Сегодня |
||
УНИВЕРСАЛЬНЫЙ УЧЕБНИК |
Предыдущий | Оглавление | Следующий
IX. 1. Всякий раз, когда ставится вопрос о смысле написанного, обычно имеет большое значение как принятый способ толкования, так и авторитет толкователей. Это же следует иметь в виду и при толковании священного писания. Ибо ведь не представляется вероятным, чтобы церкви, учрежденные апостолами, в отдельности или же повсеместно отступили от тех правил, которые апостолы изъясняли вкратце письменно, пространнее же устно и даже ввели во всеобщее употребление. Обычно же теми, кто возражает против войны, приводятся изречения древних христиан, на что я имею сделать следующие три возражения.
2. Во-первых, из этих изречений можно почерпнуть скорее лишь некоторые частные отзывы, а не общеустановленное мнение церквей. К тому же эти изречения принадлежат почти исключительно тем, кто предпочитал идти своей дорогой независимо от других и давать более велеречивые наставления; к числу таких принадлежат Ориген и Тертуллиан, которые не в достаточной мере устойчивы и последовательны. Так, например, по словам того же Оригена, «пчел господь поставил в пример, чтобы люди вели войны справедливые, соблюдая известный порядок и лишь когда к этому вынуждает необходимость». И тот же самый Тертуллиан, который в другом месте как будто менее склонен одобрять смертные приговоры, сказал: «Никто не отрицает пользы наказания преступников»«. А относительно воинского звания он колеблется, ибо в книге «Об идолопоклонстве» он пишет: «Спрашивается, могут ли верующие вступать в ряды воинства, и, наоборот, можно ли допускать воинов к крещению». И в этом месте он, невидимому, склоняется к мнению, не благоприятному для воинства. А в книге «О венце воина», возразив несколько против воинства, он тотчас же проводит различие между теми, кто сражался в рядах воинства до крещения, и теми, кто после крещения вступает в воинское звание: «Ясно, — говорит он, — что те, кого вера обретает после вступления в воинское звание, находятся в ином положении, нежели те, кого Иоанн допускал к крещению, как, например, один из вернейших сотников, которого испытал сам Христос, а наставил в вере апостол Пеур; а если вступление в воинское звание последует по обращении и крещении, то следует или немедленно же сложить это звание, как поступили многие, или же всемерно остерегаться совершения чего-нибудь противного богу» [1]. Стало быть, такие лица оставались в рядах воинства, а они отнюдь не стали бы поступать таким образом, если бы им было ясно, что воинское звание воспрещено им Христом в той же мере, как не дозволено бывшему гаруспику (*[2]), магу и иным наставникам запрещенных искусств продолжать заниматься своим искусством после принятия крещения [3]. В той же книге он восхваляет некоего воина и христианина, говоря: «О воин, славный во Христе».
Глава II 105
3. Второе замечание состоит в том, что христиане избегали воинского звания ввиду обстоятельств того времени, едва ли позволявших выполнять обязанности воина, не совершая каких-либо действий, противных христианскому закону. Из посланий Долабеллы к жителям Эфеса, приведенных у Иосифа Флавия, следует, что иудеи ходатайствовали об освобождении их от участия в военных походах, ибо в смешении с чужими народами они не могли соблюдать свои обряды с надлежащей строгостью, а также были вынуждены в субботу носить оружие и совершать переходы. По этой же причине, как сообщает тот же Иосиф, иудеи получили у Л. Лентула отпуск; а в другом месте он же повествует, что когда было приказано выступить из Рима в поход иудеям, внесенным в воинские списки, то некоторые из них были присуждены к наказанию, так как дан отказались сражаться из уважения к отеческим законам, то есть по обоим упомянутым выше основаниям, к которым присоединилось еще третье, а именно — необходимость сражаться против своих же собственных единоплеменников и как раз в тот момент, когда те подвергались опасности за решимость соблюдать отечественный закон.
Но всякий раз как иудеи могли избегнуть подобного рода затруднений, они все же сражались даже под началом чужеземных царей, «соблюдая, однакоже, со всей строгостью обычаи своей страны и живя по своим установлениям», о чемг по словам того же Иосифа, они имели обыкновение предварительно договариваться [4]. С этими опасностями в высшей степени сходны те, которые Тертуллиан связывает с воинскими обязанностями в его время, о чем он пишет в книге «Об идолопоклонстве»: «Не приличествует одновременно клясться божественными таинствами и человеческими; осенять себя Христовым знамением и знамением диавола», так как известно, что воины должны были приносить клятву, призывая имена Юпитера, Марса и прочих языческих богов. В книге того же учителя «О венце воина» читаем: «Как он [воин] станет бодрствовать перед храмами, от коих отрекся, и вечерять, где неугодно апостолу? Как будет днем защищать вооруженной рукой тех демонов, которых отвращал заклятиями по ночам?». И несколько далее Тертуллиан добавляет: «Сколько других обязанностей, связанных с воинской службой, должно быть сочтено за нарушения!».
4. Третье соображение, которое стоит отметить, — следующего рода: христиане первых времен были воспламенены столь горячим усердием к совершению величайших подвигов, что сплошь и рядом принимали божественные наставления за прямые предписания. «Христиане, — по словам Афинагора, — не подают жалоб в суд на похитителей их имущества». По словам Сальвиана, праведность христианина состоит в отказе ог самого предмета спора ради освобождения от судебных тяжб.
Однакоже изложенное в столь общей форме правило это Может быть, пожалуй, лишь увещанием к более совершенной жизни, но не может стать заповедью [5]. Подобным же образом большинство древних христианских учителей отвергает всякую клятву, не допуская никаких исключений, между тем как Павел клялся в важных случаях жизни. По Татиану, христианин «отвергает должность претора»; у Тертуллиана — «христианин не добивается даже должности эдила». А. Лактанций (кн. VI гл. 18) не допускает, чтобы праведный (а таким он считает христиа-
106 Книга первая
нина) мог быть в числе воюющих, но так же точно он не допускает, чтобы тот мог заниматься мореплаванием. А сколько древних учителей удерживают христиан от вступления во второй брак! Все эти наставления внушают нечто похвальное, нечто исключительно высокое, наиболее угодное богу; но в то же время ни один закон не принуждает нас к выполнению таких предписании. Для разрешения поднятых вопросов достаточно приведенных возражений.
X. 1. Теперь, в подтверждение наших мнений, напомним, во-первых, что нет недостатка в авторах, и даже наиболее древних, полагавших, что христианам может быть дозволено как вынесение смертных приговоров, так в равной мере и ведение войн, законность которых зависит от оправдания смертной казни. Так, например, по словам Климента Александрийского, если христианин призывается к верховной власти, то, подобно Моисею, он должен быть живым законом для своих подданных, награждая добрых и карая злых. А в другом месте, изображая внешность христианина, он говорит, что ему приличествует ходить босиком, если только он не носит воинского звания. В постановлениях, носящих имя Климента, римлянина [6] (кн. VII. гл. III), мы читаем: «Не всякое, однако, лишение жизни воспрещено, но только лишение жизни неповинного. Справедливое же лишение жизни тем не менее предоставлено одним только должностным лицам».
2. Однако, отложив в сторону мнения частных лиц, обратимся к самой господствующей церкви, постановления которой имеют наибольший вес. Итак, я утверждаю, что никогда лицам, носившим воинское звание, не было ни отказа в крещении, ни отлучения от церкви; между тем так следовало поступать и действительно поступали бы, если бы воинство было несовместимо с заповедями нового завета. В только что упомянутых постановлениях (кн. VIII, гл. XXXII) тот же автор, толкуя о тех, кого по обычаю в древности допускали или же не допуска ли к крещению, говорит: «Воина, добивающегося крещения, следует наставлять, чтобы он воздерживался от насилий и обид, он должен довольствоваться своим жалованием. Если он повинуется этим требованиям, то допускается к крещению». Тертуллиан в «Апологии» (гл. XLII), обращаясь от лица христиан, говорит: «Мы вместе с вами плаваем по морям и сражаемся». А немного выше (гл. XXXVII) у него сказано; «Мы чужды вам и тем не менее мы наполняем все ваше государство, ваши города, острова, укрепления, городские советы, селения, даже самые военные лагери». В той же книге он сообщал о том, что молитвами воинов-христиан императору М. Аврелию [7] был ниспослан дождь. В «Венце воина» Тертуллиан сообщает, что воин, отказавшийся от венца, был самым стойким из прочих братьев, и показывает, что в числе его ближайших соратников было много христиан.
3. Следует прибавить, что некоторые воины, подвергшиеся мучениям и смерти за Христа, удостоились наравне с прочими мучениками почестей со стороны церкви. В числе таких упоминаются трое спутников апостола Павла [8]; Цереалис — при императоре Деции; Марин — при Валериане; пятьдесят других — при Аврелиане; Виктор, Мавр и военачальник Валентин — при Максимиане; центурион Марцелл — около того же времени, Северная — при Лицинии. Киприан пишет об афри-
Глaвa II 107
канцах Лаврентии и Игнатии: «Они служили некогда в воин-стве мира сего, но сами они — истинные духовные воины господни. Они поражали диавола исповеданием христианской веры и удостоились от господа мученических пальм и светлых венцов за испытанные мучения». Отсюда, по-видимому, ясно, как мыслила о воинском звании христианская община даже до принятия христианства императорами.
4. Христиане в те времена неохотно принимали участие в смертных приговорах, что не должно показаться удивительным, так как в большинстве случаев суд должен был проис-ходить над самими христианами; к тому же несомненно, что и в прочих вопросах римские законы были суровее по сравнению с кроткими нравами христиан, что в достаточной степени под-тверждается примером сенатусконсульта Силания [9]. По принятии и распространении Константином христианской веры все же смертные казни не были отменены. Напротив, сам Константин наряду с прочими издал закон о наказании отцеубийц за-шиванием в кожаные мешки, что сохранилось в кодексе Юстиниана, в разделе об убийстве родителей и детей. Между тем в остальном он в применении мучительных казней был в высшей степени мягок, так что кротость его отмечена немалым числом историков [10]. В войске же его было много хри-стиан, как об этом свидетельствуют исторические повествования, и на знамени его было начертано имя Христа. Оттого и воинская присяга была изменена так, как приведено у Веге-ция: «Клянусь именем господа, Христа, святого духа и его императорского величества, коему после бога приличествует любовь и почитание всего рода человеческого».
5. Из множества епископов того времени, среди которых многие претерпели жесточайшие гонения за исповедуемую ими веру, ни об одном нельзя прочесть, чтобы он всецело отвращал Константина от смертных приговоров и от войн или христиан от воинства страхом гнева господня, несмотря на то, что весьма многие были строжайшими блюстителями церковного благочестия и менее всего были склонны умалчивать о чем-либо, относившемся к обязанностям как императоров, так и прочих смертных. Таков был во времена Феодосия Амвросий, который в слове VII говорят следующее: «Грешно — не сражаться само ло себе, но сражаться ради добычи»; а в трактате «Об обязанностях» (кн. I, гл. 27) он пишет: «Храбрость, которая на войне обороняет отчизну от варваров, внутри защищает слабых и соседей от разбойников, исполнена справедливости». Этот довод представляется мне настолько убедительным, что мне ничего ив остается к нему добавить.
6. Мне, однаноже не безызвестно, что нередко епископы [11] и миряне из христиан своими мольбами отвращали кары, в особенности же — наказания смертью; мне также известен обычай, согласно которому, если кто-нибудь скроется в храме [12], то он может быть выдан не иначе, как с ручательством за сохранение его жизни, известно, наконец, что под пасху из темниц выпускались заключенные там преступники [13]. Но если все это и тому подобное тщательно исследовать, то окажется, что все это на самом деле было свидетельством христианской кротости, которая пользовалась всяким случаем для проявления милосердия, а вовсе не духа осуждения всякого смертного приговора; оттого-то такого рода милости, да
108 Книга первая
и самые ходатайства ограничивались известными условиями сообразно времени и месту [14].
7. Некоторые, возражая нам, приводят правило XII Никейского собора, гласящее следующее: «Благодатию призванные к исповеданию веры, и первый порыв ревности явившие [15], и отложившие воинские поясы, но потом аки псы, на свою блевотину возвратившиеся, так что некоторые и серебро употребляли, и посредством даров достигли восстановления в воинский чин: таковые десять лет да припадают к церкви, прося прощения, по трехлетнем времени слушания писаний в притворе. Во всех же сих надлежит приимати в рассуждение расположение, и образ покаяния. Ибо которые, со страхом, и слезами, и терпением, и благотворениями обращение являют делом, а не по наружности: тех, по исполнении определенного времени слушания, прилично будет приимати в общение молитв. Даже позволительно епископу и человеколюбнее нечто о них устроити. А которые равнодушно понесли свое грехопадение, и вид вхождения в церковь возмнили для себя довольным ко обращению, те всецело да исполняют время покаяния» (*[16]). И самый срок в тринадцать лет достаточно показывает, что здесь речь идет не о легком или сомнительном, но о некоем тяжком и бесспорном прегрешении.
8. Ведь, несомненно, здесь речь идет об идолослужении [17], так как предшествовавшее в правиле XI упоминание времени Лициния должно быть в этом правиле молчаливо повторено ввиду того, что зачастую смысл последующих правил находится в зависимости от предшествующих. Возьмем для примера хотя бы правило XI Элиберийского собора. У Евсевия приведены следующие слова императора Лициния: «Пусть воин сложит воинское звание, если он откажется принести жертву богам» [18], что впоследствии было подтверждено императором Юлианом, вследствие чего (как об этом можно прочесть) Виктриций и другие ради имени Христова сложили знаки воинского звания. Так же точно ранее, при Диоклетиане, поступили в Армении тысяча сто четыре воина, о которых имеется упоминание в списке мучеников, а в Египте Менна и Исихий. Так ведь и в правление Лициния многие сложили воинское звание, причем в числе исповедовавших веру Христову упоминаются и Арзакий и Авксентий, поставленный впоследствии епископом Мопсуэтским. По этому тем, кто однажды движимый совестью отверг воинские знаки, возвращение в воинское состояние при Лицинии было открыто не иначе, как при условии отречения от веры христианской; последнее же было тем более затруднительно, чем в большей мере первоначальное исповедание веры свидетель ствовало о полном признании ими закона божия. Оттого эти отступники и наказывались строже, нежели те, о которых упоминалось в предшествующем правиле, так как первые отреклись от христианства не под угрозой смерти и лишения имущества.
Во всяком случае совершенно противно разуму толкование приведенного соборного правила в том смысле, будто оно направлено против всякого воинского звания вообще. История ведь свидетельствует с несомненностью, что тем, кто при Лици-
Главa II 109
ний отверг воинское звание и не вернулся в это состояние по приказу Лициния, чтобы не нарушить веры христианской, Константином была предоставлена полная возможность выбора — как освободиться от воинского звания, так и возвратиться в ряды воинства, что, без сомнения, многие и предпочли сделать
9. А есть и такие, которые ссылаются на послание папы Льва, в котором сказано: «Противно церковным правилам возвращаться в светское воинство после покаяния». Однако следует иметь в виду, что для проходивших чин покаяния, не менее чем для духовенства и монашества, недостаточно было вести тот или иной образ христианской жизни, но требовалась исключительная чистота жизни, чтобы исправление было столь же примерно [19], сколь глубоко было прегрешение. Равным образом, в древнейших церковных обычаях, которые в просторечий называются правилами апостольскими (что сообщает им особо возвышенное значение), а именно — в правиле LXXXII, сказано: «Епископ или пресвитер, или диакон, в воинском деле упражняющийся и хотящий удержать то и другое, то есть римское начальство и священническую должность, да будет изображен из священного чина. Ибо «кесарево кесареви и божия богови». Этим оказано только то, что воинское звание не воспрещено тем, кто не притязает на почести духовного сана.
10. В еще большей мере не допускались к духовному званию [20] те, кто после крещения занял гражданские или военные должности, как сказано в посланиях Сириция и Иннокентия, а также в постановлениях Толедского собора. Ибо духовенство, как известно, избиралось из христиан не всякого состояния, но только из тех, кто мог подать подлинный пример безупречной жизни. К тому же не следует упускать из вида, что воинская служба и некоторые гражданские должности были пожизненными, посвященные же в священнослужители не должны были отвлекаться от своих обязанностей никаким иным житейским попечением, никаким поденным трудом [21]. По этой же причине и шестое правило постановляет, чтобы ни епископ, ни пресвитер, ни диакон не имели мирского попечения; восьмидесятое же правило воспрещает им вступать в гражданское управление; а в числе постановлений Африканского собора шестое правило воспрещает духовным лицам принимать на себя ведение чужих дел, в частности чужих судебных тяжб [22]; если же кто-либо из духовенства будет назначен опекуном, Киприан считает такое распоряжение грехом [23].
11. В пользу нашего мнения имеется несомненное по становление первого Арелатского поместного собора, созванного при Константине. Правило III этого собора гласит следующее: «Тех, кто в мирное время покинет воинское оружие, следует отлучить от общения». Имеются в виду те, кто сложит с себя воинское звание во время, свободное от гонений. Ибо именно это имели обыкновение разуметь христиане под «мирным временем», как это видно из писаний Киприана и других [24]. Можно добавить также пример воинов при Юлиане, столь преуспевших в христианстве, что смертью своей они были готовы свидетельствовать о Христе. О них так сказано у Амвросия. «Хотя император Юлиан и был отступником, тем не менее при нем находились на службе христиане-воины; когда он им приказывал сражаться в защиту государства, они повиновались ему; когда же он приказывал им поднимать оружие против христиан, они
110 Книга первая
исповедовали царя небесного». Таков был много ранее фиванский легион, который при императоре Диоклетиане был весь обращен в христианскую веру тридцатым иерусалимским епископом Заведеем и затем дал вечно памятный пример христианской стойкости и терпения, о чем нами будет сообщено нише.
12. Здесь будет достаточно привести мнения тех, кто с основательной краткостью изложил обязанности воина-христианина: «Мы готовы предложить против любого врага наши руки, обагрить же их кровью невинных мы почитаем грехом. Наши правые руки умеют сражаться против нечестивых и неприятелей, но бичевать благочестивых и сограждан они не умеют. Мы памятуем, что подняли оружие на защиту граждан, а не против них. Мы всегда сражались за правду и благочестие, за избавление невинных; это было для нас наградой за испытанные опасности. Мы всегда сражались за веру, но как бы мы сохранили верность тебе (речь обращена к императору), если бы мы не исповедали нашего бога?».
Василий Великий так свидетельствует о древних христианах: «Предки наши не почитали убийством избиения, производимые во время войны, полагая оправданными тех, кто сражается в защиту невинности и благочестия (*[25]).
[1] Различие, проводимое здесь в отношении воинства, он же применяет еще к бракам, как в книге «О единобрачии», так и в увещании «О целомудрии».
[2] * Предсказатель по внутренностям жертвенных животных — Переводчик.
[3] Тертуллиан в слове «Об идолопоклонстве»: «В церковь не допускаются упражняющиеся в искусствах, не согласных с церковным благочинием». Августин, «О вере и занятиях»: «Блудницы и лицедеи, и всякие мастера общественного нечестия допускаются к таинствам христовым не иначе, как освободившись от него или сбросив такие оковы».
Пример лицедея встречается у Киприана (послание LXV); примеры учителей фехтования, сводников и поставщиков жертвенных животных приводятся у Тертуллиана; пример циркового возницы — у Августина.
[4] Слова Иосифа Флавия в «Иудейских древностях» (кн. XI).
[5] Правило IV Карфагенского собора гласит: «Епископ да не вступает по вызову противной стороны в судебные споры о вещах преходящих». Сюда же относится сказанное Амвросием («Об обязанностях», кн. II, гл. XXI) и Григорием Великим (кн. II, ind. XI. поел. LVIII).
[6] Эта книга написана, невидимому, в конце второго столетия (Нашей эры — Переводчик).
[7] См. об этом у Ксифилина.
[8] Следует добавить еще некоего воина, крещенного Корнилием, упоминание о котором имеется у Адона.
[9] Жестокость этого сенатусконсульта смягчена императором Адрианом, о чем имеется свидетельство у Спартиана. В качестве примера суровости римских законов можно добавить еще запрещение рабам свидетельствовать на суде иначе, как под пыткой.
[10] Зонара: «Он проявлял милосердие к тому, кто оставлял порочную жизнь, ибо во избежание заражения здорового необходимо отсечение больного и гнилого члена, но не выздоровевшего или выздоравливающего». См. у Евсевия. О чрезвычайном милосердии, подобном милосердию Константина по отношению к христианам, можно найти у Саксонца, историка, в свидетельствах датчан о короле Гарольде.
[11] Августин: «Обязанность священнослужителя составляет заступничество за виновных». В посланиях его приводится множество примеров милосердия.
[12]
См. Златоуст, слово «О статуях» (XVI); правила Орлеанского собора (гл. 3); «Законы вестготов» (кн.
VI, разд. V, 16; кн IX, разд. II. гл. 3).
[13] L. Nemo, С. de Episc. audientla.
[14] Об этом см. у Кассиодора (XI, 40 и т д.); также в «Декреталиях» — о церковной неприкосновенности.
[15] Симеон Учитель, излагая это соборное правило, пишет: «Те, которые сначала, как видно, оказывали сопротивление насилию, но были побеждены нечестием и вновь приняли воинское звание, подлежат отлучению от причастия на десять лет». Тот же смысл этого правила выражают Вальсамон и Зонара, а также Руфин (кн. X, гл. 6).
[16] * «Правила св. апостолов, св. соборов вселенских и поместных и св. отцов с толкованиями», русский перевод, изд. Московского общества любителей духовного просвещения, М., 1876, стр. 206—208. — Переводчик.
[17] Этот грех считается самым тяжким; «величайшее преступление века» — называет его Тертуллиан в слове «Об идолопоклонстве»; «тягчайшее и крайнее преступление» — говорит Киприан в послании XII
[18] Сульпиций Север: «Понятно, что Лициний, намеревавшийся оспаривать у Константина обладание императорской властью, предписал своим воинам участвовать в жертвоприношениях; отказывавшихся же он изгонял из войска». По этой же причине Валептиниан, ставший впоследствии императором, при Юлиане был вынужден снять воинский пояс. Близко к этому сообщение Виктора Утического о том. что при короле Гунерике многие отказались от воинского звания, которое тогда было связано с арианством.
[19] Папа Лев в послании ХС к Рустику: «Ходатайствующим о прощении их недостойных поступков надлежит воздерживаться даже от многого дозволенного». В послании епископов к королю Людовику читаем: «Каждый должен отвергнуть многое дозволенное, памятуя свое коснение во многом недозволенном». В капитулах Карла Лысого сказано: «Пусть каждый стремится совершить тем больше добрых дел, чем большее осуждение он навлек на себя своей виной».
[20] Евсевий в «Доказательствах» (кн. I) изображает двоякую жизнь христиан: одну — совершенную; другую — низшую по сравнению с первой. Между прочим, «тех, кто праведно воюет, надлежит наставлять в том, как следует поступать».
[21] См. правило Маинцского собора у Грациана, в разделе Ne Clericl vel monachl.
[22] См. послание Иеронима к Непотиану.
[23] В послании к пресвитерам, диаконам и простому народу Фурна Сюда относится L. Generaliter, С. de episcopls et clerlcfs.
[24] Тертуллиан. «Об идолопоклонстве». «Как же он станет сражаться даже в мирное время?». Он же, «Об избежании гонений»: «Для нашего мира что есть война, как не преследование?». Киприан в послании X: «Когда сама мать наша церковь первая установила мир по милоордию божию». Послание ХХII «Так как господь решил даро-вать мир самой церкви». Послание XXXI: «О водворении, то есть об ожидании церковного мира». «О заблуждениях»: «Ибо продолжительный мир разрушил унаследованное нами благочиние». Сульпиций Север: «По повелению Антонина Пия водворился в церквах мир» и несколько далее: «По миновании затем 38 лет для христиан наступил миро» а в период Константина: «С тех пор в спокойствии мы наслаждаемся миром». И в начале «Истории»: «Происходили гонения христианского народа, а вскоре наступили мирные времена».
[25] Доказательство того, что не всякая частная война, даже после учреждения судов, не дозволена по естественному праву, примеры в подтверждение этого положения