Предыдущий | Оглавление | Следующий

Глава вторая. Право — институт социального регулирования

I. Общество и социальное регулирование

1. В современной общественной науке обоснован взгляд на общество как на целостный социальный организм — органичную систему.

Отсюда с непреложностью следует, что имманентным и весьма важным качеством общества является организованность, упорядоченность образующих социальную жизнь общественных отношений, а значит, и объективная необходимость их социального регулирования.

2. Регулировать (в социальной жизни) — значит определять поведение людей и их коллективов, давать ему направление функционирования и развития, вводить его в определенные рамки, целеустремленно его упорядочивать[1].

Существование и развитие социального регулирования, его место и функции в общественной жизни характеризуются рядом закономерностей.

Во-первых, каждое исторически конкретное общество объективно требует строго определенной меры социального регулирования, иначе неизбежны отрицательные последствия для социальной системы — ее неорганизованность или, наоборот, ее излишняя регламентация («заорганизованность»). Эта мера, выражающая объем и интенсивность социального регулирования, зависит от требований существующей общественной системы, от этапа развития общества, уровня его организованности. Такая мера тем значительней, чем сложнее общественные

Алексеев С.С. Теория права.—М.: Издательство БЕК, 1995. С.32

отношения, чем больше необходимость их согласованного и скоординированного развития.

Во-вторых, в процессе развития регулирования в обществе все более возрастает удельный вес социального (высокосоциального); не порывая с психобиологическими факторами человеческого поведения и поначалу сливаясь с ними, регулирование тем не менее все более освобождается от стихийно-естественных природных элементов и сторон, все более связывается с потребностью выражения и обеспечения объективных социальных интересов в поведении людей, а в условиях цивилизации во все большей степени — свободы человека, автономной личности. В связи с этим в регулировании наряду с повышением конкретности и определенности возрастает нормативность и соответственно абстрактность, всеобщность — то, что так или иначе относится к общественному сознанию.

В-третьих, закономерной тенденцией развития социального регулирования является формирование относительно обособленных регулятивных средств и механизмов. Определяющая роль собственности, власти, идей (идеологии) на всех этапах развития общества остается в конечном счете решающим фактором социального регулирования и неизменно присутствует во всех его проявлениях и разновидностях. В то же время неуклонно возрастают удельный вес и значение социального управления и отсюда — тех разновидностей регулирования, которые воплощаются в целенаправленной деятельности людей, их коллективов, общественных образований. А подобного рода целенаправленная деятельность (точнее, необходимость обеспечения, оснащения ее нужным инструментарием, придания ей качества стабильности и т.д.) и вызывает к жизни особые, внешне обособленные регулятивные средства и механизмы, которые, выражаясь прежде всего в социальных нормах, относятся к такому исходному элементу общества, как культура. Эти процессы получают еще большее развитие в связи с тем, что на определенном этапе значение самостоятельной и мощной силы приобретают власть и идеология, а также в связи с необходимостью обеспечить глобальный процесс развития свободы в обществе, охраны и защиты автономной личности. В то же время нужно видеть, что указанные процессы противоречивы: на известной ступени обособленные регулятивные средства и механизмы, все более отчуждаясь от человека, могут стать самостоятельным и даже противостоящим людям фак-

Алексеев С.С. Теория права.—М.: Издательство БЕК, 1995. С.33

тором. Здесь обнаруживается еще одна зависимость: объем и интенсивность внешне обособленных регуляторов обратно пропорциональны степени развития в обществе начал саморегулирования (подробнее об этом будет сказано дальше).

В-четвертых, по мере развития социальной жизни происходят изменение качества регулирования, усложнение, утончение и совершенствование регулятивных средств и механизмов, их нарастающая дифференциация и интеграция; создается в единстве со всей системой регулятивных факторов своего рода инфраструктура регулятивных механизмов — процесс, который является как бы ответом социального регулирования на потребности общественной системы, общественного развития, на нужды социального прогресса, в том числе на необходимость в условиях цивилизации выражения и обеспечения социальной свободы, утверждения и защиты автономной личности. Изменение качества социального регулирования, в свою очередь, выражается в ряде направлений, сторон и характеристик развития и функционирования его инфраструктуры.

2. Инфраструктура — это не просто структура социального регулирования в обществе, не просто его подразделенность на виды, звенья, а сложившееся объективно обусловленное построение этой структуры, выраженное в устойчивой модели нормативно-организационных форм регулирования, причем такой модели, узловые звенья которой опираются на определенные, тоже устойчивые организационные формы, в частности, либо на виды общественных органов в первобытных обществах, либо на виды государственных, иных политических органов (правотворческих, правоохранительных), выражающих своеобразие данной социальной системы. В соответствии с этим инфраструктура социального регулирования предстает главным образом в виде организационного базиса, или скелета, — особого построения устойчивых нормативно-организационных форм, от которых непосредственно зависит и развитие, и само функционирование регулирования в обществе.

Следует строго различать идеальную и фактическую инфраструктуру социального регулирования. Первая — это такая модель основных организационно-нормативных форм социальных регуляторов, которая объективно обусловлена существующим социальным строем и является оптимальной для обеспечения функционирования общественной системы в соответствии с ее объективными законами. Фактическая же инфра-

Алексеев С.С. Теория права.—М.: Издательство БЕК, 1995. С.34

структура представляет собой реальное положение организационно-нормативных форм социальных регуляторов, действующих в данном обществе и в данное время, их реально существующую расстановку, которая, выражая ее идеальную модель, в то же время исторически находилась и находится под влиянием целого ряда разнообразных условий, обстоятельств, причин, в том числе и таких, которые относятся к субъективной стороне жизни общества, к сложившимся традициям, науке, даже к личностным особенностям отдельных людей. В соответствии с этим фактическая инфраструктура есть реальность, данность нормативно-организационных форм.

3. Инфраструктура социального регулирования во многом зависит от его видов. Регулирование в социальной жизни в принципе может быть двух основных видов: индивидуальное и нормативное.

Индивидуальное — упорядочение поведения людей при помощи разовых, персональных регулирующих акций, решений конкретных вопросов, относящихся только к строго определенному случаю, к конкретным лицам.

Нормативное — упорядочение поведения людей при помощи общих правил, т.е. известных моделей, критериев, эталонов поведения, которые распространяются на все случаи аналогичного характера и которым должны подчиняться все лица, попавшие в нормативно регламентированную ситуацию.

Одни и те же жизненные проблемы могут решаться и тем самым целенаправленно упорядочиваться (регулироваться) как в индивидуальном, так и в нормативном порядке. Допустим, нужно установить, кто из данных лиц должен участвовать в общественных работах и каково содержание таких работ. Тут возможны два варианта: либо в каждом конкретном случае в индивидуальном порядке определяется, что такие-то и такие-то лица участвуют в написании таких-то и таких-то работ, либо вводятся общие правила, нормативы, регламентирующие порядок и очередность участия лиц в работах, точное содержание их деятельности. Конечный результат в обоих случаях состоит в обеспечении осуществления коллективом людей общественных работ, т.е. поведение людей упорядочивается, направляется. Но при этом порядок решения проблемы разный: индивидуальный или нормативный. Это оказывается в высшей степени важным для качества социального регулирования, его эффективности и значения.

Алексеев С.С. Теория права.—М.: Издательство БЕК, 1995. С.35

Индивидуальное — это простейшее социальное регулирование. Оно имеет известные достоинства: позволяет решить жизненные проблемы с учетом особенностей данной ситуации, персональных качеств лиц, характера возникающих отношений. Но очевидны и его значительные недостатки: оно неэкономично, не вполне обеспечивает строгую организованность, единый общий порядок, необходимую одинаковость в повторяемых актах и процессах производства, обмена, жизнедеятельности людей; каждый раз проблему нужно решать заново, а главное, существуют довольно широкие возможности для субъективистских. произвольных решений.

Появление нормативного регулирования — первый и один из наиболее значительных поворотных пунктов в становлении социального регулирования, знаменующий крупные изменения, качественный скачок в его развитии.

При помощи общих правил оказывается возможным достигнуть единого, непрерывно действующего и вместе с тем экономичного порядка в общественных отношениях, подчинить поведение людей общим и одинаковым условиям, продиктованным требованиями экономики, власти, идеологии, всей социальной жизни. Резко сужаются возможности для случая и произвола. Тем самым с максимальной полнотой достигается главная цель социального регулирования — упорядочение всей социальной жизни, прежде всего приобретение ею общественной устойчивости и независимости от случая или произвола.

Весьма существенно, что нормативное регулирование затрагивает область общественного сознания, связывается с ним, с существующей системой ценностей. Ведь всякая норма в обществе — это масштаб, критерий оценки будущих форм поведения, суждение о ценностях, обращенное в будущее и объективированное в том или ином виде. Именно отсюда проистекает «двойной отсчет» пря характеристике социальных норм: наряду с регулятивными особенностями (свойствами, присущими социальным нормам как регуляторам) нужно учитывать также и «второе измерение» — содержащиеся в нормах-критерии оценки поведения людей, суждения о ценностях, которые могут приобретать как реакционный, так и прогрессивный, гуманистический характер.

Разумеется, свои минусы имеет и нормативное регулирование, в особенности в случаях, когда оно становится орудием политической власти авторитарного типа, авторитарной идео-

Алексеев С.С. Теория права.—М.: Издательство БЕК, 1995. С.36

логии и может быть носителем реакционных идей, антигуманной идеологии, ценностных представлений, тормозящих общественный прогресс. Да и с точки зрения регулятивных особенностей оно само по себе не обеспечивает того, что достигается при индивидуальном решении жизненных проблем — учета индивидуальной ситуации, неповторимых особенностей конкретного случая.

Этим и объясняется потребность, которая остро ощущается в ходе общественно-исторического развития, — дополнить в необходимой мере нормативное регулирование, в том числе правовое, индивидуальным. Однако перечисленные недостатки нормативного регулирования не должны заслонять его громадных социальных преимуществ, формирование его имело переломное, этапное значение в развитии регулятивных механизмов, свойственных обществу как социальной системе, когда и складывается устойчивая инфраструктура регулирования.

4. Для понимания особенностей социального регулирования, изменений его качества, дифференциации и интеграции, его инфраструктуры принципиально важен начальный пункт, исходная точка, с которой началось его развитие, — социальное регулирование в первобытных обществах, обществах, еще не оторвавшихся от природы, от стихии безвариантных естественно-природных сил (для них характерно присваивающее хозяйство) и еще не обретших самостоятельного, собственного развития, движения к свободе, к высвобождению и возвышению автономной личности, человеческой индивидуальности.

На заре существования человечества (в праобществе, затем в первобытных обществах) сложилась своеобразная социальная организация — первобытнообщинный строй, нередко именуемый первобытным коммунизмом.

При первобытнообщинной, родоплеменной общественной организации существовала примитивная и в тоже время самобытная система социального регулирования, адекватная тогдашним общественным условиям. Эта система отличалась многими особенностями; более того, нынешние представления о социальном регулировании, о нормах, их характеристики относятся к ней в довольно малой степени. Применительно к первобытным обществам эта система и не могла быть иной; отвечая потребностям экономической, этической, психологической и других сторон социальной жизни «первобытного коммунизма», она выступала в качестве надежно работающей и эффек-

Алексеев С.С. Теория права.—М.: Издательство БЕК, 1995. С.37

тивной регулирующей системы, которая в полной мере обеспечивала объективно обусловленную организованность социальной жизни.

Важнейшие особенности этой системы связаны с тем, что регулирование направлено на обеспечение господства «целого», его приоритета, над индивидуальным, личным, на сплочение рода, племени (при этом человек как автономная личность по существу не выделялся, не обособлялся от «целого»).

В условиях лишь намечавшейся свободы отдельного человека в социальной жизни, суровой и жестокой борьбы людей за существование система социального регулирования, настроенная на сохранение и обеспечение оптимального функционирования «целого» (рода, племени), отличалась монолитностью, суровостью, а по нынешним меркам порой и жестокостью, сковывала индивидуальную инициативу, самодеятельность членов рода, не давала сколько-нибудь широких возможностей для их социальной активности. Она выступала в виде строгих, непререкаемых, безусловно обязательных (как и сама природная необходимость) мононорм-обычаев[2], в силу длительного применения ставших привычкой, освящавшихся первобытной мифологией, религией и вследствие этого не нуждавшихся ни во внешнем объективировании (институционализации), ни в обеспечении при помощи специального аппарата принуждения.

Именно такой естественно-природный характер мононорм-обычаев первобытных обществ и исключает надобность в позитивном, писаном праве — во внешне формализованном институционном нормативном регуляторе, выраженном в специфической системе регулятивных средств и механизмов и связанном с принуждением особого рода, которое обеспечивается специальными средствами.

5. Примечательно, что в социальном регулировании в первобытных обществах уже обозначалась его внутренняя структура, приобретшая затем, в особенности в праве, ключевое значение, — выделение, точнее, известное различение запретов, дозволений, позитивных обязываний.

Алексеев С.С. Теория права.—М.: Издательство БЕК, 1995. С.38

Выражаясь внешне в системе обычаев, нормы первобытного строя, будучи едиными мононормами, по своему содержанию воплощали естественную, природную необходимость, согласующуюся с коллективистскими началами — экономическими и управленческо-организационными, характерными для этой стадии развития человечества — «первобытного коммунизма»[3]. Поэтому они представляли собой нерасторжимое единство и биологических, и производственных, и моральных, и религиозных, и обрядово-ритуальных требований[4].

Однако то обстоятельство, что система социального регулирования складывалась из мононорм, вовсе не означает, что нормы-обычаи, в форме которых существовали мононормы, не отличались известными особенностями по своим регулятивным свойствам, в частности по тому, как и в какой последовательности выражались в них запреты, дозволения, позитивные обязывания. В литературе уже отмечалось, что само формирование норм-обычаев исторически происходило так, что первоначально сформировались запреты, и лишь потом появились позитивные обязывания и дозволения[5]. В этом отношении есть основания полагать, что как раз в специфике дозволений и запретов (а также позитивных обязываний) и состоит важная особенность инфраструктуры социального регулирования первобытных обществ.

Какие же моменты представляются здесь наиболее существенными?

Во-первых, это доминирование запретов, причем такое, которое придавало всей системе регулирования в целом запретительный характер. Повсеместно, во всех уголках нашей пла неты, нормы поведения людей в первобытных обществах (в том числе и на начальном этапе их развития — в праобщест

Алексеев С.С. Теория права.—М.: Издательство БЕК, 1995. С.39

ве) выступали преимущественно в виде табу[6]. И хотя табу не сводится к одной лишь норме-запрету, в его основе все же лежит безусловное запрещение. Более того, весьма вероятно, что форму табу носили все первые нормы поведения, в том числе и такие, которые имели позитивное содержание. Это связано с тем, что в первобытных обществах, в особенности в пра-обществе, новые социальные потребности были одновременно и потребностями, и ограничениями биологических инстинктов. Да и права отдельных индивидов в той мере, в какой о них в отношении праобщества и первобытного общества в целом можно вообще говорить, были по большей части только оборотной стороной обязанностей индивидов перед обществом, коллективом. Так, обязанность не препятствовать доступу к добыче остальных членов коллектива оборачивалась для них правом каждого из них получать долю[7]. Вместе с тем, как показано в литературе по истории первобытных обществ, мононормы-обычаи отличались известной гибкостью; они, в особенности на более поздних стадиях, «далеко не всегда угнетали и подавляли всякую личность; напротив, обычай и общественное сознание давали и тогда выдающейся личности определенные возможности для самовыражения, инициативы, личной деятельности»[8].

Во-вторых, это первичный характер запретов и входивших в их орбиту позитивных обязываний и прав: они являлись прямым, ближайшим выражением социальных (биосоциальных) условий жизнедеятельности и, стало быть, естественными, непосредственно-социальными правами и обязанностями (об этой категории — в последующих главах). С самого начала они выступали в виде прямого и ближайшего выражения коллективистских начал в жизни первобытных обществ, доминирования «целого» (рода, племени), средствами «нейтрализации опасности, которую представлял для общества зоологический индивидуализм»[9]. В данном отношении запреты, выраженные в

Алексеев С.С. Теория права.—М.: Издательство БЕК, 1995. С.40

виде табу, имели первобытный непосредственно-социальный характер. И точно так же, как и все общество первоначально является еще праобществом, запреты (а кроме того, обязанности и права) выступали как празапреты. Именно эта первичность, изначальность первобытных запретов и входивших в их орбиту позитивных обязываний и прав многое объясняет в особенностях их действия. В частности, их жесткость, твердость, непререкаемость в значительной мере объясняются безвариантностью, жесткостью, твердостью, непререкаемостью самих требований жизнедеятельности первобытных людей, в том числе требований, имеющих в своей основе биологические предпосылки.

В-третьих, это предметность, казуистичность запретов, отсутствие в них обобщающих, интеллектуальных компонентов, элементов ценностных суждений и, следовательно, отсутствие возможности (даже на первобытном, примитивном уровне) сколько-нибудь отчетливо проявить свое «второе измерение», выступая в качестве критерия оценки, суждения о ценностях. Если табу потому и отличается от запрета, что охватывает известные духовно-идеологические моменты (представление о неотвратимой опасности при нарушении табу, чувство ужаса перед этим), то сам запрет крепко привязан к строго определенному предмету реального или воображаемого мира. Тем более что и само первобытное мышление, характеризующееся чертами синкретности и пользовавшееся комплексом знаков и символов, занимает промежуточное положение между такой высокой разновидностью мышления, когда оно оперирует понятиями, и такой более низкой, первичной ее разновидностью, когда вместо понятий есть лишь «сырые» образы. Вот почему мононормы первобытного общества всегда предметны, казуистичны: они посвящены либо брачным отношениям, либо ритуальным отношениям при выходе на охоту, либо порядку распределения добычи, либо празднествам, торжествам по тому или иному случаю и т.д.

Обобщающие интеллектуальные компоненты проникали в систему социального регулирования первоначально не путем придания мононормам и запретам более общего характера, не путем выработки принципов регулирования, критериев ценностной оценки, а совсем с другой стороны — путем придания нормативного характера мифам, сказаниям, сагам, былинам и иным формам художественного общественного сознания. Зна-

Алексеев С.С. Теория права.—М.: Издательство БЕК, 1995. С.41

менательно, что спонтанно рождаемые условиями жизнедеятельности людей первобытные обычаи затем оснащались «идеологическим осознаванием в виде преданий и верований»[10], они осознавались «частью как традиционные правила поведения, частью как веления сверхъестественных сил, не подлежащие сомнению и критике»[11], что уже придавало соответствующим правилам характер религиозно-моральных норм.

В то же время надо видеть, что регулятивно-общий характер первобытных норм-обычаев, при котором они целиком, без исключений охватывали все случаи данного вида, всех членов группы (например, абсолютный запрет, выраженный в экзогамии), не был построен на какой-либо обобщающей идее или принципе, а был продиктован изначальностью запретов, их непосредственно-социальным характером. Впрочем, и это «общее» представляется, причем в перспективе, важным, и его следует принять во внимание при характеристике не только социального регулирования в целом, но и права.

Предыдущий | Оглавление | Следующий