Предыдущий | Оглавление | Следующий

3. ПРАВОВЫЕ ВЗГЛЯДЫ АНАРХИЧЕСКОГО ПЕРИОДА

Анархическая трактовка теории естественного права

Вопрос о наследственном праве

Анархическая трактовка теории естественного права

На каждом из трех основных этапов эволюции взглядов Бакунина (просветительском, революционно-демократическом и анархическом) его естественно-правовые идеи имели свои особенности. Бакунин-анархист подчинял все свои теоретические выкладки одной цели – доказать необходимость уничтожения государства и законодательства в революции как противоречащих, по его убеждению, свободе, справедливости, прогрессу.

Вопрос о правовых взглядах M А. Бакунина просветительского, революционно-демократического и во многом анархического периода в литературе исследован недостаточно[1]. В специальной литературе справедливо отмечается связь правовых представлений Бакунина с теорией естественного права[2].

В анархический период (с конца 1860-х гг.) Бакунин как и прежде признавал, что природой управляют объективные естественные законы, которым все существующее подчинено фатально и неизбежно. В одной из основных своих работ – "Философские размышления о божественном призраке, о реальном мире и о человеке"[3] мыслитель подробно останавливался на объективных естественных законах. Он подразделял их на главные (общие, наиболее фундаментальные), особые (более частные) и специальные, отмечал их системность, взаимосвязь, непознанность некоторых, сферы их действия. Естественные законы действуют и в физическом, и в социальном мире. Бакунин считал, что предшествующие системы естественных законов (например, физические, химические, геологические и т.п. законы) определяют последующие системы законов, проникают в них (например, в социальные законы, законы психики). Обратное воздействие последующих систем законов на предшествующие (Бакунин называл это "реакционным действием") он, в основном, отрицал, хотя и признавал большое значение для эволюции природы деятельности человека.

Бакунин стремился подчеркнуть тесную связь закономерностей, управляющих космосом, Землей, историей человеческого общества. Он предлагал рассматривать человеческое общество "как тело, правда гораздо более сложное, чем другие, но столь же естественное и повинующееся тем же законам, с прибавлением законов, исключительно ему свойственных"[4]. Бакунин особое значение придавал биологическим основам

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.156

человеческого общества, что позволяло ему активно развивать мысль о естественности социальных законов (эта черта была общей для теорий Бакунина, Кропоткина, Элизе Реклю и др.).

Та часть естественных законов, которая определяет общие правила и принципы человеческого поведения, именуется Бакуниным общечеловеческим правом. Об общечеловеческом праве он писал в различных случаях: об ограниченности свободы античного общества – греческого и римского с точки зрения общечеловеческого права[5]; о наследственном праве как имеющем исключительно политический и юридический характер "и, следовательно, противном человеческому праву"[6]. В письме П.Л. Лаврову от 15 июля 1870 г. Бакунин в одном из пунктов излагаемой программы Так сформулировал это положение: замена "юридического права общечеловеческим правом каждого и всех вместе на жизнь и на полнейшее человеческое развитие"[7]. Анархист Бакунин не против права вообще, а против, как он говорил, политического и юридического права. Естественное право (общечеловеческое) он не пытался отрицать.

Бакунин различал общечеловеческое право как естественное от позитивного права – "законов произвольных – политических, религиозных, уголовных и частных"[8]. В отличие от этих "произвольных" законов, законы природы и общества как "законы естественные, роковые" составляют "основу и условия существования" и относительно их человек никогда не может быть совершенно свободен. Естественные законы, писал Бакунин, "нас окружают, проникают в нас, управляют всеми нашими мыслями, нашими действиями, таким образом, что даже, когда мы думаем, что не повинуемся им, в действительности мы лишь проявляем их всемогущество... Мы безусловно рабы этих законов. Но в этом рабстве нет ничего унизительного, или скорее это даже не рабство". Рабство, по Бакунину, предполагает наличие какого-либо господина, законодателя, то есть персонификацию подчинения. Естественные же законы неотделимы от того, чем они управляют – от людей, их отношений, проникают в них, слиты с ними, не навязаны извне. С другой стороны, полагал Бакунин, естественные законы диктуют человеку не только подчинение природе, но и необходимость борьбы с внешним миром, с неблагоприятными условиями существования. "Всякое существующее и живущее существо несет в себе этот двойной природный закон". Человек – раб природы, но он должен "в свою очередь" "поработить" окружающий его внешний мир "и завоевать собственную свободу и свою человечность"[9].

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.157

Специфическим условием реализации естественных законов, управляющих человеческим обществом, является, по Бакунину, их познание и сознательное подчинение им. Тогда не будет нужно "внешних и, следовательно, деспотических законов". Однако, благодаря "заботам и попечению" правительства, эти законы остаются недоступны народу. Существующие же юридические законы не согласуются с естественными законами, их совпадения "никогда не было и быть не может"[10]. Иное, по Бакунину, соотношение "человеческого права" и нравственности. "Человеческое право" у Бакунина как бы кристаллизованная мораль, достигшая уровня естественного закона. В будущем "человеческое право", по Бакунину, будет регулировать отношения между людьми. Исходя из этого, он различал справедливость "юридическую" и "человеческую"[11], воплощенные соответственно в позитивном и "человеческом праве". Носителями истинной справедливости, по Бакунину, являются народные массы, сохранившие "чувство справедливости, много более справедливой, чем справедливость юрисконсультов и кодексов"[12]. В современных ему государствах, которые руководствуются законами, изданными "самовластными законодателями", Бакунин видел не порядок, а наоборот, хаос[13]. Подлинный порядок, полагал он, может установиться, если бы люди познали и руководствовались естественными законами.

Типично анархическую позицию Бакунин занимал по вопросу о влиянии позитивного права на нравственность. Еще английский предшественник теоретического анархизма У. Годвин считал, что "положительные законы, предназначенные для обуздания наших пороков, возбуждают и умножают их"[14]. Аналогично рассуждал и Бакунин. Для него законодательство как и государство может воздействовать на мораль лишь в одном направлении – разлагая и отрицая. Все законы государства, – писал Бакунин, – "под предлогом вымышленной нравственности были всегда источником самой полнейшей безнравственности"[15]. В своих суждениях о праве он не допускал мысли о возможности коренного изменения позитивного права, о социалистическом праве. Фиксируя реальный конфликт эксплуататорского права и нравственности, справедливости, Бакунин приходил к выводу о невозможности изменения данного соотношения. Мораль рассматривалась Бакуниным, по существу, как явление общечеловеческое, как стоящая вне классовых отношений, поэтому он не анализировал дифференцированно соотношение морали различных классов общества с буржуазным или феодальным правом.

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.158

В отрицательном отношении к естественному праву, по Бакунину, находятся и позитивное право (законодательство), и государство. С точки зрения естественного права деятельность государства преступна. В "Письмах о патриотизме" (1869 г.) Бакунин отмечал, что церковь и государство "основаны... на идее пожертвования жизнью и естественным правом"[16]. Определяя государство через позитивное право, он называл его "законным насильником воли людей, постоянным отрицанием их свободы"[17]. Государство, по Бакунину, наряду с политическим, гражданским, военным и полицейским угнетением, осуществляет и юридическое угнетение[18].

Затрагивая соотношение позитивного права с экономикой, Бакунин неоднократно подчеркивал заслугу в материалистическом разрешении этого вопроса "немецких коммунистов" во главе с Марксом. Даже в разгар борьбы в I Интернационале (1872 г.) он признавал: "Маркс как мыслитель стоит на верном пути. Он выставил основное положение, что все религиозные, политические и юридические процессы в истории являются не причинами, а следствиями экономических процессов. Это великая и плодотворная мысль, честь изобретения которой принадлежит не исключительно ему; многие другие издали видели ее и даже отчасти выразили, но на долю Маркса выпала честь дать ей прочное обоснование и положить ее в основу всей своей экономической системы"[19]. В своей "Философской диссертации" Бакунин отмечал, что "экономические факторы" составляют "единственно реальную основу" "юридического права"[20]. Однако он полагал, что марксизм допускает лишь одностороннее воздействие базиса на надстройку, в том числе и на политико-правовую. Исходя из этого, он стремился подправить марксизм, указывая на обратное воздействие надстройки на базис[21]. В представлении Бакунина о марксизме отразились некоторые объективные моменты, связанные с особенностями восприятия того или иного учения, специфически раскрывающегося в ходе полемики, дискуссий, когда подчеркнуто выделяются одни моменты и остаются в тени другие. Известно, что в письме к Й. Блоху от 21[-22] сентября 1890 г. Ф. Энгельс отмечал, что Маркс и он "отчасти сами виноваты", что марксизм иногда воспринимался как учение, которое придает "больше значения экономической стороне, чем это следует. Нам приходилось, – писал Энгельс, – возражая нашим противникам, подчеркивать главный принцип, который они отвергали, и не всегда находилось время, место и возможность отдавать должное остальным моментам, участвующим во взаимодействии"[22]. Но и при-

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.159

знание активной роли политико-правовой надстройки в марксизме и бакунизме имело разное значение. В марксизме этот тезис использовался для обоснования активной роли государства в революционных преобразованиях и коммунистическом строительстве. В бакунизме активная роль политико-правовой надстройки воспринималась как проявление неисправимых, негативно-активных элементов, опор эксплуатации и угнетения (государства, законодательства и т.д.), подлежащих уничтожению в революции.

Важным моментом правовых взглядов Бакунина было признание им во многих работах этого периода классовости законодательства. Как и в вопросе о классовости государства Бакунин выступал, в данном случае, продолжателем сложившейся традиции. Так, У. Годвин признавал, что "почти во всех странах законодательство явно потворствует богатым против бедных"[23]. П.Ж. Прудон также сознавал, что законы – "паутина для богатых и сильных, цепи, которые не разрубит ни одна сталь для слабых и бедных"[24]. В работах Бакунина эта традиция в теории анархизма получает новое развитие.

В статье "Всестороннее образование" (1869 г.) Бакунин подчеркивал, что все законы государства – "политические, религиозные, уголовные и частные" были созданы "привилегированными классами для лучшей эксплуатации труда рабочих масс, для полного подавления их свободы"[25]. А в малоизвестной речи в мае 1871 г. он говорил: "...Политическое равенство, даже в государствах наиболее демократических, есть ложь. То же самое можно сказать и о юридическом равенстве, о равенстве перед законом. Закон составлен буржуазией для буржуазии и буржуазия пользуется им против народа. Государство и выражающий его закон существует только для увековечения рабства народа в пользу буржуазии"[26]. Не исключено, что на эти его взгляды определенное влияние оказали работы классиков марксизма. Интересно, что известное положение о буржуазном праве из "Манифеста Коммунистической партии" Бакунин перевел довольно точно: "...ваше право есть ничто иное, как воля вашего сословия, обращенная в Закон, воля, сущность которой заключается в материальных условиях жизни вашего сословия"[27]. Соответствующим образом переведены и другие места. Бросается в глаза замена "классов" на "сословия". Но хотя Бакунин предпочитал термин "сословия", он употреблял его как синоним "классов". К тому же им использовались оба эти термина, в том числе и в названном переводе "Манифеста".

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.160

Критикуя буржуазное общество, Бакунин, тем не менее, высоко ценил юридические требования и программу революционной буржуазии конца ХVIII в., называл обнародованную Робеспьером "Декларацию прав человека" – "Евангелием прав человека". Но революционер прекрасно понимал эволюцию интересов буржуазии ХVIII-XIX вв. в сторону все большего отчуждения их от нужд народных масс, особенно после прихода буржуазии к власти. Разрыв между первоначально провозглашенными лозунгами и выявившимися фактическими интересами буржуазии вылился в фиктивность, декларативность многих норм законодательства и формальность равенства. Бакунин видел, что интересы буржуазии в правовой сфере воплощались, когда это требовалось, в законодательных оговорках и соответствующей практике реализации права. Он отмечал различие правового положения в буржуазном обществе "по закону" и "на деле". Буржуа представляют пролетариату в "насмешку все политические права, – писал он, – всю свободу, кажущуюся неограниченной на первый взгляд, и в сущности хранят ее исключительно для самих себя". "Право свободы, – подчеркивал Бакунин, – без средств к его осуществлению, не более как призрак"[28].

Антинародность и классовость государства и законодательства как в республиках, так и в монархиях Бакунин иллюстрировал примерами массовых расправ с рабочим и революционным движением в XIX в. Казни, расстрелы, аресты, ссылки тысяч рабочих без суда и следствия буржуазные правительства осуществляли, поворачивая "силу закона" в нужную сторону, а то и совершенно забывая законность "в видах общественной безопасности". Все это, считал Бакунин, не оставляет и тени от утверждений о законодательстве и государстве как служащих общему благу[29]. Но из острой критики феодального и буржуазного позитивного права он выводил неизменность, фатальность эксплуататорской сущности любого законодательства. Борьба за изменение права, за демократизацию политико-правовой надстройки в этот период признавалась ненужной. Отрицалась необходимость участия народных масс в законодательной деятельности капиталистического государства даже в форме референдума[30]. Решительная критика недостатков избирательной системы у Бакунина порой сочеталась со смешением взглядов лассальянцев и марксистов по вопросу об отношении к избирательному праву[31].

Вслед за Штирнером и Прудоном Бакунин признавал существенную важность вопросов собственности. Но в отличие от

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.161

своих предшественников он считал необходимым строить будущее общество на основе коллективной собственности. На Базельском конгрессе I Интернационала Бакунин выступил против правых прудонистов и поддержал резолюцию Генерального Совета (подчеркнув, однако, свою анархическую позицию) по вопросу о земле. Резолюция признавала, что "необходимо упразднить частную собственность на землю и обратить ее в общественную собственность"[32]. По Бакунину, земля должна быть нераздельной собственностью всего народа, а пользоваться ее плодами должны только те, кто обрабатывает ее своими руками. В промышленности все капиталы, фабрики, заводы, машины, здания и т.д. должны находиться в общей нераздельной собственности рабочих товариществ[33]. В ходе революции предполагалось уничтожить политические и юридические гарантии собственности. Собственность, по Бакунину, из юридического права должна превратиться в простой факт. Для этого признавалось необходимым "устроить фейерверк" из сводов уголовных и гражданских законов, паспортов, брачных свидетельств, судебных, долговых, имущественных и других юридически значимых бумаг. Те из них, которые не удалось сжечь, должны быть объявлены утратившими силу. Исчезновение государства должно это гарантировать. Таким образом, все останутся в status quo их обладания[34].

Мировая социальная революция, любил повторять Бакунин, должна во всех странах в корне уничтожить установленное государством право и все юридические учреждения ("юридический форум")[35]. Свою программу Бакунин называл антиюридической и антиполитической[36].

Общей чертой разных теорий анархизма является признание необходимости организовать общественную жизнь на основании договоров. Вслед за Штирнером и Прудоном ту же идею проводил и Бакунин. Свободное соглашение, свободное объединение, по Бакунину, должно быть формой выражения и реализации естественного (общечеловеческого) права в будущем. Как и Прудон, Бакунин не отказывался полностью от суда в будущем. В соответствие со своими естественно-правовыми представлениями, например, в "Программе интернационального братства" (1872 г.), он допускал третейский суд.

Вопрос о наследственном праве

В деле революционного преобразования общества, анархической ликвидации государства и законов Бакунин придавал

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.162

ключевое значение уничтожению наследственного права. И не случайно, поскольку наследственное право – действительно важное звено любой правовой системы. В нем тесно переплетены экономические, политические и юридические проблемы, от него во многом зависит кумуляция, концентрация собственности.

На протяжении истории не раз возникали дискуссии о формах и размерах накоплений собственности и передаче ее другим поколениям, о нравственной и юридической оценке, о регулировании этих отношений. Часто дискуссии о наследственном праве были связаны с разнообразными проектами социального переустройства, отражали интересы различных слоев и классов общества. В политической мысли демократических слоев, народных масс нередко получали широкое распространение идеи обобществления имущества, уравнительные тенденции в распределении собственности. Они характерны, например, для раннего христианства, различных религиозных сект, идеологии многих крестьянских восстаний, для социально-утопических проектов.

В начале XIX в. примером уравнительных идей может быть трактат американского утописта-социалиста Томаса Скидмора "Права человека на собственность" (1829 г.), одна из глав которого была посвящена вопросу о "длительности" прав. Право наследования рассматривалось им как искусственное изобретение человека, как "измышление закона", которое общество может отменить или запретить навеки для общего блага. При этом "наипервейшим" законом справедливости он считал "приоритет воли большинства над желанием меньшинства"[37]. Известно также, что требование отмены наследственного права содержалось и в "Манифесте Коммунистической партии" К. Маркса и Ф. Энгельса.

Иначе ставился вопрос о собственности и наследственном праве мыслителями, выражавшими интересы буржуазии. Г. Спенсер рассматривал наследственное право как проявление естественных законов природы, законов самосохранения вида и индивидуального самосохранения в результате перенесения части усилий и продуктов (в приготовленном или сыром виде) от родителей к потомству. По Г. Спенсеру, наследственное право – производив от права собственности и является компромиссом "этики государства" и "этики семьи"[38]. Известный русский дореволюционный юрист Б.Н. Чичерин, связывая наследственное право с законами природы, признавал, что с помощью норм наследственного права в обществе включается механизм социального расслоения и его поддержания. В работе "Философия

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.163

права" он писал, "что свобода, по существу своему, ведет к неравенству", что неравенство людей естественно и "уравнять материально можно только рабов, а не свободных людей"[39]. С этих позиций Чичерин выступал против идей социалистов.

Проблема наследственного права дискутировалась и в революционном рабочем движении. Важной вехой в формировании представлений об отношении будущего социалистического общества к наследственному праву и идейной борьбы с анархической трактовкой этой проблемы, явился Базельский конгресс I Интернационала (6-11 сентября 1869 г.). Вопрос о наследственном праве был включен в повестку конгресса по настоянию женевского Альянса социалистической демократии, находившегося под влиянием идей анархизма. По этому вопросу между марксистами и анархистами, сторонниками М.А. Бакунина, разгорелась острая дискуссия.

В период подготовки к конгрессу 20 июля 1869 г. К. Маркс выступил на заседании Генерального Совета с речью о праве наследования, в которой признал несостоятельность лозунга об отмене наследственного права. Маркс подчеркнул, что наследственное право – следствие существующих общественных отношений и что для его исчезновения необходимо сначала изменить общественный строй и прежде всего обобществить все средства производства. Целью наследственного права признавалось обеспечение детям "средств существования", поскольку их не гарантирует общество. Поэтому отмена этого права "привела бы к трудностям, взбудоражила бы и отпугнула людей"[40].

Маркс составил "Доклад Генерального Совета о праве наследования", явившийся итогом обсуждения вопроса в Совете. Этот доклад позже был зачитан от имени Совета на Базельском конгрессе. В докладе, как и в речи 20 июля 1869 г., Маркс рассматривал требование отмены наследственного права как сен-симонистское. Он отмечал экономическую основу права наследования, показал, что за, наследником остается лишь то право, которым завещатель обладал при жизни – право при помощи своей собственности присваивать продукты чужого труда. Здесь происходит только смена лиц. Маркс подчеркнул, что необходимо бороться "с причиной, а не со следствием, с экономическим базисом, а не с его юридической надстройкой"[41]. Исчезновение права наследования, по Марксу, должно быть не отправной точкой социального переворота, а естественным следствием глубокого социального переустройства.

Активно готовились к Базельскому конгрессу и бакунисты.

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.164

Для обсуждения вопроса о праве наследства в женевских секциях Бакунин также подготовил доклад, по своему содержанию противоположный докладу Генерального Совета[42]. В докладах Маркса и Бакунина отразились два полярных подхода в I Интернационале к вопросу о роли наследственного права в механизме социального развития. Ликвидацию государства и законодательства – неотъемлемый элемент его анархической программы, Бакунин тесно связывал с исчезновением "с первым днем революции" права наследства. По его убеждению, именно право наследства отдаляет собственность и капитал от труда, производит экономическое и политическое разделение классов[43]. Наследственное право увековечивает естественное различие и случайное неравенство отдельных лиц, что исчезло бы вместе со смертью этих лиц, не будь наследственного права. Он делал вывод, что пока существует право наследства, невозможно установление экономического, социального и политического равенства и будут существовать угнетение и эксплуатация.

В постановке бакунистами вопроса об отмене наследственного права как исходного пункта революции проявились свойственная анархизму некоторая переоценка роли политико-правовой надстройки общества, склонность к волюнтаристскому подходу к вопросам политики и права. В то же время в отрицании Бакуниным наследственного права в максималистской утопической форме выразилось его стремление найти какие-то гарантии против возможной социальной несправедливости в будущем обществе и после революции. В наследственном праве Бакунин видел своего рода историко-генетический код несправедливого распределения, сосредоточения собственности, а вместе с ней – наследования экономических, политических привилегий и т.п. В представлении Бакунина наследственное право выступало активным средством передачи отношений эксплуатации и угнетения от поколения к поколению. Осуществлялось это с помощью государства и законодательства. Именно политико-юридическая форма наследственного права прежде всего должна была быть, по Бакунину, устранена из общества. "Мы... хотим, – писал Бакунин, – уничтожить только право наследства, созданное юриспруденциею и составляющее прочную основу юридической семьи и государств а"[44]. Он оговаривался, что не отрицает естественное "физиологическое" наследование и "наследство сентиментальное", то есть передачу родным и друзьям предметов незначительной ценности, которые принадлежали умершим и являются памятью об ушедших из жизни близких. "Серьезное значение, – полагал оп, – имеет лишь

Ударцев С. Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России - М., Форум-М, 1994. - С.165

та форма наследства, которая обеспечивает наследникам вполне или хотя бы отчасти возможность жить не работая, взимая с коллективного труда ренту или процент"[45]. Бакунин предлагал постепенно передавать собственность умерших производственным ассоциациям. Маркс усматривал несостоятельность такого проекта экспроприации наследников, в частности, и в том, что при таком постепенном процессе собственники все равно найдут "лазейку" для обхода запрета наследования (например, путем дарения).

По Бакунину, всякий социальный прогресс в истории основывался на уничтожении каких-то форм, элементов права наследства. Сначала, рассуждал он, было уничтожено "божественное право наследства". Затем "право политического наследства", следствием чего было "признание верховной власти народа и равенство граждан перед судом. Теперь наша задача состоит в уничтожении экономического наследства, чтобы освободить работника, человека и водворить царство справедливости на развалинах всех политических и богословских беззаконий настоящего и прошлого". Исходя из этого, в докладе Бакунина предлагалось признать на конгрессе необходимость уничтожения наследственного права или путем реформ, или путем революции. Маркс и Генеральный Совет допускали лишь в переходный период определенные ограничительные меры в отношении наследственного права, не без оснований считая, что вопрос о судьбе наследственного права, как и права вообще связан с разрешением более глобальных вопросов социального развития.

На Базельском конгрессе I Интернационала, на котором Маркс и Энгельс не присутствовали, Бакунин входил в комиссию по вопросу о праве наследования. Характерно, что из 11 членов комиссии по наследственному праву за доклад Генерального Совета голосовало лишь 2 члена. Доклад комиссии был составлен под влиянием Бакунина и его сторонников и направлен против доклада Генерального Совета. В докладе комиссии конгресса содержалась идея о наличии постоянной угрозы естественному праву (именуемому общественным правом) со стороны несправедливости, обусловленной существованием наследственного права. Доклад повторял бакунинские аргументы против наследственного права и предлагал резолюцию о его совершенном упразднении как необходимом условии освобождения труда.

Предыдущий | Оглавление | Следующий