Предыдущий | Оглавление | Следующий

 

В Гааге Петр оставался не более недели. Он вернулся в Амстердам, к своей работе на Ост-Индской верфи. Между тем русские послы в конференциях с представителями Генеральных Штатов старались уговорить их к участию в наступательных действиях против Порты. Старания Лефорта и товарищей остались безуспешными; голландские государственные деятели уклонялись от решительного ответа. Генеральные Штаты, только что окончившие войну с Францией, не могли желать войны с Турцией, с которой находились на весьма выгодных для себя торговых отношениях. Таким образом, в области дипломатии русские потерпели неудачу, которой особенно обрадовались французы, вообще как-то недружелюбно относившиеся к Московскому государству и распространявшие разные неблагоприятные слухи о пребывании русских в Голландии [1].

Между тем царь продолжал свои частные занятия, расширяя постоянно круг сведений и опытности, обращая внимание на вопросы торговой политики и промышленности. Благодаря своему пребыванию в Голландии он впоследствии весьма часто в указах, относившихся к политико-экономическим вопросам, выставлял на вид, что должно следовать примеру западноевропейцев в предприимчивости, прилежании, постоянстве и труде. Наблюдая за всеми порядками в гаванях и на ярмарках Голландии, удивляясь опрятности домов, веселью городских празднеств, зажиточности среднего класса, смелости мореплавателей, размерам торговли и промышленности, веротерпимости и либерализму голландцев, царь во время своего пребывания в этой стране учился весьма многому и готовился к управлению своим государством. [2]

В голландских источниках рассказано, что город Амстердам подарил царю корабль, над сооружением которого он трудился на Ост-Индской верфи. Этот рассказ кажется лишенным основания². Зато от короля Вильгельма III царь получил в подарок

Брикнер А. Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.175

великолепную яхту [3]. Лорд Кармартен от имени короля писал к царю об этом и назвал себя изобретателем усовершенствований, с которыми была построена яхта.

6 января 1698 года царь отправился в путь в Англию. Лефорт остался в Нидерландах. Король Вильгельм приказал предоставить в распоряжение царя два военных судна и две яхты для проезда в Англию. Во время переправы была бурная погода. Петр был одет в матросское платье и все время беседовал с вице-адмиралом Мичелем о частностях морского дела. 11 января он прибыл в Лондон, где для него и для его свиты, состоявшей из десяти человек, было приготовлено помещение на берегу Темзы [4].

Король Вильгельм, познакомившийся с царем в Утрехте и Гааге, т.е. еще до приезда его в Англию, отзывался о нем не особенно выгодно. Королю не понравилось, что Петр обращал чрезмерное внимание на морское дело, оставаясь, как казалось королю, совершенно равнодушным к другим предметам [5].

Впрочем, король Вильгельм поручил вице-адмиралу Мичелю постоянно находиться при Петре для сообщения ему необходимых сведений о морском деле. Особенно близко Петр сошелся с маркизом Кармартеном, отличным морякам и многосторонне образованным человеком [6].

Через три дня после приезда Петра король Вильгельм посетил его. Царь принял короля в небольшой комнате, служившей ему и некоторым лицам свиты спальней. Воздух в ней оказался до того испорченным, что, несмотря на бывший в то время холод, нужно было отворить окно. Несколько дней спустя царь отдал визит королю. При этом случае он был одет в московское платье; беседа происходила на голландском языке, которым

176 А. Г. БРИКНЕР

Петр владел в совершенстве [7]. На прекрасные картины, которыми был украшен Кенсиштонский дворец короля, царь не обращал ни малейшего внимания; зато ему чрезвычайно понравился находившийся в комнате короля прибор для наблюдения за направлением ветра [8].

Царь провел в Англии четыре месяца. В течение первого он съездил в Вулич и Детфорд для осмотра доков и верфей, а вскоре совсем поселился в Детфорде, в доме Эвелина, который стоял рядом с доками. Нет доказательств, чтобы царь собственноручно работал на детфордской верфи. Он был занят главным образом собиранием сведений о судостроении через комиссара и инспектора флота, сэра Альтона Дина. Петра можно было видеть ежедневно на гребном судне; более всего он любил плавать на каком-нибудь небольшом, принадлежавшем верфи палубном судне [9].

В Лондоне Петр посетил театр, был в маскараде, в музее ученого общества «Royal Society», в Тауэре, на монетном дворе и в астрономической обсерватории. Несколько раз он обедал у Кармартена и других английских вельмож, а также угощал их у себя. В это время знаменитый живописец Кнелер, ученик Рембрандта, написал великолепный портрет царя, сделавшийся собственностью короля Вильгельма. В апреле Петр пожелал видеть заседание парламента, на которое смотрел сквозь слуховое окно, находившееся над залой заседания [10]. Царю при этом сильно не понравилось ограничение власти короля правами парламента.

Петр завязал сношения с главными представителями англиканской церкви; его посетили некоторые епископы; он побывал у архиепископа Кентерберийского, присутствовал при богослужении в англиканской церкви и в собрании квакеров. По поручению духовенства, епископ Салисберийский, Вернет, несколько раз был у Петра. «Царь человек весьма горячего нрава, — писал он между прочим, — склонный к вспышкам, стра-

ИСТОРИЯ ПЕТРА ВЕЛИКОГО 177

стный и крутой; он еще более возбуждает свою горячность употреблением водки, которую сам приготовляет с необычайным знанием дела. В нем нет недостатка в способностях; он даже обладает более обширными сведениями, нежели можно ожидать при его недостаточном воспитании; зато в нем нет меткости суждения и постоянства в нраве, что обнаруживается весьма часто и бросается в глаза. Особенную наклонность он имеет к механическим работам; природа, кажется, скорее создала его для деятельности корабельного плотника, чем для управления великим государством; корабельные постройки были главным предметом его занятий и упражнений во время его пребывания здесь (в Англии). Он очень много работал собственными руками и заставлял всех лиц, окружавших его, заниматься составлением корабельных моделей. Он рассказывал мне о своем намерении отправить азовский флот для нападения на Турцию; однако он не казался мне способным стать во главе столь великого предприятия, хотя, впрочем, с тех пор его образ действий при ведении войны обнаружил в нем больше способностей, чем казалось тогда (т.е. во время его пребывания в Англии). Он не обнаруживал желания исправить положение Московского государства: он, пожалуй, хотел возбудить в своем народе охоту к учению и дать ему внешний лоск, отправив некоторых из своих подданных в другие страны и пригласив иностранцев в Россию. Была в нем странная смесь страсти и строгости. Он отличается решимостью, но в военных делах не знает толку и кажется вовсе не любознательным в этом отношении. Видевшись с ним часто и беседуя с ним довольно много, я не мог не удивляться глубине Божественного промысла, который вверил такому свирепому человеку неограниченную власть над весьма значительной частью мира» [11].

Не все англичане разделяли невыгодное мнение Бернета о Петре. В разных английских современных сочинениях восхваляется стремление Петра к просвещению. В сочинении ученого богослова Френсиса Ли встречается составленный, как кажет-

Брикнер А. Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.178

ся, по просьбе самого царя, проект о реформе в самых обширных размерах. В проекте, о котором мы будем говорить в другом месте, благим намерениям царя отдана полная справедливость [12].

Вернет видел в царе лишь плотника, не чуя в нем великого преобразователя. Лейбниц и Ли ожидали от него коренных и важнейших преобразований. История следующих десятилетий, доказав ошибочность взгляда английского епископа, оправдала мнения Френсиса Ли и Лейбница.

Впрочем, Петр во время своего пребывания в Англии тем легче мог казаться односторонним и особенно склонным к ремесленному труду, что, кроме изготовления моделей разных судов, занимался столярной работой. В «Лондонской газете», от 6 февраля 1698 года напечатан список разной мебели, сделанной самим Петром [13].

Из Детфорда Петр часто ездил в Вулич, главный склад корабельных орудий, знаменитый литейным заводом, обширнейшим в мире арсеналом, практиковаться в метании бомб и учиться морскому искусству. Особенное удовольствие Петру доставили маневры на море, устроенные нарочно для него близ Портсмута. Путешествие в Портсмут и обратно подробно описано в «Юрнале»; при этом царя более всего интересовали железные заводы, мосты, доки и проч. Весьма тщательно осмотрел он в Портсмуте военные суда. На обратном пути он побывал в Саутгемптонском, Виндзорском и Гамптонкортском дворцах.

Между тем из Голландии в Англию по приказанию Петра приехал второй посол, Головин, для заключения контрактов с разными мастерами, вступавшими в русскую службу. К этому

Брикнер А. Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.179

же времени относится и отдача на откуп маркизу Кармартену торговли табаком в России [14].

Как кажется, личное знакомство царя с королем Вильгельмом не имело особенного значения. Австрийский дипломат граф Ауерсперг, в то время находившийся в Лондоне, писал императору, что английскому двору «надоели причуды царя». К этому, однако, прибавлено, что король вообще доволен образом действий Петра, застенчивость которого во время пребывания в Англии несколько убавилась; король, пишет, впрочем, граф Ауерсперг, редко видел царя, потому что последний не изменял своего образа жизни, вставая и ложась спать очень рано.

Об общем впечатлении, произведенном Петром в высших слоях английского общества, можно судить по следующим замечаниям австрийского дипломатического агента Гофмана, написанным по случаю отъезда Петра из Англии: «Говорят, что царь намерен поднять своих подданных на уровень цивилизации других народов. Однако из его здешнего образа действий нельзя было усмотреть другого намерения, как лишь желания сделать из русских моряков; он почти исключительно вращался в кругу моряков и уехал таким же мизантропом, каким приехал в Англию» [15].

В свою очередь, царь остался очень доволен Англией. По отзывам некоторых современников, например, Перри и Вебера, эта страна произвела на него глубокое впечатление.

Простившись с королем 18 апреля, Петр 21-го уехал в Голландию, где его с нетерпением ожидал Лефорт.

Три недели Петр еще пробыл в Голландии до отправления в Вену. Дальнейшее путешествие совершалось через Клеве, где Петр осмотрел великолепный парк бранденбургского наместника этого герцогства, и Бильфельд, где обратили на себя внимание царя полотняные фабрики; затем он, через Минден, Гильдесгейм, Гальберштадт и Галле, поехал в Лейпциг.

Брикнер А. Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.180

Саксонский дипломат Розе, в Голландии наблюдавший за царем, в одном из своих писем выразил удивление тому обстоятельству, что Петр охотнее всего вращается в кругу людей скромных [16]. Строгое инкогнито, соблюдаемое царем в Лейпциге и Дрездене, однако, не мешало устройству разных празднеств в честь его в обоих городах. В Лейпциге он занимался артиллерийскими упражнениями. При въезде русских послов в Дрезден он сидел в четвертой карете; при выходе из нее, старался спрятать свое лицо под черную шапочку и был очень недоволен тем, что некоторые лица увидели его на пути к приготовленным для него комнатам, требовал, чтобы никто на него не смотрел, и грозил в случае неисполнения требования немедленным отъездом. Его успокоили и уговорили поужинать. Затем он всю ночь провел в кунсткамере, осматривая особенно тщательно математические инструменты и ремесленные орудия.

На другой день при посещении цейхгауза Петр удивил всех своими точными сведениями о пушках, замечал малейшие недостатки различных показываемых ему орудий и объяснял причины таких недостатков. После визита матери курфюрста, Анны-Софии, он опять побывал в кунсткамере, а затем в обществе некоторых дам, между которыми находилась известная графиня Кенигсмарк, ужинал у наместника, графа Фюрстенберга. Тут он, развеселившись, взял у одного из барабанщиков барабан и барабанил так искусно, что своей ловкостью превзошел даже настоящих барабанщиков.

Выехав из Дрездена, Петр осмотрел крепость и арсенал в Кенигштейне и затем через Прагу отправился в Вену.

Граф Фюрстенберг, описывал подробно все частности пребывания царя в Саксонии, замечает: «Я благодарю Бога, что все кончилось благополучно, ибо опасался, что не вполне можно будет угодить этому немного странному господину» [17].

Брикнер А. Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.181

Император Леопольд не мог не обратить серьезного внимания на сближение с Россией и потому придавал важное значение появлению царя в Вене. Со времен Герберштейна между Австрией я Московским государством существовали постоянно более или менее оживленные отношения. Теперь же Петр и Леопольд были союзниками в борьбе с Оттоманской Портой. Незадолго до появления в Вене самого Петра его послу, боярину Шереметеву, там был оказан отменно хороший прием. Дипломаты различных держав, находившиеся в Вене, с напряженным вниманием следили за путешествием Петра. Из донесений папского нунция мы узнаем довольно любопытные подробности о переговорах между русскими послами и императорским правительством об этикете и церемониале, соблюдаемых по случаю пребывания Лефорта и его товарищей в Вене, а также о расходах для содержания русского посольства в Вене. Представители католицизма питали надежду на успешную пропаганду в России и желали воспользоваться для этой цели пребыванием Петра в Вене и его тогда еще предполагавшимся путешествием в Италию.

В Голландии был распространен слух об особенной склонности Петра к протестантизму; рассказывали о его намерении соединить православную церковь с реформаторской; даже передавали басню, будто Петр во время пребывания в Кенигсберге причастился святых тайн вместе с бранденбургским курфюрстом по лютеранскому обряду; говорили о желании царя пригласить в русскую службу протестантских ученых для учреждения университетов и академий [18]. Ухаживание за царем англиканского духовенства свидетельствует о некотором старании действовать в пользу англиканской церкви. В Вене рассказывали, что боярин Шереметев тайно принял католицизм и что от Петра можно ожидать того же самого [19]. Нельзя удивляться тому

Брикнер А. Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.182

вниманию, которое высокопоставленные духовные лица в Вене обращали на ожидаемое прибытие царя.

Торжественный въезд русских послов в Вену происходил 16 июня вечером; при этом русские жаловались на отсутствие в Вене роскоши и пышности, в противоположность расточительности и великолепию в Кенигсберге [20]. На содержание русских послов император назначил 3000 гульденов в неделю . Аудиенция была отложена до прибытия подарков царя императору Леопольду, что, впрочем, не мешало свиданию Петра с Леопольдом в «галерее» дворца «Favorite». Эта встреча имела совершенно частный характер; до нее было определено, что ни царь, ни император не заговорят о делах, но среди дипломатов шли разные слухи о том, что оба государя все-таки в своей беседе затронули восточный вопрос [21].

Передавали разные подробности о наружности царя, его манерах, безграничном уважении к императору Леопольду и т.п. Между прочим, рассказывали, что царь сильными жестами, большой подвижностью старается скрывать судороги, бывшие действием яда, данного ему будто еще в детстве. «Страсть царя работать на верфях, — писал папский нунций, — также объясняется его болезненностью, так как он вследствие действующего в теле яда вынужден искать некоторые облегчения в сильных телодвижениях». Затем сказано кое-что об умственных способностях Петра и о том, что он во внешнем обращении не столько варвар, сколько образованный человек; к этому, однако, прибавлено, что природная грубость нравов обнаруживается в суровом обращении царя с подчиненными, что царь имеет сведения в области истории и географии и стремится к усовершенствованию своего образования. В другом месте нунций пишет: «Царь оказывается вовсе не таким, каким его описывали по случаю его пребывания при разных дворах, но скорее учтивым, приличным и скромным» [22].

Брикнер А. Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.183

Весьма любопытно замечание в донесении венецианского дипломата Рудзини: «Может быть, во всей истории нет примера, чтобы государь без политических причин и не ради дипломатических переговоров, но только по своей наклонности и любознательности представлял управление делами в своем государстве другим лицам и предпринял долгое и далекое путешествие, в качестве частного человека, в свите посольства, которое, в сущности, служит ему свитой и средством безопасности. Может быть, тут действовало намерение пошатнуть древнейшие и важнейшие обычаи, а может быть, имелось в виду заставить подданных последовать примеру государя» и проч. Указав далее на пребывание Петра в Германии, Голландии и Англии, Рудзини описывает личность царя: «Хотя он везде обнаруживал некоторую странность нрава, но в то же время выказывал необычайные способности, которые еще гораздо более бросались бы в глаза, при более тщательном образовании. Он везде обращал особенное внимание на нравы и обычаи иностранцев, а также на полезнейшие учреждения при управлении государством, тщательно осматривал все относящееся к военному искусству, особенно к артиллерии, более же всего к морскому делу и т.д.» [23]

После свидания с императором Леопольдом Петр был в театре; затем посетил арсенал, библиотеку, кунсткамеру, побывал с визитами у императрицы и у римского короля Иосифа. Отношения царя к австрийскому двору были весьма дружеские и непринужденные .

Зато в области внешней политики не установилось полного согласия между императором Леопольдом и царем. Петр желал, чтобы император продолжал и усилил военные действия против турок, Леопольд же был склонен к заключению мира. Еще до открытия переговоров между русскими послами и министром императора, графом Кинским, о делах восточных Лефорт требовал решительного ответа на вопрос, намерена ли Австрия вообще продолжать войну или нет. В личной беседе с Кинским Петр заметил, что желал бы приобрести крепость Керчь в Кры-

Брикнер А. Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.184

му, дав в то же время почувствовать графу, что императору как союзнику Московского государства не следует заключать мира с Портой, не настояв на этой уступке в пользу России. Ответ графа был уклончив [24].

Между тем происходили разные празднества. В день тезоименитства царя 29 июня у него собралось более 1000 гостей; были музыка, танцы и фейерверк. Достойно внимания, что в этот день, утром, царь присутствовал при католическом богослужении. Иезуит Вольф в своей проповеди восхвалял царя и, как сказано в статейном списке послов, «объявлял приклады, дабы Господь Бог, яко апостолу Петру дал ключи, так бы дал Великому Государю, Его Царскому Величеству, взять ключи и отверсть Бурскую область и ею обладать» [25].

При дворе в честь Петра было устроено особое празднество, так называемое «Wirthschaft» (11 июня). На этом празднестве царь был в фрисландском костюме. Без соблюдения особенных формальностей Петр за ужином выпил за здоровье радушного хозяина, а Леопольд осушил бокал за здоровье дорогого гостя. После ужина начался бал. Петр участвовал в танцах с замечательным рвением [26].

Три дня спустя Леопольд посетил царя, соблюдая при этом строгое инкогнито. Затем только, а именно 18 июля, происходила торжественная аудиенция русских послов у императора. При этой церемонии сам царь находился в свите посольства. Император спросил, по обычаю, о здоровье российского государя; послы ответили, что как они с Москвы поехали, его царское величество остался в желаемом здоровье. За обедом, последовавшим за аудиенцией, Лефорту поднесли несколько сортов вина; он попробовал каждого сорта, нашел все вина равно вкусными и на французском языке просил дозволения дать от-

Брикнер А. Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.185

ведать их своему доброму другу, стоявшему за его стулом: то был сам царь [27].

Празднество кончилось посещением царя римским королем. Затем Петр в сопровождении небольшой свиты выехал из Вены. Известие о стрелецком бунте заставило его спешить с возвращением в Москву.

В католических кругах крайне сожалели, что не состоялась предположенная поездка в Италию. Нет сомнения, что и сам царь сожалел об этом. Особенно Венеция могла считаться одной из главных целей путешествия Петра. Венецианская республика принимала деятельное участие в турецкой войне. Венеция могла бы сделаться для царя полезной школой в отношении к морскому делу. Ни в Англии, ни в Голландии Петр не видел галерного флота, устройство которого в России имело весьма важное значение для турецкой войны. Венеция же славилась своим галерным флотом. Во время путешествия Петра весьма часто заходила речь о предстоящем пребывании его в Венеции. В беседе с венецианским дипломатом Рудзини в Вене царь говорил с особенным уважением о республике, выразил благодарность за присылку ему оттуда инженеров и желание видеть Венецию и ее богатый арсенал. До выезда из Вены царь велел сообщить венецианскому дипломату о своем крайнем сожалении, что не имеет возможности побывать в Венеции [28].

Некоторые лица свиты Петра из Вены уже были отправлены в Венецию. Там были сделаны приготовления для приема царя. Правительство решилось потратить для этой цели значительную сумму, намереваясь показать великолепный арсенал и богатые верфи в самом выгодном свете и блестящем состоянии. Число рабочих было значительно умножено к этому времени. В арсенале намеревались в присутствии царя вылить несколько пушек с надписями в честь его и поднести их ему в подарок.

Решение отменить путешествие в Италию последовало совершенно неожиданно. 16 июля папский нунций писал, что в этот

Брикнер А. Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.186

самый день царь должен был отправиться в Италию [29], а 19 июля Петр выехал в Москву; его сопровождали Лефорт и Головин. Возницын остался в Вене для ведения переговоров о продолжении турецкой войны.

Очевидно, опасения, внушаемые стрелецким бунтом, заставляли Петра торопиться; он ехал очень быстро, день и ночь. Даже в Кракове, где для царя был приготовлен торжественный обед, он вовсе не останавливался. Однако вскоре были получены более утешительные известия, и это обстоятельство дало Петру возможность осмотреть в Величке известные соляные копи; недалеко от города Бохни он осмотрел находившуюся там в лагере польскую армию.

В местечке Раве происходило затем (от 31 июля до 3 августа) достопамятное свидание между Петром и польским королем. Здесь оба государя решили сделать нападение на Швецию. Этим самым изменилась, так сказать, система внешней политики России. До этого восточный вопрос стоял на первом плане; теперь же началась борьба за балтийские берега.

Три дня, проведенные царем в Раве, представляли собой целый ряд тайных конференций, шумных увеселений и военных маневров. Петр и Август понравились друг другу: они обменялись оружием [30].

Из донесений папского нунция в Польше и иезуита Воты мы имеем сведения о некоторых любопытных эпизодах, случившихся во время пребывания царя в Польше.

Папский нунций видел Петра в Замостье, где ему был сделан великолепный прием у пани Подскарбиной. Нунций за столом сидел между Петром и Лефортом и старался, беседуя с ними, выхлопотать католическим миссионерам свободный проезд через Россию в Китай. Царь отвечал весьма благосклонно, но выразил желание, чтобы между миссионерами не было французов.

Иезуит Вота уже ранее жил в Москве и был лично знаком с

Брикнер А. Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.187

Петром. Он видел царя в Томашеве и беседовал с ним о турецких делах. Вота выразил надежду, что Петр вместе с королем польским покончит с Турцией, на что царь шутя возразил, что дележ медвежьей шкуры происходит обыкновенно не ранее, как после убиения зверя. С особенным удовольствием иезуит Вота прибавил к этому, что царь с благоговением присутствовал при католическом богослужении, охотно принял благословение от него и проч.

Эти, как казалось, особенно близкие отношения царя к представителям католицизма были, однако, нарушены отчасти следующим весьма неприятным эпизодом, случившимся в Брест-Литовске. Здесь представился царю католический агент, монсиньор Залевский, и, беседуя с Петром, как-то неосторожно выразился о разделе церквей, называя греческую церковь схизматической. Царь очень обиделся и сказал, что не намерен терпеть такой грубости и что, если бы эти выражения были употреблены в Москве, виновник непременно был бы казнен смертью. Петр до того был раздражен, что обратился к виленской кастелянше, у которой гостил в это время, с просьбой позаботиться тотчас же об удалении неучтивого прелата, так как он, царь, не ручается за себя, если еще раз увидит перед собой виновника столь грубого оскорбления. Залевский должен был уехать немедленно [31].

25 августа царь и его спутники прибыли в Москву. Проводив Лефорта и Головина до их квартир, царь отправился в Преображенское.

Недаром за границей путешествию Петра приписывали громадное значение. Бломберг писал тогда же: «Пребывание Петра на Западе не может не считаться неслыханным фактом. Свершилось некогда событие, похожее на нынешнее путешествие Петра: в X веке один русский государь посетил двор императора Генриха IV в Борисе». Очевидно, Бломберг имел в виду появление великого князя Изяслава Ярославовича в Западной Европе в 1075 году. То обстоятельство, что для подыскания

Брикнер А. Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.188

подходящего факта нужно было обратиться к столь отдаленному времени, лучше всего доказывает новость и значение появления московского государя в Западной Европе.

Обыкновенно русские посольства, отправляемые за границу в XVII веке, производили странное впечатление уже по одному тому, что костюм дипломатов и их свиты был азиатский. Русские дипломаты обыкновенно не знали западноевропейских языков и объяснялись не иначе как через толмачей. Все это начало изменяться понемногу и именно по случаю путешествия Петра. Правда, Лефорт, Головин и Возницын, особенно при торжественных случаях, были одеты в русское платье; сам Петр, например, посещая в первый раз короля Вильгельма, был одет по-русски; в беседе с императором Леопольдом он говорил по-русски. Свита послов и царя состояла отчасти из татар, калмыков и проч. Но все-таки Лефорт владел другими языками; царь мог свободно говорить по-голландски, весьма часто одевался по западноевропейскому обычаю и вообще старался усвоить себе нравы голландцев, англичан и др.

В это время на Западе нередко отзывались о Петре как о представителе прогресса и обсуждали вопрос о переменах в России, которых можно было ожидать вследствие путешествия царя. В августе 1698 года в Торне, в гимназии, происходил диспут, предметом которого служило путешествие Петра. Тут были защищаемы положения вроде следующих: «По настоящее время русские пребывали во тьме невежества; ныне же царь Петр введет в Россию искусства и науки и этим самым сделается знаменитым государем» [32]. В других тезисах пересчитываются главные путевые впечатления во время пребывания царя в Кенигсберге, в Голландии, Англии и Вене, и прибавлено замечание, что царь непременно захочет ввести многое, виденное им, и в России. Россия, сказано в последнем тезисе, примет совершенно иной вид, посвящая себя изучению искусств, наук и военного дела . В том же самом панегирическом духе написана брошюра, явившаяся по случаю пребывания Петра, весной 1698 года в Дрездене. В ней

Брикнер А. Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.189

выражена надежда, что царь никогда не перестанет содействовать просвещению подданных и проч.

Более скептически к этому предмету относился венецианский дипломат Рудзини, замечая: «Нельзя сказать, окажутся ли наблюдения, сделанные во время путешествия царя, и приглашение многих лиц в Россию для обучения подданных и для развития ремесел достаточным средством для превращения этого варварского народа в цивилизованный и для пробуждения в нем деятельности. Если бы громадным размерам этого царства соответствовали дух и сила воли народа, то Московия была бы великой державой» [33].

Мы видели, что Петр, не только занимаясь техникой морского дела, но также и при посещении арсеналов, лабораторий и крепостей производил впечатление специалиста, эксперта. Нельзя отрицать, что обращение особенного внимания на технику военного дела находилось в самой тесной связи с теми политическими задачами, решение которых предстояло царю в ближайшем будущем. Хотя его и не интересовали отвлеченные вопросы, но он все-таки в беседе с людьми науки и искусства производил впечатление человека чрезвычайно способного и многосторонне образованного. Витзен писал к одному знакомому, что царь в беседе о религиозных вопросах оказался весьма сведущим и подробно знакомым со Священным писанием. Петр не ограничивался изучением артиллерийского искусства у людей вроде Штейнера фон Штернфельда: он посещал библиотеки, осматривал нумизматические коллекции, бывал в театрах и проч. Выдержав испытание в качестве корабельного плотника у Геррита Клааса Пооля, он занимался зоологией, анатомией и хирургией. Приготавливая в химической лаборатории фейерверки, он в то же время учился делать микроскопические наблюдения. Его интересовала не только работа на железных заводах и в кузницах, но также и искусство гравирования на меди и проч.

Гораздо большее значение, чем все такого рода специальные

Брикнер А. Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. — М.: ТЕРРА, 1996. C.190

знания, имело для царя и для России общее впечатление, которое Петр вынес из посещения Западной Европы. Несравненно рельефнее, чем при посещении Немецкой слободы, Петру должна была броситься в глаза громадная разница между приемами общежития в Западной Европе и нравами и обычаями, господствовавшими в Московском государстве. Ознакомившись столь подробно с более высокой культурой, царь не мог не мечтать о преобразованиях и у себя дома. И в письмах Петра во время путешествия, и в его административных и законодательных мерах непосредственно после возвращения в Россию, всюду заметны следы того влияния, которое произвело на него пребывание за границей.

Весьма важно было также, что около этого времени целые сотни русских путешественников находились за границей и что, вследствие путешествия Петра, иностранцы целыми сотнями стали приезжать в Россию. Еще до 1697 года было сделано замечание, что русские вельможи начали устраивать свои дома, свою домашнюю утварь, свои экипажи на иностранный лад; такое влияние западноевропейских обычаев отныне должно было становиться сильнее и сильнее. Прежде было строжайше запрещено хвалить иноземные нравы; теперь же мало-помалу изменялись в этом отношении воззрения и правительства, и подданных.

Народ, правда, продолжал коснеть в прежних предрассудках, осуждать путешествие Петра и отрицал пользу нововведений. Даже, как мы увидим ниже, в массе распространилась молва, будто царь погиб за границей, а вместо него приехал чужой, самозванец-немец. Народ жестоко ошибался. Петр вернулся таким же, каким он уехал за границу, т.е. настоящим русским. Путешествие его было необходимым результатом всего предыдущего развития России. Главная перемена, состоявшаяся вследствие путешествия в самом Петре, заключалась в том, что он, уезжая за границу, хотел научиться прежде всего кораблестроению и возвратился на родину с обширными и многосторонними познаниями; до этого путешествия он предоставлял заведование делами другим лицам, а после него он взял в свои руки бразды правления. Для России этим самым настала новая эпоха.

 

Предыдущий | Оглавление | Следующий