указаний на его "маленькие недостатки"[31].

В 1920-х гг. анархистская критика социалистического государства концентрировалась вокруг следующих основных положений.

1. Наиболее типичной политико-экономической характеристикой общества в СССР в анархической мысли 1920-х – 1930-х гг. было признание его государственно-капиталистическим[32]. Считалось, что для него свойственны замена частной собственности как доминирующей на государственную,[33] усиление государственной эксплуатации труда,[34] смешение политики и права, отождествление декретов и экономических законов[35]. Отмечалось разрушение "естественной сигнализации экономики", замена её "беспочвенным гаданием" "социалистического учета" и "знахарством" – "прогнозом планирующего органа"[36]. Основными недостатками государственных плановых органов признавались их неоперативность, медлительность и громоздкость[37]. Отмечалась общая тенденция государственного сектора экономики – "относительное недопроизводство"[38].

Особенностью государственного социализма А.Л. Гордин признавал рост "иерархизации труда", достигающей высшей степени. В отличие от капитализма, где иерархизация дуалистична – в сфере политики и в сфере экономики, при социализме, согласно Гордину, иерархизм становится "монистическим", из двух иерархий создается одна, происходит "соединение верхов", как и соединение в одну сферу экономики и политики, синтез власти и капитала[39].

В качестве положительных моментов государственной экономики анархисты отмечали правильность приоритетного развития электрофикации, "чрезвычайную энергию восстановительных процессов в СССР по сравнению с послевоенным развитием Европы"[40]. Тем не менее, анархисты недооценивали объективно положительное значение в индустриализации общества хозяйственно-организаторской деятельности государства.

2. Основным социально-классовым аргументом против социалистического государства в постклассическом анархизме была идея возникновения нового господствующего класса – своего ро-

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.271

да "нового дворянства"[41]. Анархисты писали об "образовании привилегированных паразитических групп, выполняющих исключительно функции надзора и охраны" как одной из "основных черт советской капиталистической государственной системы"[42]. Отмечалось "государственное закрепощение труда",[43] а также то, что "вся советская Россия в настоящее время находится во власти советской бюрократии"[44]. В то же время в теории анархизма (А.Л. Гордин) признавалась необходимость для определенной исторической эпохи бюрократии.

Разработка новой концепции бюрократии в постклассическом анархизме была связана с интеграцией в теорию анархизма идеи А.А. Богданова об образовании двух групп – организаторов и исполнителей. Первым дал анархистскую интерпретацию этой концепции А.А. Боровой[45]. АЛ. Гордин на базе идей Богданова и Борового выдвинул теорию социальных типов как крупнейших образований в социальной структуре политически организованного общества. Выдвигая теорию "социальных типов" Гордин ставил проблему типологии классов по их отношению к государственной власти. В истории, по Гордину, всегда существует разделение людей на два типа: высший – "кучку организаторов" и низший – "преобладающее большинство организуемых".

Состав, содержание социальных типов исторически изменчивы. Гордин писал, например, о следующих исторических изменениях типа организаторов: организаторов-феодалов заменили организаторы-капиталисты, а им на смену приходит "чистый тип организаторов" – "тип организаторов чиновников"[46]. Важно отметить, что типы у Гордина не отрицали классового деления общества, но отводили ему второстепенное значение. Деление на типы признавалось более стабильным в историческом плане, хотя и с меняющимся содержанием. Классы сохраняли своё значение в его теории как более частные и изменчивые подразделения в наиболее общей классификации общественных групп. Однако типы признавались не вечными. Возможность преодоления типов виделась в будущем слиянии функций организаторов и организуемых, с заменой отношений зависимости на отношения солидарности, с переходом к общественной и индивидуальной самоорганизации. Это признавалось достижимым лишь на более высокой по сравнению с капитализмом и социализмом ступени организационного развития человечества – этапе анархизма-универсализма. "Либерализм уничтожил сословия, – писал он, – социализм, государственный коммунизм уничтожит классы, анархизм уничтожит типы. Либерализм создал некоторое равенство перед законом. Социализм далее создал равенство перед

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.272

владением. Анархизм призван осуществить равенство перед организацией общежития, анархизм означает авто-организацию"[47]. Опыт XX в. показал, однако, что историческое развитие не столь прямолинейно...

3. Ряд критических положений был выдвинут постклассическим анархизмом о политических аспектах деятельности и организации социалистического государства. В анархической литературе отмечалось, что после 1917 г. в государстве не произошло существенных изменений, а лишь "внешние изменения и перекрещивание форм при их прежнем содержании",[48] что происходил чудовищный рост карательного аппарата"[49] и неслыханный расцвет бюрократизма"[50]. Трагедией и революции, и революционной власти анархисты считали террор, опирающийся на карательные органы государственного аппарата. На основании исторического опыта делался вывод, что правительство, "вступая на путь террора", "неизбежно отрывается от масс", а террор превращается в "самооборону привилегированной группы"[51]. "Еще вчера, – писали анархисты, – организатор советских побед – Троцкий, – молчаливо и явно признаваемый умнейшим и талантливейшим членом партии; ещё вчера председатель Коминтерна, могущественный организатор пролетариата, глава передовой ленинградской компартии, – выпестованный Лениным, – Зиновьев; вчера еще председатель Моссовета – первой ячейки коммунистической общественности, – Каменев; предсовнаркома и авторитетный полпред Раковский; вчера ещё, по определению Ленина, талантливейший публицист партии Радек; выдающиеся экономисты Преображенский и Смилга; популярные вожди Лашевич и Муралов и многие другие, – сегодня объявлены предателями"[52]. Предсказывалось дальнейшее развитие машины террора: сначала "от имени народа" произойдёт "беспощадная расправа" с "партийными врагами, потом инакомыслящими, наконец, сомневающимися в незыблемости канонов диктатуры"[53]. Как видно, перспективы развития террора сталинского режима в анархической литературе прослеживались вполне определённо и достаточно точно.

Характеризуя формирующийся тоталитарный режим в СССР, анархисты отмечали негативные последствия складывающейся однопартийности. Монополия одной партии на политическую власть, по их убеждению, неизбежно ведет к иерархии диктатуры, которая логически приводит к личной диктатуре. В 1928 г. констатировалось формирование личной диктатуры Сталина. "В стране,— писали анархисты, – ... государство есть диктатура пролетариата, диктатура пролетариата есть диктатура партии,

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.273

диктагура партии – диктатура её Центрального Комитета, диктатура ЦК – диктатура Политбюро, пресловутой таинственной "семерки". Наконец, диктатура "семерки" есть диктатура первой головы, сверхголовы, головы из голов. На ролях сверхголовы был прежде Ленин; ныне волею большевистского провидения – Сталин"[54]. Во многом точно предсказывая развитие негативных процессов в политической жизни СССР, наметившуюся деформацию политического режима, анархисты, однако, специально не анализировали сложных объективных и субъективных их причин, объясняя все это фактически природой власти, государства в их анархической интерпретации.

Еще до Октябрьской революции Я.И. Кирилловский выступал с критикой социалистического государства как "убивающего человеческую личность" и стремящегося превратить всех людей в чиновников. Такое подчинение людей он считал идеалом любого государства, "но идеал государственного порабощения осуществит только социалистическое государство: ведь там все – чиновники, даже больше – "промышленные солдаты"[55]. В 1920-х гг. критика социалистического государства с точки зрения ограничений прав и свобод граждан также являлась одним из важных аспектов анархической критики. Констатируя отсутствие полной свободы мысли, печати, собраний, союзов и т.д., анархисты писали, что "ни одна реакционная эпоха не расправлялась с такой жестокостью, баззастенчивостью и произволом со свободой и жизнью граждан..."[56]. Большевизм "повинен в том, – отмечалось в другом месте, – что через 10 лет его неограниченного властвования – в подчиненной ему стране нет элементарной свободы даже буржуазных государств..."[57]. Обращалось внимание на тенденцию к огосударствлению профсоюзов и кооперации,[58] на формальный характер безальтернативных выборов в условиях существовавшего политического режима. Выборные кампании характеризовались как непревзойденный "ни одним режимом" "образчик политического шарлатанства"[59].

Анархисты явно недооценивали масштабы политической активности беднейших социальных слоев, которые во многом были исключены из политической жизни до 1917 г., развитие разнообразных форм общественной самодеятельности и т.д. Однако нельзя не согласиться с критикой многих негативных черт политической жизни, отмеченных анархистами.

В советской государствоведческой литературе 1920-х гг. проблемы общей критики политического режима, естественно, не разрабатывались. Советские государствоведы концентрировали основное внимание на проблемах, связанных с объясне-

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.274

нием реальных политических процессов и их позитивного значения, а также на проектах и концепциях совершенствования структуры, функционирования государственного аппарата, создания, объяснения и пропаганды советского государственного права[60].

4. Одним из аспектов критики советского государства была критика его идеологической деятельности и господствующей государственной идеологии. Обращалось внимание на ужесточение цензуры,[61] отмечалось, что в невиданных "в мировой истории" масштабах, последовательно, с жестокостью "утверждается догматическое мракобесие" – "мифологическое" "советское богословие, то именуемое "историческим материализмом", то "историей ... ВКП", то просто "политграмотой" и пр. и пр."[62]. Советскую трактовку марксизма сравнивали с превращением его в своего рода Библию и Коран[63]. Н. Марков обращал внимание на формирование культа лиц, находящихся на высших государственных постах. Эту тенденцию он усматривал в похоронах первого председателя ВЦИК Я.М. Свердлова на Красной площади. Укрепление "новой религии власти", по Маркову, приведёт к превращению Красной площади в "площадь мертвецов – президентских и председательских гробниц, площадь будущих пирамид"[64].

Общая закономерность анархического сознания проявилась и в области оценки идеологической и культурно-просветительной деятельности социалистического государства. Обращая внимание на негативные аспекты этой деятельности, анархизм недооценивал известные успехи в области организации образования, просвещения, ликвидации безграмотности широких слоев народных масс. Трагедией народа явился решительный, нередко продиктованный политическими, идеологическими соображениями разрыв с прежней культурой, превращение интеллектуальных и образовательных различий в политическое противостояние в период гражданской войны, отчуждение от либерально-демократической интеллигенции. Тем не менее, организуя созидание индустриального общества, социалистическое государство выполняло и социально-значимую культурно-воспитательную деятельность.

Предыдущий | Оглавление | Следующий