Предыдущий | Оглавление | Следующий

§ 2. Правоспособность процессуального представителя

 

2.1. Основание правоспособности. Доверенность

Субъект процессуального права не может проявить себя в нем иначе как носитель определенных процессуальных прав и обязанностей. Вне процессуальных прав и процессуальных обязанностей его не существует как субъекта процессуального права. Способность субъекта быть носителем гражданских (арбитражных) процессуальных прав и обязанностей традиционно называется в гражданском (арбитражном) процессуальном праве гражданской (арбитражной) процессуальной правоспособ-

68 Глава 2. Процессуальное положение представителя

ностью. Обладание гражданской (арбитражной) процессуальной правоспособностью является основанием участия конкретного субъекта в гражданском (арбитражном) процессе. Некоторые ученые указывали, что поскольку содержание гражданской процессуальной правоспособности составляют гражданские процессуальные права и обязанности, постольку правоспособность как правовая категория утрачивается[1]. Такой вывод представляется излишне категоричным. Гражданская (арбитражная) процессуальная правоспособность выступает как правовой потенциал субъекта и одновременно как процессуальный юридический факт. В случае отказа от категории гражданской (арбитражной) процессуальной правоспособности становится неясным, по каким именно критериям лицо может становиться участником гражданских (арбитражных) процессуальных отношений, какой юридический факт следует установить суду для допуска лица в процесс.

Анализируя ст. 31 ГПК РСФСР, А. Ф. Козлов приходит к выводу, что суд не обладает гражданской процессуальной правоспособностью, поскольку указание на способность иметь гражданские процессуальные права и обязанности содержится в гл. IV ГПК РСФСР, посвященной лицам, участвующим в деле. По этой же причине он указывает, что все иные субъекты гражданского процессуального права не обладают гражданской процессуальной правоспособностью, а гражданскими процессуальными правами и обязанностями они наделяются непосредственно законом[2]. А. К. Сергун предлагала сохранить категории гражданской процессуальной правоспособности и дееспособности применительно к сторонам и третьим лицам[3]. Для суда, прокурора и ор-

§ 2. Правоспособность процессуального представителя 69

ганов государственного управления, участвующих в процессе в порядке ст. 42 ГПК РСФСР, по мнению ряда ученых, основанием участия в процессе является компетенция. Требование процессуальной правоспособности к указанным субъектам не относится[4]. С точки зрения этих авторов, компетенция является самостоятельным основанием участия в процессе некоторых субъектов наряду с правоспособностью сторон и третьих лиц[5].

На наш взгляд, происходит смешение понятий компетенции, подведомственности и правоспособности.

Органы государственного управления наделяются компетенцией для участия в тех общественных отношениях, для которых характерно властное воздействие, и в которых властной стороной выступают эти органы. Установление компетенции производится только государством при помощи норм материального, а не процессуального права. Указанные органы в гражданском и арбитражном процессе наделяются совокупностью прав и обязанностей, устанавливаемых гражданским и арбитражным процессуальным правом, как и другие субъекты гражданского и арбитражного процесса. При участии в рассмотрении и разрешении гражданских дел судом органы государственного управления никакими властными полномочиями не наделяются, так как единственным властным органом в процессе является суд. Изложенное позволяет определить компетенцию как

70 Глава 2. Процессуальное положение представителя

предпосылку наделения соответствующих органов гражданской и арбитражной процессуальной правоспособностью. При этом не имеет никакого значения включение в компетенцию определенных правомочий процессуального характера, так как при характеристике правовой принадлежности норм следует учитывать, на регулирование каких правовых отношений они направлены[6].

Поскольку суд, являясь органом, наделенным полномочиями на рассмотрение и разрешение гражданских дел, действует в рамках процессуальной формы, то основанием его участия в процессе является подведомственность ему конкретного гражданского дела. Таким образом, компетенция в процессуальном праве выступает в качестве судебной подведомственности, а единственным органом, наделенным ею, является суд.

Предпосылкой участия в процессе сторон и третьих лиц является наличие у них процессуальной правоспособности. В свою очередь, наделение процессуальной правоспособностью возможно лишь в случае наличия у стороны или третьего лица статуса юридического лица, либо в случае, если этим субъектом выступает физическое лицо[7].

Иным образом обстоит дело с наделением процессуальной правоспособностью представителей. Предпосылками их участия в гражданском и арбитражном процессе является наличие процессуальной правоспособности представляемого и самого представителя. При этом, если для участия в процессе прокурора и органов государственного управления, возбудивших или вступивших в уже начатый процесс в порядке, предусмотренном ст. 42 ГПК РСФСР, установление правоспособности у субъекта, наделившего их компетенцией, не имеет какого-либо смысла (поскольку таковым всегда выступает государство), то для участия процессу-

§ 2. Правоспособность процессуального представителя 71

ального представителя установление правоспособности представляемого является условием допуска его в процесс. Если процессуальный представитель выступает от имени государственного органа, являющегося по делу стороной или третьим лицом, то суду належит проверить и компетенцию соответствующего органа и правоспособность представителя. В случае выступления представителя от имени и в интересах государства и, следовательно, наделения его полномочиями государством (действующего через свои органы), либо в случае законного представительства, мы также не можем говорить о компетенции процессуального представителя, поскольку он не наделяется какими-либо властными полномочиями применительно к гражданскому и арбитражному процессу.

Следует поддержать точку зрения, согласно которой процессуальная правоспособность является общим условием участия в гражданском и арбитражном процессе, но с различным содержанием для сторон, третьих лиц, заявляющих самостоятельные требования, третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований, прокуроров, органов государственного управления и т. д.[8] Полагаем, что процессуальная правоспособность является также условием участия в процессе представителя. Однако процессуальной правоспособностью представители сторон, третьих лиц или государственных органов, участвующих в процессе в порядке, предусмотренном ст. 42 ГПК РСФСР и ст. 42 АПК РФ, наделяются лишь при условии, что процессуальной правоспособностью наделены соответствующие стороны, третьи лица и государственные органы.

Гражданское и арбитражное процессуальное законодательство устанавливают, что для участия в конкретном гражданском и арбитражном процессе, для наделения в нем гражданскими и арбитражными

72 Глава 2. Процессуальное положение представителя

процессуальными правами и обязанностями представитель должен определенным образом «легализовать» себя в процессе. При этом ГПК РСФСР и АПК РФ устанавливают перечень юридических фактов, которые могут явиться основанием для допуска представителя в процесс. Такими юридическими фактами могут быть либо представление суду определенных документов, либо заявление представляемого в процессе.

Среди документов, удостоверяющих полномочия представляемого, наиболее распространенным является доверенность. Представитель является уполномоченным с момента выдачи ему доверенности. Выдача доверенности представляет собой управомочивающую сделку, а сама доверенность в случае наличия ее у представителя является достаточным доказательством того, что эта сделка совершена.

Часть 1 ст. 45 ГПК РСФСР и ч. 1 ст. 49 АПК РФ указывает, что полномочия представителя должны быть выражены в доверенности, выданной и оформленной в соответствии с законом. В то же время, ни гражданское процессуальное, ни арбитражное процессуальное законодательство не содержат легального определения доверенности, которую представитель представляет суду. Учитывая, что институт представительства является межотраслевым правовым институтом, о чем подробнее будет сказано в гл. 3, имеются все основания для того, чтобы использовать дефиницию гражданско-правовой доверенности. Статья 185 ГК РФ дает следующую легальную дефиницию доверенности в гражданском праве: «Доверенностью признается письменное уполномочие, выдаваемое одним лицом другому лицу для представительства перед другими лицами». Гражданское законодательство указывает, что представительство возможно при совершении сделок, что не может быть применено в гражданском и арбитражном процессе, поскольку совершение гражданско-правовых сделок не входит в предмет правового регулирования гражданского и арбитражного процессуального права. По этой причине, применяя ст. 185 ГК РФ для определения поня-

§ 2. Правоспособность процессуального представителя 73

тия доверенности, необходимо учитывать, что понятие представительства в гражданском и арбитражном процессе является иным, нежели указанное в ст. 182 ГК РФ. К тому же само определение доверенности как выдаваемого письменного уполномочия представляется некорректным. Поскольку полномочие может быть определено и как субъективное право, то уполномочие является юридическим фактом. Использование языковой конструкции, указывающей на выдачу юридического факта, противоречит правилам русского языка. Доверенность является не юридическим фактом, а документом. По этой причине понятие доверенности должно быть скорректировано.

Доверенность в гражданском и арбитражном процессе может быть определена как документ, выдаваемый одним лицом (представляемым) другому (представителю) и закрепляющий полномочие последнего для представительства перед судом.

В научной литературе высказывается точка зрения, в соответствии с которой полномочия представителя могут быть удостоверены телеграммой, выражающей полномочие и удостоверенной (засвидетельствованной) органами связи[9]. Однако это положение не согласуется с требованием гражданского и арбитражного процессуального законодательства об удостоверении полномочия представителя доверенностью. Дореволюционное законодательство также строго придерживалось практики, согласно которой полномочие может быть удостоверено только документом, указанным в Уставе гражданского судопроизводства. Так, по одному из дел Кассационный департамент указал, что удостоверение полномочия телеграммою тяжущегося, как несогласное со ст. 47 Устава гражданского судопроизводства, недействительно[10]. Также лицо не может быть наделено

74 Глава 2. Процессуальное положение представителя

полномочиями действовать в качестве представителя указанием на это в исковом заявлении или в ином документе, не являющемся доверенностью, поскольку это не соответствует требованиям ст. 46 ГПК РСФСР и ст. 49 АПК РФ[11].

Гражданское материальное право знает и специальные формы удостоверения полномочия представителя, когда он действует в рамках вексельных отношений. Полномочия вексельного представителя удостоверяются учинением на векселе препоручительного индоссамента. По этой причине дореволюционное законодательство гласило: «Вексельное полномочие (препоручительная надпись) по действующему Уставу о Векселях является видом доверенности sui generis с особыми широкими полномочиями и потому следует признать, что... к требованию представления уполномоченным препоручительной надписью еще и особой доверенности при вчинении им иска от имени и в пользу препоручителя не имеется разумного и законного основания»[12]. Представляется, что эту норму невозможно применить в действующем процессуальном законодательстве, поскольку оно содержит императивное требование представления строго определенных документов в подтверждение имеющегося полномочия. Векселя с препоручительным индоссаментом среди этих документов нет. Аналогичной позиции по вопросу придерживается и современная судебная практика высших судебных инстанций[13].

Одной из проблем судебного представительства может стать так называемая множественность лиц. Под

§ 2. Правоспособность процессуального представителя 75

множественностью лиц в представительстве следует понимать такую ситуацию, когда представляемым выступает одно лицо, а представителями два или более, либо два и более лиц на стороне представляемых, а представителем является одно лицо.

Развитие института представительства, усложнение судебных споров неизбежно приводят к тому, что на стороне тяжущегося выступает более одного представителя. Причинами такого положения может быть известная специализация представителей, один из которых является, например, специалистом в области налогового права, а второй – в области процесса. Может возникать ситуация, когда каждый из представителей «сдерживает» и контролирует другого, либо один из представителей контролирует остальных. Все варианты предусмотреть невозможно, да в этом и нет необходимости.

Профессор Т. М. Яблочков так высказывался относительно участия нескольких законных представителей от имени одного представляемого: «По действующему праву от имени малолетнего выступать на суде могут лишь все опекуны или один опекун с положительного согласия другого опекуна»[14]. В обоснование приведенного тезиса он указывал, что представитель при совершении юридических действий полностью заменяет личность представляемого. Если у лица несколько представителей, то полная их замена возможна только в случаях, когда в совершении юридического действия участвуют от имени представляемого все представители. Применительно к законному представительству все соопекуны, как и поверенные по доверенности, «представляют нераздельно как бы одно лицо»[15].

Статья 43 ГПК РСФСР и ст. 47 АПК РФ не дают нам категоричного ответа о возможности или невоз-

76 Глава 2. Процессуальное положение представителя

можности участия в процессе от имени одного лица нескольких представителей. Первое предложение ст. 43 ГПК РСФСР сформулировано так, что наделяет граждан правом вести свои дела в суде через представителей, используя множественную форму слова. Дополнительно множественное число подтверждено использованием слова «дела». Во множественном числе аналогично сформулирована и норма об участии представителей от имени юридических лиц. Второе же предложение указывает, «что личное участие в деле гражданина не лишает его права иметь по этому делу представителя (выделено нами. – С. X.)», здесь уже используется единственное число. Буквальное толкование приводит нас к выводу, что гражданин (или юридическое лицо) может быть представлен в суде только одним представителем. Такой вывод можно сделать по двум причинам. Первая причина: использование множественного числа слова представитель в первом предложении обусловлено использованием множественного числа слова гражданин и грамматически соответствует ему, а также потому, что указание на множество граждан не указывает на отличающееся (не соответствующее) количество судебных представителей. Вторая причина: второе предложение четко устанавливает, что дело одного гражданина может вести один представитель. Аналогичные нормы установлены и в ст. 47 АПК РФ. Таким образом, поскольку норма, указанная в первом предложении, не устанавливает каких-либо количественных показателей, а норма второго предложения указывает на одного представителя при единственности представляемого, то следует сделать вывод, что в суде конкретное дело гражданина (и юридического лица) может вести только один процессуальный представитель.

Однако такой вывод юридически не корректен. Он не соответствует целям ни гражданского и арбитражного процесса, ни судебного представительства, которые призваны защищать права и законные интересы лиц наилучшим образом. Судебная практика также не счи-

§ 2. Правоспособность процессуального представителя 77

тает нарушением процессуального законодательства участие в деле от имени одного лица нескольких представителей.

Проблемы множественности в представительстве не ограничиваются самой возможностью множественности. Так, представитель может быть допущен в процесс на основании выданной ему доверенности. В случае множественности представителей юридическая практика предусматривает возможность выдачи единой доверенности на всех представителей либо нескольких доверенностей – по одной для каждого представителя с наделением их правом действовать независимо друг от друга. Такая практика, однако, представляется неверной.

Отношения между представителем и представляемым по поводу выдачи и прекращения доверенности не являются гражданскими процессуальными или арбитражными процессуальными отношениями. Эти отношения регулируются гражданским правом и являются гражданско-правовыми. В науке гражданского права высказана точка зрения, что выдача одной доверенности нескольким представителям от имени одного доверителя является неправомерной[16]. С этой точкой зрения следует согласиться. Статья 182 ГК РФ указывает, что представительством является выступление одного лица от имени другого.

Указание на представителя в единственном числе совсем не случайно, что подтверждает анализ норм, регулирующих порядок и последствия прекращения доверенности. Рассмотрим их применительно к гражданскому и арбитражному процессуальному представительству. Для прекращения доверенности в соответствии со ст. 188 ГК РФ достаточно отказа лица, которому выдана доверенность, его прекращения (если это юридическое лицо), смерти, утраты дееспособности. Грамматическое толкование нормы вновь приводит нас к тому,

78 Глава 2. Процессуальное положение представителя

что представитель по одной доверенности должен быть один. Кроме того, следует указать, что при сохранении модели «одна доверенность – несколько представителей» отказ от доверенности одного из представителей влечет за собой утрату полномочий всеми представителями, действующими на основании одной доверенности. В случае, если остальные представители не знали об отказе от доверенности одного из них (а равно смерти или утраты дееспособности), то все последствия процессуальных действий, совершенных ими с момента прекращения единой доверенности не могут быть признаны каким-либо образом обязывающими или управомочивающими представляемого, поскольку представители в этом случае действовали без полномочия. Судебное решение, основанное на таких действиях, должно считаться незаконным и подлежит отмене, что не может не сказаться отрицательно на работе судей, авторитете судебной власти и процессуального представительства как элемента системы защиты прав.

Деятельность нескольких представителей от имени одного представляемого возможна на основании нескольких доверенностей. Представляемый может в доверенностях разным лицам установить разный объем прав, в том числе ограничить права, не только указанные в ст. 46 ГПК РСФСР и ст. 50 АПК РФ, но и, например, запретить представителю возбуждать спор о подлоге документа. В доверенности также может быть указано, что какое-либо процессуальное действие совершается только при условии совместных действий нескольких представителей. При этом для признания иска, необходимо, чтобы иск от имени представляемого был признан двумя из трех представителей. Такая практика должна реально обезопасить представляемого от недобросовестных или некомпетентных действий представителя.

В случае же несогласованности действий представителей, когда выход из подобной ситуации не указан в доверенности, судья в гражданском процессе в соот-

§ 2. Правоспособность процессуального представителя 79

ветствии со ст. 157 ГПК РСФСР должен признать обязательным участие соответствующей стороны в судебном заседании.

От процессуального представительства следует отличать выступление от имени и в интересах юридического лица его органов. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ в одном из постановлений по гражданскому делу указал, что орган юридического лица не может быть признан его представителем, поскольку не наделен самостоятельным процессуальным статусом и действует в рамках полномочий, предоставленных ему законом и учредительными документами юридического лица[17]. Признание органа юридического лица его законным представителем представляется теоретически неверным, поскольку неизбежно влечет за собой вывод об отсутствии полной процессуальной дееспособности у юридических лиц. И в гражданском, и в арбитражном процессуальном праве юридическое лицо наделяется полной дееспособностью, т. е. способностью своими действиями осуществлять права и исполнять обязанности[18].

Часть 2 ст. 53 ГК РФ устанавливает, что юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами. Сходная по содержанию норма ст. 43 ГПК РСФСР и ст. 47 АПК РФ устанавливает, что дела юридических лиц ведут в суде их органы, действующие в пределах полномочий, предоставленных им законом, уставом или положением, либо их представители. Предлог «либо» в ч. 2 ст. 43 ГПК РСФСР не является разделительным, не является он и только лишь соединительным предлогом, посколь-

80 Глава 2. Процессуальное положение представителя

ку предполагает возможность участия в гражданском процессе как органов юридического лица, так и его представителей, а также совместное участие органов и представителей. Применение такого толкования на практике по общему признанию не противоречит принципам гражданского судопроизводства и помогает субъектам гражданского процесса наилучшим образом защищать свои права в судах[19].

Органы юридических лиц по количественному составу могут быть коллегиальными и единоличными. Современное законодательство допускает, чтобы исполнительным органом отдельных юридических лиц был как исключительно единоличный исполнительный орган, так и коллегиальный исполнительный орган или органы. Таким образом, при определении лица, имеющего право действовать от имени юридического лица в качестве его органа, следует учитывать нормы действующего законодательства об исполнительных органах и соответствующие положения учредительных документов юридического лица.

В случае, когда единственным исполнительным органом юридического лица является коллегиальный исполнительный орган, или когда участие в суде относится к его компетенции локальными нормативными актами юридического лица, в соответствии с господствующей точкой зрения, юридическое лицо имеет возможность действовать в суде исключительно через представителя. Этот вывод, преподносящийся некоторыми учеными-процессуалистами как само собой разумеющийся[20], тем не менее, требует теоретического обоснования. Действия исполнительного органа юридического лица, порождающие, изменяющие,

§ 2. Правоспособность процессуального представителя 81

препятствующие или прекращающие процессуальные правоотношения (т. е. являющиеся процессуальными юридическими фактами), есть результат принятых им решений. Порядок принятия решения коллегиальным исполнительным органом в значительной степени отличается от принятия решения единоличным исполнительным органом. Для первого процесс принятия решения урегулирован нормами действующего законодательства и локальными нормативными актами юридического лица и представляет собой определенную процедуру. Для второго решения представляют собой только результат мыслительных процессов, которые никакими нормами не урегулированы и урегулированы быть не могут. Поскольку для принятия решения коллегиальным исполнительным органом требуется соблюдение определенной процедуры (созыв коллегиального исполнительного органа, обсуждение, голосование, оформление принятого решения), то очевидно, что такая процедура не может быть проведена в рамках судебного заседания. Объявление же перерыва в судебном заседании для принятия решения о совершении каждого процессуального действия коллегиать-ным исполнительным органом юридического лица не соответствует принципу процессуальной экономии. Думается, изложенное может служить единственным объяснением общепринятой точки зрения о невозможности выступления в суде от имени юридического лица коллегиального исполнительного органа. Указание в ч. 2 ст. 43 ГПК РСФСР и ст. 47 АПК РФ на руководителей организаций как на выступающих в качестве органа юридического лица не может обосновывать изложенную точку зрения, поскольку каждый из членов коллегиального исполнительного органа является его руководителем в рамках своей компетенции.

Вместе с тем, следует указать, что современное процессуальное законодательство не знает запрета на участие в процессе от имени юридического лица его коллегиального исполнительного органа. Более того,

82 Глава 2. Процессуальное положение представителя

допуская участие от имени одного представляемого нескольких представителей по одной доверенности, что предполагает согласованные действия всех представителей, было бы совершенно нелогично запрещать участвовать от имени юридического лица его коллегиальному органу. На наш взгляд, нет сколько-нибудь существенной разницы для судебного процесса, скажем, между участием в разбирательстве от имени хозяйственного общества его правления, действующего в качестве органа на основании закона и учредительных документов, и его представителями, действующими на основании одной доверенности, выданной на основании решения того же правления. Это в свое время подметил А. С. Гордон, который писал: «Если три поверенных могут представлять на суде одного доверителя, то мы решительно не понимаем, отчего не могут этого же делать три директора правления»[21].

Кроме того, если исходить из посылки, что в суде дела юридических лиц, единственным или компетентным исполнительным органом которых является коллегиальный орган, могут вести только представители, то в этом случае следует признать, что такие юридические лица процессуально недееспособны, а это противоречит как действующему процессуальному законодательству, так и общепризнанной доктрине. Дореволюционное законодательство и его толкование Правительствующим Сенатом, указывавшее, что правления могут представлять компании и общества на суде не иначе как через особого уполномоченного, сами же действовать от имени общества не вправе, исходило из обратной посылки. Теория указывала, что юридическое лицо является недееспособным подобно малолетним и душевнобольным, а потому может осуществлять свои права и исполнять обязанности исключительно через представителей, разновидностью которых является и правление юридического

§ 2. Правоспособность процессуального представителя 83

лица[22]. Законодательство же совершенно не использовало понятия юридического лица и не имело общего учения о нем[23].

Отсюда следует вывод, что процессуальное законодательство не только не запрещает, но и предполагает возможность участия коллегиального исполнительного органа юридического лица в судебных заседаниях. Однако, если участие в процессе коллегиального исполнительного органа существенно затрудняет или затягивает судебное разбирательство, суд с целью соблюдения принципа процессуальной экономии вправе предложить ему назначить одного или нескольких представителей из своего числа либо из числа других лиц. Вместе с тем, отказ от назначения представителей не должен влечь для юридического лица каких бы то ни было неблагоприятных последствий.

Если исполнительными органами юридического лица являются коллегиальный и единоличный органы одновременно, то судам в этом случае следует учитывать разграничение компетенции между ними, установленное нормами законодательства, учредительными документами и локальными нормативными актами юридического лица.

Предыдущий | Оглавление | Следующий