Предыдущий | Оглавление | Следующий

г) Республики Закавказья

Ситуация в Закавказье была сложной вследствие двойственной природы национальной проблемы. В этом районе проживали и такие высокоразвитые народы, как на западных окраинах, и их требование независимости нельзя было просто отбросить; в то же время здесь жили и примитивные народы, такие, как на восточных окраинах, которые по своему уровню развития были подготовлены лишь к простейшей форме местной автономии. Помимо значительного числа русских и турецких переселенцев, Закавказье населяло около восьми местных национальных групп, причем численность каждой из трех наиболее крупных из них – грузинской, армянской и азербайджанской – составляла менее 2 млн. человек, а смешение различных народов было причиной частых конфликтов. Экономическая и социальная структура была также неоднородна. Уровень жизни крестьян был низок даже по сравнению с европейской частью России; наиболее низким он был в Азербайджане. Феодальная система землевладения сохранилась в мусульманском Азербайджане, где, земля принадлежала бекам, и в христианской Грузии, где господствовали князья. В Армении и в значительно меньшей степени в Грузии существовали торговое сословие и радикально настроенная интеллигенция, но пролетариат здесь, по сути дела, не сформировался, за исключением небольшой группы рабочих-железнодорожников. В Баку развитие нефтяной промышленности привлекло большое число как русских, так и армян-

270

ских поселенцев, создавших крупные колонии, а также пролетариат как местных национальностей, так и русский.

Этнические границы между тремя основными нациями во многих местах не были четко определены. Особенно от этого страдала Армения, потому что армянское население часто подвергалось преследованиям и разъединению со стороны Турции. Армян было больше в Грузии и Азербайджане, чем в сформированной наконец Армянской республике. В Тифлисе, столице Грузии, армянского населения было больше, чем в любом другом городе, и число армян превышало число грузин. При таких обстоятельствах национальная вражда была так же часто направлена против соперничающих групп, как и против сравнительно незаметных русских властей. И "если, например, в Грузии нет сколько-нибудь серьезного антирусского национализма, то это, прежде всего, потому, что там нет русских помещиков или русской крупной буржуазии, которые могли бы дать пищу для такого национализма в массах. В Грузии есть антиармянский национализм, но это потому, что там есть еще армянская крупная буржуазия, которая, побивая мелкую, еще не окрепшую грузинскую буржуазию, толкает последнюю к антиармянскому национализму" [1].

Февральская революция, которая дала стимул национальному движению и одновременно парализовала контроль со стороны России, положила начало длительному периоду хаоса и тревог. Нигде, однако, в бывшей царской империи решение вопроса на основе национального принципа не казалось на первый взгляд менее перспективным и менее реальным. Съезд кавказских организаций большевиков, состоявшийся в сентябре 1917 г. в Тифлисе, пришел к заключению, что, учитывая разнообразие, малочисленность и географическую смешанность народов Кавказа, он "не рекомендует ни отделения, ни образования федеративных государств кавказским национальностям" [2].

Первым результатом Октябрьской революции было создание в Тифлисе 15 (28) ноября 1917 г. "Закавказского Комиссариата", возникшего на основе совещания, в котором приняли участие представители, избранные от Закавказья в Учредительное собрание Петрограда, наряду с дополнительными представителями, которых различные партии избрали в такой же пропорции. Комиссариат представлял собой беспокойный союз между азербайджанскими правителями и грузинскими помещиками, которые надеялись установить свою власть взамен ушедшей российской власти. Входила туда и грузинская радикальная интеллигенция, исполненная национальных устремлений, которая также надеялась стать правящим классом будущей страны [3]. Состав и движущая сила комиссариата были в основном грузинскими. Председателем его был грузинский радикальный политик Гегечкори. Комиссариат действовал бок о бок с "областным центром" местных Советов рабочих, крестьянских и

271

солдатских депутатов, где председателем был грузинский меньшевистский лидер Жордания.

Вначале у комиссариата не было намерений создать правительство или требовать независимости Закавказья. В своей первой декларации, выпущенной 18 ноября (1 декабря) 1917 г. от имени "Закавказской революционной демократии", он отстаивал "полное самоопределение национальностей, провозглашенное Российской революцией", и претендовал только на осуществление власти вплоть до созыва в Петрограде Учредительного собрания [4]. Однако его направленность была в основном антибольшевистской, а его отказ после роспуска Учредительного собрания признать Российское Советское правительство дал ему, каковы бы ни были его заверения, де-факто независимый статус.

Тем временем 5 (18) декабря 1917 г. было подписано перемирие с Турцией, и с турецкого фронта ушли последние русские армии. В Брест-Литовском договоре от 3 марта 1918 г., в переговорах по поводу которого Закавказье не участвовало, содержалось положение о передаче Турции грузинских провинций Каре и Батум, а также района Ардагана, в основном армянского. Это громогласно осудил руководящий грузинский представитель [5], а Закавказский комиссариат выразил официальный протест против передачи закавказских провинций на основании документа, принятого без его ведома или согласия [6]. Турция поспешила забрать свои новые приобретения, оккупировав 15 апреля 1918 г. Батум, и обнаружила намерение расширить оккупацию. Оказавшись перед необходимостью противодействия угрозе со стороны Турции и лишенный надежды на поддержку со стороны России, Закавказский сейм 22 апреля провозгласил независимую Федеративную Закавказскую Республику [7]. В нее должны были входить все закавказские территории бывшей царской империи, кроме районов, отошедших к Турции по Брест-Литовскому договору, и города Баку.

В Баку, главным образом благодаря большему количеству рабочих – русских и нерусских, – занятых в нефтяной промышленности, большевики обрели прочную опору в первую революционную зиму. В апреле 1918 г. здесь было создано настоящее Советское правительство во главе с Шаумяном, старым большевиком, другом Ленина, и оно пользовалось поддержкой большой части довольно многочисленной армянской общины, которая боялась протурецки настроенного азербайджанского населения глубинных районов. В таких условиях оно продержалось месяца четыре. В то же время заявление Сталина в мае 1918 г. о том, что Баку как "цитадель Советской власти в Закавказье" утвердился, "сплотив вокруг себя все восточное Закавказье, от Ленкорани и Кубы до Елизаветполя" [8], по-видимому, лишь выдавало желаемое за действительное.

Объединение Закавказья было недолговечным. Когда в Батуме в мае 1918 г. открылась конференция по поводу заклю-

272

чения мира с Турцией, подспудная вражда между тремя составными частями Закавказской республики сразу стала явной. Грузины в вопросе о турецких притязаниях на Батум рассчитывали на безоговорочную поддержку своих партнеров. Однако недовольство Армении Грузией так же явно ощущалось, как и ее недовольство Турцией. Азербайджан же отдавал предпочтение своим турецким соотечественникам и единоверцам, а не своим христианским партнерам. Ревность по поводу ведущей роли, которую Грузия играла в Закавказской республике, была присуща и Армении и Азербайджану. В каждой из трех составных частей республики эти национальные трения раздувались и использовались правящей партией: меньшевиками – в Грузии, дашнаками – в Армении и партией "Мусават" ("Равенство") – в Азербайджане. Сотрудничество вскоре прекратилось. 26 мая 1918 г. был созван Закавказский сейм, который объявил Федеративную Закавказскую Республику более не существующей. В тот же день грузинское Национальное собрание провозгласило независимую Грузинскую Демократическую Республику [9]. Через два дня были провозглашены независимые Армянская и Азербайджанская республики.

Независимость этих новых образований оказалась еще более недолговечной, чем независимость Федеративной Закавказской Республики. В следующие несколько недель турецкие войска заняли большую часть Армении и Азербайджана. Независимая Армения перестала существовать даже номинально, а правительство Азербайджана стало марионеткой в руках турецкого военного командования.

Грузия спаслась от такой участи, обратившись за помощью и защитой к союзнику Турции – Германии. 28 мая 1918 г. был подписан Германо-грузинский договор, по которому Грузия признавала границы, установленные в Брест-Литовске, и при этом подразумевалось, что Германия обеспечит Грузии гарантии против турецкого вторжения. Германия предприняла шаги по назначению в Грузию своих дипломатических и консульских чиновников, хотя и воздержалась от официального признания независимости Грузии, очевидно, учитывая чувствительность русских в этом вопросе [10]. Таким образом, Германия обеспечила себе контроль над имевшей важное значение закавказской железной дорогой, по которой бакинская нефть отправлялась к Черному морю, и Грузия согласилась предоставить на время войны все свое сырье, из которого главную роль играл марганец, в распоряжение Германии. Укрепившись благодаря этому союзничеству, Грузия 4 июня 1918 г. заключила мирный договор с Турцией [11]. В Тифлисе был размещен германский гарнизон. 27 августа 1918 г. в Берлине было подписано дополнение к советско-германскому Брест-Литовскому договору, содержавшее статью о согласии Советского правительства на признание Германией независимой Грузии.

273

Причина, позволившая Грузии отстоять номинальную, а до некоторой степени и реальную независимость в то время, когда Армения и Азербайджан, в сущности, перестали существовать в качестве независимых общностей, была отчасти случайной. Германия была заинтересована в марганце, который имелся в Грузии; в ее интересах было также сохранить на Кавказе свои позиции, чтобы контролировать ненадежного союзника и следить за Россией. Вследствие этого она готова была оказать покровительство Грузинской республике.

Однако у Грузии были и определенные неотъемлемые преимущества по сравнению с двумя другими закавказскими национальными группами. В Грузии имелись остатки национальной грузинской аристократии и элементы национальной грузинской буржуазии и интеллигенции, что придавало ей определенную национальную целостность. В Грузии даже социал-демократическая партия была сильным национальным образованием, и она, помимо самого Сталина, дала ряд видных деятелей, хотя, как и в большинстве российских социал-демократических групп за пределами крупных промышленных районов, ее состав и руководство были преимущественно меньшевистскими. Назначение Жордании, партийного руководителя и председателя Совета, главой правительства в июне 1918 г. положило конец двойственности правительства и Совета и утвердило власть меньшевиков. Вопрос о том, могла ли Грузия, при отсутствии в эти годы интервенции откуда бы то ни было извне, добиться действительной независимости в качестве маленькой буржуазной республики, остается академическим. Но ее притязания были несколько менее нереальными, чем притязания двух других основных народов Закавказья.

Таким образом, летом 1918 г. Закавказье было поделено между Германией и Турцией, причем Россия была полностью исключена, если не считать непрочную Советскую власть в самом городе Баку. Распад блока держав Центральной Европы осенью того же года привел к тому, что германская и турецкая власть сменилась здесь британской властью. Британские силы под командованием генерала Данстервилла уже однажды продвинулись из Персии в Азербайджан и даже вступили в Баку в конце августа 1918 г., но лишь затем, чтобы 15 сентября отойти под натиском наступавших турецких сил [12]. Когда шесть недель спустя германское и турецкое сопротивление прекратилось, британские силы в ходе нового наступления заняли Баку и главные города Закавказья – как раз вовремя для того, чтобы в декабре 1918 г. подавить в зародыше начинавшийся пограничный военный конфликт между Грузией и Арменией [13].

31 декабря 1918 г. британское правительство .уведомило грузинскую делегацию о том, что оно с пониманием относится к провозглашению независимости Грузинской республики и готово отстаивать ее признание на мирной конференции. Национальные правительства Армении и Азербайджана, которые

274

возродились с падением Турции и пользовались не столь заметным британским покровительством, также послали свои делегации на мирную конференцию в Париж. На конференции, однако, вопрос осложнился в связи с поддержкой, оказываемой Колчаку и Деникину, которые не соглашались признать независимость Закавказья. Лишь после разгрома основных "белых" армий "Совет четырех" в январе 1920 г. по требованию Керзона принял решение о признании де-факто Грузии, Азербайджана и Армении. Однако прекрасные слова, сказанные в Париже, мало значили в Закавказье. Еще до конца 1919 г. британские войска были выведены со всей территории (кроме батумского порта, где они оставались до июля 1920 г.). При отсутствии иностранной поддержки и даже элементарного соглашения между собой независимые буржуазные Закавказские республики не могли выжить.

Важной чертой закавказской политики со времени Октябрьской революции было отсутствие российской власти. Вакуум формально заполнили независимые местные правительства, а на деле – военная власть: сначала Германии и Турции, а затем – Великобритании. Когда Великобритания вывела наконец войска, российская власть готова была занять ее место. Три Закавказские республики бойкотировались Советским правительством как марионетки иностранной державы. Теперь они уступали ему в той последовательности, которую определяла мера их слабости. В конце апреля 1920 г. азербайджанское правительство, оставшееся у власти после ухода британских войск и получившее признание союзников в январе 1920 г., было свергнуто без особых трудностей в результате коммунистического восстания в Баку. "Военно-революционный комитет", который действовал от имени революционного пролетариата Баку и трудящегося крестьянства Азербайджана, обвинил бывшее правительство в предательстве и обратился к Москве с призывом заключить "братский союз для совместной борьбы с мировыми империалистами". Помощь быстро подоспела. Была провозглашена Азербайджанская Социалистическая Советская Республика. Киров, Орджоникидзе и Микоян – русский, грузин и армянин – прибыли в Баку, чтобы заложить основы Советской власти в Закавказье [14].

Тем не менее в тот момент в условиях, когда начиналась война с Польшей, советские руководители предпочли проявить осторожность и не стали добиваться дальнейших достижений. 7 мая 1920 г. они довольно неожиданно подписали договор с буржуазным Грузинским правительством, которое таким образом обеспечило себе советское признание за счет того, что само оно признало Азербайджанскую Советскую Республику [15]. С советской точки зрения, такое отступление не было новым шагом: та же политика проводилась при заключении соглашений с буржуазными правительствами Прибалтийских госу-

275

дарств. Но было тем не менее трудно поверить, что Советская власть, заполучив плацдарм в Закавказье, могла ограничиться Азербайджаном или что Грузия могла неопределенно долгое время оставаться ничьей, яблоком раздора между Советской Россией и возрожденной Турцией.

Второй этап совершился в Армении. Из-за страха и ненависти, с которыми армяне относились к туркам, Армения была традиционно пророссийской независимо от того, какая в ней в данный момент господствовала власть: правительство дашнаков Армении было единственным из закавказских правительств, которое умудрилось установить дружественные отношения с Деникиным. Восстановление российской власти в форме Советской власти в Азербайджане оказало на Армению огромное воздействие и вызвало там совместное восстание крестьян и большевиков, которое, впрочем, было легко подавлено [16].

Беда, однако, вскоре пришла со стороны Турции. Моральная поддержка союзников и давняя, но так в конце концов и не, осуществившаяся надежда на то, что Америка или союзники приобретут "мандат" на Армению, – это было главное, на что рассчитывало армянское правительство. Летом 1920 г., с уходом последних войск союзников из Закавказья, эти мечты угасли. Запоздалое подписание Севрского договора 10 августа 1920 г. принесло Армении официальное признание со стороны марионеточного турецкого правительства в Константинополе, но нанесло незабываемое оскорбление Кемалю и турецким националистам. В октябре 1920 г. вспыхнули бои в связи с пограничными спорами, и турецкие войска захватили Каре и Александрополь.В Армении широко было распространено убеждение, что существует сговор между турецкими националистами и Советской Россией относительно того, чтобы свергнуть правительство дашнаков [17]. Если бы такой сговор существовал, можно было бы ожидать более благоприятных для Советской России результатов. А пока что продолжалось наступление турецких войск. Лишь в конце ноября, когда Турция стояла на пороге полной победы и армянское правительство было распущено, советские войска пошли в наступление с северо-востока, и с ними прибыл революционный комитет, который провозгласил себя правительством новой Армянской Социалистической Республики со столицей в Ереване [18]. Новое правительство сразу получило признание Москвы и, укрепившись таким образом, смогло заключить мирный договор с Турцией 2 декабря 1920 г. [19]

Однако установился новый строй не без дальнейшего сопротивления. В середине февраля 1921 г. население восстало против своих новых правителей, захватило Ереван и другие главные города. Революционный комитет, по словам армянского историка-большевика, "понимая свое бессилие, призвал на помощь Советскую Россию и, спасаясь бегством под прикрытием немногочисленного отряда, передал в руки Красной Армии

276

дело спасения Армении". Имеются сведения, что восстание было вызвано жестокими реквизициями зерна; лишь в начале апреля, после введения НЭПа, полностью восстановился порядок [20]. Какую роль сыграло в этом восстании недовольство экономическим положением и какую – недовольство, вызванное национальными причинами, можно лишь догадываться.

Грузинская меньшевистская республика все еще существовала, и в последние несколько месяцев своего существования она несколько раз, неожиданно и привлекая к себе всеобщее внимание, выходила на международную арену. В сентябре 1920 г. она приняла делегацию, состоявшую из ряда самых видных социал-демократов и рабочих лидеров Западной Европы, включая Каутского, Вандервельде и Рамсея Макдональда. В тот период коммунисты во всей Европе, подстрекаемые Коминтерном, стремились расколоть социалистические партии. Страсти разгорелись. Поездка этой делегации в Грузию была предпринята с целью собрать материал для антибольшевистской пропаганды, и грузины усердно его поставляли [21]. Теперь Грузия, войдя в русло международной политики, энергично, хотя и безуспешно, претендовала на вступление в Лигу Наций на I Ассамблее Лиги, собравшейся в декабре 1920 г., и в следующем месяце добилась от "Совета четырех" признания де-юре.

Это активное стремление добиться благосклонности со стороны главных врагов Советской России вряд ли отличалось благоразумием. В Баку на Съезде народов Востока, который проходил в сентябре 1920 г., в то самое время, когда Грузия принимала западных социал-демократов, один из большевистских ораторов подверг энергичным нападкам отношение меньшевистской 'республики к своим меньшинствам и соседям. Грузии были предъявлены обвинения в том, что она "разоряет и грабит" Осетию, что "сжигают целые деревни" в Абхазии, а также обвинения в шовинистических притязаниях на азербайджанские и армянские территории. Припомнили и то, как Грузия в конце 1918 г. "начинает войну с Арменией, прекращенную лишь вмешательством Англии" [22].

Сталин во время своей поездки на Кавказ в октябре 1920 г. отмечал, что после заключения мира между Советской Россией и Польшей можно ожидать, что Антанта перенесет свои военные действия на юг, "причем вполне возможно, что Грузия, по обязанностям содержанки Антанты, не откажется оказать услугу последней" [23]. В ноябре 1920 г. официальный журнал Наркомнаца выразил сожаление по поводу того, что, хотя после заключения договора между Советской Россией и Грузией в мае 1920 г. коммунистическая партия в Грузии легализовалась, так много коммунистов было арестовано, что в штаб-квартире партии в Тифлисе никого не осталось, кроме одной служащей [24].

Зловещие упреки продолжали появляться в советской прессе на протяжении всей зимы. Советские армии были сосредоточены на прилегающих к Грузии территориях. Пограничный

277

конфликт с Советской Арменией вызвал вспышку вражды местного масштаба. 21 февраля 1921 г. вооруженные силы советских и грузинских большевиков пересекли границу. Два дня спустя Турция предъявила ультиматум, требуя передачи ей двух районов, Ардагана и Артвина, что было исполнено. 25 февраля 1921 г. пал Тифлис, и победителями была провозглашена Грузинская Социалистическая Советская Республика [25]. Не считая кампании по очистке от неприятеля беспокойных районов Туркестана, это была последняя военная операция Красной Армии на территориях, которые должны были вскоре сформировать Союз Советских Социалистических Республик, и это был последний случай насильственной советизации до тех пор, пока почти через 20 лет вновь угрожающе не нависла на горизонте война с внешними силами. Необычайная тревога Ленина по этому поводу была выражена в его письме Орджоникидзе от 2 марта 1921 г., где Ленин не только утверждал, что необходима "политика уступок по отношению к грузинской интеллигенции и мелким торговцам", но даже говорил о значении "блока с Жордания или подобными ему грузинскими меньшевиками" [26]. Коалиция не была осуществлена, хотя меньшевикам была объявлена амнистия. К середине марта сопротивление прекратилось по всей стране, и грузинские буржуазные и меньшевистские политики бежали в Париж, где первый и последний министр грузинской меньшевистской республики вручил свои верительные грамоты в тот самый день, когда Тифлис был сдан большевикам. На протяжении 1921 г. в трех районах, населенных национальными меньшинствами – Аджарии (включая батумский порт), Абхазии и Южной Осетии – были созданы соответственно автономные республики и автономная область, которые вошли в состав Грузинской ССР.

д) Сибирь

В европейских, среднеазиатских и закавказских районах бывшей Российской империи, где после 1917 г. были созданы независимые правительства, существовали, хотя и в зачаточном состоянии, национальные движения. Таким образом, процесс распада, начавшийся или продолжавшийся в условиях гражданской войны и иностранной интервенции, имел по крайней мере какую-то видимость национальной основы. В Сибири же, где жители развитых районов, расположенных вдоль железной дороги, были в основном русскими поселенцами, а первобытные местные племена были разбросаны на огромных малонаселенных территориях, не возникало никаких действенных националистических или сепаратистских движений. Бурят-Монголия стала автономной областью в 1922 г., а в следующем году – автономной республикой [27]. Огромная территория якутов на северо-востоке Сибири была признана автономной республикой

278

в 1922 г., хотя большая ее часть была охвачена открытым восстанием, продолжавшимся до конца 1923 г. [28] Однако, помимо этих мелких исключений, те независимые правительства, которые время от времени здесь появлялись, были продуктом либо временной политической конъюнктуры, либо олицетворением открытых претензий на управление восстановленной Российской империей.

Шесть месяцев после Октябрьской революции были ознаменованы своего рода междуцарствием в Сибири. Советская власть утверждалась нерегулярно, судорожно. На большей части территорий контроль, рамки которого не были установлены, осуществляли местные Советы, имевшие более или менее регулярную связь с Москвой, а также с другими местными руководящими органами, гражданскими или военными. Эту неопределенную ситуацию прервала иностранная военная интервенция. 5 апреля 1918 г. японские вооруженные силы высадились во Владивостоке якобы с целью защиты жизни и собственности японцев [29], а затем двинулись вдоль Транссибирской магистрали к озеру Байкал. В мае 1918 г. Чехословацкий корпус, состоявший из бывших военнопленных чехов, об эвакуации которых через Владивосток шли переговоры с Советским правительством, вступил в бой с большевиками в Западной Сибири и предпринял организованные военные действия для охраны своих позиций. Не без поощрения союзников он двинулся на запад, к Волге, отрезав таким образом всю Сибирь от центральной Советской власти и временно присоединив к Сибири определенные районы восточной части европейской России. 8 июня 1918 г. чехи заняли ключевой пункт – Самару.

В этих условиях различные антибольшевистские "правительства" начали образовываться во всей европейской и азиатской России. Группа бывших делегатов Учредительного собрания (все социалисты, почти все правые эсеры и несколько меньшевиков) создала временное правительство в Самаре под защитой Чехословацкого корпуса. В Омске в июле 1918 г. было создано Сибирское правительство буржуазного направления, и в течение последующих четырех месяцев оно принимало меры по управлению Западной Сибирью [30]. Дальше на восток Семенов, атаман сибирских казаков, в течение зимы 1917 г. собрал армию в Харбине и в марте 1918 г. двинулся в Сибирь. Начал он, видимо, при поддержке Франции. Но по прибытии японских оккупационных сил летом 1918 г. он быстро с ними договорился и при их молчаливом согласии расположился в Чите, держа под контролем значительную часть Забайкалья.

Первая попытка слияния этих отдельных разрозненных вкраплений путем создания единой антибольшевистской власти была предпринята в сентябре 1918 г. на Уфимском совещании Семенов, без сомнения, по требованию своих японских покровителей бойкотировал совещание. Но на нем присутствовали представители сибирского Омского правительства, Самар-

279

ского правительства, так называемых национальных казахского, тюркско-татарского и башкирского правительств, нескольких казачьих военных правительств и других менее значительных властей, юрисдикция которых была не совсем ясна. 23сентября 1918 г. все они подписали на совещании акт, учреждавший "Всероссийское временное правительство". Вплоть до созыва Учредительного собрания правительственная власть должна была сосредоточиться в руках Директории из пяти человек под председательством Авксентьева, лидера правых эсеров [31]. Местом пребывания Директории стал Омск. Конференция, однако, сопровождалась зловещими предзнаменованиями. В то время когда она заседала, советские армии вновь отобрали у чехословаков Казань и Симбирск. Самара сдалась в начале октября сама [32]. Власть нового "Всероссийского" правительства вскоре оказалась ограниченной пределами Западной Сибири. Здесь она продержалась менее двух месяцев. 18 ноября 1918 г. адмирал Колчак, незадолго до этого прибывший из Владивостока, свергнул Директорию и, опираясь на поддержку Англии, присвоил себе титул "верховного правителя". Одним из последствий этого шага явилось то, что большинство уцелевших членов Самарского правительства заключили мир с большевиками.

История с Колчаком тянулась с ноября 1918 г. до первых дней 1920 г. Семенов отказался подчиниться ему, как отказывался подчиниться Сибирскому правительству. И когда в декабре 1918 г. Колчак издал приказ, с тем чтобы лишить Семенова командного поста и заставить подчиниться, японские военные власти уведомили, что восточнее озера Байкал они не потерпят вмешательства Колчака (которого они считали орудием англичан) [33]. Западнее Колчак действовал с переменным успехом, но восстановил против себя все российские партии, кроме правых, своей беспощадностью к политическим противникам и варварскими карательными экспедициями, которые предпринимались для подавления крестьянских волнений. Вершины своей карьеры он достиг летом 1919 г., когда добился того, что союзники безоговорочно признали его де-факто правителем России, а другие "белые" генералы, включая Семенова, официально признали его верховную власть.

Однако осенью 1919 г. положение за линией фронта стало критическим. "По всей Сибири разлились, как сплошное море, крестьянские восстания" [34]. В октябре советские войска перешли в наступление, и разношерстные колчаковские силы вскоре начали распадаться. 10 ноября 1919 г. Омск был эвакуирован и через несколько дней занят большевиками [35]. В этот момент Чехословацкий корпус в ноте, направленной союзникам, отказался от всякой дальнейшей ответственности за поддержание порядка в районе, прилегавшем к железнодорожной магистрали, и попросил немедленно его эвакуировать. Требование оправдывалось искренним осуждением режима, установленного Колчаком:

280

"Под защитой чехословацких штыков, местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских-граждан целыми сотнями, расстрелы без суда представителей демократии, по простому подозрению в политической неблагонадежности составляют обычное явление" [36].

В Иркутске, где Колчак на короткое время расположился, ситуация вскоре стала отчаянной. 24 декабря 1919 г. произошло восстание, которое закончилось 5 января 1920 г. официальным расформированием правительства Колчака и переходом власти к местному "Политическому Центру", состоявшему главным образом из эсеров [37]. Колчак, бежавший в Верхнеудинск, подписал приказ о передаче своей верховной власти Деникину, а военной и гражданской власти в Сибири – своему старому врагу Семенову [38]. Вскоре оказалось, что Политическому центру недостает серьезной поддержки, и 22 января 1920 г. был подписан акт о передаче власти большевистскому "Военно-Революционному Комитету", который взял на себя созыв Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов [39]. Самого Колчака задержали чехословаки при попытке убежать на восток и передали "Военно-Революционному Комитету". Его судили и расстреляли 7 февраля 1920 г. [40]

Падение Колчака, завершение эвакуации Чехословацкого корпуса и отозвание британской и французской миссий привели к тому, что единственными реальными силами в Сибири остались оказавшиеся лицом к лицу, большевики и японцы. Последующие события показали, что это неожиданное противостояние было в равной мере нежелательно для обеих сторон, и обе уклонялись от непосредственных столкновений, которые им при таких обстоятельствах угрожали.

Что касается русских, то победа над Колчаком и Деникиным прибавила им уверенности в себе и высвободила крупные военные силы. Однако в течение первой половины 1920 г. в условиях все более значительных перемещений административного аппарата и хозяйственного механизма и при возраставшей угрозе нападения со стороны Польши у Советского правительства были основания не стремиться принять на себя ответственность за новые обширные территории в Сибири, не говоря уже об определенной враждебности и вероятном противодействии Японии такому курсу. Вместе с тем признание автономии или независимости окраин теперь глубоко укоренились в большевистской теории, и практика и действия, основанные на таких принципах, не могли не вызывать живого отклика.

Что касается японцев, то обособленная и бросающаяся в глаза интервенция в Сибири после ухода других союзников не особенно соответствовала той осторожной политике, которую предпочитало в этот период японское правительство. Положение, сложившееся в начале 1920 г., способствовало открытому

281

разрыву, который постепенно обнаруживал себя в японской политике, между военной группировкой, стремившейся продлить на неопределенное время оккупацию Сибири, и группировкой гражданской, возможно поддерживаемой военно-морскими силами, которая стремилась покончить с затруднительным обязательством. Первая группа настаивала на том, что желательно сохранить разделение России, что надо держать большевиков на расстоянии. Вторая страшилась постоянного антагонизма со стороны Великобритании и Соединенных Штатов, который могла повлечь за собой длительная оккупация. В течение первой половины 1920 г. вторая группа постепенно приобрела доминирующее влияние.

Такова была обстановка, в которой стал реальным явно долговременный проект создания "буферного государства" в Восточной Сибири. Этот проект возник во время короткого пребывания "Политического Центра" в Иркутске и представлял собой характерную попытку достигнуть компромисса между большевизмом и буржуазным миром. Политический центр решил направить делегацию с этим предложением к советскому военному командованию, которое в тот момент стремительно продвигалось на восток, и предусмотрительно пригласил руководителя иркутских большевиков Краснощекова сопровождать делегацию. Краснощекое, по происхождению российский еврей, провел много лет в Чикаго и вернулся в Сибирь после Февральской революции. Переговоры состоялись в Томске 19 января 1920 г. и прошли с блестящим успехом. Руководитель иркутской делегации, эсер, на основании своих переговоров с американскими представителями заверил советских делегатов в том, что "Америка готова допустить существование государства-буфера, с включением в орган власти в нем представителя коммунистических сил". Было достигнуто соглашение о создании буферного государства. Это соглашение включало также обязательство освободить железную дорогу от иностранных военных подразделений "в порядке дипломатических переговоров" и передать Колчака с его штабом и весь золотой запас Советской власти. 21 января 1920 г. из Москвы пришло подтверждение этого соглашения за подписью Ленина и Троцкого. Кдаснющеков был назначен полномочным представителем Советского правительства в "Политическом Центре" [41].

"Этот хитроумный план не осуществился. И помешал его осуществлению успех большевистского комитета в Иркутске, который сумел во время отсутствия Краснощекова свергнуть "Политический Центр". В течение нескольких недель Красная Армия достигла Иркутска, и повсюду до этого рубежа была твердо установлена власть Советского правительства. Однако Краснощекое, ничуть не смущаясь, отправился в Верхнеудинск, и там 6 апреля 1920 г. "Учредительное собрание" представителей "всего народа территории Забайкалья" провозгласило создание независимой демократической Дальневосточной респуб-

282

лики [42]. Краснощекое, сложив с себя обязанности, которые налагал на него его дипломатический пост, стал премьер-министром и министром иностранных дел Дальневосточного правительства. Одним из его помощников был "Билл" Шатов, известный американский революционный руководитель, тоже еврей, родившийся в России. Новая республика была официально признана Советским правительством 14 мая 1920 г. [43]

Реакция японцев отличалась колебаниями. Решение очистить Сибирь, очевидно, стало известно в начале марта 1920 г. [44], и примерно в это же время начался отход японцев с передовых позиций. Ситуация в этом отношении осложнилась в связи с так называемым "николаевским инцидентом", случившимся в марте 1920 г., когда порт Николаевск, расположенный в устье Амура напротив острова Сахалин, попал в руки большевистского партизанского руководителя по фамилии Тряпицын; при этом японский гарнизон был уничтожен или взят в плен [45]. Якобы с карательными целями в связи с этими событиями 4-6 апреля 1920 г. значительные японские силы высадились во Владивостоке и оккупировали другие центры Приморского края, ставшие ареной зверских насилий и разрушений. А 29 апреля местному "белому" российскому правительству было навязано унизительное соглашение, по которому предусматривалась длительная оккупация Приморского края японскими силами и отвод всех русских вооруженных сил на расстояние 30 верст от японской зоны [46].

Эти шаги ознаменовали частичную победу японской военной группировки и решимость, которая сохранялась в последующие два года, крепко удерживать Владивосток и Тихоокеанское побережье. Но они не изменили общей линии на отход с наиболее выступающих позиций. В течение лета японские войска постепенно оставили всю восточносибирскую территорию за пределами Приморского края.

Такая политика нашла свое естественное завершение в признании "буферного государства". В мае 1920 г., примерно в то же время, когда Советское правительство признало Дальневосточную республику, японский командующий в Сибири опубликовал заявление, в котором, выразив общее желание вывести японские армии с "русского Дальнего Востока", отстаивал установление в Забайкалье "между японскими войсками и большевиками, продвигающимися в восточном направлении, нейтральной полосы, свободной от вторжения войск обеих сторон" [47]. Это заявление после ряда новых отсрочек привело к открытию прямых переговоров между японским военным командованием и делегацией Дальневосточной республики. 17 июля 1920 г. между ними было наконец заключено "Ганготское соглашение"" (по названию расположенной в 40 верстах от Читы станции Гангота Транссибирской магистрали, где состоялись переговоры). В соглашении подтверждалось, что "наилучшим способом к... установлению спокойствия и порядка являет-

283

ся образование буферного государства с единым правительством без вмешательства в дела этого государства вооруженной силы со стороны других государств". Вместе с тем:

"Это буферное государство в международном и экономическом отношениях не может жить изолированно от цивилизованных и крупно индустриальных государств. Между русской территорией Дальнего Востока и Японией существует теснейшая связь в интересах, почему буферное государство не может не иметь намерений самого тесного с Японией содружества и сотрудничества".

Далее говорилось, что новая республика не будет коммунистической, что ей будет присущ "народный, широко-демократический характер". Русские согласились не допускать на ее территорию советские русские армии, а японцы – вывести свои войска из Забайкалья. Обе стороны должны были стараться не допускать конфликтов на дальневосточной территории и "только в крайнем случае" прибегать к "самым решительным мерам" [48].

Прямым результатом этого соглашения было предоставление Дальневосточной республике полной свободы действий против Семенова, который после устранения Колчака и его британских покровителей больше японцев не интересовал. В октябре 1920 г. после отвода японских войск Семенов был разгромлен и выбит из Читы, которая стала теперь центром Дальневосточной республики. Здесь поспешно был созван съезд дальневосточных делегатов, и в начале ноября 1920 г. он принял декларацию» которая фактически повторяла верхнеудинскую декларацию от б апреля, о создании на бывшей российской территории к востоку от озера Байкал независимой Дальневосточной республики [49]. В декабре было заключено официальное соглашение с Советским правительством, по которому устанавливались границы между этой республикой и РСФСР [50].

Выборы в Учредительное собрание, состоявшиеся в январе 1921 г., дали 180 мест "крестьянской фракции большинства", которая образовала блок с коммунистами, и 92 места самим коммунистам; эти группы, вместе взятые, получили свыше двух третей общего числа голосов. Партии эсеров и меньшевиков получили менее двух десятков голосов каждая. 13 мест добились бурят-монголы, которые в Собрании потребовали "самоопределения и полной автономии" [51]. С самого начала работа Учредительного собрания проходила бурно. Эсеры и меньшевики обвиняли правительство – составленное из представителей крестьян и представителей коммунистической партии в равном соотношении в том, что оно установило царство террора и является лишь орудием в руках Дальневосточного бюро Российской коммунистической партии. А эсеров и меньшевиков в свою очередь обвиняли в том, что они получают японские субсидии. Принятая 17 апреля 1921 г. Конституция [52] сохраняла буржуазно-демократические формы государственности. Было учрежде-

284

но правительство, состоявшее в большинстве своем из крестьян и коммунистов, а также подотчетный ему Совет министров [53], и видимость полной независимости от Москвы была соблюдена. Тем не менее первым главнокомандующим вооруженными силами Дальневосточной республики стал Блюхер, один из ведущих полководцев "Красной Армии, боровшийся против Колчака [54], а в дальнейшем этот пост занимал Уборевич [55], .впоследствии известный полководец Советского Союза. Как бы дело ни обстояло в действительности с политическими руководителями и гражданской администрацией, нет причин сомневаться в том, что армия с самого начала была под непосредственным контролем Москвы.

У японского правительства не было причин поздравлять себя с такими достижениями. Оно было искусно обойдено дипломатией более высокого порядка, и хваленое "буферное государство", создаваемое с целью противостоять Москве и большевизму, больше не являлось буфером. Между Читой и Владивостоком давно велись переговоры об официальном включении Приморского края в новую республику, и Приморский край уже участвовал в выборах в Учредительное собрание Дальневосточной республики. В апреле 1921 г. обнаружилось, вероятно впервые, что граница республики была установлена таким образом, что полуостров Камчатка остался у РСФСР. Цель заключалась в том, чтобы предоставить РСФСР возможность вести переговоры о создании концессии по разработке полезных ископаемых Камчатки с помощью американского капитала. Это, должно быть, показалось японцам не только признанием незначительности буферной республики, но и прямой угрозой японским интересам. В ответ японские власти укрепили оборону Примор-ского края. Слабое местное правительство во Владивостоке, так не вовремя проявившее склонность к объединению с Дальневосточной республикой, было свергнуто в апреле 1921 г. и заменено более сговорчивым правительством, в основном правого толка, во главе с ничтожеством по фамилии Меркулов. И Семенов и "каппелевцы" опять оказались во Владивостоке на виду, а затем выяснилось, что Дальневосточная республика обладает документом сомнительной подлинности, который якобы представлял собой соглашение японских властей с русскими "белыми" вооруженными силами о том, чтобы предпринять наступление на республику не позднее 1 июля 1921 г. [56]

Опасность была предупреждена возраставшим давлением на Японию со стороны англоязычного мира. Летом 1921 г. было объявлено, что великие державы предполагают созвать осенью в Вашингтоне конференцию по проблемам Тихого океана [57]. Советскому правительству вначале было очень трудно определить, явится ли конференция актом дружбы или вражды. Первые отклики советской прессы и Коминтерна были полностью враждебными [58]. Была предпринята попытка под предлогом официального приглашения в Дальневосточную республику

285

обеспечить представление советских интересов. Отзыв в Москву в это время Краснощекова и Шатова – которые больше не имели отношения к делам республики [59], – возможно, связан с запоздалым пониманием того, что вряд ли Вашингтон отнесется с большим расположением к правительству, в которое входит бывший американский революционный агитатор. Однако попытка не удалась, и враждебное нежелание американцев вообще иметь дело с РСФСР оказалось непреодолимым. Вместе с тем известно было, что американское правительство оказывает давление на японское правительство с целью положить конец оккупации российской территории, и можно было ожидать, что в результате конференции это давление усилится [60]. Именно грядущая конференция вынудила японцев вступить с Дальневосточной республикой в переговоры; крут вопросов при этом не был точно определен. Переговоры начались в Дайрене 26 августа 1921 г. и продолжались в течение всей зимы и всего периода Вашингтонской конференции.

Дайренская конференция была совершенно бесплодной. Окончательные японские требования были сформулированы в 17 положениях и трех дополнительных секретных положениях. Наиболее важными были требования того, чтобы Дальневосточная республика нигде в районе Тихого океана не имела никаких вооружений или укреплений и никаких военно-морских частей нигде в пределах Тихого океана. В проекте соглашения говорилось также, что Дальневосточная республика "обязуется перед японским правительством на все времена не вводить на своей территории коммунистического режима и сохранять принцип частной собственности не только в отношении японских подданных, но и своих граждан". В ответ японское правительство лишь дало бы обещание вывести свои войска из Приморского края "в срок, который оно найдет нужным и удобным для себя". Эвакуация северной части острова Сахалин должна была зависеть не только от урегулирования николаевского инцидента, но и от согласия отдать этот остров Японии в аренду на 80 лет [61].

Бели Япония надеялась, что Дайренская конференция будет способствовать тому, чтобы этот вопрос решался без Вашингтона, то ее надежда не оправдалась. Дальневосточная республика обратилась к Вашингтону и вообще ко всему миру с потоком протестов, которые нашли восприимчивых слушателей, и неофициальная делегация республики с одобрения американцев появилась в коридорах конференции. Наряду с этим расчеты русских, что в Дайрене уступки больше не нужны, оправдались. В Вашингтоне американское правительство вырвало у японских делегатов конфиденциальные обязательства запланировать и провести эвакуацию войск из Приморского края и северной части Сахалина в ближайшем будущем [62].

Таким образом, именно под давлением конференции в Вашингтоне, а не беспомощного мероприятия в Дайрене япон-

286

ское правительство решило – в этом вопросе, как и в других, – избегать дальнейших трений с англоязычными державами и проводить политику умиротворения.

Дайренские переговоры закончились в апреле 1922 г. безрезультатно. Однако менее чем через три месяца японское правительство объявило, что его войска будут выведены из российского Приморья к 1 ноября 1922 г., и выразило готовность провести переговоры не только с Дальневосточной республикой, но и с самой РСФСР [63]. Советское правительство показало, что оно оценило значение этого события, назначив своим полномочным представителем наиболее хитрого и опытного дипломата – Иоффе. На конференции, которая открылась 4 сентября 1922 г. в Чанчуне, в Маньчжурии, Иоффе проявил все свое мастерство и упорство. Но надежды советских властей на материальные уступки и дипломатическое признание не оправдались. Ни одна из сторон не уступила, и конференция потерпела неудачу, как только стали обсуждаться вопросы о Северном Сахалине, о праве Японии на рыболовство в российских водах и о размещении японского военного имущества во Владивостоке. Непреклонность Иоффе была отчасти продиктована совершенно правильным расчетом на то, что Япония уже не сможет отказаться от обещания, которое она дала державам – участницам конференции в Вашингтоне. За окончанием Чанчуньской конференции 14 сентября. 1922 г. последовало примирительное заявление японского министерства иностранных дел:

"Несмотря на разрыв чань-чуньской конференции, японские войска во Владивостоке будут эвакуированы полностью до конца октября, согласно прежним заявлениям японского правительства. Ввиду заявлений Иоффе, будто Япония намерена аннексировать Сахалин, министерство иностранных дел заявляет, что согласно обязательству, принятому Японией на вашингтонской конференции, Япония не намерена нарушать территориальные права России и оккупирует Сахалин лишь в качестве гарантии при разрешении николаевского вопроса.

Ввиду этого японское правительство желало бы предостеречь державы, участвовавшие в вашингтонской конференции, от ошибочного толкования истинных намерений Японии" [64].

Эвакуация японских войск из Приморского края произошла в конце октября. "Белое" правительство, созданное в мае 1921 г., немедленно пало, и во всей восточной Сибири от Байкала до Тихого океана установилась власть Дальневосточной республики. Вопрос о Северном Сахалине и о праве на рыболовство продолжал будоражить советско-японские отношения. Однако с уходом японцев "буферное государство" утратило в дальнейшем какой бы то ни было смысл, даже символический, и 10 ноября 1922 г. Учредительное собрание проголосовало за его упразднение и объявило о его включении в РСФСР [65]. Это был дальнейший шаг на пути к воссоединению разрозненных элементов прежней Российской империи.

Предыдущий | Оглавление | Следующий